ЛЕВОЙ, ТОВАРИЩИ, ЛЕВОЙ!

Здесь, в конечном счете, лексикология виновата, а не какие-то идеологические предпочтения. В слове «правый» множество чудных смыслов: «правда», «правота», «прямота», «право». Где-то в глубине этого слова прячется упрямство пружины и премия за твердость характера. В слове «левый» ничего такого симпатичного не наблюдаю: одна слабость левой руки, да и самой буквы «л», и какие-то подозрительные, незаконные «левые» делишки. От поэта революции проклятое: «Левой! Левой! Левой!» Кому, значит, удобно с правой маршировать — тот и не человек вовсе, и его надо сразу «в расход». К левому приклеилась кличка «Левак», будто склонность к левизне подозрительна в криминальном смысле. А вот клички, что симптоматично, «Правак» не существует. Что еще? Праворукость – норма, левша – противен природе.  Был, правда, замечательный герой в литературе, талантливый мастер: Левша — Николая Лескова, но и этот кузнец блохи плохо кончил: погиб от белой горячки. Нормально, что «сексуальные меньшинства» тяготеют к «левым» слоям общества, но нормальны ли сами эти меньшинства? В спорте леворукость и левоногость ценится и приветствуется. А почему? Все ждут обычного удара справа,  а тебя левой, левой, левой. Слышу голоса протеста, но запашок предательства здесь очевиден.

Перейдем от «физики» к политике. Вспомним Мюнхен, сделку с Гитлером Невилла Чемберлена. Вроде бы консерватор — правый по партийной принадлежности, а нанес предательский удар слева. Тут и братание левых сил Гитлера и Сталина – спускового крючка Второй мировой войны.  Тоже и с коварным, внезапным соглашением в Осло. Мало кто ждал этого удара левой в челюсть по Израилю? Один из последних примеров коварства левизны — Ариэль Шарон – талантливый, отважный полководец создатель поселений, лидер правой партии «Ликуд» — вдруг резко уходит влево, отдавая террору территории для ракетного обстрела своего собственного государства.

Слова, кстати, могут обворовывать друг друга. Почему левая партия большевиков назвала свою лживую газету «Правдой» — непонятно. Чистое воровство, если не грабеж среди бела дня.

В слове «правый» есть особая незыблемость, жесткость, ясность. Слово «левый» изменчиво и коварно. Здесь и гремящая сталь прежних, кровавых идей, и трусливое желе нынешних. В общем, в расшифровке корневой сути слова  есть его тайная разгадка, по крайней мере, в русском языке. И никуда нам от этого не деться.

Но здесь начинается. В нынешней желеобразности понятия «левый» тоже есть множество прельстительных моментов. Слабый гнется, слабый уступает, слабый находит компромисс, где этого компромисса и быть не может. Слабый трусливо  уходит от драки, так как в глубине души уверен в своем поражение. Слабый живет мифом о себе и о мире вокруг, он готов лгать, обманывать, не признавать очевидного, только бы сегодня, сейчас спастись от правды правоты, боли и травмы. Слабому безразлично, что такая позиция — тяжкий приговор на всем, что случится с ним и его страной завтра.

В «левизне» обычно ищут некий бунтующий, революционный интеллект, страсть к авангарду и ниспровержению догм. Вижу здесь прямую подтасовку понятий, достаточно вспомнить «полезных идиотов» — армию интеллектуалов — «леваков», славословивших палача — Сталина. Подлинные знания, опыт и мудрость с левыми идеями  не дружат и никогда не дружили. Иной раз, интеллектуалы просто вынуждены нести левую чушь. Читаю в Википедии: «По статистике, сейчас на Земле проживает порядка 500 миллионов леворуких людей. Левшами в Европе рождается около десяти процентов детей, и они более крикливы, нетерпеливы, но уже в детском возрасте более общительны, контактны. Левши чаще выбирают профессии артистов, художников, писателей».

Обмолвился словом «трусливо», а потому приведу недавний живой пример. Весь тот день  и ночь выли сирены воздушной тревоги, мелкие землетрясение от  взрывов мин и ракет сотрясали землю. Но утром отправился бегать трусцой в нашу парковую аллею. Ковыляю, в тщетной попытке бороться с излишним весом. Рядом, на травке, пасутся две свободно гуляющие собаки: черная и белая. Тут как завоет истошно близкая сирена. Спрятаться негде, плетусь дальше и вижу, что собаки под вой повели себя разно. Черной псине, похоже, плевать на дикие, непонятные звуки: вынюхивает спокойно что-то вкусное из травки. Белая – в ужасе, бежит ко мне, к человеку чужому, к левой ноге жмется, вся дрожит от носа до кончика хвоста. Я ее, конечно, пожалел, за ушами потрепал, утешил словами – собака все-таки, но все мои симпатии были на стороне черной дворняги. Понимала она своим собачьим умом, что трус умирает дважды, струсивший уже наполовину мертв.

Нравится мне, что в слове «правый» есть сила противостояния, сила правоты одиночества и презрение к толпе. Мне всегда казалось, что только слабые люди ищут и находят в единение силу, способную, как правило, творить зло. Вспомним, что фашизм – это связка, пучок, объединение. Фашизм – связка левых маргиналов, слабых, завистливых, мстительных, озлобленных людей. Неизбежная логика фашизма — национал-социализм.,

Слушал вчера журналистку Юлию Латынину. Она в Москве живет, а мыслит о наших делах в тысячу раз честней и смелей, чем целая армия журналистов Израиля: «Если шестилетние палестинский дети говорят, что нужно убить всех евреев – это говорит народ». Чистая правда! Ну, по крайней мере, 80%, так называемых, палестинцев. Израиль противостоит не отдельным боевикам из «Хамаса» или «Хизбаллы», а несчастному, больному ненавистью, народу. Ничего страшного. В прошлом веке он противостоял немецкому, польскому, английскому, эстонскому, литовскому и ряду других народов. Жертвы были огромны, но выжил безоружный, преданный всеми, народ Торы. Ныне мы вооружены до зубов и стоим на своей, а не чужой земле. Чего уж так трястись, жаться к левой ноге и просить, чтобы чесали за ушами. Опаснейшая ложь, что возможные переговоры мы ведем с отдельными лидерами и арабскими кланами. Наши правительства безуспешно пробуют договориться с народом, который с малых лет только и думает, как загнать евреев Израиля в новый Холокост. Имеет ли смысл искать мир с публикой, больной массовым психозом? Кормить ее, ублажать, уступать свои, и без того не обширные, наделы? Нет – конечно. Прежде должны пройти годы попыток излечения. В школах, университетах, мечетях наших соседей следует начать пропаганду любви и терпимости и забыть о воплях мести и ненависти. Процесс этот еще не начался, и вряд ли начнется в ближайшее время, а потому и любые договора с тяжело больным арабским населением Палестины не имеют смысла. Пусть лечатся, а мы подождем. Евреи – народ древний и терпеливый. Только ожидание это не должно быть пассивным. Словесный понос мало что стоит. На каждый реальный акт агрессии ответ должен быть совсем не соразмерным, а сокрушительным. Подобный ответ – тоже лекарство от национального бешенства.  В прошлом веке, в ходе войн Израиля с соседями, оно помогало исправно. И в этом поможет, если «болезнь левизны» не поразила окончательно наш, уставший от сытости и разных превратностей,  организм нации.

Мои пальцы правой руки колотят по клавиатуре компьютера гораздо чаще, чем пальцы левой руки. Правая рука водит «мышкой», берется за чашку, ложку и нож… Я не стал «правым» в Израиле.  Я им родился.