Любовь к Родине
или
Не бывать вам в камергерах, евреи
В Германии с 1870 года (а в Пруссии лет за 20 до того) евреи стали полноправными гражданами страны. Больших патриотов Германии, чем евреи, не было даже среди самих немцев. Во вторую мировую войну отольется это евреям горькими слезами, но покуда на календаре год 1914.
Высокой военной наградой у немцев был Железный крест (как в России – Георгиевский). И первым в первую мировую войну Железный крест получил, конечно же, еврей – Арнольд Бернштейн. Был он из богатейшей семьи гамбургских судовладельцев, наверно, мог бы отвертеться от передовой, но не пытался. Служил офицером-артиллеристом на Западном фронте.
| Немецкие летчики, кавалеры Железного креста первой степени | ||
Собственно говоря, это лишь предисловие. Сам же наш рассказ о другом еврее, вернее, о других евреях, судьбы которых в определенном смысле оказались связанными друг с другом. И первый из них – крупный немецкий капиталист, глава электротехнического концерна АЭГ, Вальтер фон Ратенау (еврей-дворянин!).
В начале первой мировой войны Ратенау явился к немецкому военному министру Эрику фон Фалькенхайму и заявил, что военные ничего не смыслят в деле и Германию к войне не подготовили. По германскому плану, все должно было решиться за несколько недель: план Шлиффена – блицкриг.
"Война будет длительной", - заявил Ратенау. А теперь, когда в войну вступила Англия, морская блокада вообще отрезала Германию и Австро-Венгрию от заграничных источников сырья. По его, Ратенау, сведениям запасы сырья и продовольствия невелики, и поэтому нужно немедленно создать систему учета и нормирования снабжения и систему приоритетов промышленности. И, кроме того, он предложил программу разработки синтетических заменителей иностранного сырья.
В результате этого разговора тут же, в течение нескольких минут, было создано – впервые в истории – управление по военно-сырьевым материалам, руководителем которого был назначен, конечно же, Ратенау. Немедленно он взялся обследовать положение с сырьем, и худшие его опасения подтвердились. Запасы были катастрофически малы, и самая большая проблема была с нитратами, селитрой…
Селитры могло хватить максимум на полгода. Селитра – это азот, азот это удобрения, это хлеб. Но, самое главное, селитра – это порох. (В качестве курьеза можно упомянуть, что в ту пору немецкие инженеры принялись изучать античные катапульты – метательные машины. Так остро встала проблема пороха). Единственный крупный источник селитры в мире был в Чили. А самолетом тогда в Чили было не долететь. И началась "битва за азот".
Получить его из воздуха пытались давно, но только в 1908-09 гг. в лаборатории Фриц Габер сумел воссоздать нужные условия. Габер (иногда пишут "Хабер") – крещеный еврей, родом из областей, называемых ныне восточно-немецкими (но можно и западно-польскими). Здесь уже в середине XIX века местные евреи приняли сторону немцев в их сражениях с поляками. Далеко не все из тамошних евреев крестились. Большинство считало себя "немцами Моисеева вероисповедания".
Итак, лабораторно Габер осуществил реакцию и определил ее основные технические параметры (высокое давление, температура и т.д.). До промышленного синтеза эту работу довел Карл Бош (не еврей). В 1913 году первый небольшой заводик по производству синтетического аммиака был пущен. С этого времени реакция получила название "синтез Габера-Боша". Однако с началом войны заводик закрыли, всех мобилизовали в армию. Правда, ненадолго. Ратенау организовал в своем управлении химический отдел, который возглавил Габер. Габер привлек к работе виднейших химиков Германии. В обиходе его отдел называли "бюро Габера". Вернули с фронта всех сотрудников Боша, согласились выполнить любые требования самого Боша. И очень скоро Германия получила аммиак, а значит и селитру в промышленных количествах.
Фриц Габер занялся к этому времени кое-чем другим. А именно – отравляющими газами. Увы, еврей был отцом химической войны! Жена Габера - Клара Иммервор (тоже еврейка и тоже химик) тщетно пыталась отговорить его. Впоследствии она покончила с собой, поняв весь ужас происшедшего.
22 апреля 1915 года, при личном участии Габера, капитана германской армии, новое оружие было успешно применено. За один день погибло 5 тысяч французских солдат, и еще 10 тысяч были выведены из строя. Об одном жалел Габер, что в день его триумфа немцы не перешли в наступление – не подготовились, не ждали такого успеха. А потом применение ядовитых газов стало в первую мировую войну повсеместным с обеих сторон. И привело к огромному числу жертв. Немцы войну проиграли. Габер струсил и удрал в Швейцарию. Но кончилось все не судом, а… Нобелевской премией. Не за газы, конечно, а за синтез аммиака. Мир возмутился, но шведский Нобелевский комитет своего решения не отменил: чилийские запасы селитры истощались, значение "синтеза Габера-Боша" переоценить было невозможно. В 1919 году Габер был удостоен Нобелевской премии. По мнению комитета, "открытие Габера представляется чрезвычайно важным для сельского хозяйства и процветания человечества".
После получения премии Габер начал пытаться добыть золото из морской воды, чтобы Германия смогла рассчитаться по контрибуциям. Габер вложил в это дело все свои личные средства. Опыты проводились тайно, но с большим размахом и длились 6 лет. Было взято 5 тысяч проб воды из разных морей и с разных глубин. Несмотря на титанические усилия Габер не смог второй раз осчастливить Германию (а попутно и человечество). Сиюминутных практических результатов получено не было. Но поэтому не оказалось и препятствий к публикации результатов исследований. А научное значение они, бесспорно, имели. Габер стал пионером в изучении морской воды. А в деле производства ядовитых газов его ждали новые успехи. Поистине отравляющие вещества были, как говорят в таких случаях немцы, "парадным конем" Габера! Он изобрел газ "циклон Б". На сей раз травить предполагалось вредителей - грызунов, насекомых. Но гитлеровцы использовали этот газ иначе… На свое счастье, Габер не дожил до этого.
А теперь, о делах еврейских.
Летом 1920 года англичане отменили военный режим в Палестине и туда потоком хлынули евреи. Ротшильдовских и прочих денег не хватало. Европа зализывала военные раны. Помочь могла только Америка. Но в начале двадцатых сионизм в американских глазах выглядел не более чем утопией. Сбор средств шел вяло, пока за дело не взялся Вейцман. Он добился перелома в настроениях американских евреев благодаря тому, что: а) представил ближайшую красивую цель сбора средств – основание Иерусалимского университета; б) нашел еврея, которому никто не мог отказать – Эйнштейна.
Прежде чем Вейцман уговорил великого ученого на турне по Америке, к Эйнштейну явился Габер и потребовал, чтобы Эйнштейн не связывался с сионистами. Ибо именно теперь, в тяжелый для Германии час, евреи обязаны проявить немецкий патриотизм, а не увлекаться нелепыми националистическими еврейскими фантазиями. В 1921 году Эйнштейн все же поехал с Вейцманом в Америку и деньги собрали. Но разговор наш о Габере…
И вот к власти пришел Гитлер. Он интересовался возможностями химии и проявлял большую осведомленность и понимание проблем. Однажды Карл Бош говорил о химии с Гитлером и, будучи человек неробким, твердо сказал ему, что если ученые-евреи покинут страну, то развитие химии и физики в Германии остановится на 100 лет. "Тогда мы будем работать 100 лет без химии и физики," – оборвал его Гитлер, бесцеремонно выпроводил и никогда больше не пожелал видеть.
Вскоре Габера выгнали со всех постов. Бош уговорил Макса Планка – чистокровного арийца и отнюдь не врага нацистов, заступиться за Габера. Но Гитлер наорал на Планка, и на старости лет Габер оказался в эмиграции в Англии. Здесь он пережил еще одно унижение. Резерфорд, безусловно, не антисемит, хороший знакомый Вейцмана, помогавший эмигрантам из Германии, демонстративно отказался пожать руку Габеру – отцу химической войны.
Вейцман предложил Нобелевскому лауреату Габеру поехать работать в тот самый университет, созданию которого Габер пытался помешать – в Иерусалим. Тот согласился, но по дороге заехал в Швейцарию подлечиться. Предполагают, что на самом деле, причина задержки была иной: Габер все еще надеялся вернуться в Германию. Но, прослушав по радио очередную антисемитскую речь Гитлера, Габер получил инфаркт и скончался.
Шел 1934 год – второй год власти нацистов. Немцы еще не успели привыкнуть к тоталитаризму. И Карл Бош заказал по Габеру панихиду. В Германии. Несмотря на ярость фашистских верхов, человек 500 пришли на прощание с евреем. Председательствовал Макс Планк. Он открыл собрание нацистским приветствием и призвал воздать должное памяти "немецкого ученого и немецкого солдата Фрица Габера" – ( Габер в Первую мировую, как мы писали, был капитаном).
Карл Бош (в 30-х годах и он получил Нобелевскую премию) впал в депрессию и спился, окончательно уразумев, куда катится Германия и что его работы по искусственному каучуку и бензину из угля, помогли Гитлеру подготовиться к войне. Умер он в 1940 году, пророча для Германии неисчислимые беды…
А Вальтер фон Ратенау, никогда не скрывавший свое "Моисеево" происхождение, был убит ультраправыми заговорщиками еще в 1922 году, когда о Гитлере почти никто ничего не слышал. Ратенау был уже министром иностранных дел.
Убийц нашли быстро. Двое из трех при аресте покончили с собой. (При Гитлере им был поставлен памятник). А третий (он сам не стрелял, сидел за рулем их автомобиля) заявил на суде, что Ратенау был большевистским агентом и одним из "сионских мудрецов". С их “протоколами” Германия, к тому времени, уже познакомилась благодаря белоэмигрантам. И ясно стало, что "сионские мудрецы" спровоцировали войну, и они же довели Германию до поражения! А теперь эти гады уже открыто захватывают власть в стране! И т.д. (Пишут, что в дальнейшем этот человек раскаялся в содеянном и помогал евреям).
Интересно отметить еще вот что. Ратенау дружил с Эйнштейном. И однажды, незадолго до рокового дня, Эйнштейн пришел к нему в гости, вместе с Куртом Блюменфельдом – видным немецким сионистом. И убеждали они Вальтера Ратенау подать в отставку – не должен еврей лезть в руководство страной. Лучше ему заняться деятельностью на благо своих соплеменников.
Но Ратенау был германским патриотом. Тут он мало отличался от Габера, разве что не крестился. Он утверждал, что "евреи не должны быть похожими на немцев, а должны стать ими". И ещё: “Евреи должны жить для Германии, а если понадобится, и умереть для неё”.
Этот текст взят из готовящейся к выпуску в издательстве “Ретро” книги Ильи Левита "Вингейт"
Комментариев нет:
Отправить комментарий