ВСЕ ЕЩЕ СКОРБИМ

ИЗ ПЕРВОГО МИРА В ТРЕТИЙ

Просвещенное человечество все еще скорбит о смерти Нельсона Манделы — узника апартеида, 18 лет проведшего в тюрьме и ставшего после освобождения президентом ЮАР.

Если коротко сформулировать, то наследие Манделы заключается в следующем.

К началу 1990-х ЮАР была страной первого мира — для белых. На нее приходилось 40% ВВП всех африканских стран южнее Сахары. 500 тыс. англичан эмигрировали в ЮАР, спасаясь от лейбористов.

Под управлением Манделы и его преемников ЮАР превратилась в страну третьего мира — для всех. За время правления Манделы (1994-1999) средние доходы южноафриканцев упали на 40%, причем больше всех пострадали самые бедные слои населения: для нижних 5% населения это падение составило 50%.

В нынешней ЮАР реальная безработица составляет 40%, из тех, кто работает, треть зарабатывает менее двух долларов в день, по уровню образования страна занимает 143-е место из 144-х.

Уровень преступности в ЮАР один из самых высоких в мире. Количество убийств составляет без малого 16 тысяч на 100 тысяч человек, при этом белых фермеров убивают в три с половиной раза чаще, чем какую-либо другую категорию населения. В результате этих убийств и эмиграции количество фермеров с момента прихода Манделы к власти уменьшилось вдвое, и поскольку черные фермеры их не заменили, то на месте ферм — пустыри и безработица.

ЮАР как была расистской страной, так и осталась, только расизм этот стал черным. В систематических убийствах белых фермеров, которое д-р Грегори Стентон из Genocide Watch квалифирует как геноцид, правительство не видит ничего странного. Зато последнее предложение Африканского национального конгресса (АНК) состоит в том, что благотворительная организация должна потерять некоммерческий статус, если она помогает белым.

750 тыс. белых покинуло ЮАР. Разница в доходах между бедными и богатыми увеличилась по сравнению со временем апартеида. Но, разумеется, новые богатые — черные.

Мультимиллионер Сирил Рамафоза раньше был генсеком АНК. Другой мультимиллионер Джеймс Мотлаци был президентом профсоюза горняков. Либеральность местных трудовых законов восполняется патологической жестокостью бывших борцов за права трудящихся, ставших хозяевами шахт: в прошлом году в Марикане полиция застрелила 34 бастовавших шахтера, причем стреляли в спину, а потом сказали, что мертвые перестреляли друг друга.

Шахты в 1980-м обеспечивали 11% рабочих мест в ЮАР, сейчас — 2%. До кризиса добыча сырья в мире ежегодно росла на 5%, в ЮАР она падала на 1%.

Коррупция запредельная, нынешний президент ЮАР Джейкоб Зума имеет несколько жен, а лучшей историей, которая его характеризует, является следующая: несколько лет назад он изнасиловал в своем кабинете женщину, причем он знал, что она ВИЧ-инфицирована. Презервативом он не пользовался. Когда его спросили, какие меры предосторожности он принял, он сказал, что потом ополоснул свой член. ВИЧ-инфицированы 10% населения. При этом преемник Манделы президент Мбеки заявлял, что СПИД — это выдумка кровавых белых колонизаторов.

У меня простой вопрос: что происходит в современном мире, если человека, при котором страна превратилась в ЭТО, называют великим государственным деятелем?

На мой взгляд, история Нельсона Манделы — очень страшная история. И самое страшное в ней ровно то, что лично Мандела — морально достойный человек, который несет ответственность за катастрофу в ЮАР.

Начнем с того, что Нельсон Мандела — коммунист, марксист и террорист, которого в юности вдохновляли Сталин, Мао Цзэдун и Че Гевара и который просил деньги и оружие для своей террористической организации «Умконто ве Сизве» от маоистского Китая. «Умконто ве Сизве» объявила о своем существовании 16 декабря 1961 года, устроив 57 (пятьдесят семь) взрывов.

Будучи пойман, Мандела не стал отпираться и использовал процесс для пропаганды собственных взглядов, заявив, что он является «символом справедливости в суде угнетателей». В этом смысле Мандела был последним из великих террористов XIX века, которые не отпирались на суде от собственных взглядов и не заявляли, как сейчас исламисты, что это проклятые неверные взорвали себя сами, чтобы скомпрометировать мирный ислам. Он был также последним из великих террористов, которые хотя бы теоретически пытались ограничить жертвы среди гражданского населения.

Террорист Мандела сел в тюрьму на 18 лет, и первоначально это была маленькая сырая камера. А дальше произошло чудо: несмотря на то, что Мандела не перестал быть террористом, отношение к нему стало меняться.

Финансируемая Кремлем и Пекином коммунистическая пятая колонна, левые всего мира начали кампанию «Освободи Манделу». Условия содержания Манделы все улучшались, к середине 80-х Мандела получил кучу международных наград и мог из тюрьмы руководить всем, чем хотел, и в 1985-м он с негодованием отверг предложения президента Боты о помиловании при условии, что он «откажется от использования насилия как политического оружия».

Я думаю, что большинство моих читателей уже кипят от негодования, потому что они с детства слышала, что Нельсон Мандела был борцом против страшной системы апартеида, при которой черные были лишены гражданских прав, при которой между черными и белыми был запрещен даже секс и черные не могли без пропуска вьехать на территории белых (как и белые на территорию черных). Так вот: я бы хотела напомнить, что апартеид, при всех его чудовищных недостатках, в том виде, в котором он сложился к 1970-м годам, был системой самоуправления для черных.

Вообще в выделенных системах самоуправления в истории человечества нет ничего заведомо позорного. Персы завоевали Ионию и оставили грекам самоуправление в полисах. Римляне завоевали Грецию и тоже оставили грекам самоуправление. Италия была переполнена самоуправляющимися городами, которые так или иначе имели неполный суверенитет. Может быть, это очень обидно для национального достоинства, но при рациональном подходе к делу это дает вам возможность организовать вашу экономику, здравоохранение и образование так, как вы того заслуживаете.

Еще раз: белые выделили черным территорию, на которой они могли делать все, что хотели. Пусть эта территория была мала, неудобна (13% от территории ЮАР и 30% от прежних областей проживания данных групп населения), но ничто не мешало жителям бантустанов голосовать, строить больницы, образовывать население и развивать, как в Китае, экономику, пользуясь дешевой рабочей силой. Ничто не мешало всевозможным борцам за счастье человека доказать на деле, что черная раса ничем не уступает белой, создав там университеты, больницы и производства.

Но позиция борцов за счастье человечества была другой: они видели в нищих и необразованных африканцах, живших в бантустанах, не варваров, которых надо приобщать к западной цивилизации. Они видели в них орудие уничтожения этой цивилизации. Европейские швондеры не хотели образовывать африканских шариковых. Наоборот — они объясняли им, что нужно отнять все, построенное белыми на их земле, и поделить.

Я не собираюсь утверждать, что апартеид — это справедливое государственное устройство. Я утверждаю другое: что проблема сосуществования на одной и той же территории двух народов, или наций, или рас, резко различающихся по уровню цивилизации, не может быть решена справедливым образом.

Апартеид мог быть работающим государственным устройством, если бы швондеры всего мира строили в бантустанах университеты и заводы, вместо того чтобы вовлекать обе расы во взаимное озлобление, которое и без того легко разжечь. В соседней Родезии апартеида не было — там белые пытались взрастить черную элиту в рамках одного государства, давая право голоса тем черным, кто проходил по имущественному и образовательному цензу, — но швондеров всего мира не устраивало и это.

Еще одним способом взаимоотношения двух народов, победителя и побежденных, являются геноцид и рабство. Именно так вели себя по отношению к автохтонным койсанским народам зулусы, пришедшие на будущую территорию ЮАР немногим раньше европейцев. По странной случайности, порядки, установленные королем Чакой — включая смерть за плевок в присутствии короля и запрещение воинам жениться без разрешения властелина, — никогда не подвергались борцами за счастье человечества критике, равно как они и никогда не предлагали, чтобы зулусы покинули завоеванные ими территории, вернув их угнетенным ими народам.

Международное общественное мнение сделало свое дело. Был 1989 год. Освобожденная от проклятых колонизаторов Африка уже 30 лет утопала в нищете и крови — последствия передачи власти в руки дикарям, не научившимся сдерживать низшие базовые инстинкты, но получившим власть и автоматы, были совершенно ясны.

Но чем больше фактов противоречит религии — тем бескомпромисснее она становится, и полезные идиоты, которые к тому времени идеологически правили миром и ООН, были единодушны в осуждении как апартеида, так и любой другой системы управления, которая позволила бы западной цивилизации выжить в Африке.

В 1989 году новый президент ЮАР де Клерк выпустил Нельсона Манделу из тюрьмы и объявил о легализации АНК и конце апартеида.

Следующий акт этой драмы был почти неизбежен: резня среди черных за лидерство, в которой погибли тысячи. Резня в Себокене, резня в Бойпатонге, резня в Бишо. Эпидемия расстрелов белых: в 1993 году глава Панафриканского конгресса Кларенс Маквету провозгласил лозунг «Один фермер — одна пуля! Мы собираемся убивать всех белых — и детей, и стариков». Соратник Манделы, Питер Мокаба, провозгласил: «Убей бура — убей фермера».

Заметим, что этого никто не осудил. Предоставление самоуправления черным было признано ООН преступлением против человечества. «Убивать всех белых» — фигня вопрос.

В 1994-м Мандела с триумфом победил на выборах. К этому времени уже можно было составить себе представление о том, что такое лидер колониальной Африки, и можно было опасаться, что поклонник Кастро и Мао Цзэдуна, просидевший 18 лет в тюрьме, превзойдет в кровавой жестокости Иди Амина и Патриса Лумумбу.

К чести Нельсона Манделы, этого не произошло. Он сделал все, чтобы черные не вырезали белых. Он создал коалиционное правительство с де Клерком как вице-президентом. Осознавая, что означает резня белых фермеров, он признал это национальной проблемой и даже пытался создать специальные силы для борьбы с этим. Мандела покорил сердца африканеров, когда он призвал всех черных болеть за белых регбистов из Springboks и лично вручил их лидеру Франсуа Пиенаару победный кубок, надев его майку.

Увы, майку надеть было легче, чем удержать лавину. Мандела не мог удержать черных шариковых, которые въезжают в дом профессора Преображенского. Правление Манделы было ознаменовано взрывным ростом преступности, крахом образования и экономики, молниеносным распространением СПИДа и тотальной корруцией, причем в ближайшем окружении Манделы.

В 1999 году Мандела уходит из власти, и это еще один поразительный поступок, особенно для лидера черной Африки, которых всегда выносили вперед ногами, под звуки артиллерийской канонады. Ему на смену приходит Табо Мбеки, который в стране, где 10% населения заражены ВИЧ, заявлял, что СПИД — это выдумка белых расистов и его нет.

Дальше — по нарастающей. «Африканизация» вместо национализации, однопартийное правление, богатство и деньги, сосредоточенные в руках партийной верхушки, резня белых, безработица, преступность, забастовки и расстрелы, президент-многоженец Зума. Уровень жизни в ЮАР по-прежнему выше, чем в большинстве других африканских стран, но из страны первого мира для белых она превратилась в страну третьего мира для всех, и сползает все дальше.

Увы, история черной Африки после деколонизации — это история деградации континента. Эта деградация может быть объяснена только двумя способами.

Одно объяснение — расистское. Оно заключается в том, что черные — неполноценная раса. Другое объяснение заключается в том, что леволиберальная идеология тотально несостоятельна. Я лично придерживаюсь второго объяснения.

И именно поэтому я хотела бы завершить эту статью цитатой из великого просветителя черной расы. Его имя вы не услышите из уст «полезных идиотов», и его дело проиграно. Его звали Букер Т. Вашингтон, и когда в 1865 году в США отменили рабство, ему было 9 лет.

Босой и голодный, этот мальчишка прошел пол-Америки, чтобы научиться читать и писать, а потом — чтобы дать образование своему народу. Он руководил Tuskagee University, первым частным университетом для черных, и в его «Автобиографии» есть две великих мысли, которые любой политический деятель развивающейся страны должен высечь у себя на сердце. «No race can prosper till it learns that there is as much dignitуin tilling a field as in writing a poem». И «No race that has anything to contribute to the markets of the world is long in any degree ostracized».

И эти две максимы касаются не только черной расы. Они касаются любой застрявшей в архаике нации, в том числе и России. Можно идти путем Букера Т. Вашингтона или Петра I — уча свой народ, беспощадно обличая его в невежестве и лени и напоминая, что для цивилизации, как для геометрии, нет царского пути.

А можно идти другим путем, провозглашая собственные невежество и отсталость «национальными чертами» и уверяя окружающих, что те, кто богаче — тебе должны. Первый путь ведет к цивилизации, второй — к катастрофе.