А ГЕНИЙ КТО?

  «Я не верю, что Бог нам обещал Палестину, - это меня не трогает. (С ироническим пафосом:) То, что есть еврейская цивилизация, что евреи замечательный народ, нужно их сохранить, они много для мира сделали – ( серьезно:) Цена слишком велика… Это так, но мы заплатили слишком дорого за это. В конце концов, еврейская история – не история мартирологии. Поэтому я бы не взялся сказать: нет, нужно идти дальше, и мы не имеем права уклониться… Если я бы мог превратить всех евреев в каких-то других неевреев, я бы это, может быть, и сделал… Так что я не говорю: ассимиляция – нет. Я за ассимиляцию принципиально, я не антиассимилянт. Но совершенно явно, что этому не быть».

 Текст невнятен. Публикатор не стал его редактировать из глубокого почтения к источнику этих идей. Но не только в этом причина. Уверен, четкость изложения в данном случае нежелательна. Необходима попытка уйти от банальности и тайной юдофобии изложенного. «Голый» смысл приведенного текста прост и банален. Трагическая история еврейского народа подсказывает, что решить «еврейский вопрос» можно только ассимиляцией, полным исчезновением евреев. Но подобное, к сожалению, невозможно, хотя, по убеждению автора цитаты, евреи – народ обычный, ничем не примечательный.   

  Анатолий Найман – известный поэт и публицист - написал книгу о себе под названием «СЭР», а в ней опубликовал записанные на магнитофон разговоры с Исайей Берлиным. 

 Не берусь оценивать саму книгу Наймана. Однако, впервые напечатанные тексты высказываний сэра Берлина весьма интересны и характерны для либеральной Европы, враждебной попыткам Израиля, атакованного исламским террором, отстоять свою независимость.

 Воспользуюсь заемной характеристикой личности Берлина из книги философа «История свободы». В предисловии к этой книге, подписанном Александром Эткиндом сказано: «Исайя Берлин (1909 –1907) – один из немногих современных мыслителей, кто оказался прав. Его классические работы по политической теории и интеллектуальной истории объясняют Х1Х век и предсказывают ХХ1… Эссе Берлина лишены нервности или полемичности, но это спокойствие обманчиво: он постоянно шел против течения. Ему мешали, и он мешал; его успех либерала  среди социалистов, историка среди философов, русофила среди холодной войны – был неожидан и непредсказуем…»

 Фигура Берлина еще и уникальна тем, что, несмотря на мнимый, с моей точки зрения, заплыв «против течения», этот человек имел почти все мыслимые и немыслимые награды, мантии и звания, возможные в среде интеллектуальной элиты Запада. Все, кроме Нобелевской премии. Так в чем же выразилась такая пророческая правота этого мыслителя?

 В заметках о живой, если верить Найману, речи Берлина я попытаюсь дать ответ на эту загадку. Сама же книга «Сэр» написана в странно понятом духе «мовизма», каким – то «заячьим следом по снегу». Автор изо всех сил стремится запутать «следы» своих оценок и своей мысли. Трудно сказать, почему он выбрал именно такой стиль рассказа? Чего здесь больше – погони за индивидуальностью, литературного кокетства, страха перед неизбежным разоблачением примитивности текста? Не знаю. Да и не хочу знать. Повторю, что хотел бы остановиться на самом интересном и поучительном в этой книге: интервью с Берлиным, фигурой авторитетной в высшей степени, во многом определившей современный диалог интеллектуальной элиты Запада с сионизмом, иудаизмом и Израилем.

  « В Лондоне, - пишет о себе Найман. – Со мной познакомился молодой еврей, активный член синагоги и общины; через пять минут разговора нас прикатило к «иудаизму и христианству», и он бросил с даже неосознанным и потому неправдоподобным хамством: « Не будем сравнивать Божий дар с яичницей». Берлин, которому я об этом рассказал, прокомментировал: «Неудачно сказано», - прежде всего потому, что предпочитал факт яичницы туману Божьего дара».

 Необходимо снова заняться расшифровкой: иудаизм, по мнению автора и, как мы потом убедимся, Берлина – туман. Христианство -  религия простая и полезная, как яичница.

 Найман – выкрест. Берлин – атеист. Позиция этих людей понятна. Но оба считают себя либералами, то есть людьми в высшей степени терпимыми к личности и мнению идеологического противника.

 Однако, молодой иудей, соблюдающий традиция, для которого его вера уж никак не туман, решительно признан хамом.

 О «еврейском вопросе» Берлин и Найман говорят охотно и много. Однако, их знания в этом вопросе весьма приблизительны. Дело не только в том, что, по словам самого Берлина, он в зрелом возрасте прочитал только Ветхий Завет, Пятикнижие, и с другой религиозной литературой евреев не знаком. Дело в примитивных схемах, часто заимствованных у антисемитов, которые используются для раскрытия сложнейших проблем, связанных с еврейством.

 - Библия. Замечательные вещи там есть. Это поэзия, но это не описание мира. Не моего мира, - говорит Исайя Берлин.

 Либерал – человек гордый. Он считает, что имеет право на свое описание мира, в котором он живет. И делает это с помощью культуры, выработанной человечеством в новейшее время. Здесь ничего не поделаешь. Свой мир старательно описывали и придумывали не только Шекспир и Лев Толстой. Право на свой мир отстаивали  Маркс и Ленин, Сталин и Гитлер, Мао и Пол Пот. Сегодня единоличное право на описание своего, единственно возможного, мира отстаивают фанатики ислама.

 Следом за красноречивым признанием Берлина идет «заячий след» Наймана: « Позиция Берлина – не богоборчество, а честность, подкупающая во всем».

 Но кто упрекнет в бесчестности, перечисленных товарищей и господ. Однако, не думаю при этом, что личная честность оправдывает проповедника террора или любвеобильного либерала.

 Но последуем дальше по дороге, проложенной честным человеком – Исайей Берлиным. 

 «Нельзя не быть антисемитом, - говорит он. – если вы верите в Евангелие… Павел посеял антисемитизм, не Иисус… Одна еврейская секта хочет очернить другую, потому что это политически выгодно. Это нужно было…. С этого начинается вот эта яростная, лютая ненависть к евреям. Богоубийцы – ничего не может быть хуже».

 По Берлину сами евреи виноваты в юдофобии. Их партийные разборки, гражданская рознь – привели к ненависти соседей к потомкам Иакова. Берлин не желает знать историю своего народа. Он забыл о юдофобии в Египте, о злобе язычников античного мира к евреям. Эти знания ему просто не нужны. Они могут помешать либеральной доктрине, согласно которой во всем виноваты евреи и Бог, которого они выдумали. 

 « Я в бога не верю, - цитирует Найман Берлина. – Но все-таки я еврей, и считаю себя евреем, и мне близки евреи. В этом отношении, что если какой-нибудь еврей делает что-нибудь гадкое. Я не только осуждаю это – мне стыдно».

  Отчего же так? Сам Берлин в строках, приведенных выше, отрицал какую-либо еврейскую особость. Бога нет – значит и народа Божьего быть не может, так чего же стыдиться гадкого в евреях – народе обычном?

 Ответ, как мне кажется, прост. Не стыд это, а привычный страх обывателя перед коллективной ответственностью. Глубокая убежденность в правоте юдофобов, преследующих, по мнению либералов, еврея не за добро в нем, а за мифическое природное зло, хотя бы за партийно-религиозные распри в древнем Риме.

 Либералы легко перебрасывают мост от морали к политике. Вновь слушаем  Берлина в пересказе Наймана: «Вы знаете, я не фанатик, я считаю, что между арабами и евреями нужно установить мир. Нужно это сделать. Мы этого не делаем, и, конечно, яростные сионисты все-таки не правы и наносят вред. Я думаю, что нужно, наконец, найти какое-то общее место, где можно людям встретиться».

 Вновь попытка возложить вину за конфликт на фанатиков – евреев, «яростных сионистов». Либерал – Берлин ни слова не пишет об арабском терроре, о фанатиках ислама. Евреи все простят: любую несправедливость, любое невежество, любое хамство. С арабами лучше не связываться. Вот позиция либеральной Европы.

 Есть в книге «Сэр» еще один любопытнейший текст, характерный для мировоззрения авторов.

 «Поймите, было 600 тысяч евреев в Румынии, - рассказывает поэту Берлин. – Они, конечно, когда немцы начали наступать, пробовали бежать. Некоторые бежали, некоторые не успели. Точно то же количество евреев было в Палестине, когда Роммель надвигался на Палестину ,чуть-чуть не попал туда, чуть-чуть не покорил Египет. Они не двинулись, никто не уехал. В этом разница».

 Бейлин признается, что он сионист, потому что не верит в возможность желанной ассимиляции. Он убежден, что евреи на своей земле станут какими-то особыми евреями. Но пример, им приведенный,  наивен. Во-первых, евреи Палестины в1942 году были по преимуществу «отборными» евреями: как правило, светскими и религиозными сионистами, убежденными в праве еврейского народа именно на эту землю,  во-вторых, им просто некуда было бежать из Палестины. На западе – море, на востоке, юге и севере ненависть арабов.

 И здесь подтверждение сомнительных мыслей с помощью заемных схем.

 Сомнительных мыслей и сомнительных оценок в книге Наймана множество. Вот характерный, в этом смысле, эпизод. Разговор идет о творчестве Бродского.

 Вопрос Наймана: - А как вы относитесь к поэзии Иосифа?

-         Положительно.

-         Ну, Исайя, ну, правда.

-         Не негативно.

-         Да – да - да. Это не вы ли тогда ответили….

-         Я никогда не считал Иосифа гением.

-         Не считали, ну и не надо, но он невероятно талантлив. В отдельных вещах и гениален.

-         Гениален, но не гений. Можно сказать «гениален» только по – русски, и по-немецки это можно сказать; нельзя сказать по-английски. Есть просто…. Есть такие моменты гения, но не гений в полном смысле, в котором Блок был гений. Настоящий гений.

-         А Пастернак?

-         Ну, Пастернак гений… Мандельштам гений, Ахматова.

   Чудовищна, на мой взгляд, сама постановка вопроса. Впрочем, если Создателя не существует, почему бы людям, способным на «описание» своего мира не занять его место, место Гения. Люди по Берлину в праве решать, кто гений, а кто – нет. Либерал и гордыня – понятия совместные. Но в данном случае, дело, как мне кажется, не только в поэзии Бродского.

 Вот что говорил сам поэт:

  «Я очень плохой еврей. Меня в свое время корили в еврейских кругах за то, что я не поддерживаю борьбу евреев за свои права. И за то, что в стихах у меня слишком много евангельских тем. Это, по-моему, полная чушь. С моей стороны тут нет никакого отказа от наследия предков. Я просто хочу дать следствию возможность засвидетельствовать свое нижайшее почтение причине – вот и все».

  А вот что писал о Бродском его ближайший друг и самый значительный критик его творчества – Лев Лосев:

«Мне смехотворны нападки на христианство Иосифа, или иудаизм Иосифа, или атеизм Иосифа и так далее… Я думаю, что в русской литературе нашего времени, в русской поэзии после Ахматовой, Цветаевой, Мандельштама не было другого такого поэта, который с такой силой выразил бы религиозность, как таковую в своей поэзии».

 На мой взгляд, вот эта религиозность не позволила «честному атеисту» и либералу Берлину оценить  в должной мере талант Иосифа Бродского.

  К религии, в конечном итоге, и сводятся все попытки исследовать «еврейский вопрос».

    Не люблю книги и образ мысли Ф. М. Достоевского, и все-таки писатель этот был близок к званию гения. По крайней мере, обладал пророческим даром. Читать книгу А.Наймана об Исайе Берлине он, по причине своей давней кончины, не мог, но предвосхитил появление таких людей, как Найман и Берлин. Вот что писал Достоевский в Дневнике писателя за 1877 год: «Замечу в скобках и, кстати, что всем этим господам из «высших евреев», которые стоят за свою нацию, слишком даже грешно забывать своего сорокавекового Иегову и отступаться от Него. И это далеко не из одного только чувства национальности грешно, а и из других, весьма высокого размера причин. Да и странное дело: еврей без Бога как-то немыслим; еврея без Бога и представить нельзя».

 Но еврей без Бога – реальность 21 века. Еврей – воинствующий безбожник – особый вид ассимилированного существа. Сэр Исая Берлин сетовал на невозможность превращения всех евреев в датчан.  Нет Бога – нет еврея – нет нужды в государстве евреев. Вот упрямая логика мышления либералов, чья идеологическая, да и политическая власть над «цивилизованными и просвещенными» странами мира бесспорна.

 Еврей с его Богом мешал обывательскому, мещанскому сознанию и тысячу лет назад, и сто, мешает он той простоте, что хуже воровства, и сегодня. Еще одно подтверждение этому – книга А. Наймана «Сэр».