"МОЙ ПУТЬ В ИЗРАИЛЬ"

Раддай Райхлин 06-01-2013

 Мой путь в Израиль Мой путь в Израиль Истоки сионизма 

Я в те годы учился в Военно-морском училище (ВМУ) в Петродворце (Петергофе). Нельзя сказать, что я был кривой и уродливый. Девицы были не против того, чтобы пофлиртовать со мной, но я им всем указывал: «Держись подальше от меня. Я еврей».- «Евреи не пьют и хорошие семьянины», - парировали меня девочки. И еще мне моя мама зудила. Мама работала педагогом в детском саду и поучала меня, как какого-то парня повели к девице и там он заразился нехорошей болезнью. Или рассказывала мне, как ребенок в ее детском саду кидался радостно навстречу своему папе с криком: Зид! Зид! … Мама ловко подражала крику ребенка «Жид! Жид! …». «Никогда не женись на гойке,- поучала меня мама, обязательно жидом обзовет. Откуда ребенок знает это слово и еще зовет им своего папу?» Шел 1953 год. Антисемитизм в СССР медленно и верно нарастал. Пышно расцвело дело врачей- отравителей. В нашем ВМУ выгоняли преподавателей и курсантов, евреев. Причины были разные и дурацкие. Хорошо помнится преподаватель навигации капитан третьего ранга Варин. Курсанты его любили за шутки. Варин исчез. Среди курсантов поползли слухи, что он враг народа. Однако ж кто-то встретил его на улице в Ленинграде, но уже без флотской формы. Арестовали превосходного преподавателя английского языка Гуткина. Гуткин был гражданское лицо. Всегда одет с иголочки и одна рука в кармане. Гуткина сменила какая-то девица с красным носом. Английский она знала плохо. И все ж больше всего нас потряс арест подполковника Дреера. У Дреера была какая-то болезнь ноги. Он систематически исчезал и возвращался с укороченной ногой. Последний раз мы видели его на костылях. В это время в газетах появилось коротенькое сообщение, что из СССР выслан военно-морской атташе посольства США капитан-лейтенант Дреер. Было очевидно, что этот американский Дреер и наш подполковник на костылях имели шпионскую связь. Того выслали, а нашего арестовали и посадили. Нам не объявляли перед строем, что тот или этот - враг народа и арестован. Точно так же нам не объявляли, что все евреи сволочи и их надо гнать в шею. Но это было очевидно. Статьи во всех газетах с еврейскими фамилиями были полны злобы. Помню, была злобная статья в газете «Красный флот» о Мараховском. Мараховский был у нас заведующей кафедрой политэкономии. Кажется, он был единственный, который мог всю эту галиматью преподнести нам в съедобном виде. Обычно вся политэкономия прекращалась, и мы учили «работы товарища Сталина о языкознании» или что-то в том же духе. Если всех этих арестованных и выгнанных выстроить, то все они поголовно были евреи. Выгнали заведующего каким-то кабинетом или лаборатории. Не помню каким. Помню только его воинское звание капитан. Потом уже я встретил его демобилизованного в Политехническом музее в Москве. Он работал там в каком-то отделе. Он рассказал мне, на чем он погорел. Вот его история. Как положено все офицеры были члены коммунистической партии. Мой рассказчик был к тому ж секретарь какой-то мелкой партийной организации. У него из запертого сейфа (точнее железного шкафчика) пропали какие-то партийные документы. Вот «за потерю партийной бдительности» его выгнали из партии и демобилизовали. Читателю не следует с легкостью воспринимать все описанные мной случаи даже, если они носят комический оттенок. Уже в Израиле я встречался с людьми, пережившими немецкие концлагеря. Раддай Райхлин 06-01-2013 Мой путь в Израиль Эти люди не хотели вспоминать то, что они пережили. Рассказчик вновь переживает то, что пережил и гораздо чаще это тяжелые переживания. Расскажу в качестве примера о своей маме. Она имела высшее педагогическое образование. Работала в детском саду НКВД (Народный Комиссариат Внутренних Дел). Хорошее место. Мою маму увольняют с работы. Еврейка. Родители детей скидываются и преподносят моей маме конвертик с деньгами. Прощальный подарок. Как в таком случае мама должна реагировать? Прыгать от радости? У мамы была приятельница Нинка Чистякова, с которой она училась еще в педагогическом. В те годы, годы чисток приятельница занимала должность секретаря партийной организации школы. Маме Нинка рассказывала, что ее систематически вызывали в райком партии со списком учителей школы и там, тыкая на учителей с еврейскими фамилиями, допрашивали: почему у вас этот еще работает. Добралась советская власть и до меня. Нет смысла всё описывать, но один довольно дурацкий случай я расскажу. Неожиданно выяснилось, что я кончаю училище с дипломом с отличием. Достаточно мне было получить на самом последнем экзамене «хорошо» и мне улыбался диплом с отличием. Последний экзамен происходил по предмету «Партийно-политическая работа и основы воинского воспитания». Это был глупый и дурацкий предмет. Все сдавали его только на «отлично». Отчаянным дуракам ставили «хорошо». Даже, если бы меня аттестовали, как отчаянного дурака, я бы получал диплом с отличием. Мне поставили «посредственно». Это была единственная посредственная оценка по этому предмету не только в нашем классе и даже роте. Это была единственная посредственная оценка по этому предмету во всем училище. Я даже помню, как я провалился. Тогда прошел 19 съезд коммунистической партии СССР, который расширил состав Политбюро. До съезда Политбюро насчитывало что-то около 10 человек. После съезда его состав увеличился до 20 членов. Меня попросили перечислить всех членов нового Политбюро. Я не смог. Дали мне офицерское звание и простой диплом об окончание училища и ещё пинок в зад. Так я расстался с доблестными советскими военно-морскими силами. Я не был сильно расстроен. Скорее наоборот. Меня не влекло ни в армию, ни во флот. Просто наступило время, и меня призвали и мобилизовали. Когда в военкомате узнали, что я студент заочного энергетического института (по нынешним временам университета), мне всучили список военных училищ и сказали: «Выбирай». Помню, получив «в зад», приехал домой я в Москву с Мишкой Гольдштейн из Киева. Мишку, как и меня, тоже выгнали. Его грех заключался в его таланте. Мишка легко и великолепно сочинял стихи. Эти стихи украшали нашу ротную стенгазету. Когда помер в марте наш «вождь и учитель товарищ Сталин» Мишка написал траурное стихотворение. Стихотворение это Мишке не понравилось, и он на полях блокнота со стихом написал «МУРА». Личный блокнот Мишки оказался на столе начальника Политотдела училища. Так Мишка стал контрреволюционером, агентом и пр. Из комсомола его выгнали. И из доблестного ВМФ тоже. В Москве Мишка собирался идти жаловаться в Министерство ВМФ. Я его успокаивал и отговаривал. Но он все ж пошел и вернулся ни с чем. Наша партия лучше всех То, что меня демобилизовали, меня только радовало. Но меня еще выгнали из комсомола. Это могло испортить всю мою карьеру. Я решил подать апелляцию. Так я попал на заседание партийно-политической комиссии Министерства обороны. Вокруг стола сидело примерно 20 Раддай Райхлин 06-01-2013 Мой путь в Израиль человек. Ниже чином чем полковник был только я, да и то только до демобилизации. Во главе стола сидел генерал-майор. О чем там говорили, ничего не помню. Мне сказали в конце: «Можешь идти. Решение получишь в райкоме комсомола». Действительно, получил письмо из райкома с просьбой зайти. Зашел. Мне показали отрицательное решение комиссии и велели прочитать и расписаться на обороте. Итак, этот этап пройден. Остался еще один ЦК ВЛКСМ. Нет смысла описывать, как моя новая апелляция попала в ту же самую комиссию, которая уже отказала мне. Итак, я стоял перед «полковниками». Удивительно, но все они были дружественно настроены ко мне: «хлопали меня по плечу» и говорили теплые наставления на будущее. Было ясно, что меня восстановят в комсомоле. И лишь в самом конце кто-то из полковников робко спросил: - Кем ты работаешь? - Я работаю инженером в научно исследовательском институте. - Как так,- возмутился вопрошающий.- Ты же сказал, что работаешь сторожем в детском саду. - Да, я работал сторожем. Но это пока меня оформляли на работу в институт. Не могу же я сидеть на шее матери. Отец у меня погиб на фронте. Теперь я работаю инженером. Я ушел, и на душе у меня было гадко и мерзко, словно я выбрался из кучи дерьма. Граница на замке Как известно, по тем временам СССР славился тем, что его «граница на замке». Ходили детские книжечки с рассказами о пограничнике Карацупе и его собаке Джульбарс, которые почти каждый день задерживали шпионов и диверсантов, пробравшихся сквозь границу. Ниже я привожу полностью стихотворение «Коричневая пуговка» советского поэта Е.Долматовского. Это стихотворение я по памяти нашел в Интернете и привожу здесь целиком. Читатель должен понять, какая обстановка была в СССР в те годы 70 лет назад если страна была заполнена такими рассказами и стихами и дети были героями подобно Павлику Морозову и доносили на своих родителей. КОРИЧНЕВАЯ ПУГОВКА Коричневая пуговка валялась на дороге. Никто не замечал ее в коричневой пыли, Но мимо по дороге прошли босые ноги, Босые, загорелые протопали, прошли. Ребята шли гурьбою по солнечной дороге, Алешка шел последним и больше всех пылил. Случайно иль нарочно, он сам не знает точно, На пуговку Алешка ногою наступил. Он поднял эту пуговку и взял ее с собою, И вдруг увидел буквы нерусские на ней. Ребята всей гурьбою к начальнику заставы Бегут, свернув с дороги, скорей, скорей, скорей! — Рассказывайте точно, — сказал начальник строго, Раддай Райхлин 06-01-2013 Мой путь в Израиль И карту перед собою зеленую раскрыл, — — Среди какой деревни, и на какой дороге На пуговку Алешка ногою наступил? Четыре дня искали, четыре дня скакали Бойцы по всем дорогам, забыв еду и сон, В дороге повстречали чужого незнакомца, Сурово осмотрели его со всех сторон. А пуговки-то нету от левого кармана А сшиты не по-русски короткие штаны, А в глубине кармана — патроны от нагана И карта укреплений советской стороны. Вот так шпион был пойман у самой у границы. Никто на нашу землю не ступит, не пройдет. В Алешкиной коллекции та пуговка хранится, За маленькую пуговку — ему большой почет! И вот сквозь эту «границу на замке» стали ломиться евреи. Вся история евреев состоит из описания того как они из одной страны бегут в другую в надежде спастись от антисемитизма. В нашей семье по рассказам моей мамы первой уехала в Израиль жена её отца, моего дедушки. Моя родная бабушка Ёхевет скончалась в 1935 году. По-русски бабушку звали Елена и по этой причине все мои кузины, и моя младшая сестра получили имена в честь моей бабушки – Лены. Дедушка женился второй раз. Не помню её имя. И вот его вторая жена уехала в Израиль. Мама мне рассказала, что у второй жены дедушки был сын. Во время войны с немцами он воевал на фронте и погиб. Однако, как он погиб? - Не знаю, кто рассказал эту историю, и как она дошла до матери погибшего. Будто бы антисемиты выгнали из теплого блиндажа на мороз сына-еврея этой женщины и он замерз. Овдовев второй раз, жена дедушки подала заявление на выезд в Израиль, там у неё были родственники. После длительного ожидания старуху тихо отпустили. Далее я расскажу о своем обучении языку иврит. На данном этапе такая потребность возникла, а учителей не было. Ходил рассказ о каком-то парне, который мечтал сбежать из СССР. Этот парень шлялся возле границ и даже сбежал где-то в Румынию, как Остап Бендер. Изловили парня на границе с Югославией и вернули в СССР. Вот тут-то перебежчик вспомнил, что он еврей, выучил иврит и стал преподавателем иврита в Москве. Где он? Антисионизм Наряду с компанией антисемитизма в СССР всколыхнулась другая антисионистская: советская власть громко и шумно по телевидению, на пресс-конференциях и в газетах стала доказывать, что в СССР евреям живется хорошо. Короче, никто никуда и ни в какой Израиль ехать не хочет. Помню, собирали на пресс-конференцию знаменитых евреев, которые доказывали, что им хорошо и даже очень. На сцене сидели актриса Эл. Быстрицкая. Был создан АКСО - Антисионистский Комитет Советской Общественности. Ниже дан перечень членов этого комитете. Раддай Райхлин 06-01-2013 Мой путь в Израиль Председатель: Драгунский, Давид Абрамович — генерал-полковник, дважды Герой Советского Союза Крупкин, Марк Борисович — зам. председателя. Зам. директора РИА «Новости», зав. отделом «Литературной газеты» Зивс, Самуил Лазаревич — профессор, доктор юридических наук, заслуженный деятель науки РСФСР; Бондаревский, Григорий Львович — профессор, доктор исторических наук, заслуженный деятель науки РСФСР; Кабачник, Мартин Израилевич — химик, академик АН СССР Ойзерман, Теодор Ильич — философ, академик АН СССР; Кудрявцев Владимир Николаевич — правовед, академик АН СССР; Блантер, Матвей Исаакович — композитор; Степанова, Ангелина Иосифовна — народная артистка СССР; Лиознова, Татьяна Михайловна — кинорежиссёр; Гофман, Генрих Борисович — писатель, Герой Советского Союза; Солодарь, Цезарь Самойлович — писатель; Колесников, Юрий Антонович — писатель; Вергелис, Арон Алтерович — поэт; Зиманас, Генрикас Ошерович — историк, профессор; Шейнин, Борис Соломонович — кинематографист. Представители трудовых коллективов Москвы и Подмосковья — председатель колхоза имени XXII съезда КПСС Коломенского района, Герой Социалистического Труда А. К. Маринич и птичница Братцевского птицеводческого объединения Герой Социалистического Труда Г. П. Голубева. и критикой сионизма. Действовала с 24 марта 1983 по октябрь 1994. Создана по распоряжению Юрия Андропова. Насколько я помню, генерал Драгунский «на войне с евреями» получил повышение и стал генерал-полковник. Вергелис, Арон Алтерович — поэт был редактором ежемесячного журнала на идиш «Дер Эмес». Еще выходила в Биробиджане газета на идиш, если не ошибаюсь, «Биробеджанер Штерн». Мой родственник Бялый выписывал себе эти журнал и газету. Я воспользуюсь случаем и опишу моего родственника. Он был женат на тетке моей матери Мирьям. Жили они в Белоруссии в городе Речица до 1936 года. В 1936 году советская власть закрыла все еврейские школы в стране и оба они, муж и жена преподаватели математики в еврейской школе остались без работы. После этого они с двумя детьми переехали жить к моему деду на станцию Клязьма возле Москвы. Меня отправляли в баню со стариком Бялым и там у нас происходили дикие диспуты. Я был ярым сионистом и поклонником Израиля. Мой оппонент за долгую работу учителем был награжден советской властью орденом Ленина и защищал советскую власть. Меня удивляло это. По рассказам родных, в молодости он был сионистом. Ко времени наших споров, он регулярно слушал радиопередачи из Израиля на иврите. Более того, он создал два словаря: иврит-русский и русско-иврит. Он сложил эти словари в авоську и понес в издательство. Там отказались принять его работу. Сослались на словарь Шапиро. Уже есть. Во-первых, словарь Шапиро был только иврит-русский. Во-вторых, словарь Шапиро был построен по гнездовой форме и тем, кто учит иврит или плохо его знает, словарь Шапиро не годится. Этими словарями завладел я. Накануне отъезда в Израиль, я передал их родственнику Грише Маневичу. Я опасался, что мне на границе не позволят вывезти словари и отберут. Раддай Райхлин 06-01-2013 Мой путь в Израиль Сражение советской власти с евреями Антисемитизм, борьбу советской власти с евреями те встретили в штыки. Власть наткнулась на решительное сопротивление. Нас евреев борцов с советской властью было мало, но мы были шумные и агрессивные. Я вспоминаю, когда зарубежные гости спрашивали у меня, сколько евреев желает выехать в Израиль, я отвечал: «Не много. Но завтра, если выпустят их из СССР, появятся новые и не меньше». Я не ошибся. Так и произошло уже после моего отъезда из СССР. Только открытие границы и свободный выезд при М.Горбачове положил конец противостоянию. Я напомню громкие по тем временам случаи. Похищение самолета «самолетное дело». Вот перечень участников: Йосеф Менделевич, Марк Дымшиц, Анатолий Альтман, Арье Хнох, Борис Пенсон, Сильва Залмансон с мужем Кузнецовым, и др. Попытка на самолете вылететь из СССР. Здесь я добавлю то, что рассказал мне мой кузен Натан Готхарт об этом деле. Натан жил недалеко от того дома, где встречались заговорщики. КГБ видимо уже знало что-то о заговоре, поскольку потихоньку выселило всех соседей вокруг «комнаты заседаний». Что меня больше всего возмутило, все выселенные вернулись в свои коммуналки после окончания дела. У КГБ не нашлось новых квартир. Для меня самолетное дело «прошло стороной». Накануне я дал Люсе Мучник несколько «нелегальных книг». Когда я пришел их забрать, то Люся только развела руками и подтвердила слухи об прокатившихся арестах. Мои книги перепуганные читатели сожгли. Кажется, мы сложились и покрыли расходы на эти книги. Массовые посещения евреями официальных приемных. Так группа евреев из Вильнюса посетила приемную, кажется, Президиума Верховного Совета СССР. Громкую огласку получило письмо 16 грузинских евреев. И опять шли разговоры об арестах. В моей квартире перед отъездом в Израиль поселилась семья Юры Эдельштейн из Вильнюса. С грузинскими евреями я тоже встречался. Борьба евреев получила поддержку со стороны диссидентов. Среди евреев начались разговоры и обсуждения того, как относится к диссидентам. С одной стороны евреи ничего не требовали от советской власти, как только «ОПУСТИ НАРОД МОЙ!». С другой стороны было ясно, что советская власть пойдет на любые шаги, лишь бы прекратить движение евреев. Поддержка евреев диссидентами не помешает. Так получилось, что я стал своим среди диссидентов. Я бывал дома у Петра Якир сына расстрелянного Сталиным командарма Ионы Якир. Мне не нравилось, что почти круглосуточно там сидели у стола за бутылкой. Встречался я с матерью и сестрой Владимира Буковского. Можно добавить «и гулял с его собакой». Сейчас «хулиган» Буковский обосновался в Англии. В те времена мы пели: Поменяли хулигана на Луиса Кирволана. Где б найти такую бл-дь, чтоб на Брежнева сменять. У евреев не было выхода, как объединить свои усилия с движением за права человека в СССР. Движение имело свои филиалы в разных уголках страны, собирало сведения о попрании этих прав независимо от религии и национальности пострадавших от властей. Издавалась самиздатовская «Хроника Текущих Событий» . В «Хронике» сообщалось о всех случаях попрания прав и нарушения законов и в том числе евреев. Ниже я приведу сведения из выпусков «Хроники», которые касаются только меня. В 24 выпуске «Хроники» рассказано о моем рассказе Раддай Райхлин 06-01-2013 Мой путь в Израиль «ХЕРЕКТЕРИСТИКА». Этот рассказ я написал по следам событий, которые имели место на заводе «Калибр». Один из сотрудников попросил у начальства дать ему характеристику. Характеристика потребовалась сотруднику, чтобы получить визу для выезда в Израиль. Такие были в то время порядки и правила. Рассказ я написал и пустил его в «Самиздат». Не знаю, каким образом, но, когда я приехал в Израиль, меня в Министерстве Иностранных Дел Израиля встретили, как старого знакомого и показали мне газету «Новое Русское Слово». В газете из номера в номер печатался мой рассказ. Было приятно. Итак, ниже отрывки из «Хроники». ДВИЖЕНИЕ В ЗАЩИТУ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ Х Р О Н И К А Т Е К У Щ И Х С О Б Ы Т И Й Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ. ВСЕОБЩАЯ ДЕКЛАРАЦИЯ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА, статья 19 ВЫПУСК ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТЫЙ 5 марта 1972 г. 15. Р.И.РАЙХЛИН. "Характеристика". Автобиографическая повесть, посвященная памяти отца, погибшего в декабре 1941 г. под Москвой. Герой повести преуспевающий инженер Гольдберг подает заявление о выезде в Израиль, после чего его исключают из комсомола, дают скверную характеристику и увольняют. Жену его навещают "представители общественности", "намекающие", что в случае их отъезда родственникам несдобровать; в промежутках идут разговоры о "чести коллектива". Диапазон реакций бывших сослуживцев широк: от тривиального юдофобства до следующего монолога инженера Кошкина: "В Израиль? Что я, рехнулся, что ли, - возмутился Вадим, - там же работать надо. Я к этому не приспособлен. Я могу лишь читать газеты и курить. Кому нравится работать, тот пусть и едет!" Далее в 25 выпуске идет с опозданием описание событий возле московской синагоги. Комментарий не требуется. Однако я собрал рассказы избитых и выпустил сборник «Хагада Шел Песах». Об этом сборнике упоминается далее. ВЫПУСК ДВАДЦАТЬ ПЯТЫЙ Раддай Райхлин 06-01-2013 Мой путь в Израиль 20 мая 1972 г. У МОСКОВСКОЙ СИНАГОГИ 29 МАРТА 1972 г. 29 марта 1972 года собравшиеся у Московской синагоги евреи были разогнаны милицией и дружинниками. В этот вечер, в канун пасхи, около здания синагоги было несколько автобусов и машин с милиционерами. Против синагоги за полдня был построен забор, закрыты проходы на улицу между домами. Собравшихся то сгоняли с проезжей части на тротуар, то запрещали ходить по тротуарам. К 7 часам вечера милиция стала очищать тротуары и загонять всех на ступеньки синагоги. Отдельных людей милиционеры вытаскивали из толпы и уводили. Собравшиеся хором пели "Хевену шолом алейхем" - "мы принесли вам мир". Тогда сквозь толпу, вверх по ступеням, начали пробиваться дружинники и всех со ступеней погнали вниз. Скрепившись под руки, они разделили толпу на две части, перегородили всю улицу и так двумя цепями стали выпирать евреев с улицы Архипова. Одна цепь двигалась вниз, другая вверх. В это время на улицу хлынул поток машин - это перекрыли ул. Солянку и пустили транспорт по ул. Архипова. Большая группа еврейской молодежи (около 200 человек) собралась в сквере, недалеко от памятника героям Плевны. Они пели еврейские песни и плясали. Около 9 вечера там появилось много милиции и людей в штатском, которые начали разгонять молодежь. Кто-то в штатском кричал: "Жиды проклятые, наконец-то, мы до вас добрались!". Кого-то хватали и тащили в автобус. У одной девушки было разбито лицо, другую втаскивали с криком: "Берите эту еврейку!". Затем всех задержанных (около 20 человек) отвезли в 26 отделение милиции, где продержали до полуночи. Им было заявлено, что в случае повторного задержания у синагоги они будут привлечены к уголовной ответственности. Некоторые имена участников погрома: майор милиции СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ СОКОЛОВ, заявивший, что его фамилия уже известна в Израиле; сотрудник КГБ по кличке "КУЗЬМИЧ"; инструктор отдела Военно-патриотического воспитания Калининского райкома ВЛКСМ г. Москвы ЮРИЙ НИКОЛАЕВИЧ БАННИКОВ; капитан оперативно-следственного отдела Калининского РОВД БОРИС СЕМЕНОВИЧ КОНСТАНТИНОВ. РАДИЙ РАЙХЛИН (составитель). "Хагада шел песах" (рассказы о Пасхе), 18 стр. Несколько небольших рассказов свидетелей и жертв событий 29 марта 1972 года у московской синагоги и на сквере у памятника героям Плевны (см. наст. выпуск "Хроники"). Аресты и страхи сопровождали нашу жизнь. Я для примера опишу один из своих арестов. Кажется, в этот день в Москве происходили какие-то торжества. Приезжали иностранные гости. Советская власть «для профилактики» производила аресты евреев. Арестовали меня при выходе со станции метро Библиотека Ленина. Экскаватора при выходе не было. Я обратил внимание на то, что по Раддай Райхлин 06-01-2013 Мой путь в Израиль обеим сторонам выхода стоят молодые крепкие ребята. Они оба двигались ко мне. Я ж наивный не полагал, что меня будут арестовывать. Дорогу мне преградил мужчина. Моя попытка обойти его провалилась. Стоило мне сделать шаг влево или вправо, как я тут же натыкался на него. Так окруженный с трех сторон я пошел наверх к выходу. С обоих боков меня держали «мальчики». А могли бы и наручники повесить. На улице мужчина отошел в сторону и что-то забормотал в боковой карман пиджака. Через несколько минут к нам подъехала «Волга». За рулей сидела «писанная красавица». Меня усадили на заднее сидение между мальчиками. Машина, сделав поворот, отправилась на север Москвы. - Куда вы меня везете? - поинтересовался я. - Домой,- ответил главный. -А я там не живу. Мой ответ смутил главного. Видимо они полагали, что я живу на Фестивальной улице. Но там жила только моя семья. Сам я был прописан по другому адресу. Меня завезли в какое-то отделение милиции. Там у меня состоялась встреча с еще одним КГБешником. Мы сидели один против другого и болтали о чепухе пока не позвонил телефон и моему собеседнику приказали освободить меня. А вот арест после посещения израильского посольства на улице Веснина. Предварительно я обследовал подходы и входы в посольство. Возле него постоянно дежурили два милиционера. Проходя по улице мимо посольства, я нырнул сквозь открытые ворота во двор. Милиционер что- то вякнул мне в след, но я уже был далеко во дворе. Там, как я и ожидал, был черный ход в особняк. Через черный ход и дворника я проник в посольство. Выпустили меня через парадный вход прямо на улицу Веснина. Вот на выходе меня и поймали. Завели в какую-то караулку в доме недалеко от посольства. Там была печка и чайник. Куда-то позвонили, и на свиданье со мной прибыл какой-то чин из КГБ. Я дал ему свой паспорт, который всегда носил для таких случаев. На все вопросы чина отвечал однообразно: «Там все написано». Оказалось не все. Место работы завод «Калибр» не было записано. «Ничего,- пообещал мне чин,- мы все выясним». Вскоре, как-то рано утром в 6 часов на лестничной площадке возле своей квартиры, я обнаружил двух мужчин. Они стояли возле окна и обсуждали футбольные проблемы. Было удивительно видеть их в столь ранний час. Здесь я описал свои встреч с сотрудниками КГБ. Набравшись опыта, я уже знал, кто и как за мной следит и что им от меня надо. Ни одна встреча с корреспондентом иностранной газеты не происходила без сопровождения агентов КГБ. Интересно рассказать о моей встрече вместе с Володей Престиным с одним из медицинских светил. Мы прослушали его лекцию о лечении голодом и после лекции встретились с лектором. Мы представились как евреи, которых часто арестовывают, и приходится объявлять голодовки протеста. Как использовать голодовку с пользой для своего здоровья? Лектор тут же поведал нам, что к нему уже обращались сотрудники КГБ. Их интересовало, что делать с голодающими евреями. Если я еще помню и не ошибаюсь, то главный совет медицинского светилы был «очистить кишечник». Поддержка из-за границы. Первое, что следует отметить - это посылки с вещами и денежные переводы из-за границы. Следует напомнить, что все это было условиях, когда нас , евреев гнали с работы и нас постоянно Раддай Райхлин 06-01-2013 Мой путь в Израиль мучила проблема добывания средств существования. Надо отметить, что вещи из-за границы выгодно отличались как качеством, так и расцветкой от советской продукции. Еще во время войны с Германией мы получили посылку-мешочек из Палестины. В посылке были женские туфли. После краткого совещания женщины решили туфли продать. Торговцем на Центральном московском рынке был я. Работал я киномехаником вечером, а днем мог и поторговать. Весь рынок бегал смотреть на мои туфли. Подошел и какой-то тип в милицейском галифе. Приценился. Как только он отошел ко мне приблизился какой-то парень и доверительно рассказал, что этот тип из милиции и мне надо срочно смываться. Я проигнорировал предупреждение. Ко мне подошел милиционер и повел меня в отделение милиции на рынке. Там сидел этот «галифе». Он стал выяснять, откуда у меня туфли. Я дал ему номер телефона матери. Он позвонил, расспросил и отпустил меня. В то время в Москве существовали магазины «Березка». В этих магазинах все продавалось не на советские обесцененные рубли, а на сертификаты. Сертификаты были разного цвета. Синие – давались в обмен на арабскую валюту. Доллары были самой полновесной валютой. Какого цвета были сертификаты, я не помню, но хорошо помню яркие шелковистые платочки в этих магазинах. Женщины сохли и чахли от желания иметь эти платки. Я покупал в «Березке» платки, а потом продавал их. Видимо спрос на платки был большой, и цена на них подскочила вдвое. Однако ж это не остановило ни женщин, ни меня. На праздник Песах приходили пачки с мацой. Мой тесть на Песах сходил с ума: ему необходимо было скушать пару кугелах и гефилт фиш. Я, «проклятый сионист» спасал положение. Помню, получил из Швейцарии пачку мацы. Пачка была вся разворочена. Видимо на таможне искали бриллианты. Так каждый год на Песах. Теща варила, и тесть на Песах ел кугелах «из моей мацы». Нет сомнения, что борьба советских евреев за свободу встретит и встретила поддержку евреев других стран. Советская власть пыталась прервать все контакты евреев с зарубежными странами. Телефонный разговор с зарубежьем мог прерваться в любом месте. Встречаясь с корреспондентом иностранной прессы, я заранее знал, что за ним следуют сыщики. Следует мне заговорить с корреспондентом, как эти сыщики уже будут следить за мной. Цензура пыталась заглушить все сведения из-за рубежа, которые могли просочиться в СССР. Но мы знали, что рав Кахана в США ведет активную борьбу за нашу свободу. Массовые демонстрации протеста во многих странах вынудили советскую власть отменить суровые приговоры похитителям самолета. Конгресс США принял поправку Джексона – Веника, которая стала на долгие годы тем гвоздем, на котором сидела советская власть. В 1972 году в СССР был издан указ, согласно которому эмигранты, имеющие высшее образование, были обязаны оплатить затраты государства на их обучение в вузах (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 3 августа 1972 года «О возмещении гражданами СССР, выезжающими на постоянное жительство за границу, государственных затрат на обучение»). Например, размер компенсации для выпускника МГУ составлял 12200 рублей (при средней зарплате по стране 130— 150 руб.). Указ отменён 20 мая 1991 года, но фактически сбор денег был прекращён ранее. Раддай Райхлин 06-01-2013 Мой путь в Израиль Я жертва этого указа. С меня потребовали оплатить учебу в этом проклятом ВМУ в Лениграде. Такого допустить я не мог. Я считал, что мне должны заплатить за потерянные в этом ВМУ годы. Никакой денежной помощи я не искал и с этой проблемой ни к кому не обращался. Посрамление Максимилиана Волошина 26 Декабря 2006 Это был солидный фолиант созданный таинственным любителем поэзии. Каждая страница размером А4 была напечатана на пишущей машинке на тонкой папиросной бумаге. Одна закладка позволяла отпечатать сразу 7 листов. Получалось семь экземпляров книги. Какой-то из этих семи экземпляров, аккуратно переплетенный в оклеенную серебристой фольгой картонную обложку был у меня. На обложке ничего не было написано, но на каждом листе папиросной бумаги было напечатано стихотворение поэта Максимилиана Волошина. Моя молодая сотрудница была большой любительницей поэзии, и я обязан был ознакомить ее с творчеством Волошина. Так фолиант попал на московский завод “Калибр”. Потом она рассказывала мне: “Я сижу, читаю. Он приближается ко мне, я закрываю. Он отходит, я снова открываю и читаю. Он бесится. Ему так хочется знать, что я читаю, а я не даю”. Он - это единственный член партии в нашем КБ. Начальник, хитрый еврей Володя Слуцкер, тоже был членом партии, но он сидел в аквариуме и “поэзией не интересовался”. После работы я, бодро помахивая своим портфелем, прошел через проходную завода. Я уже был метрах в тридцати от проходной, когда пьяный вахтер, запыхавшись, догнал меня и за шиворот поволок обратно в проходную. В его руках была карточка с моей фотографией. “Вот тебя то мне и надо!” - радостно вопил он довольный тем, что поймал меня. В проходной мой портфель обыскали и, обнаружив фолиант, конфисковали его, а меня отпустили. Первым делом я предупредил о конфискации тех, кто дал мне фолиант: - Что они могут сделать? - поинтересовался я. - Прочтут стихи Волошина. Действительно, на другой день меня вызвали на заседание какой-то комиссии. Помимо Слуцкера1 , как я полагаю, “представителя еврейского меньшинства”, в комиссию входил секретарь парторганизации КБ. Поскольку я не был членом партии, то не был с ним знаком и могу лишь добавить “как я полагаю”. Именно этот, “дюже партийный” был в комиссии председателем и только он говорил, остальные кивали головами, поддакивали. Третьего члена комиссии я уже не помню. Все стихи Волошина были прочитаны, но мне в качестве обвинения предъявили только два: “Красногвардеец” и “Матрос”. - Это образы наших воинов? - возмущался критик. - Это же какие-то хулиганы и бандиты. - Это не я написал, - защищался я. - Обратитесь к Волошину. Мой отец ушел добровольцем на фронт и погиб под Наро-Фоминском. Он был инженером и не был хулиганом и бандитом. Комиссия конфисковала фолиант и передала его в отдел кадров “для расследования”. 1 Уже в Израиле мне сообщили, что Володя Слуцкер обосновался в США. Раддай Райхлин 06-01-2013 Мой путь в Израиль Теперь охотничий азарт передался мне и я начал охоту на своих преследователей. Первым делом я отправил жалобу на незаконный обыск и конфискацию в прокуратуру. Я, “прожженный сионист”, не был наивным и знал, что моим “любителям поэзии” ничего не будет. Прокуратура сделает запрос и, когда выясниться суть дела, дело замнут. - Где моя книга? Верните мне ее! - на повышенных тонах вел я разговор с начальником отдела кадров. - Ее еще органы проверят, - ответил спесиво начальник. Его не смущал мой тон. Как раз в это время был популярен анекдот: “В качестве кандидата в Верховный совет на предвыборном собрании была выдвинута женщина. Предложивший ее кандидатуру “товарищ” в качестве достоинств отметил: “ее все органы проверили”. В разговоре с начальником отдела кадров я вспомнил этот анекдот, не выдержал и, заливаясь хохотом, вышел из его кабинета. Пару дней было тихо, но вот в аквариуме у Слуцкера брякнул телефон и тут же он покинул аквариум и исчез. “Пришел запрос из прокуратуры”,- екнуло у меня в голове. Через сорок минут Слуцкер вернулся. Он смотрел на меня, как нашкодившая собака и мне даже показалось, что он виляет хвостом. Я был доволен, мои предчувствия меня не обманули. Это я знал, что все этим “любителям поэзии” сойдет с рук. Они-то не знали. Хоть денек я повыпендриваюсь. Еще через два дня меня вызвали в отдел кадров и вернули мне фолиант. - Так что сказали “органы”? - спросил я с насмешкой, делая акцент на слове “органы”. - Волошин хороший советский поэт. - Спесь с начальника слезла. Раддай Райхлин 06-01-2013 Мой путь в Израиль Матрос (1919) Широколиц, скуласт, угрюм, Голос осиплый, тяжкодум, В кармане - браунинг и напилок, Взгляд мутный, злой, как у дворняг, Фуражка с лентою “Варяг”, Сдвинутая на затылок. Татуированный дракон Под синей форменной рубашкой, Браслеты, в перстне кабошон, И красный бант с алмазной пряжкой. При Керенском, как прочий флот, Он был правительству оплот, И Баткин был его оратор, Его герой - Колчак. Когда ж Весь черноморский экипаж Сорвал приезжий агитатор, Он стал большевиком, и сам На мушку брал да ставил к стенке, Топил, устраивал застенки, Ходил к кавказским берегам С “Пронзительным” и с “Фидониси”, Ругал царя, грозил Алисе; Входя на миноноске в порт, Красногвардеец (1919) Скакать на красном параде С кокардой на голове В расплавленном Петрограде, В революционной Москве. В бреду и в хмельном азарте Отдаться лихой игре, Стоять за Родзянку в марте, За большевиков в октябре. Толпиться по коридорам Таврического дворца, Не видя буржуйным спорам Ни выхода, ни конца. Оборотиться к собранью, Рукою поправить ус, Хлестнуть площадною бранью, Быть посланным с Муравьевым Для пропаганды на юг. Идти запущенным садом. Щупать замок штыком. Высаживать дверь прикладом. Толпою врываться в дом. У бочек выломав днища, В подвал выпускать вино, Потом подпалить горище Да выбить плечом окно. Забравши весь хлеб, о “свободах” Размазывать мужикам. Искать лошадей в комодах Да пушек по коробкам. Палить из пулеметов: Кидал небрежно через борт: “Ну как? Буржуи ваши живы?” Устроить был всегда непрочь Варфоломеевскую ночь, Громил дома, ища поживы, Грабил награбленное, пил, Швыряя керенки без счета, И вместе с Саблиным топил Последние остатки флота. Так целый год прошел в бреду. Теперь, вернувшись в Севастополь, Он носит красную звезду И, глядя вдаль на пыльный тополь, На Инкерманский известняк, На мертвый флот, на красный флаг, На илистые водоросли Судов, лежащих на боку, Угрюмо цедит земляку: “Возьмем Париж... весь мир... а после Передадимся Колчаку”. Раддай Райхлин 06-01-2013 Мой путь в Израиль На ухо заломив картуз. В Раздельной, под Красным Рогом Громить поместья и прочь В степях по грязным дорогам Скакать в осеннюю ночь. И, показавшись толковым, - Ввиду особых заслуг Кто? С кем? Да не всё ль равно? Петлюра, Григорьев, Котов, Таранов или Махно... Слоняться буйной оравой. Стать всем своим невтерпеж. И умереть под канавой Расстрелянным за грабеж. Мне надоел КГБ Моя младшая сестра Лена бегала по комнате и рассказывала о визите каких то бухгалтеров домой к преподавателю иврита Володе Престину. Лена была напугана этим визитом и заявила, что к Володе больше не пойдет и учить иврит прекращает. Разозленный поведением Лены, я решил, что теперь моя очередь начать учить иврит. Так вместо Лены на следующее занятие явился я. Володя Престин был внуком профессора Шапиро. Это придавало Володе авторитет. Сам профессор преподавал иврит в МГУ, однако он был широко известен как автор Иврит-русского словаря. Первого словаря языка иврит в СССР. Потом, когда я стал изучать иврит, я нашел учебник языка иврит «МОРИ» изданный в Израиле в «карманном» варианте. А еще, к моему удивлению, я нашел учебник или точнее грамматику языка иврит для православных священников. Итак, я заполнил освобожденное моей сестрой место. Не помню всех учеников, сидевших вокруг стола. Наибольшее впечатление на меня произвела Ида Нудель. Уже кажется на третье занятие группы, она пришла с переводом с русского языка на иврит какого-то стихотворения М.Лермонтова. Оценить качество перевода в то время я не мог, но впечатление на меня переводчица произвела большое. Посредством курсов иврит я познакомился с теми евреями, которые жаждали покинуть СССР и уехать в Израиль. Не помню всех, но близко я сошелся с Иосифом Бегуном. Иосиф работал со мной в научно-исследовательском институте на Большой Почтовой улице. О его стремлениях в Израиль из контактов по месту работы мне ничего не было известно. Было еще одно место сборища сионистов – это возле Большой московской синагоги в переулке Архипова. В субботу возле синагоги собирались евреи небольшими группами и обсуждали различные вопросы еврейской жизни. Внутри синагоги сидели пожилые евреи и молились. Грек Пастолати Капитан 3 ранга Пастолати преподавал нам артиллерию. Как и все, что мы учили курс артиллерии был устаревший и больше подходил для Ютлпандского сражения, чем для будущих офицеров. Уроку артиллерии предшествовала шутка одного из курсантов Геннадия Григорьева. Григорьев Раддай Райхлин 06-01-2013 Мой путь в Израиль решил создать «Совет гениев». В этот совет входил я и еще кто-то. Себя Григорьев назначил председателем совета. На уроке артиллерии Григорьева вызвали к доске, однако материала он не знал. Я послал ему шпаргалку, тем не менее, Григорьев заявил, что он ничего не знает и отвечать не может. Я моментально среагировал на это и послал Григорьеву записочку «Приказ по Генсовету». В приказе я снимал Григорьева «за краску стыда на лице» с должности председателя совета и назначал председателем себя». Записочку-приказ я отправил по рядам Григорьеву. Преподаватель Пастолати заметил мою записочку, перехватил ее, прочитал, ухмыльнулся и сунул записку в карман. Меня объял ужас. Дурацкая шутка могла обратиться в большую неприятность. Донеси Пастолати куда следует и наш «генсовет» мог превратиться в подпольную антисоветскую организацию. О том, что для моего ужаса имелись основания, свидетельствует факт того, что подобный случай уже был. Мне о нем стало известно лишь в Израиле. Для подтверждения такого факта я помяну о жителе Реховота В.Мельникове. В СССР Мельников и его друзья самостоятельно организовали кружок по изучению марксизма-ленинизма. Всех членов кружка арестовали и посадили. Отсидев 6 лет Мельников был выпущен на свободу. Вернусь к Пастолати. Он ни куда не донес. Записку мне вернул после окончания ВМУ.

 Продолжение следует