КРАСОТА ИГРЫ В ШАХМАТЫ О Якове Морее

 Сразу узнал этого человека, хотя никогда с ним не встречался. Порог нашего дома переступил гражданин особого государства, в котором все внешнее цены не имеет. Верхняя оболочка  гостя была презрительной данью условностям нашего глупого мира. Этот немолодой человек был прикрыт случайной, нелепой одеждой: похоже, с чужого плеча. Ему было совершенно безразлично, что на нем. Он внес в наш дом то, что в нем было./

 Я уже знал, с каким безразличием он будет пережевывать предложенное угощение, как равнодушно пить, с каким жаром говорить о своем, не принимая во внимания тех, кто будет его слушать. Встречал таких людей нечасто, но встречал и никого из них не могу вычеркнуть из своей памяти./

 Как правило, мы озабочены витриной своего бытия. Мы не надеемся, что большая часть встречных станет разбираться в достоинствах нашей души и ума. Того, кто пренебрегает этим правилом, обычно называют безумцем. /

 Уверен: Яков Морей считает сумасшедшим каждого, кто думает о том, как бы получше нарядиться, о своей машине и банковском счете. В глубине души он убежден, что ни о чем и думать нельзя, кроме шахматных идей. Как можно тратить время на что-то, кроме турниров, композиций, школы шахмат. Не он безумен, а безумен мир, не принимающий в расчет доску, расчерченную на черно-белые квадраты. /

 - Шахматы – это целый, огромный мир, - говорит Яков. – Я живу в этом мире, а остальное  меня мало волнует. / 

  Одни называют его гением шахмат. Другие – полным безумцем. Третьи – обычным фанатиком, четвертые – жертвой идеи. Все это верно. Несчастный и беднейший представитель шахматной элиты мира – Яков Морей – самый счастливый и самый богатый человек Вселенной. Просто потому, что он живет в том мире, в котором ему хорошо, радостно, интересно. Верно, Морей одинок. Но это честное одиночество человека, который знал, что никогда не сможет  заняться раздачей привычных долгов. /

 У этого человека нет дома, в обычном нашем понимании, и нет гражданства. Он живет в шахматном государстве, а его национальность – шахматист. Он завоевал право на такой выбор. Подобный расклад простителен для людей его таланта и судьбы./

  Безумный художник – гений. Впрочем, кто и когда смог точно очертить границу между гением и безумством? /

 Лондонское шахматное издание «Chess» пишет о Якове Морее так: « Он настоящий Ван Гог современных шахмат. Его индивидуальность настолько сильна, что Яков обречен на одиночество среди большинства людей, не захваченных миром шахмат. Но он даже не замечает этого. Он не страдает от одиночества. Он влюблен в шахматы. И вся его жизнь – эта любовь». /

 Самый серьезный журнал мира « Европейские шахматы», в последнем своем, январском, номере посвящает творчеству Морея целый разворот с фотографией./

 Он не любит говорить о своих достижениях и победах. Понял, почему так происходит, когда заставил Морея играть с моим компьютером. Глаза его блестели, когда он начал партию, но через несколько ходов погасли./

-         Слабый игрок, - презрительно процедил сквозь зубы Яков и поднялся, ничем не завершив игру. /

 И я понял, что для него искусство шахмат существует ради самого этого искусства. Он живет в своем мире не ради победы, призов и наград, а во имя радости творчества. Нет нужды в этом творчестве, и мир вокруг него блекнет, теряет свой смысл./

 Думаю, он никогда не испытывал радости от процесса «удушения» противника. Он никогда не был шахматным «убийцей». И зачем еще нужна триумфальная точка мата, когда и так все становится ясным в ходе партии ?/

 Удивительно, как при таком характере он все-таки стал международным мастером, а потом и гроссмейстером. Любой мир, созданный человеком, жесток и беспощаден. Он равнодушен к бескорыстным творцам и раздает свои награды только победителям. Успешно и сыто жить в любом искусстве и спорте невозможно без тщеславия и амбиций.  /

 Но вот Яков Морей живет и радуется такой жизни. Его оценки выдающихся шахматистов удивительны, как раз по причине отсутствия ревности и зависти к чужому таланту. /

 Он говорит так: « Мне разряды давались с трудом. Я всегда любил просто играть. Результат и лишние очки меня мало волновали. Я был влюблен в красоту шахмат. Вот и все.

 О себе, похоже, Яков говорит и не любит и не умеет. Еле заставил нашего гостя дать необходимую информацию. Выглядела она так. /

 « Родился в Москве, в 1941 году. Отца никогда не видел. Он погиб на войне. Свою осознанную жизнь приписываю шахматам. В 1950 году меня научили этой игре. В 1953 году, через неделю после смерти вождя, мама привела меня в дом пионеров Сталинского района, где была школа шахмат под руководством замечательных людей: Михаила Зиновьевича Цейтлина и Михаила Григорьевича Зенкова. Эти люди для меня, как родители. Я их чту, и чтить буду, пока жив. Эти люди были для всех нас, как отцы. В Ленинграде  таким человеком был Зак для Спасского, Корчного и многих других ребят…Закончил Железнодорожный институт, в 1976 году репатриировался в Израиль…. Причины? Ненавидел антисемитизм. Нужно сказать, что гроссмейстера Бронштейна сначала полюбил только из-за его фамилии. Много грязи было в российских шахматах. Помню, поразили меня откровенно купленные очки одним из участников турнира. Я фамилию этого человека навсегда запомнил, потому что был он братом знаменитого актера – Николая Бурляева. Кстати, и сегодня делю гроссмейстеров на два разряда: первый – гроссмейстер ФИДЕ, второй – гроссмейстер по шахматам. На любом турнире в СНГ можно сегодня купит  себе самое высокое звание ». /

 Колючий человек Яков Морей. Ни на какие компромиссы не способен. Ненавидит все, что мешает, по его мнению, красоте и благородстве шахмат./

 Спросил о тех, кто мешать никак не мог. Спросил о Фишере. /

 « Я считаю, что Роберт Фишер настоящий гений. Он мне напоминает Бетховена. Неподвластный. Он даже пожертвовал своим американским гражданством во имя независимости. Он всегда уважал каждого коллегу, любого уровня»./

 Спросил о Карпове. /

 « Мы в отличных отношениях, уважаем друг друга. Я ему однажды открыл секрет серии его внезапных проигрышей в том, знаменитом мачте с Каспаровым в Колонном зале. До недельного перерыва он легко выигрывал, после – стал сдавать одну партию за другой. А дело в том, что зал этот превратили в морг. Там, во время перерыва, лежал труп маршала Устинова. Можно верить или не верить в Бога, но далеко не каждому по силам играть в мертвецкой. Мистика! А все эти истории с гипнотизерами – чистая ерунда. Правда, есть шахматисты с мощным биополем. Петросян, например, обвинял в этом Корчного. /

 Спросил, воспользовавшись случаем, о Корчном. /

 « Карпов в Багио постоянно вертелся в кресле. Корчной, я тогда был его секундантом, попросил прекратить это. Тогда Карпов сказал, что ему мешают зеркальные очки Корчного. Виктору жена – Петра – посоветовала их надеть, так как Карпов всегда пристально смотрел в глаза противнику, выискивая его слабости. Тогда Корчной встал из-за стола, отошел к просмотровой доске и подозвал двух судей Шмидта и Филиппа Мирослава. Судьи с ним согласились, подошли к Карпову, чтобы сделать замечание. И тут они видят – о ужас! – Карпов не слышит их, продолжая вертеться кресле, не может остановиться.  ». 

 Спросил о классиках шахмат. /

 « Из всех чемпионов мира я больше всего ценю троих: Вильгельма Стейница, Эммануила Ласкера и Макса Эйве. И не только по их уровню игры, но и характеру. Вильгельма Стейница, в России, в конце 19 века, посадили после турнира в сумасшедший дом. Он попросил у врачей, чтобы с ним сделали тоже, что и с другими евреями: выгнали прочь, за границы империи…. Кстати, у нас в Кнессете заседает правнук Стейница – Штейниц. А как удивительна история любви Ласкера. Сам Эйнштейн сделал попытку написать книгу об этой любви… Удивительным человеком был и Макс Эйве./  

 Спросил об Иллюмжинове. /

 « Черное пятно на нем – Лариса Юдина. Если бы жил он в России, давно бы не было Иллюмжинова, но Калмыкия…. У этих людей особое отношение к женщине. Я еще в Багио, когда был секундантом Корчного, убедился в этом.  Нас Компаманес пригласил на ужин. Там было его жена. И она каждый раз спрашивала у своего господина разрешения открыть рот. Ясно, что Юдину убили, как женщину, не имеющую права открывать рот без спроса./  

 Яков считает, что компьютер убивает шахматы. « Даже слабый шахматист, обученный этой машиной, делает 20-30 точных ходов, а что потом? Каждый ход - ошибка. Последний матч Каспарова – типичный пример человека, ставшего жертвой компьютерной подготовки. Он совершенно не мог импровизировать в ходе турнира. Когда-то Ботвинник говорил мне так: « Каспаров выигрывает за счет энергии и домашней подготовки». Сегодня у него уже нет былой энергии. Я уважаю подготовку, но шахматы это гораздо больше искусство, чем спорт. Это волшебная, фантастическая игра, где предчувствие, интуиция играют огромную роль. Однажды играл с одним французом и знал, что он мастер, до предела накаченный компьютерной информацией обо мне. Ну, и решил применить вариант Бинони, который никогда раньше не играл. И попал в точку. Француз быстро скис. Я защищаю человеческий разум.  /

 Спросил о шахматах в Израиле./

 « Когда Натан Щаранский этим делом занимался, начался очевидный подъем. Затем все вернулось на круги своя. Израиль продолжает быть отсталой шахматной провинцией, где ничего не меняется и не может измениться. Кибуцная организация шахмат душит все. О чем можно говорить, когда соревнования, порой, происходят без судей. Израиль это шахматное болото. За 25 лет ничего не изменилось. До сих пор шахматы не признаны даже видом спорта. И это в стране евреев! 
                                                                           2000 г.