Без паники! Это – шоппинг

Опубликовано: 3.11.2020

Коронавирус, при котором здороваются локтями, приучил ими же действовать в магазине за дефицитные товары. Если для россиян борьба за пакет легендарной гречки – дело привычное, то Старый Свет, который о совковых реалиях знает понаслышке, научился спокойно воспринимать внезапно, в одночасье опустевшие полки в магазинах и объявления у кассы: «Держите дистанцию в 1,5 метра. И, пожалуйста, не более пяти упаковок дезинфицирующих средств на каждого покупателя».

Первая волна – еще не волна

Пришествие второй волны в ФРГ коренным образом поменяло жизнь. Эксперты считают, что изменения произошли оттого, что немцы, обычно прагматичные и предусмотрительные, дали маху. Они не рассчитали последствий осенних школьных каникул. Поясним. В каникулярные дни обычно отдыхают семьями за пределами дома. Если за пределами страны, то есть высокая вероятность длительного карантина. Значит, остается отдых в других землях ФРГ.

Но вот каникулы закончились, и пошло нарастание инфицированных, что неудивительно, поскольку вирус начинает проявлять себя через несколько недель. Они как раз и наступили в первых числах ноября. Причем, ситуация будет усложняться. Канцлер ФРГ Ангела Меркель вновь, в который уже раз в этом году, призвала немцев к благоразумию. Если они в ноябре будут придерживаться введенных на месяц антивирусных ограничений, то к Рождеству можно будет больше позволить и провести его в кругу семьи.

А пока следует в течение ближайших четырех недель сократить число контактов между людьми. В том числе и между родственниками. Между тем, именно детсадовцы и школьники привезли с собой из каникул этот самый вирус. В подавляющем большинстве земель сейчас наблюдается примерно одинаковая картина: 80–83% скончавшихся от коронавируса – люди в возрасте 60+. То есть дедушки и бабушки уходят на тот свет не без помощи внуков, по которым соскучились. К началу ноября скончались свыше 10,5 тысяч пациентов с высокой долей пожилых. Учтем, что немецкие бабушки и дедушки встречаются с потомками именно в праздники или в строго отведенные дни. Ну и кто теперь будет готовить рождественские вкусняшки подрастающему поколению?

С начала эпидемии коронавируса SARS-CoV-2 в ФРГ заразились более 545 тыс. человек, во что немцы еще месяц-другой назад просто не поверили бы.

Чтобы не думать о грустном, Меркель объявила о том, что 2 ноября вводятся новые ограничения. Они поименованы мягким локдауном и уже зрительно ощутимы. Теперь не только в вагонах метро и в салонах автобусов, но и на платформах и остановках нельзя появляться без маски. В ряде городе перечислены улицы, по которым нельзя передвигаться в безмасочном состоянии, и наказание за нарушение существенное – 250 евро штрафа. Продолжают, правда, работать школы и детские сады. Но уже закрыты бассейны и спортивные секции, куда дети отправлялись после учебы. На замке все предприятия досуга, рестораны, кафе, большинство предприятий сферы обслуживания. Рестораны и кафе торгуют только на вынос. В общественных местах вместе могут находиться не более 10 человек из двух домохозяйств.

Любой лифт рассчитан на пребывание в нем лишь одного человека. Рядом с моим домом – станция метро. Чаще всего спускаюсь на платформу в лифте. На табличке у лифта – напоминание: «Только для одного человека». Недавно кто-то чиркнул черным фломастером: «Уж очень строгие правила!» Этот комментарий – ответ на слова Меркель: «Приведут ли к чему-нибудь эти мощные общие усилия в ноябре, зависит не только от самих правил, но и от того, соблюдаются ли эти правила?»

Да. Сомнений по поводу, насколько необходимы антивирусные меры, в немецком обществе хватает. Но пока вирус, увы, побеждает. И поэтому, как говорит госпожа канцлер, «у нас нет иного выбора, кроме как жить с этим вирусом». Главный вопрос, который задают сейчас немцы, виден издалека: табличка в окне бара в Берлине содержит всего одну строку – «Локдаун „лайт“ до 30.11.20?»

На острове Зюльт в земле Шлезвиг-Гольштейн и других живописных местах, где немцы любят встречать Рождество в семейном кругу, действует предписание: туристов из других земель вежливо выпроваживать. Аттракционы на площадях, где обычно проводятся предрождественские базары, – а их в Германии сотни, – демонтируются. Судьба сказочных домиков-лавок на площадях неизвестна. Откроются ли они вообще?

Но, кроме этих, есть и другие приметы второй волны короны. За считанные часы сметенные с прилавков рулоны туалетной бумаги.

Время хамстеркауферов

Коронавирус вплотную приблизил человека к видам животных, которые привыкли запасаться впрок с избытком. Народ затаривает рулонами туалетной бумаги подвалы – аж под потолок. Типичное поведение хомяков, которые делают гигантские запасы корма в норах. Добытый корм вначале прячется хомяком в защечных мешках, а потом складируется, чтобы комфортно прожить зимой, регулярно просыпаясь, и весной – до свежих кормов. Известны кладовые хомяка с запасами корма до 15 кг.

Впрочем, у хомяков есть конкуренты. Говорят, североамериканские пищухи бесподобны в накапливании провианта. Эти зайцеобразные весом до 200 г пополняют персональные закрома пропитанием до 28 кг весом. Бытующее в английском языке выражение to squirrel something away означает, что и белка в этом деле не промах. Так что кто чемпион в «хомячьем» ремесле – вопрос.

Немецкий Hamster (хомяк) породил соответствующий для такого поведения людей термин Hamsterkaufe. В ожидании апокалипсиса (а он, судя по прогнозам астрологов) хамстеркауферы неустанно пополняют запасы в количествах, намного превышающих потребление. Неважно, что заготавливают, – гречку и растительное масло, как в России, медикаменты, гамбургеры или оружие, как в США, презервативы и вино, как во Франции, виски, как в Шотландии, муку и макароны, как в ФРГ, туалетную бумагу и дезинфицирующие средства, как повсюду, – они «хомячят» без устали.

Истоки российской беспечности – в Кремле

Россияне своеобразно отреагировали на пандемию. Двое из пяти опрошенных в марте Фондом «Общественное мнение» были убеждены: в СМИ коронавирусу уделяется слишком много внимания. 50% россиян вообще не боялись заболеть. Россияне верят: это там, на Западе с его сомнительными ценностями, и там, на Востоке, откуда коронавирус есть-пошел, происходят печальные события.

Но вот сейчас россияне, похоже, осознали степень опасности. Суточный прирост заражений коронавирусной инфекцией в России составил в конце октября – начале ноября почти 17–18 тыс. случаев, ежедневно умирали не менее 200 пациентов. Причем, Москва была лидером: каждый четвертый подхвативший корону или скончавшийся, – житель столицы. А всего с начала пандемии в Российской Федерации зарегистрировано 1,655 млн случаев коронавирусной инфекции в 85 регионах.

С треском провалился давно сочиненный Кремлем сценарий под названием «Нашу страну проблемы соседей не коснутся». Ну а коли угрозы нет, чего волноваться-то?..

«Нет угрозы?», размышляет россиянка цветущего возраста, которая помнит 1998-й, когда резко, аж на 50%, обвалился рубль, а было это аккурат в день выдачи ей очередной зарплаты. «Нет угрозы» – ситуация и на закате СССР, и в 2014-м, когда слухи о пострадавших урожаях в Сибири усилили опасения по поводу падения цен на нефть. Тревожных моментов достаточно на все поколения россиян. Похоже, и на детей, только появившихся, хватит.

Среднестатистический гражданин РФ знает, как надо вести себя, когда «нет угрозы». Это в переводе с кремлевского означает национальную беду. Типичная картинка: «Поржали вместе с любимым телеведущим над тупыми америкосами, а в следующую секунду метнулись до ближайших магазинов закупаться тушняком и туалетной бумагой». И точно, вечером можно залить ситуацию на кухонных посиделках с приятелями, когда по правилам народной игры положено клясть Америку, опять подкузьмившую трепетной России. А, протрезвев, узнать, что случилось очередное обесценивание национальной валюты, а это опять привело к росту цен. И что поскольку рубль в который раз подешевел, надо хватать заначку и торопиться в ближайший магазин, пока там не разобрали ходовые продукты. Но – не все, что называется, добегают до середины магазина.

По этому поводу сложено актуальное объявление: «Срочно! Мужчина с запасом гречки и макарон, познакомится с женщиной с запасом сахара и туалетной бумаги». Так что дефицит на фоне пандемии – еще и, не исключено, повод изменить свою личную жизнь.

Русская классика – гречка

Все, кто живал в СССР разного периода, испытал «счастье» дефицита. Но есть и классический его вид, имя которому гречка. СМИ, приводя ее англоязычное написание grechka, не всегда понимают, в чем уникальная ценность продукта, известного в Германии как Buchweizen (буковая пшеница) из-за сходства семян с орешками бука.

Многие недоумевают: «На свете масса круп, но россияне ломятся за гречей. Это что, противовирусное или национальная скрепа?»

Ни то, ни другое. Жители Российской империи, которую то и дело поражали засухи, пожары, наводнения и головотяпство, приводившие к голоду, воспринимали гречку, как третий после пшеницы и картофеля хлеб. Поскольку и советская история оказалась щедра на бедствия, – не природные, а социальные, приводившие к голодомору, – гречиха лидировала среди приоритетных продуктов.

Постсоветская эпоха, 2/3 которой пришлось на путинское правление, тоже дала повод для того, чтобы россияне (особенно в провинциях), продолжали превозносить гречневую крупу. К примеру, считается, что она лучше всего подходит диабетикам (словно именно они составляют основу населения). Между тем, углеводов в гречке – 60%. Делайте вывод сами.

Бесспорная ценность гречки в другом. Она может считаться стратегическим продуктом, поскольку он, во-первых, дешевый, во-вторых, социальный, что означает: товар для выживания.

В-третьих, гречка проверена историей, в-четвертых, может храниться долго, что в условиях продолжительных русских зим весьма важно. Рачительный хозяин умудряется использовать крупу, заготовленную три года назад. В приготовлении она несложна, может подаваться как отдельное блюдо – в виде каши с маслом или молоком – или в качестве гарнира к овощам, рыбе или мясу. Если чередовать соусы и приправы к гречке, долго не надоест. Что говорить – ходовой продукт.

В периоды неопределенности, которые кликает на свою голову сама же Россия (к слову сказать, крупнейший производитель гречки в мире), крупа, заменяющая зерно, – спасение. Она помогает ее жителям избежать тотального голода. Президент Владимир Путин россиян призвал не делать лишних запасов, которые в итоге они могут просто выбросить. Но, похоже, это не остановило набег на гречку, которая месяцами может лежать на полке. Народная логика вечна: гречки, как и водки, много не бывает.

Гречка – это песня, в которую любой россиянин вплетает свою ноту. В соцсетях диванные аналитики спорят о гречке пламенно, как о судьбе Родины. Кто-то из молодых воспринимает ее как часть новейшей истории страны наряду с опознавательными знаками перестроечного времени типа постиранных и аккуратно развешенных целлофановых пакетов на кухне, о которых рассказывают старшие. Другие – как предмет национальной гордости: «Гречка как причастие, как наша национальная идея. В дни бед народных ее разбирают, она может не всем достаться». Поскольку бедствия нескончаемы, гречка востребована всегда. В связи с этим экспорта гречневой крупы из России нет. Россияне съедают ее сами по полмиллиона тонн в год.

Некоторые не исключают, что благодаря гречке любое кремлевское мероприятие, включая всенародное голосование по поправкам к Конституции, может пройти гораздо масштабней: «Если организовать участки для голосования в сетях – Ашанах, Метро, Лентах – да еще и объявить, что в этот день там будут скидки на гречку, то лояльная явка может значительно вырасти». Про скидки, конечно, ради смеха сказано. Скорее наоборот, спрос на гречку в магазинах России вырос, в зависимости от регионов, в диапазоне 66–250% процентов, что говорит о картельном сговоре производителей крупны и торговых сетей.

Находятся философы, склонные к экономическим обобщениям: «Гречка – не просто вкусная разнообразная еда, не здоровое или экономное питание и даже не запас на черный день. Покупается символический капитал, аналог денег. Ее можно всегда обменять на другой продукт». Им отвечают творцы актуальных анекдотов. Вот два образца. «Первый человек погиб в России от коронавируса! В гараже на него упал двухсоткилограммовый стеллаж с гречкой». «Сидеть дома на карантине? Легко! Занятие всегда можно найти. Но вот чего я не могу понять: почему в одном пакете гречки 2807 зерен, а в другом 2714?»

Но общемировой тренд – туалетная бумага. Ряд экспертов считают, что пипифаксный ажиотаж родился в Гонконге. Он зависим от поставок туалетной бумаги из Китая. С наступлением коронавируса поставки прекратились. Так пандемия спровоцировала культ личной гигиены, за которым последовала осада полок с туалетной бумагой. Одна зараза, появившаяся в Юго-Восточной Азии, породила другую – и тоже на весь мир.

Другие уроки пандемии

Против коронавируса изобретается вакцина. Исчезнет ли с ней вирус панического шоппинга, задаются вопросом социологи. А он не менее страшен: если коронавирус атакует всех подряд, но с различными последствиями, то потребительский бум распространяется на всех без разбора.

Напоминает ситуацию с испанским гриппом – «испанкой», пандемией, смертельный вирус которой век назад принесен солдатами из окопов. Если в боях 1914–1918 павших было до 40 млн, то «испанка» унесла, по разным оценкам, от 20 до 100 млн жизней. В ту пору местом наибольшего риска для заражения в крупных городах мира считались не магазины, стадионы или концертные залы, как сегодня, а метро, а наименьшего – школы, поскольку домашняя гигиена оставляла желать лучшего. В группе риска были не пожилые с букетом хронических болезней, как сегодня, а здоровые молодые люди, прежде всего, работавшие в общественной сфере.

Как ни парадоксально звучит, болезни делают общество здоровей. И совсем не потому, что действует принцип «выживает сильнейший». Вспышки холеры три века назад ускорили развитие систем водоснабжения и канализации. Туберкулез в XIX веке привел к созданию финансирования программ санитарии. Эпидемия полиомиелита научила людей хлорировать бассейны. Неизвестно, как закончится нынешняя пандемия коронавируса, пик которой еще не пройден.

Сейчас важно понять, что есть болезни, с которыми нельзя справиться в одиночку. Значит, каждый из нас несет свою долю ответственности за выживание семьи, города, страны. Все чаще в соцсетях появляются предложения молодых волонтеров, которые ждут обращения к ним престарелых, которые не могут посещать магазины и аптеки. Есть шанс для пенсионеров безопасно и быстро получать еду и лекарства, причем, доставка до двери, чтобы снизить риск заражения лиц проблемного возраста. В Германии, к примеру, есть другой важный момент. Доставка сопряжена с долгим ожиданием: власти обязали магазины исключить очереди, в помещение впускают несколько человек, люди в очереди соблюдают дистанцию до 2 метров.

Панические закупки – от чувства незащищенности

Психологи по-своему трактуют факт осады магазинов. Психологию панических закупок раскрывает доцент института INSEAD в Сингапуре Эндрю Йеп, интервью с которым опубликовала Deutsche Welle. По его мнению, все объясняется просто. Коронавирус – невидимый враг, а когда не видишь врага, теряешь чувство контроля. Покупка определенных вещей – попытка компенсировать потерю и восстановить контроль. Тревога ведет к покупке товаров, которые потенциально могут предотвратить заражение или сделать окружающие места чище. Возникает ажиотаж точечного спроса: люди покупают антисептики для рук, моющие средства для поддержания чистоты в офисе и дома. Человек чувствует себя защищеннее и в обычной маске. Эту ситуацию комментирует профессор медицинского факультета лондонского Империал-колледжа Робин Шатток: «Маска не особо помогает, поскольку бытовые медицинские маски не способны задержать вирус. К тому же вирусы оказываются на руках, которыми люди трогают лицо, надевая и снимая эти маски, так что говорить об их эффективности не приходится».

Подобного поведения во время эпидемии атипичной пневмонии SARS в 2002–2003 годах, которая была схожей вирусной инфекцией и носила схожий пандемический характер, не наблюдалось.

Панических закупок было меньше: не было сегодняшнего масштаба соцсетей. Они, как поясняет Йеп, – тип эхо-камеры, закрытой системы, в рамках которой определенные идеи усиливаются путем их повторения. Когда люди видят фото массовых закупок туалетной бумаги, это пробуждает чувство тревоги, которое гонит их в магазин.

Это учитывает канцлер Германии Ангела Меркель, которая весной впервые за 15 лет обратилась с экстренным обращением к народу. Она упомянула о потребительском буме: «Каждому, кто сейчас идет в супермаркет, я бы хотела сказать: делать запас имеет смысл, так было всегда. Но в меру. Лихорадочная скупка продуктов, как будто их больше не будет, бессмысленна и, в конце концов, говорит об отсутствии солидарности с другими людьми».

Словом, дело в том, какой запас продуктов каждая семья считает наиболее оптимальным. А товары и в самом деле есть. Не всегда и не во всех сетевых магазинах. Могу подтвердить это на собственном примере. В торговых точках Рурского региона, где я живу, ситуация примерно одинаковая.

По принципу, который в свое время озвучил Аркадий Райкин: «Пусть все будет, но чего-то не хватает». Если первая часть формулы «все будет» касается минеральной воды, то вторая часть – муки, подсолнечного масла, консервов. То есть райкинский «дюфисит» точечный. Пройди до соседнего магазина, и поиск увенчается успехом. И становится понятно, что дефицит и в самом деле есть. Но он не в торговой сети, а у тебя в голове. Как разруха в знаменитом монологе профессора Преображенского из «Собачьего сердца».

Можно ли с таким дефицитом бороться? Можно, решили в одной из булочных Дортмунда, где уже полгода выпускают уникальное кондитерское изделие. Издалека его и не отличишь от рулона туалетной бумаги. Только вот этот рулон вполне съедобный.

В период первой волны небольшое предприятие выпускало ежедневно несколько таких изделий, а, поскольку спрос нарастал («Да еще и не хватало на всех туалетной бумаги, и хотелось чем-то погасить досаду от такой неудачи», добавляют сотрудники булочной), набрали дополнительный штат и принялись изготавливать до 100–120 штук такого вот сладкого заменителя. Потом произошел спад производства. Сейчас, в период второй волны, двери булочной просто не закрываются.

Но есть и более прозаическое решение проблемы. Ее решают семь фабрик шведского концерна Essity, расположенных на территории Германии, производя туалетную бумагу марки Zewa и бумажные носовые платки tempo. Только завод в Мангейме (Баден-Вюртемберг) ежегодно покидают около 283 тыс тонн бумаги и салфеток. «Как крупнейший производитель туалетной бумаги и носовых платков в Германии, мы работаем круглосуточно и без выходных», – указывает пресс-служба стокгольмской компании. Спрос на продукцию сохраняется в пределах нормы, а «при необходимости мы готовы увеличить объемы производства туалетной бумаги. Так что нет никаких причин закупать ее впрок».

Бывая в магазинах, вижу: схлынуло массовое нашествие чемпионов по шоппингу с доверху нагруженными тележками. Хотя нет-нет да и появляются таковые. Словно очнувшиеся от зимней спячки. Может, только появились на родине, освободившись от карантинного плена после теплых морей. Большая часть земляков смотрит на них с сочувствием. В глазах читается вопрос: кто они по типу, эти шоппингисты – хомяки, белки или пищухи? Хомячат без меры. Понятно лишь, что они превосходят даже самых запасливых животных.

Александр МЕЛАМЕД