Лилиана БЛУШТЕЙН, Амбуаз, Франция
Только не говорите мне «она хорошо пожила». Да, 87 лет – не так уж мало. Но такие, как Ольга Александровна, должны жить вечно. Или, как минимум, доживать до заветных еврейских ста двадцати. С уходом Аросевой умерла частица моего сердца. И, думаю, не только моего.
Она была истинным кумиром миллионов. Хотя крупных кинематографических ролей у нее было немного, а в театре ее видели немногие. Она была мастерицей эпизода, но даже самые маленькие роли Аросевой запоминались. А сверхпопулярной ее сделала роль жеманной пани Моники из «Кабачка 13 стульев».
Дочь одного из руководителей Московского революционного восстания Александра Яковлевича Аросева, в дальнейшем дипломата, первые восемь лет жизни – вплоть до 1933 года, — она жила за границей — в Париже, Стокгольме и Праге. Именно в Стокгольме пятилетняя Ольга (кстати, первые три дня жизни она звалась Варварой) лишилась матери: та сбежала на Сахалин к любовнику.
Кого только не было в роду Ольги Александровны! Со стороны отца – известный в Казани портной Яков Михайлович (ой, не спрашивайте у меня про его национальность, вполне возможно, что таки да), со стороны матери — польский аристократ, усмиритель польского восстания 1863—1864 годов Михаил Муравьёв. Мать, Ольга Вячеславовна Гоппен, окончила институт благородных девиц, работала секретарем-референтом у Полины Жемчужиной, жены Вячеслава Молотова.
Полина Жемчужина, кстати, псевдонимом выбрала своё имя Перл, данное ей при рождении, – на идише «жемчужина». О Перл Семеновне Карповской Аросева рассказывала корреспонденту киевской газеты «События»:
«Полина Семеновна — еврейка из захолустного белорусского местечка. Молотов увидел ее на какой-то конференции и влюбился без памяти… Ни братья, ни сестры Вячеслава Михайловича еврейку-жену, да еще провинциалку, не приняли. Зато всем сердцем ее приняла и стала защищать моя молодая мама! Жемчужина никогда этого не забывала. После ареста и расстрела моего отца она, в отличие от своего высокопоставленного мужа, не отказалась от семьи врага народа Аросева, помогала чем могла…»
Об «исторической» встрече со Сталиным на авиационном параде в Тушино 1935 году актриса рассказывала во многих своих интервью:
«Отец взял меня и сестру Елену с собой на аэродром. Я без труда узнала стоявших рядом Ворошилова, Андреева, Кагановича, тогдашнего первого секретаря комсомола Косарева. Известно, что малорослый Сталин подбирал себе такое же „по размеру“ окружение. Но взрослые дяди казались мне высокими. Я ничего не могла рассмотреть из-за их спин.
Вдруг рядом раздался голос с сильным восточным акцентом: „Что же вы, большие, встали, а маленьким девочкам ничего не видно? Чьи это девочки? Аросева?“ Человек в солдатской шинели и фуражке защитного цвета шел сквозь толпу. Легко двигался в тесноте, потому что люди перед ним немедленно расступались. Он взял меня и Лену за руки и повел в первый ряд зрителей. Поле и небо открылись, и стало все прекрасно видно. Мы смотрели и разговаривали. Сталин был насмешливо церемонен, называл меня, девятилетнюю, на „вы“. Подарил мне букет, который поднесла ему спрыгнувшая с самолетного крыла парашютистка.
Обо всем этом Елена и я дали свое первое в жизни интервью газете „Комсомольская правда“. Статья называлась „Цветы“ и начиналась с описания подаренного Сталиным букета».
А потом счастливое детство от товарища Сталина, с которым она, кстати, родилась в один день — 21 декабря (но в разные годы), — закончилось. В 1937 году отец был арестован и в 1938-м расстрелян. Матери удалось вернуть дочерей себе и они чудом избежали участи детей врагов народа. После казни отца юная Ольга не побоялась написать Сталину письмо о том, что не верит в виновность отца, и, не получив ответа, решила не вступать в комсомол.
О том, как Ольга Александровна из участницы школьного драматического кружка выросла в великую Актрису, сегодня рассказывать не буду. И о ее ролях. И о ее бурной личной жизни. Об этом когда-нибудь потом, когда слезы высохнут на моих глазах и я смирюсь с неизбежностью этой потери.
Мы не были знакомы лично – ну не считать же знакомством мимолетную встречу в московском Театре сатиры, когда после спектакля «Мадлен и Моисей» я у себя за спиной услышала знакомый голос:
— Девочки, не угостите тетю сигаретой?
Боже мой, это же была сама Аросева! Словно с небес спустилась к театральной лестнице!
Мы с подружкой синхронно раскрыли пачки с сигаретами, но у меня были «Мальборо» – и выбор оказался в мою пользу.
Прикурив и поблагодарив, «пани Моника» заметила:
— Кстати, девочки, бросайте уже это дело. Вредно для здоровья.
А потом величественно удалилась.
Как мне хотелось ее догнать, договориться об интервью, но ноги словно приросли к театральной ступеньке.
Курить я в конце концов бросила. И, беспощадно измяв последнюю пачку с десятком оставшихся сигарет, вспомнила ту встречу с Ольгой Александровной, мысленно сказав:
«Ну вот, не прошло и десяти лет и я выполнила ваш завет, милая пани Моника…»
Какая это печальная миссия – писать прощальное слово о том, кого так любила.
И как грустно, что всё чаще приходится это делать.
Прощайте, пани Моника. Без вас в этом мире стало гораздо меньше света…