Устойчив ли режим петрократии?
Что с РФ сделали санкции Запада? Как живет экономика осажденной крепости? Гость программы «Лицом к событию» финансист Андрей Мовчан.
Видеоверсия программы
Михаил Соколов: Сегодня наш гость – финансист и политический аналитик Андрей Мовчан. В своих выступлениях вы говорили, что мир находится на этапе смены экономических циклов. В этот момент, какие проблемы в мировой экономике спровоцировала война России против Украины?
Андрей Мовчан: Ни в коем случае, конечно, не являюсь политическим аналитиком, мне кажется, об этом стоит помнить. Я скорее разбираюсь в экономике, в инвестиционных рынках и так далее. По поводу смены экономических циклов зависит от того, кто о них говорит. Есть цифры Кондратьева, волны Кондратьева такие полумифические, есть экономические цифры промышленные, есть экономические цифры финансового, инвестиционного. Литературы больше, чем самих цифр в реальности. Поэтому всегда надо переспрашивать, что вы имеете в виду, когда люди говорят о смене циклов.
Что касается войны России и Украины, давайте будет объективными – это война, которая для многих из нас имеет огромное значение, для мировой экономики значение имеет очень локальное. Война ведется двумя странами, чья экономика была достаточно отсталой, примитивной и занимала небольшую долю в мировом пространстве. Безусловно, на мир эта война влияет. Потому что, в частности, обе страны были большими и остаются большими поставщиками продовольствия в мире. В частности, Россия большой поставщик углеводородов, пути поставок этих углеводородов сильно поменялись с началом войны. Говорить о том, что эта война как-то участвует в смене экономических циклов того или иного рода, как-то меняет на будущее глобальный экономические формации, я бы не стал.
Михаил Соколов: Про рост инфляции, риск глобальной рецессии, дефицит продовольствия вы уже сказали. Это явно влияние на мировые процессы?
Андрей Мовчан: Рост инфляции не имеет никакого отношения к войне России и Украины в мире. Глобальная рецессия никакого отношения к этой войне не имеет, тут совершенно другие причины. По поводу дефицита продовольствия тоже вещь такая странная, потому что дефицита продовольствия все боятся, но цены на продовольствие не выросли по сравнению с довоенными временами в конечном итоге. Это в каком-то смысле говорит о том, что достаточно эффективный продовольственный мировой рынок не ожидает того, что ни сейчас, ни в будущем эта война приведет к серьезным мировым кризисам.
Михаил Соколов: А глобальная рецессия, остановка роста, какие-то проценты называют, около 2% ВВП рост, якобы это будет большой тормоз в развитии?
Андрей Мовчан: Мы сейчас говорим о причинах. О рецессии много говорят, ее пока не видел. Потому что в Америке продолжается рост, в Китае пусть не такой большой, но продолжается рост, в Британии продолжается рост, в Европе слабая рецессия – это уже способ существования давно. Латинская Америка – рост. Австралия, Канада Мексика – рост. Говорят, наверное, рецессия будет в следующем году в развитых странах во всех. Впрочем, все добавляют, в Америке не точно, в Америке пока никаких признаков нет рецессии, похоже, что будет некоторый пролет над нулем, может быть будет рост с сегодняшних 4 до 2%, но все равно это рост. Главное, что это не имеет никакого отношения к России с Украиной – это совершенно разные темы.
Михаил Соколов: А что тогда имеет отношение к войне России в Украине? В чем влияние на мировую экономику этих событий даже уже не за полтора года, а год и 9 месяцев?
Андрей Мовчан: Мы с вами поговорили продовольствие, зерно прежде всего. Зерно, подсолнечное масло – вот в этих аспектах влияние, безусловно, было, потрясло немножко мир, заставило цены походить вверх, потом вернуться обратно. Перераспределение произошло поставок, уменьшились резервы по зерну, Китай в том числе уменьшил свои резервы. Снизилось потребление, не сильно, на несколько процентов снизилось потребление в малообеспеченных регионах зерна. Влияние действительно есть. Мир потихоньку выравнивается. Только не забывайте, что урожайность от года к году колеблется сильно, поставки на 10-15% гуляют от года к году – это тоже оказывает влияние на рынок. То есть, грубо говоря, эта война была сродни по своему эффекту сильно неурожайному году. Что будет в 2024-м, сказать сложно, какой будет урожай, какие будут поставки из России и Украины, сказать я пока не могу, поэтому об этом рано рассуждать. Вторая тема – это углеводороды. Сейчас есть наверняка некоторая военная премия в цене на нефть, она составляет может быть 10-15% сейчас, просто потому что усложнились пути поставок за счет частичного эмбарго на российскую нефть, за счет перераспределения. Поэтому, конечно, цена подросла. Опять же сложно посчитать, какая это цена, потому что у вас, грубо говоря, в знаменателе будет оказываться абсолютно непонятная величина под названием - сколько стоила бы нефть, если бы не было войны. В этом смысле любые инсинуации разных экономистов на тему, сколько эта премия составляет, они лишены основания, потому что история не знает сослагательного наклонения. Но, конечно, какая-то премия есть – это мы понимаем. Газ, тоже есть некоторая премия в газе, пусть и не очень большая, газ не очень дорого сейчас стоит. Перераспределение потоков серьезное произошло, серьезное перераспределение вложений в газовую индустрию, серьезное переосмысление взаимоотношений между государствами разными, производящими и покупающими газ. Все это, конечно, имело место быть. Надо добавить еще выход России из рынка экспорта оружия. Действительно Россия потеряла три четвертых экспорта оружия своего, может быть потеряет все в конечном итоге.
Михаил Соколов: На ваш взгляд, чем Владимиру Путину выгодна, чем невыгодна война с Украиной в виде такой позиционной затяжной войны на истощение?
Андрей Мовчан: Это же не дружеская шахматная партия, ты здесь не можешь в какой-то момент вдруг сказать: все, я прекращаю войну, потому что мне это невыгодно. И общественное мнение, и вопрос организованной системы, бенефициаров на местах очень много этой войны сейчас. Поэтому рассуждать, чем она ему невыгодна, наверное, не имеет смысла, Путин так не рассуждает, потому что он понимает, что просто так это не остановишь. Чем она выгодна, я думаю, достаточно очевидно: война позволяет консолидировать общество, держать его в состоянии алерта постоянного, переформатировать его по-своему значительно легче, общество значительно пластичнее становится во время войны. Опять же во время войны снижается риск внутренней фронды, конфликтов элит и так далее. Ограничение контактов с тем же Западом тоже выгодно: чем меньше контактов, меньше взаимодействия, более элита сплочена, меньше внутренней конкуренции. Денежные потоки более замкнуты в этом смысле. Пусть, например, тратить их эффективно не получается, но зато зарабатывание элитой происходит не менее эффективно. В узких группах, конечно, элиты, мы не говорим о широких слоях. Конструкция более простая для управления. Во время войны всегда управление может быть сложнее с точки зрения результата, но проще с точки зрения процесса.
Михаил Соколов: Я бы с вами не согласился относительно консолидации элит. История с Пригожиным произошла именно в процессе войны, сильно встряхнула систему.
Андрей Мовчан: Я не знаю, сильно ли она встряхнула систему. Мне кажется, это домыслы, каждый, как хочет, это может обсуждать. История эта, как мы видим, прошла совершенно безболезненно. На мой взгляд, это был конфликт не Пригожина с системой, а Пригожина с конкретными людьми внутри системы, такая внутрифеодальная разборка между феодалами. Коллективный Путин, если хотите, сделал свой выбор, поставил не на Пригожина, все это обошлось относительно бескровно, а главное, что совершенно без потерь для самой системы. Великий феодал попробовал восстать, его ликвидировали, его феод раздали другим феодалам.
Михаил Соколов: То есть, на ваш взгляд, Кремль вполне устраивает долгое продолжение боевых действий. В нынешней эффективности время и в политике, и в экономике работает на Путина?
Андрей Мовчан: Я сомневаюсь, что у Кремля есть выбор есть сейчас. Если бы Кремль решил, что его стратегия должна состоять в том, чтобы заключить мир, то для него этот путь сейчас был бы значительно более сложным и непредсказуемым, чем просто продолжать такую относительно вялотекущую войну. С точки зрения кремлевских стратегов эта война идет в пользу России. Потому что у Украины нет ресурсов, достаточных для того, чтобы перетерпеть долгую войну на изнеможение, рано или поздно там что-то должно сломаться, по мнению кремлевских аналитиков. Тогда можно закончить войну без рисков потерять репутацию внутри общества. Пока можно войну продолжать, потому что ты воюешь и воюешь. У России ресурсов вполне достаточно для продолжения войны.
Михаил Соколов: А у Украины достаточно ресурсов для продолжения войны, я имею в виду экономических, если суммировать ее возможности и возможности западной коалиции, которая ей помогает, если оценивать тот уровень помощи, который сейчас идет, финансовые решения принимаются?
Андрей Мовчан: Я думаю, что это не такой простой вопрос. Если отвечать в лоб на ваш вопрос, то, конечно, достаточно. Потому что у Запада ресурсы, по сравнению с Россией, неисчерпаемы. Запад за счет того, что он чуть-чуть будет выделять Украине из своих больших возможностей, может эту войну поддерживать вечно. Но, во-первых, непонятно, сколько Запад будет выделять, потому что Запад – это не диктатуры, в которой дикторы решают, что им делать. Запад – демократия, людям надо объяснять повышение налогов. На повышение инфляции люди могут отвечать резким протестом. Тогда, конечно, руководители и элиты этих стран будут принимать решения не свои серьезные внутренние проекты сокращать, а сокращать внешнюю помощь. Второе – это вопрос гуманистической так называемой позиции западной, в которой все время нужно решать вопрос микро-пользы и микро-пользы. Хотим ли мы воевать за всеобщее добро, видя, как каждый день гибнут люди. Украинцы погибают каждый день. Сколько можно воевать за некое всеобщее абстрактное добро и жертвовать жизнями людей? Может быть пора уже остановиться, позволить, условно говоря, злу продвинуться на какое-то расстояние, но сохранить жизни человеческие. Это бесконечный вопрос, который будет задаваться так или иначе, чем дальше, тем больше. Особенно учитывая тот факт, что сейчас внешне ничего не изменяется, а люди гибнут. Границы не двигаются, контрнаступления не происходит, победа не близка, а люди гибнут каждый день, может быть остановиться и перестать. Мы даже не понимаем, как эти идеи будут трансформироваться в западном сознании. Третий очень важный момент: в отличие от России с ее неисчерпаемым практически сегодня людским ресурсом и большим количеством людей, которые добровольно идут на фронт за деньги, Украина страна меньше, у Украины меньше возможностей по привлечению людей по мобилизации, в Украине в какой-то момент может потенциальное желание людей участвовать в этой войне и погибать за территорию Украины начать исчерпываться. Все большие и большие сложности с призывом новых людей могут тоже сильно сказаться в этой ситуации. Это все, что просчитывают чиновники Кремля. Безусловно, у них есть когнитивный базис, связанный с тем, что они хотят, чтобы все было хорошо для России, поэтому они несколько преувеличивают украинские проблемы, но эти проблемы объективно существуют, их надо понимать.
Михаил Соколов: Давайте посмотрим, что происходит с бюджетом России, который был одобрен Госдумой и Советом Федерации на прошлой неделе.
Полный текст - 28.11
Комментариев нет:
Отправить комментарий