КРАХ ПЕРВОЙ ЕВРОПЕЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Апокалипсис 375. Крах первого цивилизационного проекта Восточной Европы.

Hlaifs — «хлеб»; hlaiw — «хлев»; kaupon — «торговать, покупать»; lekeis -"лекарь"; handugs — «художник, мудрец»; leihva — «прибыль, лихва»; meki — «меч».Лишь малая часть заимствований в русский и другие славянские языки, общее же их число — много десятков. Лексика, обозначающая важнейшие понятия для общества, «слезающего с елок» и встающего на путь, в конце которого — цивилизация.

Народу, чей язык для славян стал источником этих слов, в прошлом «веке бурь и волков» страшно не повезло. Будучи поднят на щит Гитлером, Геббельсом, Розенбергом, он стал жупелом для советских историков. В первые послевоенные десятилетия даже упоминание его в сколько-нибудь позитивном ключе грозило крупными неприятностями — осмелившийся на это историк «шел на поводу у фашистско-буржуазных лжеученых», что влекло за собой те или иные «оргвыводы». Окончательно этот информационный след — эхо войны — даже в академической науке изживается лишь сейчас.

Варварский конник.

Готы. Народ-странник, народ-призрак. Прошедший по Европе многие тысячи километров, взявший Рим, давший имя самому блестящему стилю Европейского Средневековья и не оставивший прямых потомков. Все государственные образования, основанные им, были блестящими — но недолговечными. Герои этого народа осмысляются как герои — или антигерои — Европы, но не Франции, Италии, Испании. Тем более — не России или Украины. Рок нависает даже над величайшими из них — Эрманарих, заложивший основы первой восточноевропейской империи, убивает своих ближайших родственников и сам гибнет в вихре нашествия, разрушающего все, созданное им до основания. Аларих, «взявший на щит» Вечный Город, вскоре умирает в бесплодном походе в Южную Италию, порождая у европейцев представление о chasse Gallery — дикой охоте проклятых. Теодерих, создавший блестящее Остготское королевство на основе синтеза готских и римских традиций, под конец жизни казнями ближайших сподвижников и запутанными генеалогическими комбинациями, кажется, сам делает все для того, чтобы вновь обретенная родина готов рухнула в пучину многолетней войны и — как следствие — в историческое небытие. Последние готы Запада, потеряв королевство под натиском арабов, уходят в горные долины Пиренеев, чтобы смешавшись с другими беглецами и забыв свой язык, вернуться оттуда уже испанцами. Последние готы Востока после уничтожения турками их княжества Феодоро в Крыму, ассимилируются крымскими татарами и греками, буквально одного века не доживая до перехода этих территорий под российский скипетр.

Масштабная, эпическая трагедия? Для правителей, для современников — безусловно, да. Для истории, для культуры, для нас, потомков, — фантастический и плодотворный исторический спектакль, во многом создавший средневековую — а через нее и современную — цивилизацию Европы.

Скитания, взлеты и крушения готов известны нам не только из многих страниц сочинений античных и византийских авторов — Аммиана Марцеллина, Прокопия, но, прежде всего, из «Origo Gothika» — «О происхождении и деяниях готов» Иордана, готского Нестора-летописца, создававшего свой труд в конце 540-х годов, в нелегкие времена длившейся уже почти двадцать лет войны Остготского королевства с Византией, войны, закончившейся уничтожением остготской государственности. В Новое время им посвящены толстенные тома исторических сочинений, среди которых для нашего читателя выделяется недавно вышедший «Готский путь» Марка Щукина — последний финальный труд, увы, ушедшего от нас великолепного ученого. Здесь же мы предпримем лишь попытку крайне конспективного изложения одного из самых блестящих сюжетов многовековой истории готов. Важного, в первую очередь, для дальнейшей истории Восточной Европы, следовательно, и для нас. «Рождающаяся империя» Эрманариха и ее гибель.

Битва римлян с готами.

В 230-х — 240-х годах нашей эры готы, за два века до этого переправившиеся из Скандинавии на южный берег Балтийского моря, приходят в Северное Причерноморье. Собственно, под именем готов мы имеем дело с коалицией восточногерманских — собственно готов, кроме них — эрулов, скиров, гепидов, тайфалов, частично балтских — галиндов, возможно — кельтских, славянских и еще бог весть каких племен Европы. Римские провинции Подунавья, Балкан, Малой Азии оказываются для них в пределах досягаемости, сухопутным или морским путем. Почти на полвека воцаряется обычный для подобных ситуаций кровавый цирк — военные походы, грабежи, насилия, угон пленников, резня застигнутых римлянами отрядов готов, резня застигнутых готами отрядов римлян, поражения и бесплодные победы с той и другой стороны… все это было, будет еще сотни раз, и, вообще, мягко говоря, малосимпатично.

Тем не менее, в это время происходит и нечто, выходящее за рамки обычного варварского разбоя. Готы впервые проявляют свою феноменальную открытость к культурному синтезу, усваивая, адаптируя в своей культуре сначала практику дальних морских походов, затем — или параллельно — опыт создания конного войска. Последнее — от аланов, степных иранских племен, часть из которых приходит в Восточную Европу из Средней Азии несколько ранее, часть — почти одновременно с готами. Это — не просто всадники. Это — тяжеловооруженная панцирная кавалерия, следовательно — комплекс вооружения, тактика, идеология. Во многом благодаря именно готам — с тех пор их восточный племенной союз под главенством королей из рода Амалов, последовательно известный под именами гревтунгов, остроготов, остготов, выступает на исторические подмостки, как народ всадников, конных воинов. То же касается более мелких и менее известных восточногерманских племен, например, тайфалов. Да и тервинги — вестготы, чьи «судьи», а потом — короли принадлежат к другому роду — Балтов, в конце концов, приходят к тому же, правда, это будет уже позже, в вихре Великого Переселения Народов.

В конце III века, пока еще диковатые, но не лишенные обаяния длинноволосые отморозки Европейского Севера на обретенной родине полной ложкой черпают новые умения и навыки, Римская Империя выходит из кризиса обновленной, вновь возвращая себе былую силу и величие. Готы немедленно чувствуют это на себе. Потери в результате набегов на приграничные провинции становятся несопоставимыми с получаемым от этого профитом — в конце концов, просто неприемлемыми. Нужно искать новый modus vivendi. И готы справляются с вызовом — начинается самый блестящий период в их восточноевропейской истории. Не теряя собственной политической традиции, они становятся федератами империи. Начинаясь еще на рубеже веков, этот процесс окончательно оформляется к началу 330-х годов, с заключением договора с Константином Великим. Этот договор оформляет мягкий протекторат, при котором Константинополь, не вмешиваясь во внутреннюю жизнь готских племенных союзов, скорее даже не направляет — корректирует их «внешнюю политику». Готы, поставляя на римскую службу воинские контингенты, получают весьма весомое ежегодное денежное вознаграждение, плюс возможность беспрепятственной торговли на приграничных имперских рынках. Начинается экономический и культурный расцвет Гуттиуды — Причерноморской Готии.

Возможно, это еще не вполне сформировавшаяся цивилизация, но, во всяком случае, уже и не варварство. Черняховская культура Украины,Молдавии, некоторых южных областей России, совершенно аналогичная ей культура Сынтана-де-Муреш в Румынии, оставленные нам племенами и народностями под скипетром готских вождей и королей, наглядно демонстрируют нам уровень развития этого общества. Плотность населения, подобную которой мы увидим потом здесь только во времена расцвета Киевской Руси, развитое плужное земледелие и племенное скотоводство, широкое распространение среди простых свободных людей отличной гончарной столовой посуды и стеклянных кубков, обилие металлических украшений, импортные амфоры с вином. Руническая письменность, соединив которую с греческим алфавитом, апостол готов епископ Ульфила создаст готский алфавит и переведет на готский язык Библию. Первые христиане Восточной Европы и первые христианские мученики. Настоящих городов, правда, нет, готское baurg означает, скорей, укрепленную усадьбу, однако ремесло и торговля вполне процветали и в не обнесенных стенами крупных сельских поселениях, таких, как, например, знаменитая Лепесовка на Волыни с населением, вероятно, в несколько тысяч человек. Тем временем готские юноши, «затянутые в свои панцири подобно осам», служат во вспомогательных частях римской армии, и часть их, вернувшаяся в родные леса и степи, обогащает соплеменников не только новыми умениями, но и знаниями об огромном мире вокруг.

Готский алфавит — «ульфилианское письмо».

Впрочем, это касается прежде всего тервингов, везеготов. Для гревтунгов, остроготов центром притяжения, конечно, также служат Рим и Константинополь — но не только. Через позднесарматские племена, прежде всего — аланов, частично инкорпорированных в готское общество, но сохраняющих связи с далеким Востоком вплоть до Китая, восточные готы знакомятся и с людьми, вещами и идеями бесконечной евразийской Ойкумены. Короли остроготов заимствуют парадное облачение у шахиншахов Сасанидского Ирана. Их подданные — амелунги — «амальские люди» учатся не только боевому искусству и тактическим хитростям тяжелой панцирной конницы, но и усваивают соответствующий комплекс представлений, который послужит основой для формирования идеологии рыцарей Европейского Средневековья. Согласно этим представлениям, каждый такой воин — не просто здоровый и богатый мужик, потративший много денег на коня, броню,вооружение и обучение эффективно и эффектно лишать жизни себе подобных. Он, прежде всего — слуга света и истины (по крайней мере, в своих глазах), каждым своим поступком приближающий окончательную победу над Мировым Злом, и, поэтому, хотя бы в идеале, соразмеряющий эти поступки с конечной целью.

Конечно, отнюдь не рай. Никуда не исчезают ни пограничные конфликты с соседями, ни внутренние раздоры — жизнь всегда не только пряник. Но — красивая и плодородная страна, населенная юным и полным сил народом, ощущающим, что у него все впереди и будущее — прекрасно. Эту страну и это состояние отдаленные потомки восточных германцев будут вспоминать еще тысячу лет как Ойум — страну обетованную. Очевидно, было за что.

Вообще нам, в начале XXI века, не так уж и трудно представить себе «готскую жизнь» — спасибо Дж. Р. Р. Толкину и Питеру Джексону. Профессор, великолепный знаток европейского раннего Средневековья, никогда не отрицал, что основной прототип Рохана и рохирримов «Властелина колец»— готы и их королевства. Романтизировано, конечно, но в общих чертах узнаваемо, вплоть до имен и сюжетов. Если убрать палантиры, посохи и прочие магические девайсы, то возвращение в «коалицию Гэндальфа», победа и гибель короля Теодена на Пелленорских полях — прямое, лишь слегка «творчески переосмысленное», воспроизведение исторического возвращения в «коалицию Аэция», победы и гибели короля вестготов Теодерида на полях Каталаунских.

Рохан Дж. Р. Р. Толкина — Питера Джексона. Поселок, войско, разгон конницы в атаку. В нюансах есть некоторые отличия. В целом — примерно так оно было и в Гуттиуде.

И, все же, Гуттиуда в Причерноморье — не просто одна из варварских стран. Это — будущая империя, не становящаяся менее интересной оттого, чтоэто будущее так никогда и не состоялось. Взлет Причерноморской Готии к восточноевропейской державе грандиозного масштаба происходит в последние два десятилетия ее существования. Остроготами — гревтунгами в это время правит «благороднейший из Амалов» Эрманарих. Известный из других источников под именами Германарих, Эорменрих, Ёрмунрекк, аутентично, на готском — Айрманнарейкс. Одна из самых трагических фигур европейской, а, возможно, и мировой истории.

Сколько копий было сломано советскими историками в попытках доказать, что список народов, поставленных Эрманарихом в ту или иную форму зависимости, не имеет никакого отношения к реальному положению вещей! Этого не может быть. Почему? Потому что не может быть никогда. Советская историческая наука, за исключением единиц «отщепенцев» (появившихся, заметим, уже только в сравнительно «травоядные» постсталинские времена), строем встала в позу «мистера Нет». Ведь из источников следует, что масштабы военных предприятий Эрманариха в Восточной Европе значительно превышали даже территорию Древней Руси. Признать это казалось неслыханным унижением для ощущавших себя, согласно государственной идеологии, потомками древних славян.

Судите сами. Сначала в «Origo Gothica» приводится список покоренных Эрманарихом лесных народов Восточной Европы. Golthescytha Thiudos Inaunxis Vasinabroncas Merens Mordens Imniscaris Rogas Tadzans Athaul Navego Bubegenas Coldas. Разные версии толкования этого перечня не заслоняют очевидного факта — здесь впервые в истории явственно слышатся зафиксированные позже, в Средневековье имена народов центра и севера Восточноевропейской равнины. Голядь, чудь, весь, меря, мордва, мещера. Тот самый Волго-Балтийский путь, который будет почти через полтысячелетия освоен варягами и, вместе с днепровским путем, станет структурной осью формирования Древней Руси. Следы его функционирования в то время слабы, немногочисленны — но они есть. И потом, почему мы отказываем Эрманариху, более чем незаурядной личности, в даре стратегического предвидения потенциальной значимости этого пути? Ведь, помимо всего прочего, взятие под контроль Северо-Восточной Прибалтики, Верхней Волги и Прикамья предоставляло беспрепятственный доступ к ценнейшему ресурсу — «мягкому золоту» мехов Приуралья. Один или несколько рейдов конных или «ладейных» отрядов, на голову превосходивших по качеству вооружения и воинской выучке аборигенов, решали эту проблему. И, что не менее важно, отрезало от этого ресурса конкурентов. Их черед был следующим.

Эрулы, то ли племя, то ли союз профессиональных воинов разных племен, политический центр которых находился на Нижнем Дону, были покорены после недолгой, но кровопролитной войны. Ближайшие родственники остроготов — везеготы-тервинги Приднестровья и Подунавья и гепиды от Волыни до устья Вислы также к тому времени находились, если и не в подчинении, то в той или иной форме зависимости от «старшего брата». «Ум и доблесть» Эрманариха были также продемонстрированы, с соответствующими последствиями, эстиям, под именем которых в это время известны балтские племена на территории современных Литвы, Латвии, Северо-Западной Белоруссии.

Эрманарих также «двинул войско против венедов, которые, хотя были достойны презрения из-за /слабости их/ оружия, были, однако, могущественны в своей многочисленности и пробовали сначала сопротивляться. Но ничего не стоит великое число негодных для войны, особенно в том случае, когда и бог попускает, и множество вооруженных подступает. Эти /венеты/… … происходят от одного корня и ныне известны под тремя именами: венетов, антов, склавенов. Хотя теперь, по грехам нашим, они свирепствуют повсеместно, но тогда все они подчинились власти Эрманариха» («Origo Gothica«). Это — первое в истории упоминание о политическом акте, одним из участников которого являются сформировавшиеся к этому времени славянские племена. У наших историков советского времени этот пассаж упоминался, как правило, не полностью, с брезгливым фырканьем по поводу неубедительности Иордана и его ангажированности. Хотя — что здесь худого сказано о наших предках? Слабость оружия менее цивилизованных племен отнюдь не есть прирожденная трусость и слабость духа, а из последней фразы однозначно следует, что они показали себя вполне достойными учениками военного дела. Впрочем «правильная» советская историческая наука и саму черняховскую культуру (абсолютно, заметим, непохожую на позднейшие достоверно славянские культуры пражского типа) многие десятилетия приписывала нашим предкам. А где же тогда культура готов? А бес их знает, зачем, право, этим разбойникам культура? Им же только кровушку бы пить.

Общая этнополитическая ситуация в Восточной Европе и «эфемерида Эрманариха». III-я четверть IV века.

Слава Богу, не благодаря указаниям идеологических отделов была жива наука, но вопреки им. В 60-е — 80-е годы прошлого века были открыты и исследованы памятники киевской культуры, как понятно сейчас — достоверно принадлежащие славянам римского времени, тем самым венедам. Этногенез славян — особая огромная тема и здесь мы скажем только об одном. Рождающаяся славянская общность занимала более северные лесные территории — Северную Украину, Южную и Центральную Белорусию, Брянщину, Смоленщину, Курскую область. Готы, по большей части живя в относительном добрососедстве с племенами этой общности (что видно из чересполосицы памятников черняховской и киевской культур на границе их ареалов) сыграли в становлении славянских племен роль, которую трудно переоценить. Именно через них шел транзит ценностей цивилизации, ценностей как материальных — предметов и технологий, так и идей, элементов мировоззрения. Их квинтэссенции — религий развитых обществ, в их числе митраизма, религии прежде всего воинов, с возведенными в абсолют понятиями верности и чести и надежно фиксирующегося в огромном количестве как готских, так и славянских имен с корнем —мир. Юного в ту пору, но уже могущественного, овладевающего умами христианства. Об этом культурном транзите говорит хотя бы список слов в начале этого очерка, в который, кстати, не включен еще целый ряд слов, заимствованных готами из латыни и греческого и переданных ими формирующимся славянам — от «царя» и «церкви» до «котла» и «осла».

Народ венедов, живший на периферии собственно готской территории, но в центре формирующегося масштабного государства Восточной Европы, нужно было подчинить своей воле — и это было сделано. К 370-м годам племена от Балтики и Карпат до Прикамья и Дона были объединены под скипетром короля гревтунгов-остроготов Эрманариха. С оставшимися самостоятельными аланами Волго-Донского междуречья и Предкавказья серьезных конфликтов не было. Фундамент империи был заложен, ее будущее выглядело блестящим.

А далее настал Апокалипсис.

Будущая великая держава готов оказалась «эфемеридой Эрманариха».

«При знакомстве с ходом событий конца IV—V вв. невольно возникает ощущение некоего злого рока. События полностью выходят из-под контроля людей, претендующих на осуществление этого контроля и, казалось бы, обладающих властью и способностью делать это. Но все складывается помимо их воли — ситуация непредсказуемости и неуправляемости, всеобщий жестокий хаос. В событиях нет исторической и политической логики и последовательности. Причинно-следственные связи разрушены. Последние страницы античной истории читаются как античная трагедия. Слепой рок господствует над героями, и они совершают поступки неразумные и трагические» — М. Б. Щукин. «Готский путь».

Даты — середина 70-х годов IV-го века. Обычно принимается 375 год.

Перейдя Меотийское болото — Азовское море, сначала на аланов, затем на готов обрушивается гуннская орда. Истоки гуннов — в Центральной Азии, как она формировалась, и какое место занимали в ней потомки жителей северокитайских и монгольских степей, а какое — присоединившееся к ним население Заволжья, Южного Урала, Западной Сибири, до сих пор является предметом дискуссий ученых и здесь освещено быть не может. Важно другое.

Что бы не писал о «черной легенде» Лев Гумилев, как гунны в IV веке, так и монголы в XIII-м, внушали народам, оказавшимся на их пути, смертный ужас, начинавшийся с их непривычной и вызывавшей отвращение у европейцев внешности, но ей отнюдь не заканчивавшийся. Великолепная воинская выучка, искусная, отработанная до мелочей тактика боя — это само собой. Суть была в другом. Вряд ли существовал зафиксированный на бумаге воинский кодекс гуннов, подобный монгольской Ясе, где за любые преступления и проступки кара, даже для своих, по сути, была единственной — смертная казнь. Но этика, модель поведения по отношению к своим и чужим, судя по источникам, была схожей. Абсолютная целеустремленность, нацеленность на победу любой ценой. И, соответственно, столь же абсолютная, причем четко декларируемая, безжалостность по отношению к помехам на пути к этой цели — будь то нерешительность «своих» или сопротивление «чужих». Любая жестокость по отношению к противнику, в том числе и к мирному населению, абсолютно целесообразна, поскольку является вопросом не гуманитарным, нотехническим. Из этого вытекает ее нормативность. При всех — отнюдь не редких — эксцессах отвратительной жестокости в войнах европейского мира, они, все же, не являлись правилом, более того, обязанностью.

Столкнувшись с реалиями азиатской тотальной войны, великолепные, победоносные, но европейские воины — готы — растерялись и дрогнули, как дрогнули оказавшиеся через почти девять веков в аналогичной ситуации и тоже не лыком шитые русские князья и их дружины.

Нам крайне мало известно о фактах этой войны — где и когда происходили сражения, в какой последовательности. Тем более, мы не в силах даже отдаленно себе представить, что могло твориться в это время в душе Эрманариха. Человек уже весьма преклонного возраста (110 лет по Иордану, что сомнительно, но, в любом случае, на закате жизни), создавший могущественную державу — великое и великолепное будущее для своих ближних и своих подданных, готовящийся «отойти от дел земных» в силе и славе, внезапно оказывается перед лицом агонии этой державы, рушащейся, разваливающейся на ошметки, сметаемой с лица земли. Отголоски событий мы видим у Иордана, Аммиана Марцеллина, в эддических песнях и скандинавских сагах. Жестокая казнь то ли своей невестки, то ли жены изменившего вельможи Сунильды-Сванхильд. Незаживающие раны, нанесенные руками мстящих за нее братьев — Сара и Аммия. Паника, измены, распад. Хаос, который не остановить ничем. Или?

Эрманарих совершает последнюю попытку. Мы не знаем, насколько к тому времени сформировалась у германских народов традиция легенд, мифов, ритуалов, связанных с именем Одина. Возможно, она уже существовала, и послужила образцом для принятого им решения. Возможно, наоборот, поступок Эрманариха, вошедший в золотой фонд легенд Европейского Севера, повлиял на формирование одного из важнейших, фундаментальных мифов этой традиции. Государь готов перед лицом открывшейся бездны сам себя принес в жертву.

В источниках и у позднейших исследователей существуют разночтения относительно обстоятельств его смерти — умер ли Эрманарих от раны, покончил ли жизнь самоубийством в отчаянии, или добровольным жертвоприношением попытался изменить ход событий. Все же, в большинстве своем, исследователи согласны, что последняя версия является наиболее исторически обусловленной и психологически достоверной.

Если бы это помогло — вот одна из интереснейших исторических альтернатив. И суть ее вовсе не в том, что, например, современная Россия называлась бы Готией — это, в любом случае, далеко не факт. Суть в том, что подобный поступок, приведший к успеху, намертво запечатлелся бы в сознании последующих поколений правителей Европы, жестко прописал бы новый скриптповедения монарха в критических ситуациях. Не самоубийство, как жест отчаяния, но прямое и однозначное физическое самопожертвование ради блага своего народа и успеха своего государственного дела. Не уверен, что мир этой альтернативы был бы лучше, но он, наверное, был бы другим.

Но — не помогло. Хаос войны окончательно захлестывает бывшую готскую державу. Пользуясь крахом верховной власти, восстают все — венеды, анты, бывшие тогда, то ли еще иранцами, то ли уже славянами. Сам правящий род Амалов раскалывается на признавших власть гуннов сыновей и внуков Эрманариха и как-то пытающихся продолжить сопротивление потомков его брата Вультульфа, естественно, немедленно сцепляющихся между собой за уже практически не существующее наследство. Некоторые эпизоды этих событий дошли до нас в эддической «Песне о Хлёде», где одержавший победу над поддерживаемым гуннами братом готский конунг Ангантюр скорбит над его телом: «Проклятье на нас // Тебя я убил // То навеки запомнят // Зол норн приговор!»

Впрочем, все эти метания быстро заканчиваются со смертью в бою последнего сопротивлявшегося гуннам Амала Винитария и неудачной попыткой везеготов во главе с «судьей» Атанарихом противостоять нашествию в Подунавье и Карпатах. Часть готов бежит за Дунай, в пределы Римской Империи, часть остается в Причерноморье под властью гуннов.

Готы уходят из Ойума.

И тех и других ждет яркое будущее. Первые откроют эпоху Великого Переселения народов в Европе сокрушительной победой над императором Валентом под Адрианополем в 378-м году, возьмут Рим в 410-м, одержат вместе с римлянами долгожданную победу над гуннами на Каталаунских полях в 451-м и в начале VI века «успокоятся», основав Толедское королевство вестготов на Иберийском полуострове. Вторые, проблуждав сорок лет где-то вдали от зорких глаз исторических хронистов, появятся на Среднем Дунае, и после разгрома гуннов станут одной из значительнейших политических сил. Потомок Винитария Теодерих Великий завоюет Италию, основав там Остготское королевство, и на рубеже V и VI веков будет претендовать на гегемонию в Западной Европе. Правда, это тоже продлится недолго, и в середине VI века, после двадцатилетней кровопролитной войны с Византией, последние не смирившиеся остготы уйдут туда, откуда полтысячелетия назад пришли их далекие предки — в Скандинавию, принеся туда свои не только свои знания и умения, но и горькие песни о прошлых деяниях, великих героях и утерянном могуществе. Песни, которые дойдут до нас в аранжировке скандинавских скальдов, и вернутся в восточную Европу вместе с варягами Рюрика, Олега, Владимира. Часть же готов будет без особых приключений спокойно сидеть в благословенных долинах Крымских гор, где, как уже было сказано, чуть не дотянет до прихода при императрице Екатерине русских войск и среди переселенных оттуда на южную Украину мариупольских греков будет много светловолосых и голубоглазых потомков древних готов. Но все это — уже совсем другие истории.

Готские телохранители императора Феодосия

Осталось лишь напоследок немного сказать о нас, любимых. Уничтоживший готскую державу хаос гуннского нашествия, как это часто бывает, повернулся к славянам другой, животворящей стороной. Винитарий, правда, перед окончательным разгромом и гибелью сумел еще раз победить венедов и антов, обошедшись с их предводителями уже с истинно гуннской жестокостью. Однако, когда кровавый клубок драки всех против всех укатился с Великим Переселением народов на Запад, наши предки обнаружили себя в благосклонном открытом к ним мире, в котором, не в последнюю очередь благодаря обретенным в период готского преобладания знаниям, умениям, навыкам и смыслам, начались их собственные, яркие и блистательные, исторические и политические судьбы. Постепенно прошлое забылось, оставшись лишь в неясных намеках летописей и сказаний новых молодых народов и государств.

А может быть, лишь уйдя глубоко в подсознание культуры? Не глубинная ли народная память об «апокалипсисе 375-го года», подкрепленная позднейшими катастрофами, прежде всего — татаро-монгольским нашествием, обусловила известную нашу национальную черту — некоторую фаталистичность, не догадку, напротив, точное знание о том, что все успехи преходящи перед лицом неумолимого рока, земные сокровища не вечны и уж совсем распрекрасное благоденствие чревато гибелью?

Кто знает? В любом случае, спасибо тому, что эти масштабные и яркие события, в которых самое непосредственное участие принимали и наши предки, после замалчивания в течении десятилетий, вновь вернулись к нам, как часть нашей истории.

Мы ведь тоже наследники этого грандиозного общеевропейского сюжета.Тоже отчасти амелунги.

Автор Акулов Алексей