Борис Брестовицкий, израильский дядя Гиляй: "После того как вернулся из Сдерота, моя жена впервые увидела мои слезы"
– Вопрос очень интересный. Можно сказать, что бастуют, в смысле – не работают. Гиды в вынужденном отпуске, потому что туризма фактически нет. Иностранные туристы практически не приезжают, за исключением тех, кто навещает родственников. Немного приезжают журналисты, бизнесмены. Какие-то редкие экскурсии все-таки случаются. Что касается израильтян, то они сократили в разы свое присутствие на экскурсиях. С одной стороны, все самые интересные маршруты проходят по северу, он очень популярен у израильтян, особенно летом. Но сейчас там опасно. Юг, вокруг Газы – это тоже были места, которые очень привлекали туристов. Иерусалим. Многие считают, что там сейчас опасно, и в этом есть доля истины. И я уже не говорю о том, что настроение у людей очень плохое. Настроение у людей не очень соответствует экскурсиям.
И – погода. Мы, конечно, говорим в Израиле это каждый год, но в этом году лето действительно необычайно жаркое. Обычно где-то с мая по сентябрь 5-6 дней очень жарких, потом 2-3 дня можно перевести дыхание. У нас в этом году лето практически без этих дней, что можно перевести дыхание. Очень жарко.
– Если представить теоретически, что вам предложат провести экскурсию, скажем, в районе Кирьят-Шмоны. Как, проведете?
Я знаю этих ребят, я сказал, что с ними поеду. Если приедут другие – нет, откажусь. Потом были другие команды, с которыми я отказывался работать, но с теми, кого я знал, я соглашался работать.
– Вы хотите сказать, что те, с кем вы работали, подавали информацию так, что ее не стыдно слушать, скажем, в Израиле?
– Да. Я видел эти передачи, все снималось при мне. Кроме того, ребята, с которыми я работал (два человека: оператор и журналист), естественно, не говорят на иврите. Мы брали много разных интервью, я все переводил, поэтому в кадре мой голос, и я иногда в кадре. Я все это видел, слышал.
– Для каких каналов вы работали? Или это военная тайна?
Я всегда говорю: далеко не вся Россия – это подонки и ублюдки. В России достаточно много людей, у которых нормальная, объективная оценка событий, люди адекватные, с которыми можно общаться. Россия – это мордор, это все что угодно, но не вся Россия такая.
– Знаю, что один из самых известных в Израиле политических лидеров после встречи с родителями и родственниками заложников приехал домой и выпил бутылку водки, потому что он не мог заснуть. Вы после Сдерота и Беэри могли заснуть?
Потом несколько изменил специализацию, работал в области компьютерной безопасности. Именно с такой должности из отдела компьютерной безопасности одного из израильских банков крупных я ушел, проработав там семь лет. Потому что к этому времени я сильно увлекся – ну, в тот момент это еще не была журналистика, в тот момент это было блогерство.
Я писал некие статьи и вдруг неожиданно обнаружил, что то, что пишу, и то, как пишу, людям интересно. Мне стали об этом говорить. У меня был когда-то, он еще сейчас есть, блог в "Живом журнале".
– Историю Индии и Египта изучали. Историю Израиля – нет. Историю России тоже почему-то не изучали в Советском Союзе, но это неважно.
И я стал писать об истории, о географии, о Государстве Израиль.
Меня в какой-то момент пригласили прочитать курс лекций об истории Тель-Авива, потому что специализация у меня была именно по истории Тель-Авива в школе гидов. И прочитав там курс лекций, я решил: а почему бы мне самому не окончить эту школу. Я окончил, получил лицензию израильского гида.
Это был, наверное, год 2009-2010-й. И я стал гидом, но продолжал какое-то время еще работать в банке. В какой-то момент набрался смелости, потому что оставить работу в банке со всей зарплатой и соцпакетом, честно скажу, было страшно.
– Знаете, даже сегодня я слушаю это, и первая мысль, что крутится в голове, – не нужно ли было вам побывать у психиатра тогда? Человек бросил работу в банке и ушел на вольные хлеба – на непонятные вольные хлеба, подчеркиваю. Как говорят наши друзья чукчи: однако…
– К тому времени дети у меня выросли, получили образование, стали достаточно самостоятельными. Ипотеку я уже выплатил. Плюс, уйдя из банка, я получил некое выходное пособие. И сам для решил, что год я как-то протяну, а если не получится, то, значит, я вернусь в профессию айтишника.
– И сколько уже тянете?
– 15 лет, где-то так. И даже сегодня, когда гиды переживают не лучшие дни, у меня нет никакого желания вернуться в профессию. Мне кажется, что я неплохой гид и неплохой рассказчик. Если нет экскурсий, я пытаюсь читать лекции, пишу какие-то статьи.
– Я недавно смотрел ваш подкаст с Даниэлем Рапопортом. Мне показалось, что у вас взгляд профессионального игрока в покер.
– Я не играю в карты вообще, я вообще не играю в азартные игры. Но взгляд на самом деле такой, я примерно понимаю, что вы хотите сказать. Когда я веду экскурсию, то передо мной стоит группа людей. Все они разные, кто-то в очках, кто-то без (смеюсь). У каждого из этих людей свой интерес, каждый по своей причине оказался на этой экскурсии. Кто-то из них пришел абсолютно без желания. Жена заставила, муж сказал, дети сказали – не знаю. Всегда есть такие люди, у которых нет желания. Условно говоря, это чаще всего бывает, когда жена захотела и сказала мужу: "Поехали, потом выпьешь свой бокал пива ".
И вот этот бокал пива, я его вижу с первых минут в глазах человека. И я понимаю: если я этого человека вычислю в группе – я всю экскурсию веду для него, потому что остальные и так хотят меня слушать. А он не хочет. И если я пробился к нему, значит, я победил. Если не пробился, если я не смог его заинтересовать, значит, в этот раз я проиграл, свою работу сделал плохо. Поэтому я научился внимательно наблюдать за людьми, определять, заинтересован человек – не заинтересован. Что в нем возбуждает интерес? Вот я что-то рассказываю, вижу: о, здесь у него глаза загорелись, а здесь он полез в свой телефон, значит, ему это неинтересно.
– У меня есть товарищ, в свое время был одним из лучших футбольных арбитров СССР. Он отрабатывал жесты рефери перед зеркалом. И выглядел на поле как профессиональный артист балета, движения были отточены. Вы оттачиваете какие-то движения перед зеркалом? Жесты, взгляды, связки какие-то вы нарабатываете изначально?
– Движения – точно нет, но свой рассказ, безусловно, отрабатываю. То, что я рассказываю на экскурсиях, я сначала рассказываю самому себе. Во-первых, мне нужен тайминг, я не могу сделать экскурсию на полчаса, то есть я должен знать, сколько времени займет рассказ, а так как мы находимся на улице, то я должен знать, сколько времени у меня от этого места до следующего места, и в это время я не иду молча, что-то должен рассказать.
Я это все, безусловно, репетирую. Плюс какие-то изюминки, как у нас принято говорить, их тоже нужно репетировать, потому что самые лучшие импровизации тщательно отрепетированы.
– Я поклонник Азимова, фантаста. У него есть серия книг, где земляне переселились на другие планеты, обжили их, а потом космониты, второе, третье поколение, стали относиться к землянам как к живым существам второго сорта. Я вижу тут определенные исторические, скажем так, фантастические ассоциации с Израилем. Считается, что Государство Израиль основали "русские ". А сейчас – существует такое мнение – что аборигены относятся к "русским" как к людям второго сорта.
– Я все-таки гид, и я владею неким историческим материалом. Всегда возникает вопрос: а кого мы называем первыми олим хадашим? Кто у нас первые репатрианты? Исторически впервые вот этот термин "олим", или "репатрианты", имел отношение к тем евреям, которые вернулись из Вавилонского плена. Это VI век до нашей эры. Они были русские? Нет, они не были русские. Они были иудеи, которые отсюда были угнаны в плен в Вавилон, там родились, они вавилонцы.
– Как правильно: вавилонцы или вавилоняне?
– Иракцы☺. Даже, наверное, ассирийцы, так более правильно. Если мы говорим о более близких временах, то в начале XIX века, после войны Наполеона, турецкие власти разрешили 14 еврейскими семьями из Турции переехать в Яффо с тем, чтобы открыть здесь первый еврейский постоялый двор. То есть создать здесь некую туристическую промышленность. Эти 14 семей приехали сюда с разрешением. У них были такие вот "теудат-оле", давайте называть это так. То есть, опять же, не "русские".
Что же касается вот этого мнения, что "русские" создали Израиль, я думаю, у него есть объяснение. На начало XX века самое большое в мире комьюнити евреев — это Польша и Россия. В тот момент это еще одна страна. Многие из них русского языка вообще не знали, говорили на идише.
Русский язык знали только самые образованные, те, кто жил в городах. В городах жило очень мало евреев. Назвать их русскими – это точно так же верно, как нас с вами назвать русскими.
Я родился и вырос в Молдавии. Говорю по-молдавски. Или по-румынски, сегодня разницы нет. Я в России за всю свою жизнь был три раза. Один раз в Москве, когда оформлял документы на выезд из Израиля, один раз в Ленинграде на свадьбе моего брата и один раз в армии, в какой-то командировке на Байкале.
Все. Значит, вся моя связь с русским, – это то, что я говорю по-русски. Но я же говорю и по-английски, немножко по-итальянски. Но никто меня не называет итальянцем. Поэтому я думаю, что есть здесь некое заблуждение, что русские.
К слову. Молдавских евреев в тот период было больше, чем русских. Из тех, кто приехал в Израиль.
– Как говорится, вы сделали мой день.
– Мэр Дизингоф родом из Оргеева. И Нахум Гутман, и его отец – они родом из Молдавии. И великий Баруха Агадати, создатель израильского балета и кинематографии. Он мой земляк из Бендер. Ханина Кричевский, руководитель первого оркестра в гимназии "Герцлия" и фактически аранжировщик той версии "Ха-Тиквы", которую мы сегодня слушаем. Это его музыка и его адаптация текста. А вы знаете, что с начала девяностого года, с восемьдесят девятого из Молдавии уехало девяносто тысяч евреев? Вы знаете, сколько это в процентном отношении по отношению ко всему еврейскому населению Молдавии? Девяносто девять процентов. Ни в одной бывшей республике Советского Союза не было такого, чтобы практически все еврейское население покинуло это. Ни в России, ни в Белоруссии. Там везде остались евреи. Из Молдавии уехало девяносто девять процентов евреев.
– Флавием современным себя не ощущаете?
– Ни в коем случае. Флавий – он ученый. Я к нему отношусь как к ученому-историку. Я рассказчик. Я не историк.
– В таком случае, если вы рассказчик, у меня сразу две ассоциативные фамилии. Дядя Гиляй, Гиляровский. Возможно, Бабель…
— Вот Гиляровский мне очень близок. Я даже не скрываю, что когда я начинал составлять свои первые экскурсии, многократно пересчитывал книгу "Москва и москвичи". Хотел понять и научиться, как о скучном рассказывать интересно.
– Да, дядя Гиляй это умел как никто другой. У меня к вам вопрос чуточку неожиданный. Есть такой известный анекдот – вы, наверное, слышали, да? "Еврей? Уйди, мираж". Мне этот анекдот вспомнился, когда я узнал, что вы были в Афгане. На войне.
– Я встречался на афганской войне с евреями самых разных "уровней". Я был обычным сержантом, поэтому с генералами мне не доводилось общаться, но я встречался с евреями-майорами, лейтенантами, были евреи – такие же сержанты, прапорщики, солдаты рядовые. Безусловно, рядовых было больше.
– Принимали участие в боевых действиях?
– У нас у каждого был свой финал КВНа и свой "перевал Саланг". Расскажу историю. В 75-м году, в мае месяце, мне тринадцать с половиной лет, в кишиневской зале "Октомбрие" (это своего рода молдавский Дворец съездов) проходил большой концерт, посвященный 30-летию победы. И почему-то именно меня выбрали в начале, перед концертом, читать стихи. Я читал отрывок из поэмы Мусы Джалиля "Моабитская тетрадь".
И вот я из-за кулис выглянул в зал, огромный зал: впереди сидят ветераны с золотом медалей. Мне стало так страшно, что вот даже сейчас помню те мурашки по коже. И подошла помощник режиссера, до сих пор с благодарностью эту женщину вспоминаю. Увидев меня, она поняла, что мой номер на грани срыва. Она просто взяла бутылку коньяка, налила мне, 13-летнему, стаканчик коньяка и говорит: "Давай без слов, бахни и все". И она сделала это так резко, не оставив мне возможности для выбора. Я выпил этот коньяк, там, я не помню, 50 грамм – 100 грамм коньяка было. И когда мне нужно было идти на сцену, я уже ничего не видел. Только стойку микрофона и свет в глаза. В общем, прочитал.
И раз упомянули Афганистан. После того как человек отслужил там, в боевых частях, ему полагалось некое удостоверение участника боевых действий. Называлось оно удостоверением афганца, и среди прочих льгот эти удостоверения позволяли совершать покупки в специальных закрытых магазинах, которые были для ветеранов войны, для членов партии высокопоставленных. Такие закрытые магазины. И я пошел в военкомат. А в советской армии, когда человека забирали в армию, паспорт забирали.
– Да, я знаю. У меня даже запись о бракосочетании находилась в военном билете. Меня первые 5 лет после армии в гостиницу супруга не позвали. Потому что паспорта и пометки о браке не было.
— Вот после того как я вернулся домой, прошло какое-то время, нужно было пойти в военкомат, чтобы получить некий документ, по которому в паспортном столе давали новый паспорт, потому что старый был уничтожен. И там делали новую запись в военном билете, что ты демобилизован и так далее, и так далее. Я пришел, военкомат мне дал эту справку.
Я спросил офицера, когда мне выдадут удостоверение, вот это удостоверение афганца. Он на меня так посмотрел – удивленный, с насмешкой, и говорит: "А тебе зачем?" Я говорю: "Ну как зачем? Положено".
Говорит мне: "Ну ты же еврей". А я как бы мыслил немножко иначе. Я в то время был членом комсомола, такой советский мальчик. Вот я говорю: "Не понял, ну и что?" Говорит: "Ну у вас же, евреев, и так полные холодильники. Зачем тебе это удостоверение? В магазин ходить, а у тебя и так полный холодильник". Я был еще молодой и гордый, это мне показалось оскорбительным, я хлопнул в дверь и ушел. И больше за этим удостоверением я не возвращался. А медали отдал военкому, когда оформлял "бегунок", чтобы выпустили в Израиль.
– Вы уезжали еще в то время, когда евреев в обществе порицали за отъезд?
– Да, меня на заводе полчаса поливали грязью. Причем меня ненавидели еще до того, как все начали говорить, потому что работяг загнали в обеденный перерыв в этот зал. Вместо того чтобы играть в домино, они должны были выслушивать все эти рассказы о том, что я предатель родины. Я знал, что это необходимо, это очень забавно было. Потом один из тех, кто меня поливал грязью, ко мне подошел и сказал: "Как я тебе завидую, через какое-то время, пару месяцев, ты будешь там, а мы здесь останемся в этом дерьме".
– Да, какая грустно-поучительная история. Ну давайте вернемся опять к нашим баранам. Двух авторов очень сильно люблю, которые потрясающе писали о гидах. Это Сергей Довлатов и Дина Рубина. У Дины Рубиной есть великолепный эпизод, где один из гидов рассказал, как у него были в клиентах два "новых русских". И как он рассказывал им, что здесь вознеслась Дева Мария, здесь вознесся такой-то, здесь вознесся такой-то. И ему в ответ сказали изумленно: "Блин, у вас Байконур здесь, а не Израиль"…
– Два случая могу вам рассказать, на мой взгляд, достаточно забавных. Первый случай. Я – такой начинающий гид… Это лет 20, наверное, было назад, я только-только начинал. Ходил по улицам Яффо, изучал. Впереди меня идет группа с гидом, группа русскоязычных туристов, и он им что-то рассказывает, рассказывает, и вот они подходят к одному из домиков этих старых, в Старом Яффо. Он говорит: "А вы знаете: в этом доме бывал Иисус". Группа просто в полном шоке, я тоже в полном шоке, застыл как вкопанный, потому что нигде не слышал какого-то упоминания, что Иисус был в Яффо. А гид повышает градус: "Это сегодня частный дом, вы подождите минутку – я зайду спрошу. Если жильцы разрешат, то, может быть, мы зайдем с вами посмотреть". Он зашел в этот дом, через две минуты вышел, говорит: "Вы извините, люди отдыхают, в общем, может быть, когда-нибудь в другой раз". И дальше повел людей, хорошо рассказывал.
Через какое-то время в тот же день – я там долго бродил – встречаю того гида. Он, видимо, сделал перерыв для группы, они все разошлись, а он сидел в сторонке, ел свой сэндвич с чашкой кофе. Я к нему подошел и говорю: слушай, вот так и так, я начинающий гид, я только-только вот окончил курсы, без обид, ну скажи мне, что это за история с этим домом, Иисусом, нигде такого не слышал, может быть, я чего-то не знаю, я буду рад научиться. Он, оглядевшись, что нас никто не слушает, говорит: "Послушай, никакого Иисуса там нет, просто очень писать хотелось, а там есть туалет. Не мог же я в группе сказать: "Извините, я пойду". Вот это вот такая вот история, она меня очень многому научила.
У меня была семья очень интеллигентных москвичей. Мама, папа в возрасте за пятьдесят, оба преподаватели московских вузов. И их дочка, молодая женщина лет тридцати со своим мужем.
И вот мы несколько дней вместе гуляли, и в один из дней мы отправились на рынок "Кармель", на главный рынок Тель-Авива. Там всегда многолюдно. Я сказал мужчинам: "Вы двигайтесь вперед, и там в конце рядов мы встретимся". А я буду идти с женщинами, потому что не смогу за всеми следить в этой толпе.
Я иду с женщинами, вот они переходят от прилавка к прилавку. Мужчин интересует свое там, всякие блестящие вещи, зажигалки, ножики. А женщины – фрукты, овощи, цены.
Возле одного из прилавков мама говорит дочери по-русски, и она говорит достаточно громко, потому что на рынке шум: "Вот там, на том прилавке, там мандарины, апельсины были и красивее, и дешевле". Продавец, ну, я по лицу вижу, явно какой-то марокканец. Как многие продавцы на рынке, знает немножко русский. И с такой деланой обидой, это была театрализация такая: "Как, госпожа, почему ты так сказала, у меня очень хорошие фрукты?" Она была в полнейшем шоке, потому что, глядя на этого человека, она не могла представить себе, что он по-русски может понимать.
И она искренне ему говорит: "Ой, извините, я даже не могла предположить, что вы понимаете – она с ним на "вы"!!! – русский язык". В это время я вижу под прилавком, там тусуется какой-то, я не знаю, афроизраильтянин – так правильно говорить сегодня? Афроизраильтянин складывает пустые коробки.
И вот на этой фразе он вдруг встает в полный рост и, обращаясь к этой женщине на хорошем русском языке, говорит ей: "Надежда Николаевна, но вы же нас учили русскому языку, мы понимаем". Оказалось, что это ее бывший студент родом откуда-то из Ганы или Намибии. И он увидел, услышал и ее узнал.
Ну, в общем, там было братание такое на Эльбе, мне пришлось с хозяином договориться, чтобы он отпустил этого парня на полчаса, они там пошли, придались воспоминаниям.
– Прекрасная история.
– Да, такая веселая.
– У Рубиной в одной из книг написано, что любимым и первым тостов у гидов был тост за кормильца.
– За Иисуса, да. Так и звучит: за Иисуса, за кормильца, безусловно. Самая большая часть туристов приезжает в Израиль, чтобы посмотреть на места, связанные с Иисусом. Из всех маршрутов по нашей огромной стране самый популярный маршрут – это Иерусалим. А там самый популярный маршрут – тот, что иногда называют красиво "Иерусалим – город трех религий". На профессиональном языке гидов этот маршрут называется "Стенка, гроб", "Стена плача и церковь гроба Господня". Больше всего денег зарабатывается там.
– Я так полагаю, что гиды – они как медики и полицейские (и журналисты, кстати) – должны быть очень циничными людьми, нет?
– Я бы сказал, скорее, как врачи. Врач, если он начинает жалеть своего пациента, он не может его лечить, он не может ему причинить боль. Гиды тоже. Я человек, воспитанный в еврейских традициях, но не религиозный. Не называю себя атеистом, я называю себя агностиком. Некоторые истории, связанные с Иисусом, у меня внутри вызывают некую улыбку.
– Но, я так понимаю, вы не делитесь публично этими сомнениями?
– Нет-нет, ни в коем случае. Говорить такое туристам, верующим, смеяться над христианством – это последнее дело, что гид может сделать.
– Самый большой гонорар в карьере гида?
– За кого-то я не могу сказать, потому что, помните, как в том анекдоте: "Вы тоже рассказывайте". Самый большой гонорар, дай бог памяти… Думаю, что где-то порядка двух тысяч долларов в день. Но это такие одноразовые случаи. Мои клиенты – необыкновенные люди. У себя в "Фейсбуке" или в блоге практически не публикую фотографии со знаменитыми людьми. Я имею в виду, которые были моими клиентами. При этом те, кто со мной дружен, кто меня знает давно и близко, они знают, что я был гидом у очень многих людей, очень известных. Начиная с популярных музыкантов, актеров, ученых, тех, кого мы называем банкирами, олигархами. Вплоть до руководителей государств. Я думаю, что это даже не столько моя заслуга, сколько заслуга тех людей, которые побывали у меня на экскурсии. Им это понравилось, и они кому-то об этом рассказывают.
– Они вас передают как по цыганской почте?
– Да, я всегда считал, что вот такое сарафанное радио – это самая лучшая реклама.
– Война России с Украиной наложила отпечаток на работу израильского гида? Вы это учитываете, когда строите экскурсию? Вы избегаете каких-то тем?
– Когда это только-только началось, я сотрудничал с израильской алмазной биржей. И у меня была группа, смешанная. Автобус небольшой, человек на 20. Кто-то с Украины, кто из России. В какой-то момент начинается перебранка. И уже люди вскакивают с места. И было достаточно сложно людей успокоить, чтобы не дошло до драки. Потом дальше, конечно, я старался поговорить с организаторами, с диспетчерами, чтобы не допустить такой ситуации. Сегодня, безусловно, я перед экскурсией, особенно если это частная экскурсия, когда я несколько дней провожу с маленькой группой людей или с семьей, пытаюсь заранее с ними по телефону, по переписке выяснить, чем эти люди дышат. Бывают случаи, что я отказываюсь.
– Русские, украинцы – я понял, а как вы справляетесь с проблемой левых и правых в Израиле?
– Было пару раз (вот я даже думаю, что пальцев одной руки вполне хватит), что я прекращал экскурсии, просто просил людей удалиться. Была у меня недавно экскурсия по Старому Яффо. В группе пара, причем пара очень приятная. Они пришли чуть раньше других, я с ними успел немножко пообщаться.
Потом, когда собралась группа, разговор о политике возник, буквально ни с чего. И я попросил товарища, я говорю: "Вы знаете, вам хочется поговорить об этом. Я вам обещаю: после экскурсии давайте сядем, выпьем кофе, поговорим. Но не сейчас, не здесь".
Но этому человеку было принципиально важно в данную минуту донести свою точку зрения. И я в какой-то момент сказал: "Знаете, нет, я отказываюсь продолжать так экскурсию. Пожалуйста, покиньте нас, потому что все остальные люди заплатили деньги за то, чтобы послушать меня, а не ваши политические измышления".
Я вернул этим людям деньги. И на этом экскурсия для этой пары закончилась. У его супруги слезы в глазах, я видел, что ей очень хочется продолжить экскурсию. И она его пыталась уговорить остановиться, но он был нерушим в своем полемическом запале.
– Я всегда с огромным пиететом отношусь к истории. Думаю, что неплохо подкован в ней. Но был несказанно удивлен вашим рассказом о Борисе (Дов) Киселеве. Как вы на эту тему вышли?
– У меня огромная библиотека книг по истории Израиля, по истории Тель-Авива, там есть книги необычайно редкие. Которые сегодня существуют в двух-трех экземплярах. Кроме того, я обожаю старые газеты. У меня есть несколько подшивок старых газет, купленных у каких-то пенсионеров. И с этими газетами нужно очень бережно обращаться, они хрупкие, они рассыпаются.
В этих газетах – кладезь интересной информации. Вот, в частности, история Бориса Киселева. Он был гением маркетинга. На его киоске висел такой слоган, смысл которого почти никто не понимал. Авторство приписывают Бялику.
– Какой слоган?
– Его называли королем тель-авивских киосков?
– Да, одно время в городе было всего три киоска, и все три арендовал Борис. Получается, король…
– Так вот откуда растут ноги монополии израильской. Кто виноват, почти по Губерману, "русские" виноваты. Но власти города, насколько я знаю, категорически запрещали создание киосков и торговых точек в городе?
– В первые годы существования города действовал запрет на любые торговые точки, базары. Даже коробейникам запрещали торговать с лотка и тележек.
– Что так строго?
– Я думаю, они пытались построить европейский город и не хотели, чтобы восточный базар превратил Тель-Авив в еще один Яффо.
– Вам удалось провести историческую ассоциативную цепочку от киосков к НЭПу времен Ленина. Хочу понять, как вам это удалось.
– В середине 20-х годов начинается новая экономическая политика, НЭП.
– В СССР.
– Да, в СССР. Для тех, кто не знает о чем речь: это такой был небольшой период в истории, в ранней истории Советского Союза, когда частное предпринимательство снова разрешили. И на этой волне разбогатели как раз не бывшие банкиры, владельцы заводов, которые мыслили другими категориями. Разбогатели мелкие торговцы и мелкие ремесленники. Люди, которые умели мыслить на совершенно другом уровне. Они разбогатели. Наиболее проницательные из них прекрасно понимали, что все это рано или поздно закончится. И мы знаем, как это закончилось. Плачевно. Те, кто был более проницательный, такие Нострадамусы местные, заработав какие-то деньги, уехали. Кто-то уехал в Америку, кто-то уехал куда-то в Европу. В Европе в это время не очень охотно принимают евреев. И многие из них приезжают в Палестину, потому что в это время в Палестине британский мандат. С точки зрения евреев Европы, евреев России и Британии, Израиль – это цивилизованная страна. Это уже не тот дикий турецкий режим, власть арабов и бедуинов. Это все-таки власть Британии, цивилизованная страна. Значит, можно туда ехать и можно там строить жизнь. И вот эти люди приезжают сюда с деньгами, они открывают здесь какие-то свои бизнесы. Эта волна алии вошла в историю как "алия киосков". Нижний уровень среднего класса. Среди новых репатриантов было мало инженеров и врачей, учителей. Среди них было больше торговцев. И Израилю – ну, еще не Израилю формально, а Палестине – в этот момент эти люди оказались весьма к месту. Потому что они фактически подняли экономику страны. Этот период – вторая половина 1920-х до середины 1930-х годов, налицо колоссальный расцвет экономики.
– "Русский след" прослеживается и при создании знаменитой системы образования ОРТ.
– Система ОРТ берет свое начало от великих погромов, которые прошли в южных регионах России. Кишиневский погром.
Вот эта волна 1903-1904 годов. В результате этих погромов осталось огромное количество еврейских сирот. Когда ты изучаешь историю Кишиневского погрома, то официально видишь 47 убитых. Понятно, каждого из них очень жалко, но, с другой стороны, когда мы говорим о погроме в городе, в котором проживало 200 с лишним тысяч человек, 47 убитых – не так много. А когда я начал изучать, выяснил, что сотни раненых, которые потом умирали в больницах, потому что никто их не лечил.
И очень часто умирал один из родителей. И эти родители, просто оставшись в одиночестве, особенно если там убит был папа, а мама оставалась, она была не в состоянии выкормить свою семью. И вот тут группа петербургских евреев создает вот эту систему образования ОРТ. Немногие жители Израиля знают, что ОРТ – это русская аббревиатура, обучение ремесленному труду, где вот этих детей-сирот обучают какому-то ремесленному производству в интернатах. Сапожники, портные, кузнецы. То есть такие профессии, где они могут выйти и сразу сесть и заработать себе на жизнь.
– Вы в свое время разыскивали людей, которые летели в Израиль в одном из самолетов с Натаном Щаранским. Что за таинственная история?
– В 2009 году праздновали 20 лет Большой Алии. Это было большое событие на уровне правительства, и одна из газет русскоязычных (ее, к сожалению, сегодня нет) обратилась ко мне с просьбой написать статью о людях, которые летели с Щаранским в одном самолете.
– Поясним: имеется в виду Щаранский в 1976 году, когда он летел с пересадками из СССР в Израиль.
– Да. Почему обратились ко мне? Потому что из тех, кто в ту пору сотрудничал с редакцией, в области компьютерной грамотности я был один из самых продвинутых.
И все понимали, что искать нужно где-то в каких-то архивах. Я обратился в "Эль-аль". Мне сразу сказали, что никаких данных нет, потому что в то время не было никаких компьютерных баз.
И тогда опубликовали объявление, оно было озвучено и на РЭКЕ, и в русскоязычной прессе: кто летел с Щаранским в одном самолете, позвоните по такому-то номеру, оставьте сообщение на автоответчике.
– Летело больше, чем несли с Лениным бревнышко на первом субботнике?
– Посчитав количество "летевших с Щаранским", я тогда сказал, что самолет был размером с "Титаник": сообщения оставили более двух тысяч человек. Причем были люди, которые репатриировались в 96-м, но по каким-то законам преломления времени летели вместе с Щаранским. (Щаранский прилетел в Израиль в 1986 году – И.Л.)
– Если пройтись по улицам Израиля, то иногда может сложиться впечатление, что мы где-то в России: так много улиц названо в честь тех, у кого фамилии заканчиваются на -ов. Членов, Соколов. Их тоже называли "русскими" и гоями?
- Примерно до начала 50-х годов, то есть вот до создания Государства Израиль, до 1948 года, давайте упростим, такого понятия, как "светский еврей" и "религиозный еврей", особо не существовало. Были более религиозные и менее религиозные люди. Понятно, что в кибуцах жили менее религиозные люди или совсем не религиозные, в городах более религиозные.
Поэтому отношение каждого человека к другому зависело от его взглядов. Смотрите: есть сегодня в Израиле евреи, которые считают меня гоем. Хотя у меня и мама, и папа, и бабушки, и дедушки на 5-6 поколений назад все евреи.
Я когда-то вел экскурсию в квартале Меа Шаарим в Иерусалиме. Это был будний день, не шабат. Я стараюсь в шабат туда не заходить.
Местные жители не очень дружелюбно относятся к туристам. Их можно понять, потому что туристы приходят туда, чтобы посмотреть на них, словно они в зоопарке.
Мы встретили детей 9-10 лет, мальчиков, они стали оскорблять женщин, мои клиенток. Хотя мы были одеты как положено, не пытались привлекать к себе внимание. Мимо шел какой-то мужчина. Я вижу, он пытается урезонить этих детей. Я ему говорю: "Слушай, объясни им, меня они не слушаются. Мне не хочется ни кричать на них, ничего. Бить я их точно не могу, но они мешают. Я работаю, я пытаюсь заработать на жизнь".
Он действительно успокоил. А я говорю на идише. Я задал ему какой-то вопрос. Думал, сейчас я заговорю с ним на идише, и он точно будет моим другом.
И когда я с ним заговорил на идише, его реакция была очень интересна. Он мне сказал: "Ты знаешь, что ты еще больше гой, чем твои туристы. Они вообще не евреи, им ладно, но ты еврей, и ты не веришь в Бога".
– Я слышал, что в одно время Меа-Шаарим называли иерусалимским Тель-Авивом.
– Этот квартал строили люди, которые создавали Петах-Тикву. Они задумывали его как квартал абсолютно светский. Первые жители, которые там поселились, были светскими.
– Ваша топ-пятерка "русских" израильтян, оставивших заметный след в истории Израиля.
И его брат Леон, который был инженером-недоучкой. Талантливый изобретатель, который изобрел здесь так много всяких нужных, на тот момент очень важных вещей. Фактически он построил первый завод в Яффо. И на своем первом заводе, понимая, что завод – это только часть жизни рабочих, он создал театральную студию. У него на заводе была театральная студия, где после работы люди собирались, ставили спектакли! Еще – Арлозоров…
– Вы как-то сказали, что все израильские премьер-министры до Нетаниягу – все с "русскими" корнями.
– Кроме Рабина. И у Нетаниягу есть "русские" корни, Меликовский его фамилия настоящая, его папа был из Варшавы. Ицхак Рабин – это первый премьер-министр Израиля – сабра, который родился здесь.
Но даже у него, если вы слышали его ранние речи, проскальзывает русский акцент. А до него Бен-Гурион, Эшколь, Моше Шарет – они все говорили по-русски. Причем достаточно неплохо.
С другой стороны, сегодня говорят, что они создали неправильный Израиль, поэтому виноваты в этом "русские". Вот если бы это не "русские" создавали Израиль, Израиль был бы совсем другой.
– Как красиво. Круг. А круг – это всегда высшая форма законченности.
Комментариев нет:
Отправить комментарий