В музыкальном раю Вербье
 |
Роман «12 стульев» начинается с сообщения, что в уездном городе N было множество парикмахерских и похоронных бюро. Я вспомнил об этом, когда в кабинке кабельного подъёмника мы добрались в маленький швейцарский городок Вербье (Verbier), живописно расположенный в холмистой долине среди захватывающих по красоте альпийских гор. Ни парикмахерские, ни похоронные бюро мне там не встретились, однако я насчитал без малого два десятка агентств по продаже недвижимости. Согласитесь, что на деревушку с населением менее 3 тысяч жителей — это астрономически много, просто невероятно много! Фишка в том, что продажа домов и кондоминиумов в Вербье весьма жирный бизнес, ибо там средняя стоимость жилья одна из самых, если не самая высокая в мире — семь миллионов долларов, а верхняя цена вообще предела не имеет! Кто и почему там покупает, хотя и не живёт, а лишь изредка навещает свои внешне непримечательные альпийские хоромы?
Когда наступает зима и склоны гор покрываются снегом Вербье превращается в фешенебельный лыжный курорт. В последние годы он несколько раз был признан лучшим в мире местом для горных лыж. Если вы любители этого спорта и у вас очень тугой кошелёк, вы там можете «потереться плечами», как говорят американцы, с членами королевских семей Европы, голливудскими звёздами и всякими прочими знаменитостями. В зимнем Вербье завсегдатаями были британский принц Вильям с принцессой Кэт (до её болезни), туда часто приезжает его брат Гэри с американской женой, актёр Леонардо Ди Каприо, и прочие гламурные личности. Но это всё зимой, хотя и летом деревушка Вербье не затихает, а наоборот оживает ещё больше — превращается в место для проведения всяческих фестивалей, самый знаменитый из которых «Музыкальный фестиваль», куда со всех концов света съезжаются лучшие музыканты и поклонники этого искусства.
В этом году музыкальный фестиваль проходил с 18 июля по 4 августа и по предложению моей жены-скрипачки мы туда отправились на одну неделю. Она — по естественному профессиональному интересу, а я чтобы послушать музыку и в нескромной надежде «потереться плечами» с музыкальными знаменитостями. Ежегодный фестиваль в Вербье проходит вот уже 30 лет и это, пожалуй, единственное место, куда одновременно съезжаются сливки музыкального мира, так что в эти две недели удельная концентрация талантов на душу населения этого посёлка просто зашкаливает. Музыканты–солисты народ бродячий, их беспокойная жизнь протекает в постоянных гастролях и нечасто доводится им близко пообщаться с коллегами их профессионального уровня. А вот Вербье даёт им такую возможность, хотя бы раз в году они собираются вместе. Про музыкальные тонкости того, что мы там видели и слышали, я писать не буду — не мой жанр, а вот про общие впечатления дилетанта расскажу.
Фестиваль проходил по двум главным направлениям: 1) концерты и 2) мастер-классы. Исполнители солировали с фестивальным оркестром, набранным на две недели из молодых музыкантов, прошедших строгое прослушивание. Причём, каждый из этих оркестрантов, несмотря на молодость, уже сформировавшийся профессионал, сам (сама) зачастую уровня солиста, а дирижировали этим необычным оркестром крупнейшие дирижёры. Так, под управлением Лахава Шани, главного дирижёра Роттердамского симфонического оркестра и музыкального директора Израильского симфонического оркестра, мы прослушали 2-й фортепианный концерт Брамса в блестящем исполнении Александра Канторова и «Дон Кихота» Рихарда Штрауса с солистами Алисой Вайлерштайн и Майклом Баренбоймом. Это всё сравнительно молодые люди, но с уже огромным исполнительским опытом. Так, израильтянину Шани 35 лет, французскому пианисту Канторову 27 (золотая медаль Конкурса им. Чайковского 2019 года), альтисту Майклу Баренбойму (сыну Даниэля Баренбойма и Елены Башкировой) 39 лет, а американской виолончелистке Вайлерштайн 42 года. Алису мы слышали неоднократно в нашем родном Сан-Диего, где она часто солирует с оркестром под управлением её мужа, прекрасного дирижёра Рафаэля Пайера, родом из Венесуэлы. Кстати, Рафаэль удивительно похож на Пушкина (чертами лица, шевелюрой, и даже ростом) — видимо у них была похожая генетика.
Неизгладимое впечатление произвёл на нас джазовый концерт, посвящённый 50-летию творческой деятельности немецкого певца Томаса Квастхова (Thomas Quasthoff). Это совершенно удивительный человек — огромный талант и кипучая жизненная энергия сочетаются в нем с тяжёлым физическим недостатком. Ещё до его рождения будущая мать Томаса употребляла лекарство талидомид (thalidomide), что привело к деформации плода. Ребёнок родился с короткими ногами и без рук, но с кистями прямо из плеч. Как изредка случается, Природа бывает невероятно жестока к талантам. Вспомните хотя бы Дмитрия Хворостовского: вначале казалось, что Природа щедро одарила этого человека: прекрасная внешность, могучий и красивый голос, артистичность, ум и обаятельный характер. Видимо, Природа посчитала, что этих даров слишком много для одного человека, и в отместку отняла у него жизнь. С Томасом Квастховом Природа сыграла наоборот. Она отняла у него нормальное тело, но компенсируя свою жестокость, щедро одарила его талантами. Будучи деформированным карликом, он обладает чудным басом-баритоном, которым владеет в совершенстве, у него мощный актёрский талант, обаятельный и открытый характер, он прекрасно говорит на нескольких языках и, что нечасто случается среди вокалистов, у него высокий интеллект. Во время своего юбилейного джазового концерта (он пел и разговаривал, сидя на высоком стуле, куда забирался без посторонней помощи) Томас показал невероятно широкий вокальный диапазон (от тенора до баса) и филигранное владение голосом, что напомнило мне перуанскую певицу Имму Сумак (Yma Sumac), которую мне довелось слышать много лет назад.
Кроме концерта Томас дал несколько мастер-классов для оперных певцов, где учил их тонкостям вокального мастерства и тому, что по-английски называется «stage presence» (по-русски это скорее всего значит «сценическое обаяние»). Именно сценического обаяния Томасу было не занимать. Сам он в оперных спектаклях естественно выступать не может, но у него огромный опыт концертной деятельности, которым он щедро делился. Он сказал, что за 50 лет своей работы на сцене он выступал практически со всеми крупными дирижёрами и мировыми оркестрами, и это всегда было ему в удовольствие. Тогда я спросил его: «А бывало ли так, что выступали вы без удовольствия?». Он усмехнулся и ответил: «Бывало, но я про это говорить не стану.» Потом помолчал и добавил: «Впрочем, скажу вам про случай с одним дирижёром, с которым у меня не сложилось. Это был Лорин Мазел, человек желчный и самодовольный. Он мне сильно попортил нервы во время концерта в Карнеги Холле. В отместку я ему вежливо ответил каламбуром: «Мазел-тов», но это не помогло.»
Мы побывали и на других мастер-классах. Мою жену, естественно, интересовали классы крупных скрипичных педагогов. Особенно на неё произвёл впечатление мастер-класс румынско-немецкой скрипачки Микаэлы Мартин, а меня больше привлекали уроки актёрского мастерства, которые давал знаменитый итальянский театральный педагог и бывший солист театра Ла Скала Лео Нуччи (Leo Nucci). Он слабо говорил по-английски, поэтому класс вёл в основном по-французски и итальянски. Было занятно видеть, как он с большим режиссёрским мастерством строил мизансцены и учил оперных певцов, как правильно управлять своим телом, двигаться по сцене и общаться с залом. Оперному певцу одного лишь красивого голоса мало — чтобы быть успешным в спектакле, требуется ещё актёрский талант и крепкая сценическая подготовка, а это дано далеко не каждому певцу. Первая певица, которая вышла на сцену, была сопрано Дарья Брюсова, пятикурсница Московской консерватории. Итальянцу с ней было легко и приятно работать — она быстро понимала его режиссёрские указания и точно следовала примерам мастера. А вот с корейским баритоном (не стану называть его имя) Нуччи не везло — голос у певца был превосходный и по тембру, и по мощи, но вот не дал бог ему актёрского таланта. Двигался он по сцене неуклюже, как медведь, не знал куда девать руки, в какую сторону смотреть и как общаться с партнёром по сцене. Нуччи промучился (чуть не написал «пронуччился») с ним минут 30 и махнул на него рукой. Ну, не дано человеку и всё тут!
В концертах Вербье выступали такие звёзды первой величины, как пианисты Мао Фуджита, Михаил Плетнёв и Юджа Ванг, но поспеть везде было физически невозможно. Особенно мы сожалели, что опоздали и приехали на день позже после необычного для этого фестиваля выступления Евгения Кисина и Вениамина Смехова, посвящённого стихам еврейских поэтов, писавших на идише и убиенных Сталиным: Переца Маркиша, Давида Гофштейна, Льва Квитко и других. Смехов читал стихи в русском переводе, а Кисин аккомпанировал ему своими музыкальными интерпретациями.
В последний день нам удалось побывать на совершенно замечательном, и я бы сказал, необычном концерте израильтянина Ави Авиталя, игравшего на… мандолине, и бывшей рижанки аккордеонистки Ксении Сидоровой. Мне не довелось до того слышать качественное исполнение игры на мандолине и всегда казалось, что этот инструмент не даёт исполнителю больших технических возможностей: звук слабый и бренчащий, вроде как у балалайки, тогда как аккордеон я ассоциировал с ансамблями народных инструментов, чем-то сродни гармошке. Но тут я услышал нечто удивительное. У Ксении Сидоровой аккордеон превращался в целый оркестр, а мандолина в руках Авиталя неожиданно звучала сочно и мощно, и уж точно не бренчаще. Программа включала произведения Стравинского, Бартока и Моцарта, но настоящей кульминацией было исполнение «Рондо Каприччиозо» Сен-Санса — одного из самых сложных виртуозных произведений скрипичного репертуара. Играть «Рондо Каприччиозо» на мандолине - звучит почти кощунственно, но исполнение Ави Авиталя было настолько совершенным, что порой я забывал, что это звучит не скрипка, а мандолина. Вот что значит талант.
Многие концерты из Вербье транслировались через телевизионную программу «Медичи», причём изображение подавалось на огромные экраны, так что можно было одновременно смотреть на сцену и, скажем, видеть руки музыкантов крупным планом. Тут я должен отметить исключительно высокий профессионализм телевизионных режиссёров — ТВ камеры (а их было около десятка) покрывали всё оркестровое пространство и на экран точно вовремя выводилось изображение соответствующего солиста — глубокое знание партитуры режиссёрами было весьма впечатляющим. Придётся, видимо, купить годовую подписку на «Медичи» и просмотреть в записи, то, что не повезло увидеть «живьём» на замечательном фестивале в Вербье.
Веб–сайт автора: www.fraden.com
Комментариев нет:
Отправить комментарий