Без сна, без отдыха, без пощады: Хотинское сидение 1621 года
Весь XVI век Речь Посполитая и Османская империя старались не ввязываться в конфликты между собой. Каждому хватало своих забот. Турки не считали поляков первостепенными врагами — Порта в то время активно воевала с Персией и с Габсбургами. Полякам, в общем, было тоже не до турок — их главным противником в то время была Москва, а с начала XVII века к ней добавилась Швеция. К тому же в Польше периодически учинялся рокош — вооруженное восстание шляхты против короля якобы для защиты своих прав и свобод. В такой ситуации ни одна, ни другая сторона не хотели появления еще одного фронта, поэтому старались держаться уважительно. Однако к началу XVII века накопилось уже достаточно польско-османских претензий.
Главной причиной для обострения отношений стали набеги, которые совершали на соседей подданные обоих монархов. Крымские татары буквально истязали набегами юго-восток Речи Посполитой, уводя местное население в полон (ясырь — буквально «пленник войны»). При этом они зачастую продвигались вглубь Республики на сотни километров. Постоянная угроза татарских набегов крайне затрудняла колонизацию более диких и малозаселенных территорий Украины. Турки, в свою очередь, страдали от регулярных нападений казаков, которые на стругах тревожили все черноморское побережье. Это был серьезный удар по престижу Османской империи, поскольку казаки разбойничали в опасной близости от Стамбула. Другим камнем преткновения была Молдавия — территория этой страны, формально находившейся в вассальной зависимости от Порты, служила Польше своеобразной буферной зоной, защитой южных территорий от любой потенциальной угрозы со стороны турок. Некоторое время между Турцией и Польшей существовало соглашение, согласно которому султан наделял титулом господаря (правителя) Молдавии только кандидатуры, одобренные польским королем. И поляки и турки тем не менее пытались взять Молдавию под свой контроль. Еще одной проблемой, повлиявшей на обострение польско-турецких отношений, стал австрийский вопрос — Габсбурги давно враждовали с Портой, в то же время поляки неумолимо шли на сближение с этой мощной католической державой, что раздражало Стамбул.
В первые два десятилетия XVII века рейды казаков к османским берегам приобрели для турок черты настоящего бедствия. В 1620 году казаки разграбили предместья самой султанской столицы, вызвав в Стамбуле настоящую панику. С другой стороны, польский король Сигизмунд III Ваза отправил в помощь своим союзникам Габсбургам отряд лисовчиков (иррегулярная кавалерия, названная по фамилии первого командира — Александра Юзефа Лисовского), которые в 1619 году разграбили Трансильванию — вассала Османской империи. Тамошний князь Юрий I Ракоци был вынужден обратиться за военной помощью к султану. Напряжение росло, и дело неумолимо шло к большой войне — еще в 1617 и 1618 годах польско-османская граница стала ареной для демонстрации сил обеих сторон. То и дело вспыхивали вооруженные стычки отдельных отрядов, однако до глобального столкновения не доходило. Наконец терпение молодого султана Османа II лопнуло, и он приказал своему войску вторгнуться в Молдавию, где к тому моменту чрезвычайно усилилось польское военное присутствие. Осенью 1620 года армия султана под предводительством Искандер-паши нанесла тяжелейшее поражение войску Речи Посполитой в битве при Цецоре. Великий коронный гетман Станислав Жолкевский погиб, а его голову доставили султану в качестве трофея. Всего же из 10 тысяч польских солдат из Молдавии вернулись чуть больше трех тысяч. Исход осенней кампании в Стамбуле расценили как признак слабости поляков, которой грех не воспользоваться.
В то же время среди турецких придворных элит идея войны с Речью Посполитой не пользовалась популярностью. По сведениям французского осведомителя, многие богатые вельможи были готовы возместить султану затраты на военные действия и убытки, нанесенные казаками в предыдущие годы. Даже великий визирь Али-паша пытался отговаривать султана от дальнейших нападений на Польшу. Но молодой Осман, который жаждал славы грозных предков, предпочитал слушать только сторонников войны. Польское общество, которое тоже устало от затяжной войны последних лет с Москвой и шведами, также не горело желанием ввязываться в новый конфликт. Виновниками всех бед называли казаков, покойного гетмана и, по старой шляхетской традиции, короля. В то же время дело шло к полномасштабному столкновению. Весной 1621 году Осман II, лично возглавивший армию, двинул войска через Молдавию на Польшу. Двум армиям предстояло сойтись у пограничной с Молдавией крепости Хотин.
В синем углу ринга
Численность османских сил под Хотином сложно установить даже сегодня. В настоящее время принято оценивать численность армии султана в 150–160 тысяч человек. Участники сражения с польской стороны говорят о 300 тысячах турок и 100 тысячах крымских татар, что является явным преувеличением. В то же время перебежчики из турецкого лагеря говорили о 30 тысячах сипахов (тяжелая поместная конница), 20 тысячах янычар и около 50 тысяч других воинов. Итого — 100 тысяч человек. Помимо этого указывалось, что к османам присоединились 60 тысяч крымских татар хана Джанибека Гирея.
Автор «Дневника Турецкой войны в Валахии» Ян Остророг утверждал, что «турецкий император пришел с 300 тысячами солдат, не считая татар». В завершении своего повествования Остророг отмечал, что вместе с тарами численность султанского войска составляла более 400 тысяч человек. Один польский лазутчик так объяснял разницу в подсчетах:
Он слышал и видел турок и татар и утверждал, что там было более 150 тысяч турок и более 60 тысяч татар. Причиной, по которой их получилось так мало, было то, что он считал по-польски, а не по-турецки, потому что в турецком войске они считают каждое живое существо отдельно, поэтому когда рыцарь сидит на своем коне, и имеет еще одного коня, или мула, или верблюда, тогда все это считается по отдельности, и поэтому выходило такое большое число. Поэтому когда у нас есть 10 тысяч польских солдат, среди них будет больше солдат, нежели среди 20 или 30 тысяч турок.
Это кажется странным, но впоследствии подобный характер подсчета численности подтверждал и польский эмиссар в Стамбуле Кшиштоф Збаравский. Любопытно, что своих убитых османы подобным образом не считали — вероятно, чтобы разница между выступившим в поход войском и потерями была как можно меньше хотя бы номинально (надо полагать — по соображениям престижа). Османы часто прибегали к подобной психологической уловке — выдвигаясь в поход, распускали впереди идущей армии слухи о ее колоссальной численности, чтобы деморализовать неприятеля. В этом была своя логика. Во времена Тридцатилетней войны европейская полевая армия численностью в 50 тысяч человек считалась очень большой, и слухи о надвигающихся 400 тысячах турок вполне естественно сеяли ужас среди врага. Другой важный момент, это присутствие в лагере большого количества нонкомбатантов. Если брать цифру в 300–400 тысяч, с учетом того, что в это число включались вообще все живые существа, шедшие с армией, то и цифры в 150–160 тысяч, указывающие на количество людей, тоже не будут окончательными, поскольку не все из них были непосредственно воинами.
Большое внимание этому вопросу уделил в своей работе «Хотинская битва 1621» польский историк Лешек Подгородецкий. Опираясь на исторические источники с османской стороны, в первую очередь на показания взятых в плен турок, Подгородецкий установил, какие турецкие провинции прислали солдат для кампании. Численность войск, которые выставлялись на войны в XVII веке этими провинциями Подгородецкий определил из двух источников — записок английского дипломата французского происхождения Поля Рико и «Описания турецкой монархии во времена Ахмеда I» Айна Али. Данные из «Описания» лишь на несколько лет предшествуют описываемым нами событиям, поэтому с критической долей вероятности можно утверждать, что они были актуальны и на 1621 год.
В общей сложности Подгородецкий выяснил, что силы султана под Хотином были примерно следующими:
14 тысяч солдат из Анатолии под командованием бейлербея Хасан-паши, 2 тысячи солдат из Алеппо под командованием Тайяр-бека, 18 тысяч солдат из Румелии под командованием бейлербея Юсуф-паши, полторы тысячи солдат из Диярбекира под началом Дилавер-паши, около 6 тысяч солдат из Боснии под началом Хусейн-паши, тысяча солдат из Триполи, 6 тысяч солдат из Сиваса, 4 тысячи солдат из Карамана, тысяча солдат из Мараша под началом Абазы-паши, 2,5 тысячи солдат из Кафы, тысяча солдат из Добруджи, 2–3 тысячи солдат из Ракки, 5 тысяч человек тылового охранения и личной стражи османских сановников, 4 тысячи солдат из Буды под началом Каракаш Мехмед-паши (прибыли уже во время сражения).
Выходит около 70 тысяч бойцов. Однако эта цифра тоже не абсолютно точная, поскольку некоторые тимариоты (землевладельцы, обязанные выступать в поход за свой счет) могли явиться на войну в силу экономических причин, болезней или даже смерти. Некоторые тимары (земельные наделы) могли на какое-то время остаться без хозяина и, соответственно, не выставляли воинов в поход. Необходимо учитывать смертность и дезертирство непосредственно во время похода. Подгородецкий считал, что реальное число турецких иррегулярных войск, прибывших под Хотин, ровнялось 50–55 тысячам человек, что выглядит более правдоподобно.
Помимо иррегулярных сил в распоряжении султана были орты (полки) капыкулу — янычары и сипахи. По подсчетам Подгородецкого, всего на тот момент Осман II располагал 18 тысячами янычар, однако до Хотина дошли только 12 тысяч. Турецкий историк Кадир Кашалак по этому поводу пишет:
Янычары и тимарли-сипахи получили приказ как можно скорее завершить свою подготовку и собраться на полях Давут-паши рядом со Стамбулом. Согласно полученным распоряжениям янычары покидали свои дома и говорили, что едут в Стамбул, но, проведя несколько дней под Стамбулом, они вернулись домой, заявив, что были освобождены от кампании.
Фактически это было прямым уклонением от исполнения обязанностей. К концу августа до Османа II стали доходить слухи об этом, и он приказал провести смотр и ревизию всех присутствовавших янычар, которая ожидаемо выявила отсутствие множества из них. Сипахи из султанской гвардии покинули столицу в количестве 12 тысяч, однако до Хотина добрались всего 8 тысяч человек. К общей численности еще нужно добавить несколько сот человек артиллерийской прислуги, молдавский отряд Стефана Томши численностью 5 тысяч человек и валашский отряд Раду Михни численностью чуть более 6 тысяч.
Таким образом, численность всей турецкой армии, отправившейся в поход, составляла более 100 тысяч воинов, однако до Хотина добрались 80–85 тысяч. Что же касается крымских татар, их численность, фигурирующая в источниках (от 60 до 100 тысяч человек) тоже явно завышена. Хан сообщал султану, что у него «всего» 50 тысяч человек, однако эти силы, как и в случае с турками, учитывали также слуг, поэтому реальная численность крымских комбатантов существенно ниже. Итак, с учетом всех союзных сил, под Хотином у Османа II было чуть больше 100 тысяч человек при 62 орудиях (15 из которых были тяжелыми осадными бомбардами).
В красном углу ринга
Армия Речи Посполитой под Хотином включала следующие составляющие:
Кварцяное войско (регулярная армия Речи Посполитой), казаки гетмана Сагайдачного, частные армии магнатов и Посполитое рушение (дворянское ополчение польской и литовской шляхты). Что касается кварцяного войска, то во второй половине 1621 года оно насчитывало чуть более 30 тысяч человек. Не все прибыли под Хотин — часть, чуть более 3 тысяч, была распределена по гарнизонам замков на южной границе Польши. Непосредственно в сражении участвовали: 53 хоругви (роты) крылатых гусар — 8520 человек, 66 хоругвей легкой кавалерии (казаков и лисовчиков) — 8450 человек, 10 хоругвей рейтар — 2160 человек, 5 полков немецкой наемной пехоты — 6450 человек, 29 хоругвей польской пехоты (жолнеров) — 7600 человек. Суммарная численность войска кварцяного на бумаге составляла 33180 человек.
На деле, однако, их было меньше — тут опять же следует учитывать небоевые потери от болезней и дезертирства, хотя их процент не так велик, как у турок, в силу того, что войско Речи Посполитой проделало более короткий путь. Численность указывалась по количеству получателей солдатского жалованья. И порядка 10 процентов жалования на хоругвь приходилось на долю офицеров (кроме польской пехоты, где была другая система оплаты), соответственно, реальная численность хоругви и ее численность по номенклатуре различались, и от указанных цифр (кроме польской пехоты) можно смело отнимать 10 процентов. Получается, реальная численность кварцяного войска под Хотином составляла около 30 тысяч человек. С другой стороны, в отличие от османов, поляки не учитывали количество слуг в описи, и если в пехоте их почти не было, то в кавалерии, и особенно среди гусар — наиболее привилегированной ее части, у каждого солдата могло быть по нескольку вооруженных слуг, в общем реестре не учтенные. В итоге мы получаем ситуацию, обратную турецкой. На деле численность комбатантов в войске Речи Посполитой была выше, чем на бумаге, даже с учетом вычетов по жалованию и небоевых потерь.
Помимо поляков в сражении принимали участие казаки гетмана Сагайдачного. Их точную численность установить невозможно, поэтому остановимся на распространенной цифре около 30 тысяч человек (включая 3 тысячи реестровых казаков на польской службе). Еще одной составляющей объединенного войска Речи Посполитой были частные армии польских и литовских магнатов и Посполитое рушение, однако эти силы не участвовали в самой битве — они стояли подо Львовом в качестве стратегического резерва, прикрывая границу от возможных атак крымских татар и готовясь стать, в случае необходимости, вторым эшелоном обороны. Лешек Подгородецкий оценивал их численность в 28 тысяч человек. Польский переводчик, сопровождавший армию, записал:
1621, в сентябре месяце Его Величество король Сигизмунд III прибыл с 40 тысячами человек во Львов, откуда поспешил на помощь своему сыну для борьбы с неверными. И было с ним дважды по 100 тысяч человек.
Простим хронисту это преувеличение, численность польско-казацкого войска под Хотином составляла около 60 тысяч человек (около 30 тысяч кварцяного войска, около 30 тысяч казаков, с учетом же слуг и оруженосцев — до 100 тысяч). Таким образом, численность воинов почти 2:1 в пользу турок (чуть более 100 тысяч человек против максимум 60 тысяч у поляков и казаков), сохранялся (если не возрастал) этот перевес и при подсчете войск вместе с обслугой.
Точка на карте
Лагерь армии Речи Посполитой был разбит на западном берегу Днестра, за которым простирались польские владения, само же место битвы принадлежало Молдавии. Выбор места польским командованием обусловлен двумя обстоятельствами — перейдя через Днестр и разбив лагерь на территории Молдавии, союзная армия как бы говорила, что готова сражаться до конца. В пересечении Днестра был и другой психологический фактор — важно показать запорожским казакам, что поляки не намерены торговаться и договариваться с турками, покупая мир за счет казацких голов (в предыдущие годы Стамбул неоднократно требовали от Польши прекратить рейды казаков на земли султана, даже если для этого потребуется уничтожить Сечь). Молдавский берег был точкой невозврата, означавшей неизбежность сражения. Запорожцы могли быть уверены, что их не предадут. Другой причиной перехода на чужой берег — желание уберечь собственно польские территории от разграбления султанским войском.
Позиции польского войска защищали естественные преграды — крутые склоны с севера и с востока, а также река. В то же время путь к лагерю был довольно легким с юга и с запада, поэтому там насыпали валы и усилили охранение. Главный польский лагерь был окружен высоким валом общей протяженностью в 7 километров, перед которым вырыли глубокую траншею. В валу сделали парк ворот, за которые отвечали Ходкевич и Любомирский, для того, чтобы армия могла делать вылазки и контратаковать неприятеля. Казацкий лагерь был укреплен не так хорошо — запорожцы пришли к месту битвы всего за день до появления турок, и не хватило времени на серьезную подготовку. Казаки прикрыли свои позиции двумя рядами повозок и траншеей.
Вскоре, в начале сентября, прибыли турки, и сходу начали окружать лагерь союзных войск и готовиться к битве. Осман II расположил свою ставку на высоком холме, на который водрузили его просторный и роскошный шатер, прекрасно видимый из польского лагеря.
Современник писал:
Я увидел место, где сидел Император и наблюдал за битвой и за атаками. Это место располагалось на вершине высокого холма и называлось Городище. Неверные татары захватили пленных, поскольку те ничего не подозревая собирали дрова и сено неподалеку от лагеря. Они привели слуг к Императору, чтобы те рассказали ему все, что знали. Император неверных расспросил слуг и велел подвергнуть их допросу, а затем приказал перерезать им горло в его присутствии и сбросить с высокого холма. То же самое случалось с теми, кто бежал из польского лагеря и сдавался неверным — их допрашивали, а затем убивали. И если кто-то бежал из турецкого лагеря, надеясь скрыться в польском, его так же обезглавливали и сбрасывали с холма, как тех пленников. Мы затем видели этих убитых людей, головы которых скатывались от холма на равнину, а их тела лежали у подножия холма как поленницы дров в 2–3 местах. В одном месте лежало более сотни убитых, на втором — более трехсот, на третьем — столько же. Таким образом, неверные турки демонстрировали беспощадную тиранию — они не накормили ни одного пленника и не оставили никого из них в живых. Наша польская сторона, в свою очередь, не казнила ни одного из тех, что мы взяли, но всех их увезли в Польшу.
Обе стороны навели мосты через Днестр и выставили рядом с ними охранение. Немецкий наемник на польской службе оставил их описание:
Для того, чтобы построить мост через Днестр, поляки разрушили красивую православную церковь в Валахии, созданную по греческому образцу. Мост был построен, но не прошло и трех дней, как он развалился. Турок же построил такой прочный мост к своему лагерю, что по нему он мог перевозить на свою сторону орудия, которые тащили по 18 и по 24 пар волов. Через турецкий мост немало было перегнано татарами людей, скота и провианта, награбленных в Подолии. Турецкий мост был построен следующим образом: по всей ширине Днестра были забиты мощные сваи на расстоянии не более чем 3 фута друг от друга. Посредине моста, так же как, и у его двух концов, были вбиты 6 мощных дубовых стволов, поверх которых крепились крест-накрест такие же. Нескоро на Днестре появится сооружение, достойное этого. Когда Днестр поднялся так высоко, что заливал мост, это ему не причинило большого вреда. На мосту были уложены мощные дубовые бревна, крепко сколоченные добротными гвоздями, а на бревнах уложили землю, песок и, наконец, мелкую гальку. На каждом конце моста сделали мощные и прочные ворота, обитые крепкими железными полосами. Они были сделаны вместо шлагбаума из твердого и грубо обтесанного дубового бревна. Здесь были также врыты два мощных дубовых бревна, между которыми были протянуты прочные стальные цепи. Все это было как перед одними, так и перед другими воротами (по обе стороны Днестра). Несомненно, что с этим сооружением не могут сравниться тысячи мостов.
Битва
Хотинская битва длилась больше месяца — со 2 сентября 1621 года, когда авангард турецкого войска приблизился к крепости, по 9 октября, когда был заключен Хотинский мирный договор, выгодный Речи Посполитой.
2 сентября — авангард османской колонны приближается к Хотину. Польско-литовская армия выходит навстречу. Великий гетман Литовский и главнокомандующий войсками Речи Посполитой Ян Кароль Ходкевич попытался спровоцировать турок на бой, но напрасно. Вместо этого османы атаковали хуже укрепленный лагерь казаков. Современник записал:
Утром <…> неприятель мощно ударил на запорожцев <…> чтобы их изрубить и разгромить. 3 000 человек пехоты полковника г. Эрнста Денгофа стали переправлять свои хоругви (через Днестр) на плотах и на пароме, так как мостов не было, чтобы прийти на помощь казакам, стоявшим у леса.
Казаки при поддержке лисовчиков в упорном бою сначала отбили натиск, а затем сами погнали турок, отогнав к вечеру на почтительное расстояние от своего лагеря. В то же время татары переправились через Днестр и устремились в польские владения, грабя и разоряя все селения по пути. Так они дошли до Каменец-Подольского, где захватили множество овец и крупного рогатого скота, которые были приготовлены для снабжения армии королевича Владислава. Один из немецких офицеров, оставивший после себя «Записки о Хотинской войне 1621 года» впоследствии записал:
После этого 1 000 человек г. полковника Денгофа также начали переправляться. В это время татары, сильно рыскавшие в Подолье, отрезали нам путь в Каменец-Подольский, откуда мы должны были получить провиант. Татары перехватывали возы и отрубывали головы людям. На ту сторону перешел и кое-кто из рейтар г. полковника Вайера, но на третий день, когда турки сильно наседали, вернулись на эту сторону. Здесь полегло две хоругви, которые пришли на помощь г. полковнику Лермуту. Здесь было ожесточенное сражение с обеих сторон. К ночи враг подтянул орудия, сильно стрелял до темноты, и наши потерпели неудачу.
В ночь на 3 сентября подходя новые турецкие силы. Поляки и казаки в это время занимаются земляными работами, укрепляя позиции.
3 сентября — турки предпринимают ложную отвлекающую атаку на польский лагерь, бросив основные силы против казаков, однако были отбиты. После этого они еще дважды атаковали запорожский лагерь. Совместными усилиями казаков, лисовчиков и подкреплений из польского лагеря все атаки отбиты.
4 сентября — большая часть османской армии уже достигла поля битвы. Турки окружают позиции союзников с трех сторон, а татары, переправившись через Днестр, перерезают пути сообщения с Польшей, фактически блокировав крепость. Крымчаки попробовали совершить набег вглубь страны, однако были встречены отрядами конницы, оставленной в резерве, и уничтожены. В тот же день турки после серьезно артподготовки атакуют казацкий лагерь.
И вновь автор «Записок» оставил для нас описание схватки:
На следующий день султан построил три красивых боевых эшелона в виде полумесяца, причем турецкая мощь была необозрима, и двинул свои войска в сражение опять. На сей раз янычары потеряли довольно многих и вынуждены были обратиться в бегство. Наши же с несколькими орудиями стояли в поле и часто палили из них по врагу. Но турок насел на запорожцев или же казаков так сильно, что пришлось посылать к ним на помощь три хоругви немцев. Неприятель без удовольствия услышал немецкие мушкеты и отступил. Запорожцы на свой манер или по обычаю той страны благодарили за это немцев, мужество которых казаки увидели своими глазами. Один из них преклонил колено перед немцем и сказал: «Добра нiмцi, а поляк сукин син». Казаки давали также многим немцам в тот день хлеба и мяса, прося и впредь помогать им в борьбе против врага.
Сложно сказать, насколько безымянный немецкий офицер объективен, ведь он мог нарочно приписывать своим соотечественникам решающий вклад в успех того дня. Казаки, поддерживаемые лисовчиками, рейтарами, немцами и добровольцами из польских хоругвей один за другим отбили четыре неприятельских атаки. Наконец, отбив последний приступ, когда солнце уже клонилось к закату, они сами решаются на контратаку, которая получилась столь яростной, что они врываются в турецкий лагерь, и, безусловно, могут достичь еще большего успеха, но отвлекаются на грабеж богатых турецких палаток. Османы перегруппировываются и выбивают казаков из лагеря. Наш немецкий офицер тем не менее деликатно умолчал о факте грабежа:
Отмечу здесь также, что силы запорожцев, или, как они называются, казаков, превышали 40 тысяч человек. К вечеру, когда турки хотели отступать, они вместе с тремя немецкими хоругвями г. полковника Вайера и г. полковника Лермута преследовали врага, обратили его в бегство и захватили четыре прекрасных орудия. Правда, пятую пушку из-за того, что она была очень большой и потому в спешке ее нельзя было быстро увести, а враг стал возвращаться, бросили, предварительно поломав ее колеса.
5 сентября.
«В замке Хотин в овраге находились около ста торговцев из Молдавии, у которых наши слуги и другой люд брали еду и выпивку — за деньги или за залог».
Среди этих людей есть не только мужчины, но и женщины с детьми — они заверены польским командованием, что их жизням ничего не угрожает, однако днем они подвергаются нападению разъяренной толпы из лагеря, заводилы которой кричат, что действуют по приказу гетмана Ходкевича. Молдаван обвиняют в замысле тайно поджечь польский лагерь и перебежать к туркам, истинная же причина — банальное желание солдатни ограбить торговцев. Ходкевич, естественно, ничего подобного не приказывал. Чтобы не оставлять живых свидетелей, все ограбленные перебиты:
Десятки были сброшены с моста, женщины и дети не были в безопасности — даже им связали руки и ноги, когда их бросили в реку, они не утонули быстро. Они еще могли плавать, поэтому, чтобы убить их, подонкам пришлось стрелять по ним из своих мушкетов. Других сбросили с высокого замкового моста.
Весть о погромах достигает великого гетмана. Отряженный отряд разгоняет толпу и ловит зачинщиков, которые повешены за свои злодеяния.
Комментариев нет:
Отправить комментарий