ГИТЛЕР И СТАЛИН КАК УПРАВЛЕНЦЫ

Почему управленческая система в Германии в 1930-х оставалась прогрессивней, чем в СССР

13.05.2016

Share|

Государство в гитлеровской Германии не срослось с партией, как это произошло в Советском Союзе при Сталине. Местное управление при Гитлере сохранило автономию от НСДАП. После поражения в ВМВ это позволило Германии быстро вернуться к нормальности.
Немецкий учёный, сотрудник Чикагского университета Михаэль Гейер и американский историк Шейла Фицпатрик в своей книге «За рамками тоталитаризма. Сравнительные исследования сталинизма и нацизма» (РОССПЭН, 2011) размышляют над природой сталинизма и нацизма. Они приходят к выводу, что при всём ужасном нацизме при Гитлере Германия сохраняла, пусть и частично, основные европейские институты – разделение властей, местное самоуправление и пр., тогда как в СССР при Сталине произошла окончательная азиатизация управления страной. Ниже мы даём отрывок из книги, в котором показывает трансформация управленческих систем при Сталине и Гитлере в 1930-е годы.
СССР
Становление новых централизованных иерархий в середине 1930-х годов сопровождалось в СССР формированием весьма разветвленной и вполне традицион­ной системы рангов и титулов, вполне уместных и при царизме. Но, как верно замечает Терри Мартин, если после 1933 года культурная и социальная сферы могли развиваться в «традиционном» направлении, то изменения, происходившие в то же самое время в политике и экономике, свидетельствовали не об отказе от направления главного удара сталинского «социалистического наступления», а о его консолидации, одним из важнейших моментов которой было установление однопартийной политической диктатуры.

Централизация сопровождалась мероприятиями по слиянию партии и государственных структур, особенно на вершине политической системы страны. Сталин уже давно был недоволен отстранением Политбюро от управления народным хозяйством. Его также раздражало, что Совнарком во главе с Рыковым мешает аппарату Центрального Комитета. В сентябре 1930 года Сталин наставлял Молотова, который впоследствии заменил Рыкова на посту председателя Совнаркома:
«Вячеслав, 1) Мне кажется, что нужно к осени разрешить окончательно вопрос о советской верхушке. Это будет вместе с тем разрешением вопроса о руководстве вообще, т. к. партийное и советское переплетены, неотделимы друг от друга. Мое мнение на этот счёт…
б) тебе придётся заменить Рыкова на посту Председателя] СНК и СТО. Это необходимо. Иначе — разрыв между советским и партий­ным руководством. При такой комбинации мы будем иметь полное единство советской и партийной верхушек, что, несомненно, удвоит наши силы».
Через полтора месяца, 4 ноября 1930 года, Сталин уточнил: «Пред­седатель Совнаркома существует для того, чтобы он в ежедневной практической работе проводил в жизнь указания партии».
Германия
Подчёркивая соглашательский характер и коалиционную природу первого гитлеровского правительства, формальное партийное пред­ставительство в правительстве и гражданских службах было гораздо более ограниченным, чем в Советском Союзе. За полгода Советской власти все министерские портфели в Совнаркоме уже принадлежа­ ли большевикам; за полгода гитлеровской диктатуры Дарре стал всего лишь четвёртым министром — членом НСДАП; в 1935 году, через два года после прихода нацистов к власти, из 12 ми­нистерских должностей семь, в том числе наиболее ответственные, занимали консерваторы, не входящие в НСДАП.

На нижних уровнях также имелись ограничения правящей роли партии, так как многие партийные рядовые политические служащие сетовали, что внимание уделяется не им, а традиционной гражданской службе.
Несмотря на право партии, согласно муниципальному кодексу 1935 года, уча­ствовать в назначениях старших по возрасту гражданских служа­щих, членов партии с большим стажем (т. е. вступивших в партию до 30 января 1933 года) и достаточно подготовленных для таких постов было слишком мало. Почти все государственные секретари министров Рейха или недавно вступили в партию, или, что чаще, не принадлежали к числу партийных профессионалов. Даже ру­ководители кадровых служб в министерствах зачастую не являлись членами партии.
В борьбе между чиновниками из государственной администрации и более радикальными партийными вождями преобладали, при поддержке министра внутренних дел Фрика, именно первые.
Хотя одним из любимых лозунгов НСДАП был «партия руководит государством», в чём-то он оказался иллюзией. В сентя­бре 1934 года партия была не способна руководить или управлять государством. В более узком кругу Гитлер, обращаясь 2 февраля 1934 года к партийным гауляйтерам, признавал, что главная роль партии состоит в том, чтобы заставить «народ соглашаться с намеченными правительством мерами», «помогать выполнять мероприятия, которых требовало правительство», и «всячески под­держивать правительство».
Сразу же после вступления в должность министр внутренних дел Рейха Фрик издал разъяснение, что «партийные учреждения не имеют никакой силы давать инструк­ции государственным органам. Эти органы получают инструкции только от вышестоящих структур государственного аппарата».

Судя по усилиям, прилагаемым для «интеграции» действий НСДАП и государственных органов, знаменитый Закон об обеспечении единства партии и государства от 1 декабря 1933 года в основном был рассчитан не столько на установление опеки партии над государственным аппаратом, сколько на подтверждение приоритета Министерства внутренних дел в его взаимоотношениях с НСДАП.
В действительности такие, несколько неловкие отношения между партией и государством Гитлера вполне устраивали, так как ничуть не сковывали его собственной свободы действий. Вероятно, именно поэтому Гитлер, по существу, зарезервировал за собой право «издавать постановления, необходимые для исполнения и расширения» Закона.
В Советском Союзе интегрирующим фактором для государственных структур была именно партия. Напротив, в нацистской Герма­нии вообще отсутствовали особые интегративные институты как таковые. В свою очередь, партийному руководству недоставало руководящего органа, который мог бы заменить кабинет; Гитлер пресёк все попытки Фрика, Розенберга и прочих учредить совет по выборам руководства; в Германии именно харизматический авторитет Гитлера придал режиму его интегрированный характер.
Как только Гитлер пришёл к власти, значение этой фигуры для единства системы разъяснил министр внутренних дел Рейха Фрик, указавший гражданским служащим, что «Хайль Гитлер» следует «произносить всегда как немецкое приветствие <…>теперь, когда партийная система мертва, и все правительство Рейха находится под контролем рейхсканцлера Адольфа Гитлера».
Центральное место Гитлера в политической иерархии было конституционно закреплено после смерти президента Гинденбурга Законом о верховном главе Третьего Рейха от 1 августа 1934 года, согласно которому посты рейхспрезидента и рейхсканцлера были объединены в новой должности «Фюрер и Рейхсканцлер», впоследствии просто «Фюрер». Таким образом, понятие «фюрер» стало официальным, а Гитлер получил высший конституционный пост, какого Сталин никогда не имел.

В Советском Союзе аппарат коммунистической партии в 1930-е годы превратился в бюрократическую верхушку со своей собственной институциональной идентичностью. Не преуменьшая значимости ленинского тезиса о важности создания бесперебойно функционирующей партийной машины, было бы тем не менее ошибкой переоценивать «формальную», или «безличную», стороны работы партийного аппарата.
Властная верхушка 1930-х годов в значительной степени была опутана системой неформальных отношений. Там, где возникали прочные связи по вертикали, и там, где их сеть казалась особенно прочной, Сталин обычно склонялся к тому, чтобы решительно разорвать эти сети. В нацистской Германии, напротив, наблюдалось расширение сетей личных связей — так на­зываемые «структуры вождь-свита», к которым Гитлер относился не только терпимо, но и сам их создавал и поощрял.
Распространение такого рода структур, не только обладавших дорогими Гитлеру функциями, но и имевших центральное стратегическое значение для государства, отражало затаённое желание Гитлера предоставить заместителям свободу рук в ведении их дел и выстраивании их работы на относительно неформальной основе. Так, генеральный инспектор германского дорожного строительства Фриц Тодт получал свои полномочия не от обычного департамента или министерства, а непосредственно от фюрера, что в своё время должно было послужить предлогом к созданию независимой «Организации Тодт».
Самыми значительными в персонифицированных структурах администрации были территориальные организации Гау (Gau) и СС. Примером реализации личной концепции политики были взаимо­отношения Гитлера с гауляйтерами. Ответственные только перед фюрером, гауляйтеры считались личными соратниками Гитлера.

Резко отличаясь от постоянно оскорбляемых областных партийных руководителей в сталинском СССР, гауляйтеры могли формировать собственные сферы влияния, практически неподконтрольные выс­шим партийным властям или министру внутренних дел Рейха. Именно институт гауляйтеров и их особая связь с Гитлером помешали созданию централизованной внутрипартийной иерархии. Гауляйтеры получали личную власть непосредственно от Гитлера, но источником их власти было и то, что великое множество их занимало посты внутри государственной системы, будь то обер-президенты в Пруссии, земельные руководители (Landshauptleute) или министры в тех правительствах земель, которые уцелели после централизации Фрика.
В общем, какова бы ни была форма их политической власти, они получали свои посты не в партии, а занимали государственные должности. Одной причиной этого была личная антипатия Гитлера к идее центральной партийной организации. Несмотря на усилия Штрассера создать центральное руководство организации нацистской партии(Reichorganisationsleitung I) и вдобавок к нему координационный ор­ган — Reichsorgenisationsleitung II, Гитлер сознательно распустил обе, вернув гауляйтерам их независимость и тем самым успешно расколов партию на 36 квазисамостоятельных организаций.
ТОЛКОВАТЕЛЬ