ИНТЕРВЬЮ
Евгений Кулаков и Ольга Бужор: "Дальше там оставаться было несовместимо с нашими настроениями"
АВТОР:
Несколько месяцев назад они взяли два чемодана, велосипед, декорации к спектаклю, небольшие сбережения и уехали вместе с детьми из Москвы. Евгений Кулаков и Ольга Бужор – актеры. Ольга известна, в основном, по театральным работам: она играла Митиль в знаменитом спектакле "Синяя птица", который поставил ещё Станиславский, Лауру в спектакле "Стеклянный зверинец" в постановке Александра Вилькина, а также эпизодические роли в кино и сериалах.
Евгений сыграл десятки персонажей в театре и кино, прославился после роли Ивана Тихонова в сериале "След", в котором он снимался на протяжении 15 лет. О том, как складывается в Израиле судьба творческих людей, и об особенном родительстве мы поговорили с Евгением и Ольгой, встретившись в ненастный зимний день в кафе на набережной Нетании.
- Вам уже сообщили, что вас тут никто не ждет, учите иврит и не выпендривайтесь? – спрашиваю я у Ольги.
- Да, а еще нам сказали, что нам надо меняться, потому что мы не сможем изменить среду под себя. И работу мы здесь не найдем. Мы понимаем, что иврит нужно учить, мы его начали учить еще в Москве. Но, к сожалению, пока мы не устроили детей в садик и школу, мы не можем начать заниматься ивритом всерьез, - рассказывает Ольга.
Ольга очень хорошая актриса, подчеркивает Евгений, но обстоятельства сложились так, что по специальности она работала мало. Восемнадцать лет назад у Ольги и Евгения родился сын Илюша. Вскоре стало очевидно, что мальчик отстает в развитии.
- У него с опозданием диагностировали ДЦП, - говорит Ольга. - "Я от вас этого не ожидал", - сказал детский врач, наблюдавший его, который до этого утверждал, что "ДЦП вам не грозит". А затем, уже в восемь лет, Илюше поставили диагноз "аутизм". Ему прописали сильнейшие нейролептики, которые на сегодняшний день в медицине не применяются.
Пока мы разговариваем, Илюша сидит рядом. Он нервничает. Ему хочется покататься на велосипеде – громадном, трехколесном, который специально для него заказали из Америки через благотворительный фонд. Но на улице бушует ливень, ветер завывает и едва не сносит хлипкие пластиковые стены кафе, где периодически гаснет свет. Гулять никому не хочется. Поэтому папа просто гладит Илюшу за руку, пытаясь успокоить.
- К сожалению, нам встретился такой врач в кавычках, - рассказывает Ольга, - который сказал, что это психоз, мы "сейчас полечимся хорошенько", и у Илюши будет стопроцентное выздоровление. А что делать родителям, если они пока еще не приняли свое "особенное родительство", а им обещают, что ребенок войдет в норму? Конечно, они с радостью бросаются на любые предложения. В этом и состоит большая опасность такого лечения. Оно сильно ухудшило состояние Илюши. Потом, кстати, мы видели этого врача по телевизору, он уже лечил от наркомании.
До трех лет Илюша был высокофункциональным ребенком. Он рано заговорил, обладал феноменальной памятью и читал длинные стихи. Сейчас Ольга и Евгений понимают, что нужно было обратить внимание. Но тогда они еще не знали, что такие удивительные способности могут быть одним из признаков аутизма.
- Только потом мы узнали про "прикладной анализ поведения", который на сегодняшний день является практически единственным способом коррекции поведения для детей с аутизмом. Мы стали заниматься по этой методике, и это дало результат. Но к тому моменту Илюша уже совсем не разговаривал, и был заметен регресс в развитии. Мы начали интенсивно работать по этой системе, научили его говорить "да" и "нет", элементарным навыкам обслуживания. Недавно, например, он научился надевать тапочки. Это было очень трогательно. К сожалению, эти знания у нас появились слишком поздно.
Ольга и Евгений вместе учились в Высшем театральном училище имени Б. В.Щукина (курс А. А. Ширвиндта), потом поженились.
- Актерская профессия – это лотерея, - говорит Ольга.
Евгению повезло – его сразу же приняли в Московский театр "Эрмитаж", стали предлагать роли в театре и кино, и он ни от чего не отказывался, потому что лечение Ильи требовало огромных затрат. Ольга после окончания института успела сняться в фильме Эльдара Рязанова "Ключ от спальни", но вскоре ей пришлось на время оставить профессию и посвятить все свое время Илюше.
Первые годы его жизни проходили в больницах и реабилитационных центрах. Бесконечные консультации у профессоров и посещения врачей, бесчисленные процедуры и новейшие методы лечения. Сейчас, говорит Ольга, она бы не стала этого делать. Но тогда, когда им обещали "вылечить" Илью, была надежда на то, что лечение поможет.
- Для того, чтобы попасть к врачу или просто обратить его внимание на ребенка, нужны деньги. Однажды мы лежали в больнице, и мне объяснили другие мамы, что без пятисот евро врач вообще не подходит. Я, конечно, деньги дала. А у одной мамы, которая привезла ребенка из провинции, их не было. И та история закончилась трагически, и это, конечно, ужасно. Я до сих пор чувствую стыд за то, что стала невольной соучастницей этого.
Родители надеются, что в Израиле им удастся устроить Илюшу в хорошую школу, где с ним будут заниматься. Но в школах, куда берут детей с ДЦП, нет специалистов по аутизму. А для него критически важно продолжать развивать коммуникационные навыки, проводить поведенческую терапию и сенсорную интеграцию. Ему нужен личный тьютор, который постоянно был бы рядом и понимал, что ему нужно в данный момент. Пока эти попытки не увенчались успехом. Борьба с бюрократией отнимает много сил и ресурсов, но время уходит.
В этот момент Илюше надоедает сидеть, и они с мамой все же идут кататься на велосипеде. Я продолжаю разговор с Евгением.
- Мы уехали, потому что дальше там оставаться было несовместимо с нашими настроениями, - рассказывает он мне. - В этом невозможно жить. Тем более в среде творческих людей, где на первом месте должно быть дело, а не эти разговоры. К тому же мне позвонила сотрудница из сериала "След" и спросила, как обстоят дела с моим военным билетом. И когда я его открыл и увидел, что у меня первая категория призыва, и я стрелок, то тут уже сомнений не оставалось. Формально я был в армии и даже один раз стрелял, но сигареты. А еще я узнал, что мои друзья, которые поддерживают эту специальную операцию, имеют отвод от армии. То есть стало понятно, что у нас нет другого выхода. И потом эти разногласия, споры, ссоры, ну зачем это нужно? Страна думает, что народит еще. Но мы – то поколение, которое не может ждать. Мы хотим качественную жизнь сейчас.
- А почему выбрали Израиль?
- Потому что у нас есть гражданство Израиля уже три года.
- Давайте поговорим о "Следе". Как вы туда попали?
- Я прошел кастинг. Там был очень долгий и сложный кастинг, он длился несколько лет. Но в итоге все сложилось очень удачно, все оказались на своих местах, случилось точное попадание артистов в роли. Создалась хорошая команда, нам было интересно друг с другом. Мне в роли Вани было очень хорошо, я плавал как рыба. Ольга иногда спрашивает: "Как ты это сделал, это ведь совсем не ты?". Это действительно совсем не я. Но в этом, наверное, и заключается актерская профессия.
- Вопрос, который меня лично очень интересует. Вот эти чудо-машины, которые делают анализ ДНК за две минуты, они действительно существуют?
- Однажды я получил письмо на двух страницах, где было написано, что мы все неправильно делаем. Мы действовали интуитивно, нас никто не учил, как пользоваться этими аппаратами. Когда артисту интересно, когда он чем-то увлечен, то и зрителю становится интересно, он начинает верить в то, что происходит на экране. И потом, если артист поверит в то, что ложка – это телефон, и начнет по ней звонить, то и зритель поверит в это. Театр – это иллюзия, сказка. Нас этому учили в актерском училище: незнакомое сделать привычным, привычное приятным, а приятное легким. В этом и состоит ремесло.
- То есть аппаратура – это фикция.
- Это такие же декорации, как и все остальное.
"След" — это огромная, хорошо смазанная машина, которая работает почти безупречно на протяжении вот уже пятнадцати лет с небольшим перерывом на пандемию. Это самый долгоиграющий российский сериал. Над ним трудится слаженная команда, во главе которой стоят шеф-редактор Александр Шуравин, креативный продюсер и режиссер-постановщик Юрий Харнас и генеральный продюсер Александр Левин.
- Когда включается камера и режиссер говорит "мотор", вы чувствуете, как превращаетесь в другого человека?
- На самом деле, этот выплеск эндорфинов начинается раньше, когда только заходишь на игровую площадку. Артист не может быть пассивным, он должен быть постоянно в приподнятом состоянии. Иначе ничего не получится. Каждый день нужно приходить на работу и находить внутренний ресурс, интерес, чтобы получилось что-то правдоподобное. Я помню, был период, когда проходили ночные съемки. Это было ужасно и никому не нужно.
- Вы, кроме этого, играли в театре, снимались в других фильмах.
- У меня был период, когда я до десяти утра снимался, потом ехал в театр на репетицию, потом возвращался к двум и продолжал сниматься, а вечером играл в спектакле. Это были лучшие, самые продуктивные дни. Я люблю заниматься одновременно несколькими делами и еще чуть-чуть не успевать. Когда вбегаешь, и тебя уже все ждут, и ты тут же начинаешь играть, - вот это счастье.
- Вам этого сейчас не хватает?
- Да. Но мы тоже пытаемся найти здесь себе применение. Нас пригласили выступить с детским спектаклем на фестивале "Чемодан". Мы нашли здесь режиссера, который наш спектакль поставит, нашли зал, чтобы репетировать бесплатно. Теперь я хожу по помойкам и ищу коробки, потому что у нас есть художница, которая будет делать нам декорации. У нас уже даже сценарий есть – его написал Михаил Зощенко, мы по его рассказам будем ставить спектакль. Планов у нас множество.
В это время возвращается с кружка рисования пятилетняя Ника и, как маленький огонек, приносит с собой свет и энергию. Она болтает, прыгает, показывает свои рисунки и жует пиццу. Живая, улыбчивая, разговорчивая девочка, которая любит рисовать, танцевать и быть в центре внимания. Она, похоже, быстрее всех привыкает к новой обстановке. Она легко знакомится с людьми и уже завела несколько подружек. Ей не терпится пойти в детский сад, чтобы выучить иврит.
- Здесь атмосфера чудесная. Когда мы идем по улице, Илюша крутит свой велосипед, а Ника сидит у него на коленях, это так прекрасно, - продолжает Евгений. - Хотя я не могу сказать, что нам там было очень плохо. Нас там любили, да и мы любили. Это, вообще-то, наша родина. Мы рады, что мы в Израиле, но у нас, конечно, есть ностальгические чувства. И там не все так плохо было. И было бы еще лучше, если бы не вся эта хрень.
- Мы считаем, что главное, что должна быть демократия и сменяемость власти. Это главное, - говорит Ольга, присоединяясь к нашему разговору.
- Если мы уже начали говорить о разнице между Израилем и Россией, то вы видите разницу в том, что касается воспитания особенного ребенка?
- Здесь нам выказывают уважение просто потому, что мы есть. Вот сейчас нам подарили кукурузные палочки ("Бамбу") просто из симпатии. Я это понимаю, как уважение к нам, к нашему труду и к огромной любви, которую мы испытываем к своему ребенку. Мы ведь только недавно научились его понимать, и это огромная радость. В России, к сожалению, общество пока к этому не готово. Вместо сочувствия оно посылает сигналы обвинения. До сих пор людям хочется думать, что если у них дети здоровы, то они лучше. Что больные дети рождаются за грехи или только у алкоголиков. К сожалению.
Ольга родилась и выросла в Одессе, поэтому для нее нынешняя война между Россией и Украиной – настоящая личная трагедия. Евгений полностью разделяет ее взгляды, и решение об отъезде было совместным. Как и большинство тех, кто приезжает сейчас, они уехали по идеологическим причинам. Многие из тех, кто уехал, теряют в профессиональном и материальном плане, но оставаться там, по их словам, невозможно.
Зато Израиль превращается в настоящую культурную метрополию. Артисты, режиссеры, художники, журналисты и арт-менеджеры – такого наплыва креативного класса наша маленькая страна еще не видела. И каждый пытается найти здесь свою нишу. Ольга и Евгений еще в Москве поставили спектакль про семейную пару Мандельштамов и привезли его в Израиль.
- Когда мы ставили этот спектакль, мы, конечно, имели в виду сегодняшний день, - рассказывает Ольга. - Репрессии, гонения, в общем, то, что происходит сегодня. А еще я участвовала в пьесе "Файлы мертвых славян", основанной на стихах украинского поэта Юрия Смирнова, который живет в Украине. Это про войну. Мы должны были играть это как спектакль, в Театре.док, но сегодня, конечно, ни один театр не согласится поставить такую пьесу, потому что стихи явно антивоенные. Сейчас все участники этого спектакля собираются в Израиле, и я надеюсь, что нам удастся поставить его здесь. Я думаю, для Израиля это очень хорошо, Израиль превращается в большую творческую мастерскую.
- Проблема только в том, что к Израилю это не имеет никакого отношения.
- Но мы будем учить язык, будем пытаться влиться в местную культуру. В конце концов, есть титры, и если будут получаться высококлассные спектакли, то зрители на них будут ходить.
Сейчас Ольга учится в МГПУ на факультете арт-терапии. Она планирует заниматься драмо- и музыкотерапией. А еще у них с мужем есть идея сделать спектакль про "особенное" родительство. Им интересно заниматься социальным театром, в котором будут подниматься сложные, болезненные темы: о том, что испытывают родители, у которых рождается дети с нарушениями развития. Про чувство вины, преследующее после осознания диагноза; про попытки найти "волшебную таблетку", и, наконец, про принятие особенного ребенка.
- Мне кажется, что такой проект, который мы задумали, может стать психотерапевтической помощью для родителей. Потому что мы понимаем, какие этапы проходят родители, и знаем, насколько это трудно.
Первое выступление Ольги Бужор и Евгения Кулакова состоится 23 февраля в Петах-Тикве. В программе монологи из известных пьес, детские рассказы Михаила Зощенко, басни и миниатюры Эрдмана, фрагмент спектакля про Мандельштама и видеофрагменты тех лет, когда они учились в институте. А 1 марта Ольга сыграет спектакль "История о Зигфриде и Брюнхильде" в постановке Ксении Зориной. Кстати, актеры спектакля специально ради этого выступления съедутся в Тель-Авив из разных уголков планеты.
Комментариев нет:
Отправить комментарий