Фукуяма: Интеллект, преступность, гомосексуализм — и гены

17.02.2017

Американский политэкономист Френсис Фукуяма задаётся вопросом: есть ли связь между IQ, преступностью и гомосексуализмом — и генами. Опыты над близнецами в первых двух случаях показали — есть. Однако западная либеральная общественность посчитала эти выводы евгеникой и расизмом. Но в случае с гомосексуализмом они, наоборот, всё объясняют генами.
Американский философ, политэкономист Френсис Фукуяма в 2002 году выпустил книгу «Наше постчеловеческое будущее». Автор знаменитого «Конца истории» сразу после выхода этой работы подвергся шквалу осуждения со стороны либеральной общественности США (а также немного — со стороны консерваторов). В этой книге Фукуяма размышляет, что принесут человечеству биотехнологии. Но критику вызвала та часть работы, где он рассуждает о связи генетически заложенных данных и поведения человека. Мы в сокращении приводим эти мысли Френсиса Фукуямы.
Интеллект и гены
В 1994 году Чарльз Мюррей и Ричард Хернштейн зажгли мировой пожар искрой своей книги «Гауссова кривая». Эта книга, начинённая статистикой и прочно опирающаяся на большой массив данных, «Долговременное обследование молодёжи страны», содержала два утверждения, вызвавших невероятный протест. Первое — что интеллектуальные способности во многом наследуются. Мюррей и Хернштейн утверждали на языке статистики, что от 60 до 70% дисперсии интеллекта вызвано генами, а остальные связаны с внешними факторами, такими как питание, образование, состав семьи и тому подобное. Второе — что гены сыграли свою роль в том, что афро-американцы показывают результаты тестов ниже белых примерно на одно стандартное отклонение.
Мюррей и Хернштейн утверждают, что в мире, где рушатся социальные барьеры для мобильности и растёт вознаграждение для интеллекта, общество будет всё сильнее стратифицироваться по когнитивным линиям. Ключом к успеху станут гены и среда воспитания. Самые умные получат наибольшие выгоды; и действительно, благодаря «ассортативному спариванию» (склонности людей выбирать себе похожих супругов) когнитивная элита будет увеличивать со временем своё относительное преимущество. Люди с более низким интеллектом получат резко ограниченные шансы, а возможности компенсаторных программ исправить это положение далеко не беспредельны.

Неудивительно, что «Гауссова кривая» вызвала такую волну протестов. Мюррея и Дженсена обзывали расистами и узколобыми фанатиками. Говоря словами одного отзыва: «При всём своём воинствующем алармизме «Гауссова кривая» есть просто очередная глава в продолжающей своё развитие политэкономии расизма». Общий смысл атаки состоял в том, чтобы разоблачить авторов книги как лжеучёных, результаты которых столь ненадёжны и пристрастны, что их даже не стоит серьезно оспаривать; а также связать авторов с различными ассоциациями скинхедов и неонацистов.
Генетика и преступность
Если есть на свете что-то более политически спорное, чем связь между наследственностью и интеллектом, то это — генетические корни преступности. Попытки свести криминальное поведение к биологии имеют столь же длинную и проблематичную историю, как и психометрия, и исследованиям в этой области досталась своя доля плохой методологии и связи с евгеническим движением. Наиболее знаменитым дискредитированным учёным в этом направлении был итальянский врач Чезаре Ломброзо, который на пороге ХХ века изучал живых и мёртвых заключенных и создал теорию, что существует криминальный физический тип, характеризующийся низким лбом, маленькой головой и прочими подобными свойствами. Хотя Ломброзо и породил современную либеральную точку зрения, что некоторые люди по биологическим причинам не могут быть привлечены к ответственности за свои преступления.
Современные теории биологических начал преступления берут своё начало из тех же истоков, что и теории о наследственности и интеллекта: из генетики поведения. Изучение однояйцовых близнецов, воспитанных раздельно, или не родственников, воспитанных совместно, показывает корреляцию между генами и криминальным поведением. В одном особенно масштабном исследовании, основанном на выборке из 3586 близнецов из «Датского Реестра близнецов», было показано, что у однояйцовых близнецов шанс общего криминального поведения равен 50%, а у разнояйцевых (не идентичных) близнецов— всего лишь 21%.

В широком исследовании усыновления, использующем опять-таки датские данные, сравнивались однояйцовые близнецы, воспитанные в семьях криминальных и не криминальных родителей, с приёмными братьями и сёстрами, воспитанными как при наличии криминальных родителей, так и при их отсутствии. Исследование показало, что преступные наклонности биологического родителя — более сильный прогностический фактор для криминального поведения ребенка, чем криминальность приёмного родителя, что предполагает некоторую форму генетической передачи криминальных наклонностей.
Многочисленные исследования говорят в пользу прямой связи на молекулярном уровне между генами и агрессией. В конце 1980-х изучение одной голландской семьи, за которой числились многие случаи хулиганства, вывело на гены, управляющие выработкой энзимов под названием моноаминоксидазы, или МАО. Более позднее французское исследование на мышах показало, что аналогичный дефект в генах, управляющих синтезом МАО, вёл к крайней агрессивности.
Каково бы ни было строгое соотношение между генами и средой как источниками преступности, ясно, что любая разумная открытая дискуссия на эту тему в современных США попросту невозможна. Причина в том, что поскольку афроамериканцы занимают непропорционально большую долю в криминальном населении США, любое предположение, будто существует генетический компонент, будет воспринято как утверждение, что чернокожие генетически более предрасположены к преступлению. Ни один серьезный учёный, работающий над этим вопросом, ни сном ни духом не имел в виду подобного научного расизма, но у людей всё равно останутся серьёзные подозрения, что каждый интересующийся данной темой обязательно имеет расистские мотивы.
Пищу таким подозрениям дал в начале девяностых годов Фредерик К. Гудвин, известный психиатр и глава ведомства по борьбе со злоупотреблением алкоголем и наркотиками и охране психического здоровья. Гудвин, описывая инициативу по созданию Национального института нарушений психического здоровья, предположил, что захлестываемые преступностью города Америки — это «джунгли». Гудвин ссылался на многочисленные вполне респектабельные исследования, утверждающие, что у мужчин насилие запрограммировано биологически. Тем не менее из-за неосторожного выбора слов его немедленно обозвали расистом сенатор Эдвард Кеннеди и конгрессмен Джон Дингелл, а инициатива по исследованию насилия была ими заклеймена как евгеническая программа, направленная на устранение нежелательных элементов.

Гомосексуализм и гены
Третья область, в которой накопление знаний о генетике имеет и будет иметь важные политические последствия, — это сексуальность.
Если же перейти к вопросам о генах и гомосексуальности, политические последствия будут почти полностью противоположны. По вопросам генов — и интеллекта, генов — и преступности, генов — и половых различий либералы/левые яростно сопротивляются биологическим объяснениям и стараются опровергнуть свидетельства того, что наследственность играет важную роль в любом из этих видов поведения. По вопросу же гомосексуальности они занимают противоположную позицию: сексуальная ориентация не есть вопрос индивидуального выбора или социальных условий; она случайным образом закладывается в человека при рождении.
Для эволюционной биологии гомосексуальность всегда составляла особую проблему. Поскольку эволюция, как считается, вся сосредоточена на успешном воспроизводстве, можно было бы подумать, что ген гомосексуальности должен быть довольно быстро элиминирован из популяции естественным отбором. Современные эволюционные биологи теоретизируют, что если гомосексуальность продуцируется неким генетическим фактором, то лишь как побочный продукт иного, высокоадаптивного свойства, такого, которое, вероятно, выгодно самкам и наследуется по материнской линии. Считается, что мозги различных животных, в частности людей, сексуализируются в предродовой стадии под влиянием определенного уровня различных половых гормонов, набор которых генетически детерминирован. Исследования на мышах привели к гипотезе, что мужская гомосексуальность вызывается недостаточным предродовым воздействием тестостерона.
До настоящего времени наследуемость гомосексуальности оценивалась тем же способом, что наследуемость интеллекта или преступных склонностей: исследованиями на близнецах и усыновленных детях. Эти исследования показали наследуемость от 31 до 74% для мужчин и от 27 до 76% у женщин. Многочисленные недавние нейроанатомические исследования показали, что действительно существуют различия в структуре трёх частей мозга между гетеро- и гомосексуальными мужчинами; согласно данным Саймона Левея, различия особенно проявляются в гипоталамусе.
Что интересно— политика, связанная с этой темой. В отличие от интеллекта и преступности, где либералы/левые нападают на саму идею наследуемости, многие активисты-гомосексуалисты привержены идее «гена гомосексуальности», потому что концепция генетической причинности освобождает геев от моральной ответственности за своё состояние. Тут уже правые спорят, что гомосексуальность — это выбор образа жизни. А существование гена гомосексуальности «доказало» бы, что гомосексуальность — как веснушки: состояние, с которым человек ничего поделать не может.

Эту проблему можно проиллюстрировать, поставив следующий мысленный эксперимент. Допустим, что в ближайшие двадцать лет мы придём к хорошему пониманию генетики гомосексуальности и найдём для родителей способ резко снизить вероятность рождения ребенка-гея. При этом не обязательно предполагать наличие генной инженерии; это может быть просто таблетка, обеспечивающая должный уровень тестостерона в матке для маскулинизации мозга развивающегося зародыша. Допустим, что это лечение дёшево, эффективно, не дает заметных побочных эффектов и может быть проведено в тайне врачебного кабинета. Допустим далее, что социальные нормы вполне примирились с гомосексуальностью. Сколько будущих матерей согласятся принять эту таблетку?
Я подозреваю, что очень многие, в том числе такие, которые сегодня страшно возмутились бы против всего, что может быть воспринято как дискриминация геев. Возможно, они воспринимают гомосексуальность как плешивость или низкорослость — не факт, подлежащий моральному осуждению, но всё же не оптимальное состояние, которого при прочих равных условиях для своих детей лучше избежать. (Одна из гарантий такого отношения — желание большинства людей иметь потомство.)
И как это может сказаться на статусе геев, в частности, в поколениях, где гомосексуальность будет элиминирована? Не выделит ли их сильнее такая форма тайной евгеники, не сделает ли более заметной целью для дискриминации, чем раньше? Что ещё важнее, очевидно ли, что род человеческий улучшится, если избавить его от гомосексуальности? А если это не очевидно, можем ли мы оставаться безразличными к факту такого евгенического выбора, если он совершается родителями, а не принуждающим государством?