Израиль. Осень 2005 г. Придумался разговор Христа с Каифой. Каифа готов отпустить смутьяна, не видит он греха в его ереси, но сам Ешу не желает свободы и жизни. Он уверяет первосвященника, что ожидание абстрактного, «долгоиграющего» Машиаха ни к чему не приведет. Он предлагает свой образ, как конкретность, осязаемость искупления, пришествия. Он уверяет Каифу, что распятие необходимо, чтобы люди поверили в его грядущее возвращение на землю с великой миссией освобождения и возрождения.
Каифа не согласен. Он не верит, что мучительство живого, - должный путь, но, в конце концов, соглашается выдать Ешу Пилату, но после распятия понимает всю пагубность своего согласия.
Сколько было восторгов по поводу знания Булгаковым реалий древней Иудеи. Вот и роман мастера начинается с красивой фразы: «Тьма, пришедшая со Средиземного моря…» Вот уж точно: ради красивого словца не пожалеешь и законов природы. Тьма приходит с востока, а на западе свет, вместе с заходом солнца, умирает последним. Никак не могла прийти тьма в Иерусалим со стороны Средиземного моря, расположенного на запад от Израиля». Хамсин? Но идет апрель. Да и Хамсин, как правило, атакует Израиль с юга и юго-востока, а не с Запада. Еще одна нелепица: неделя Песаха, но это не мешает Левию Матвею найти работающую хлебную лавку, где он и похищает нож.
Булгаков имя Христа меняет, а вот Иуду оставляет Иудой, так как прекрасно знает, что большая часть евреев - потомки колена Иуды. Юдофобская, печальная традиция в православии, основанная на «кровавом навете» должна быть соблюдена. Все остальное, включая критику Нового завета, допустимо.
Впрочем, официальную позицию православной церкви иеромонах Иов (Гумеров) обозначает так: «Для христианина любой конфессии демонизм романа М. Булгакова очевиден. Мы получили истину священной истории, свидетельство о нашем искуплении из рук богодухновенных апостолов – учеников Спасителя мира. В романе М. Булгакова новозаветная история рассказана устами сатаны. Автор путем продуманной и четкой композиции предлагает нам вместо Священного Писания взгляд на Сына Божия, Спасителя мира, и на евангельскую историю глазами того, кто сам называет себя профессором черной магии».
Здесь явное передергивание: Воланд в романе всего лишь свидетель всей этой истории с распятием, подтверждающий гипотезу Мастера. Булгаков перечеркивает не только еврейство Христа, но еврейское звучание (от Матфея) Евангелия. Верно, он неразборчив в поисках свидетелей. Точнее, его выбор зиждется на авторитете пусть «князя тьмы», но все-таки Князя, а не какого-то жалкого сборщика налогов. Здесь чисто национальная вера в Хозяина и презрение к плебею.
Иов закономерно не касается причины булгаковской ереси. И суть ее в извечной муке православия при осознании еврейской природы Христа. Отсюда, и только, страсть к ревизии Нового Завета. Судьба обрезанного в положенный срок сына Божьего напрочь перечеркивает религиозный догмат веры, связанный не только с антисемитизмом, («кровавый навет»), но и с претензией на «Третий храм». Претензией, кстати древней. Еще Иван Грозный писал Курбскому: «Россия есмь Израиль».
Иосиф Бродский был невероятно далек от православной ортодоксии, но и он в разговоре с Петром Вайлем почти соглашался с иеромонахом:
« - В двадцатом веке был еще русский писатель, вплотную занимавшийся евангельским сюжетом, - Булгаков.
- Этот господин производит на меня куда меньшее впечатление, чем кто-либо.
- Чем кто-либо из трактующих на эту тему?
- Чем кто-либо из известных русских прозаиков. Это относится ко всему, за исключением «Театрального романа». Что касается евангельских дел, то это у него в сильной степени парафраз Мережковского и вообще литературы того времени. Лучшее, что я могу сказать, - хороший коллаж. И потом, в этих делах Булгаков чрезвычайно себя скомпрометировал своими развлечениями с чертом».
Насчет трактовки Булгаковым Евангелия – все верно. Вполне возможно (Бродский не говорит об этом прямо) и его раздражала банальность религиозной юдофобии Булгакова, но упомянутый «черт» говорит о том, что Бродский не до конца отдавал себе отчет в том, что жил Михаил Афанасьевич во времена дьявольские, в годы пришествия Сатаны. Раскрашивая Воланда в разные цвета, он, тем самым, пробовал спастись от ужаса ада на земле, уйти от абсолютной власти большевицкого сатанизма.
В любом случае, М. Булгаков, угодив читателям, не угодил писателям и философам, причем совершенно разным по интеллекту, уму и таланту.
Комментариев нет:
Отправить комментарий