Физик-ядерщик в стране Советов
К 120-летию со дня рождения Юлия Харитона.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Юлий Харитон
В 2004 году довольно скромно отметили столетие Юлия Борисовича Харитона, родившегося 27 февраля 1904 года и прожившего долгую и плодотворную жизнь (он умер в 1996 году на 92-м году жизни). Родился в Петербурге в еврейской семье, его отец был журналистом и работал в газете «Речь» – главном органе Кадетской партии. После революции несколько лет был директором Дома писателей, центра литературной жизни Петрограда. В 1922 году по декрету Ленина был отправлен за рубеж на одном из «философских пароходов». Красная Россия не нуждалась в интеллектуалах типа Николая Бердяева и Ивана Ильина. Борис Осипович осел в Риге, и после прихода советской армии в Латвию, был схвачен органами НКВД и отправлен в ГУЛАГ, где и бесследно исчез.
Мать учёного – Мира Яковлевна была актриса, примкнула к сионистскому движению и в 1930 году ей удалось одной достичь Палестины, тогдашней британской колонии. Будущий учёный оказался без родителей и ему запретили какие-либо контакты с ними. Юноше удалось поступить в 1920 году в Политехнический институт. В 1921 году, когда он был ещё студентом 2 курса Николай Николаевич Семёнов пригласил Харитона к себе на работу в Физтех (Физико-технический институт АН СССР), директором которого был Абрам Фёдорович Иоффе. После окончания Политехнического института Харитон продолжает работу в Физтехе уже в качестве научного сотрудника.
Через два года Иоффе посылает Харитона в аспирантуру в Кембридж к самому Резерфорду. 1926–1928 годы были для Харитона годами формирования первоклассного исследователя-экспериментатора. Ему поручают исследовать чувствительность глаза к слабым импульсам альфа-излучения. Он успешно защищает диссертацию, сделанную под руководством Резерфорда, получает диплом доктора наук Кембриджского университета и возвращается в Советский Союз. По пути он остановился в Германии, где в это время жила его мать. Много лет спустя он пишет, что этот визит убедил его в том, что политическая ситуация в Германии становится угрожающей, и небезопасной для матери.
По приезде в Петроград он работает в Физтехе у А.Ф. Иоффе в лаборатории взрывов в должности заведующего, а в 1931 году его лаборатория стала частью вновь образовавшегося научно-исследовательского Института химической физики, директором которого стал Николай Николаевич Семёнов – академик, лауреат Нобелевской премии, зять Капицы (мир тесен!). В этой лаборатории Харитон проработал влоть до 1946 года. Себя он считал учеником Н.Н. Семёнова, прислушиваясь к каждому совету выдающегося академика. Здесь начинается совместная работа с Яковым Борисовичем Зельдовичем, который был на десять лет моложе Харитона. В частности, они в 1939 году провели расчёты цепной ядерной реакции урана и построили теорию атомных реакторов. Конечно, эти и другие работы учёных нельзя назвать пионерскими во всемирной истории ядерной физики.
На 4-ой Всесоюзной конференции по физике ядра, состоявшейся в ноябре 1939 года в Харькове, Харитон доложил о работе, выполненной совместно с Зельдовичем. На этом они не остановились, и вечерами «на общественных началах» продолжали работать по этой проблеме. Однажды, когда они попросили у начальства 500 рублей на исследование, им отказали. Вскоре они поняли, что для получения реальных результатов, они должны посвятить этой тематике всё своё время, а для проведения экспериментов необходим большой коллектив учёных, конструкторов, инженеров разных специальностей.
В 1946 году они вошли в группу Курчатова, став научными руководителями специальных подразделений атомного проекта. Харитон всегда был рядом с Курчатовым, когда они встречались со Сталиным и другими руководителями страны по поводу атомного проекта. У Харитона не было недоброжелателей, все относились к нему с уважением. Их покоряла прежде всего продуманность во всём, что он говорил и делал. Он никогда не спешил с выводами без объективных доказательств, что, как известно, особенно ценится среди людей интеллектуального труда.
Приведу отрывок из книги воспоминаний Бриша о Харитоне. Аркадий Адамович Бриш – один из первых сотрудников в Сарове (КБ-11) – в центре, где создавалась первая атомная бомба. До Великой Отечественной войны он работал в Минске, в Научно-исследовательском институте химии БССР. Во время войны был разведчиком штаба партизанской бригады имени К.Е.Ворошилова! Естественно, его привлекли к работе по созданию ядерного оружия. Так он оказался в 1947 году в Сарове. Вначале он был на рядовой работе, но постепенно «рос» и ушёл на пенсию уже в наше с вами время главным конструктором большого проектного учреждения. Для нас важно, что он где-то в 60-х опубликовал небольшую книгу воспоминаний: «О коллегах, начальниках, друзьях». Свои воспоминания о Харитоне он начинает так: «Из всех людей, с кем я работал, я особенно верил Харитону. По науке, по морали, по отношению к жизни. Я понял, что это – идеальный человек. За свою жизнь я много людей встречал, но Харитон был выше всех. У остальных я замечал какие-то недостатки, а Харитон – идеален». Далее он описывает внешность учёного, когда он увидел его первый раз: «… невысокий, щуплый человек в безрукавке и аккуратно заштопанной рубашке (осенью 47 года, после войны мы все были бедными)».
А.А. Бриш часто бывал в гостеприимном доме у Харитона, наблюдая как учёный бережно и преданно относится к своей жене Марии Николаевне. Бриш пишет, что с годами Ю.Б.Харитон начал терять зрение. Сперва он обратился к знаменитому московскому врачу Фёдорову, но он не помог, и Юлий Борисович поехал лечиться в Америку. В одной из клиник Нью-Йорка его лечащим врачом оказался еврей из Одессы. Во время первого приёма Харитон попытался разговаривать с врачом на ломаном английском, но вскоре они перешли на русский. Как пишет Бриш, «этот врач сохранил зрение учёного на много лет без операции, просто подобрал нужное лекарство».
К сожалению, Бриш не приводит имени врача. В конце жизни Юлий Борисович всё же ослеп, но продолжал работать. Он умер в глубокой старости, пережив своего друга и коллегу Зельдовича на 9 лет. И после смерти они лежат на Новодевичьем кладбище почти рядом.
Прошу извинить меня за один эпизод, который я решил поместить в конце моего рассказа о Харитоне. Он мало коснулся непосредственно нашего героя, но дополняет представление о действительности, в которой нам всем пришлось жить и работать. Эпизод не выдуманный, его поведал нам репортёр одной из московских газет Евгений Синицын, и называется: «Несчастный охраник Ю.Б.Харитона».
Репортёр оказался в машине на пути из Переделкино в Москву примерно в 1964–1965 году. За рулём машины сидела Светлана Аллилуева – дочь Сталина. Вот что она рассказала: «В прошлом году осенью я отдыхала в Сочи. Был уже ноябрь, и пляж был совершенно пустым. Я шла по берегу и вдруг увидела фигуру мужчины, который с унылым видом сидел на влажном песке и смотрел в сторону моря. Приблизившись, я узнала его. Это был один из охранников моего отца. Он меня тоже узнал, вскочил на ноги.
– Светлана Иосифовна, дорогая! Ну как вы, как живёте?
– Нечего говорить, Иван Петрович. Дети растут. А вы-то сами как поживаете?»
Тут он помрачнел и сказал:
– Ну что вы меня спрашиваете? Ведь я вашего отца охранял! А теперь вот какого-то жида охраняю.
И он указал рукою в холодные волны, где плавал академик-ядерщик Харитон».
Автор: Генрих Голин
Читатель этой статьи может ознакомиться более подробно с деятельностью Ю.Б. Харитона и его коллегами-физиками по созданию ядерной энергетики в книге автора: «Ядерная сага: Герои и Антигерои»
Координаты:genrikhgolin@yahoo.com, 347-453-2692
Комментариев нет:
Отправить комментарий