После залпа «Авроры» нормальный, полноценный обед стал для революционно настроенного народа непозволительной роскошью. Те, кто возглавил ломку былых устоев, питались получше – строительство нового мира требовало больших умственных и физических затрат
Едва рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой всё время говорили большевики, свершилась, как строители нового мира столкнулись с проблемой – все вокруг хотели есть. И даже те, кто был готов ради революции перебиваться с кваса на хлеб. Беда была в том, что хлеба на всех не хватало. Выдавали его по восьмушке от фунта, то есть по пятьдесят граммов, крошечный кусочек. Замотанный строительством и осунувшийся от недоедания и недосыпания Ильич возвращаться к свободной торговле категорически не хотел. Кипятился, считал, что дай только волю – при недостатке продуктов из всех углов полезут озверелые спекулянты и вообще, социализм есть распределение и надо двигаться вперёд.
А отчаиваются в трудный период обычно неразумные и предатели. Большевики, отодвинув в сторону законы экономики, сами назначили цены и взялись за конфискацию продовольствия. В итоге прилавки опустели, озверелые спекулянты полезли, как грибы после дождя, и цены взлетели так, что за хлеб стали платить не в два и даже не в три, а в тысячу раз больше. Рестораны и трактиры закрылись, зато гуляли и жировали ночные притоны, где за безумные деньги можно было взять бутылку шампанского и зернистой икры.
Народ загибался от голода, но понимал важность момента, верил в светлое будущее, пел революционные песни, поднимал стяги и затягивал пояса.
В Петрограде устраивали столовые общественного питания, «тошниловки», где всегда пахло кислой капустой и где готовили суп из мелкой сушёной рыбки – «сущика», пшённые суп и кашу, ржаную кашу, варили турнепс и мороженую картошку. А из мясного изредка включали в меню конину и тюленину. В Смольном тоже организовали столовую, где пшённым или чечевичным супом мог пообедать любой, кто входил в здание по пропуску. Супы были жидкими – чечевичинки на пересчёт, – зато горячими. О вторых блюдах здесь даже никто не заикался. Если гоняли контру и спекулянтов, то перепадало из их закромов: картошка, сухари, мёд и халва. Однажды солдаты добыли аж восемьдесят подвод с мукой и долго потом чадили на весь Смольный, жаря лепёшки. Маслом для лепёшек разжились в церкви.
Революционный держите шаг!
Шаг держали не все. Ответственные работники, растерявшие здоровье по царским тюрьмам, совсем отощали и обтрепались в революционной борьбе. Нарком продовольствия Александр Цюрупа падал в обморок, и Ильич обращался в записке к членам президиума Центрального исполнительного комитета, прося увеличить его жалованье по причине того, что и сам наркомпрод, и его семья недоедают. По распоряжению председателя Всероссийского ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов Якова Свердлова для наркомов и членов Центрального комитета была открыта отдельная столовая, где в пшено добавляли масло и иногда мясо. Туда с солдатским котелком приходил за супом и уставший от государственных дел и дум Ильич.
В Кремле, куда потом переехало высшее руководство молодой Страны Советов, с питанием было чуть получше, но тоже рябчиками в винном соусе пока не пахло. В суровые годы там подавали суп с ржаными отрубями и селёдочными головами. На второе – пшённую кашу всё с той же селёдкой. Запивали это изобилие жидким чаем с кусочком сахара и заедали чёрным хлебом пополам с мякиной.
Ответственные работники совсем измучились на таком отвратном рационе, и Малый Совнарком утвердил для Центрального комитета партии совнаркомовский паёк на месяц: сахар, ржаная мука, мясо, сыр, ветчина, солонина, папиросы и спички. Наркомам и членам Политбюро уже полагались пайки покруче, где были белая мука и красная икра. Через четыре года после революции в столовой Совнаркома семьи обитателей Кремля регулярно получали по несколько обедов. Родственники ответственных работников вспоминали, что обед выдавали на двоих, но накормить им можно было девятерых человек. К обедам добавляли по полкило масла и чёрной икры, отбивные и рыбу.
Ильич, ум, честь и совесть партии, тоже был в числе тех, кому следовало питаться не только селёдочными головами. Поесть нормально у вождя революции времени не было, да и Надежда Константиновна была та ещё кулинарка. Поэтому ел вождь быстро, между делом и часто всухомятку. Строить новый мир – это не в бирюльки играть, не до сидений за столами и лежаний на диванах. Особенно жаловал Ильич яичницу из четырёх яиц, которую мог есть хоть каждый день, и крепкий чай пил литрами, в основном по ночам. Посылки продуктовые слали и везли ему отовсюду, но, как вспоминал комендант Кремля, Ильич непременно просил передавать их в детские дома.
Пайки на месте не застаивались и регулярно увеличивались. В городах ввели карточки, и ответственные работники стали жить заметно сытнее рабочего люда. Люд, видя такое неравенство, пытался роптать и выступать с требованиями, однако требования эти жёстко пресекали. Александра Коллонтай, «валькирия революции», как-то раз побывала в гостях у Григория Зиновьева и потом с возмущением записала в своём дневнике, что Зиновьев, этот фигляр, из новых властителей, позволяет себе высказывания о жалующихся на голод «набалованных» рабочих. Привыкли, мол, что как только завопят, так «мы» тотчас же забеспокоимся и сделаем для «них» всё. Разделяющие «мы» и «они» говорили сами за себя.
В 1919 году рыпнулись было московские типографские рабочие, но рога им быстро пообломали, дав указание произвести аресты без оглядки на прошлые революционные заслуги. Лидер меньшевиков Юлий Мартов утверждал, что среди коммунистического сословия осталось совсем мало товарищей с простотой нравов. Чаще же те, кто воевал против неравенства, не стеснялись выставлять на стол белый хлеб, масло, мясо и даже бутылочку коньяка.
Однако русский народ, способный вынести и не такую лихоманку, как голодный послереволюционный период, выстоял, засучил рукава, крякнул и взвалил на свои плечи новую партийную элиту с большими запросами, которая вылуплялась постепенно, но неотвратимо.
А вот Пётр Алексеевич Кропоткин, революционер-анархист, историк, философ и публицист, представитель древнего княжеского рода, «старый, закалённый борец революционной России против самодержавия и власти буржуазии», в своих работах писал, что было время, когда дворяне-революционеры, задумавшие свергнуть царизм, не искали привилегий. Они, владельцы значительных состояний, жертвовали деньги на рабочие артели, сами в них вкалывали, нарочно снимали крохотные каморки на несколько человек и жили впроголодь, питаясь чёрным хлебом и солёными огурцами, так как были глубоко убеждены, что не имеют морального права есть от пуза, когда голодает их народ.
Рецепт
Чтобы ощутить вкус и запах революционных лет, достаточно приготовить блюда, рекомендованные Марией Сивицкой в «Кулинарном сборнике самыхъ простыхъ, скорыхъ и дешёвыхъ блюдъ», изданном в 1917 году в Москве. Если от обеда осталось полтарелки пшённой каши, её надо смешать со стаканом простокваши, хорошенько разболтать, всыпать маленькую чашку муки, «чтобы было тѣсто какъ густая сметана», посолить, добавить сахару, чуть соды и испечь оладьи. Те же, у кого от каши остались рожки да ножки, могут попытаться приготовить простое и сытное «кушанье изъ баранковъ». Сухие баранки наломать кусочками, заварить крутым кипятком и дать постоять, чтобы они разбухли, размякли и расслабились. Воду с распаренных «баранковъ» слить и заправить их луком, поджаренным на масле, или жидким клюквенным киселём. Для полноты ощущений следует обзавестись керосинкой или спиртовкой и помнить, что у спиртовки непременно должен быть регулятор. Иначе часть спирта потратится «совершенно непроизводительно».
Автор: Инна Садовская
Комментариев нет:
Отправить комментарий