За сказанным не только муки большого писателя,
но и каждого еврея в галуте: невозможность стать своим среди чужих. Беда, что
проблема любого советского писателя была гораздо шире и трагичней. Перед каждым
стояла чудовищная, неразрешимая задача, как стать сволочью, но при этом
остаться порядочным человеком. Как здесь не вспомнить Сергея Довлатова: «Гранин
сказал:
- Вы преувеличиваете. Литератор должен публиковаться. Разумеется, не в ущерб своему таланту. Есть такая щель между совестью и подлостью. В эту щель необходимо проникнуть.
Я набрался храбрости и сказал:
- Мне кажется, рядом с этой щелью волчий капкан установлен». «Ремесло».
- Вы преувеличиваете. Литератор должен публиковаться. Разумеется, не в ущерб своему таланту. Есть такая щель между совестью и подлостью. В эту щель необходимо проникнуть.
Я набрался храбрости и сказал:
- Мне кажется, рядом с этой щелью волчий капкан установлен». «Ремесло».
В волчий капкан попали многие русские писатели
20-х-30-х годов прошлого века в СССР. Причем капкан этот носил смертельный характер.
В годы, когда работал Довлатов, капкан
этот не убивал, а только отлавливал и мучил железом. Иногда, впрочем,
разжимался и отпускал пойманных «инженеров человеческих душ» на свободу.
С капканом за щелью, о которой пишет Розенсон,
все так же мучительно, сложно, когда не обойтись от горького привкуса предательства
своего народа и себя самого. Это только кажется, что перерождение того же
Бориса Пастернака далось ему без труда. Нет, и он писал своей сестре, что «никому
не нужен, кроме загнанных евреев».
Пастернака, в итоге, не убили, а только загнали в капкан неизлечимой
болезни. Красный кавалерист Бабель никогда не отказывался от своего еврейства –
и его достала пуля палачей.
Как же я завидую своим внучкам. Они то,
вернее всего, и русского языка знать не будут. Но вдруг кто-то из них,
когда-нибудь, прочтет этот текст, написанный дедом, но при этом пожмет плечами
и скажет: «О чем это предок? Ничего не понимаю».
И слава Богу!
Комментариев нет:
Отправить комментарий