Дорогой учебник немецкого
Две сорокалетние подруги, образованные и полные творческих сил преподаватели киевских учебных заведений в конце грозного 1937 года попали под молох peпpecсий пресловутой кoнтppeволюционной пpoпаганды.
Весь XVIII–XIX века и в начале XX-го века в Российской науке и общественно-политической жизни всё более преобладало засилье иностранных, прежде всего немецких, учёных и специалистов. Это не удивительно, ведь именно технические достижения просвещённой Европы, научные открытия и современные технологии легко проникали сквозь любые границы. Из приглашённых с Германии специалистов складывались трудовые коллективы, а то и целые научные центры. Достаточно вспомнить Киевский университет: в конце XIX века среди сотрудников Университета св. Владимира насчитывалось 68 профессоров и 146 приват-доцентов немецкого происхождения.
Ситуация стала меняться после победы Советской власти. Беспощадная борьба с контрреволюцией, разорение обособленных «кулацких» хозяйств, подозрение антисоветских элементов и поиски «врагов народа» крепко подорвали межнациональный союз народов.
Педагог Элла Теодоровна Зейберт, уроженка г. Риги, немка, прибыла из Латвии в г.Киев в 1915 году. Имея высшее образование, устроилась в колу учителем немецкого языка, а в 30-е годы начала совмещать работу в Украинском институте повышения квалификации хозяйственников. Мать, отец, родной брат проживали в Польше, г. Лодзь, – с ними поддерживала письменную связь (!). Всё складывалось не плохо, да в декабре 1937 года управление госбезопасности НКВД заподозрило педагога в «контрреволюционных беседах» со своими коллегами. Ордер на арест и обыск был выдан 3декабря 1937 г. Киевским областным управлением НКВД. В протоколе обыска сохранилась опись имущества: стол письменный, кушетка, этажерка, пальто осеннее, платье батистовое и множество книг, но их не стали описывать и даже не сосчитали. 14 декабря оперуполномоченный Ружицкий выносит постановление о привлечении к ответственности Зейберт Эллу Теодоровну за то, что «систематически проводит контрреволюционные, фашистские беседы». Прокурор области диввоенюрист Калошин утверждает постановление и выдвигает педагогу подозрение в преступлении по ст. 54 – 6, ч.1 УК (Шпионаж)… (1) л.д. При допросе следователь добивался обозначить круг знакомств арестованной. И она их назвала: «Из числа близких и знакомых могу отнести Пляц Ирину Вильгельмовну, преподавателя немецкого языка Киевского пединститута; Бауман Екатерину Оттовну, учителя немязыка железнодорожной средней школы; учительницу Бенцановскую, работавшую в немецкоязычной газете „ Die Wahrheit “. (2) л.д. Сложно далось это слово следователю: тогда арестованная подошла и каллиграфическим почерком исправила название газеты.
От лица свидетелей в протоколе фигурирует директор школы №143 г. Киева Артём Демченко. Он испуганно даёт педагогу отрицательную характеристику: учеников обзывала бандитами, националистами и … фашистами. Грубо обращалась с коллегами, утверждая, что «немецкому языку могут научить только настоящие немцы»… ( 3 ) л.д. Это был смелый вызов! За такую дерзость она вскоре дорого заплатит.
Обвинительное заключение, утверждённое пом. Военного прокурора, бездоказательно гласит: «Являясь по убеждениям ярым врагом Советской власти и приверженцем германского фашизма, – Зейберт на протяжении ряда лет и особенно после прихода Гитлера к власти в Германии, систематически проводила активную фашистскую пропаганду, агитируя против мероприятий Соввласти. Распространяла слухи об СССР, восхваляя фашистский строй. Отрицая свою принадлежность к шпионской деятельности, созналась в том, что полностью разделяла фашистскую идеологию и крайне враждебно настроена против существующего Советского строя. Обвиняемая Зейберт подлежит включению в Особый список на рассмотрение НКВД СССР». (4) л.д. Обвинение тяжёлое да ещё указаны «завербованные» лица – приятели.
Ближайшей приятельницей по «контрреволюционным беседам» стала Пляц Эмма-Ирина Вильгельмовна, из Лодзя, беспартийная, незамужняя, немка, преподаватель иностранных языков Педагогического института и сотрудник Института Красной профессуры. Работа в двух институтах и воспитание молодых студентов требовали значительной отдачи педагогических усилий.
Вместе с учительницей Э.Т. Зейберт они написали учебник «Немецкого языка» для средних школ. Он имел широкий успех и положительные отзывы педагогов. Но как только авторы книги попали под мнимое подозрение, их учебник запретили. В постановлении прокурора Киевской области от 15 декабря 1938 г. Пляц Э-И. В. подозревается в преступлении, предусмотренном ст. 54-10 Уголовного кодекса УССР: «проведение антисоветской агитации». (6) л.д.
В протоколе обыска указаны изъятые паспорт, профсоюзный билет, сберкнижка на вклад 1300 рублей, облигации 2-й пятилетки на 3385 рб., записная книжка и (Внимание!) книга на немецком языке „Синтаксис“. В новом уголовном деле подшита выписка из протокола допроса Зейберт: «Контрреволюционные беседы я вела со своей давней знакомой Пляц И.В. Она, так же как и я, полностью разделяет к/р фашистские идеи. Она говорила, что в Германии рабочие живут гораздо лучше, чем в СССР. Кроме того, Пляц неоднократно повторяла: «Всё, что пишут советские газеты – это неправда, в Германии жизнь лучше, чем в Советском Союзе. Выражая своё недовольство Советской властью, она говорила, что так дальше продолжаться не может, – должны быть перемены!»… (7) л.д.
На допросах преподавателя института следователи добивались признаний. На вопрос, знакома ли ей фамилия Зейберт?, следовал ответ: «Да, знакома. Но никаких личных счетов между нами не было и нет.» – Арестованная Зейберт показала, что она в вашем присутствии проводила фашистскую, к/р пропаганду. Действительно ли это?
– Нет, я это отрицаю. В моём присутствии никакой фашистской пропагандой она не занималась.
– Органы госбезопасности располагают достоверными материалами, что и вы проводили к/р пропаганду. Признаёте вы это?
– Нет, это отрицаю. Никакой к/р фашистской пропаганды я не вела.
– Вы говорите неправду. Следствием точно установлено, что вы, проводя к/р работу, всемерно восхваляли гитлеровский строй в Германии. Требую правдивых показаний!
– Я это категорически отрицаю! Никакой к/р пропагандой, повторяю, не занималась. А также никогда не восхваляла фашистской Германии.
– Вы изобличены как показаниями арестованной Зейберт, так и свидетельскими показаниями студентов. Предлагаю вам прекратить запираться и дать следствию развёрнутые показания о своей к/р работе. – Я никогда никакой к/р деятельностью не занималась. В предъявленном обвинении виновной себя не признаю !.. (8) л.д.
Хрупкая, cлабовидящая, одинокая женщина не сломалась, а мужественно держалась, никого не сдала. Непринятие обвинений, стойкость на допросах спасут Педагогу жизнь. Заключение Военного прокурора недовольно констатирует слабость следствия в том, что «В предъявленном обвинении арестованная виновной себя не признала и поэтому подлежит направлению на рассмотрение НКВД ».
В первом уголовном деле находим выписку из акта: «Постановлением НКВД СССР от 5.01.1938 г. (протокол № 20) Зейберт Эллу Теодоровну – расстрелять. Приговор приведен в исполнение 20 января 1938г. в 24 час., и подпись: комендант Киевского областного управления – Шашков. (5)л.д. Тайно захоронена в Быковнянском лесу в безымянной могиле.
В другом у/деле Постановлением НКВД СССР от 19 января 1938 года Пляц Ирина-Эмма Вильгельмовна за а/с деятельность (протокол №179) осуждена по 2-й категории сроком на десять лет ИТЛ. (9) л.д.
Студенты, под давлением оговорившие преподавателя, в 1940-м отказались от своих показаний. Будучи сами уже преподавателями, они осознали свой проступок. Аспирант и преподаватель КГУ Михаил Ольшанецкий признает: «Предмет свой она знала хорошо и подавала материал умело. В общественной жизни была аполитичной, а к партии – нейтральной. Подтверждаю: на своих лекциях Пляц И.В. никогда не вела с нами антисоветских или контрреволюционных бесед». (10) л.д. Но было уже поздно. Срок пошёл…
После отбытия срока наказания в 1948 г. Ирина Вильгельмовна обратилась в органы с просьбой вернуть ей не вещи, и даже не деньги, в которых так нуждалась после заключения, а Трудовую книжку и диплом об окончании курсов иностранного языка в Ленинграде. Но, увы – документов нигде не нашли. Никто не думал, что они ещё понадобятся. Больная, осунувшаяся, она так и не смогла вернуться на педагогическую работу. А когда в 80-е годы встал вопрос о реабилитации как невинно осужденной, то ни Пляц И.В., ни кого-то из родственников «установить не удалось». А нет человека, то и нет проблем. Не было и реабилитации.
Единственным памятником творческого тандема бывших коллег остался Учебник немецкого, который и теперь лежит в закрытых фондах научной библиотеки. Заботясь о судьбе родного языка, наблюдая, как коверкают его преподавание в школах, они профессионально создали интересный учебник. Он пошёл массовым тиражом. Но после арестов его изымают, а на свободное место находят авторов с большевистским мировоззрением.
А. Колос, историк
Киев
Киев
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Центральный Госархив общественных организаций Украины:
- Уголовно-архивное дело № 63 446 ф.п. Зейберт Э.Т., стр. 2.
- Там же, стр. 12–13.
- Там же, стр. 18–19.
- Там же, стр. 23–24.
- Там же, стр. 26.
- АМОНС А., «Биківнянська трагедія», К., 2006, стор. 274.
- У /архивное дело №62 836 ф.п. Пляц И-Э. В., стр. 4.
- Там же, стр. 11.
- Там же, стр. 14–20.
- Там же, стр. 33–35.
Комментариев нет:
Отправить комментарий