Владимир СОЛОВЬЕВ-АМЕРИКАНСКИЙ | Две Фриды

АНАЛИТИКА 4.07.2024 ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ

В постели с Троцким – со Сталиным под подушкой.

Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.

70 лет со дня смерти Фриды Кало.

Жена Диего Риверы, последняя любовь Троцкого, почи­тательница Сталина, кумир американских феминисток, мекси­канская художница Фрида Кало post mortem не только обогнала в славе своего великого мужа, но и стала культовой и даже кит­чевой фигурой по всему миру. Помню, как к столет­ней ее годовщине были открыты выставки, включая шикарную, из 354 экспонатов в Мехико-Сити, которая частично перекоче­вала потом в Филадельфию и в Сан-Франциско, появились новые о ней книги, всюду прошли посвященные ей научные конференции и вышли новые фильмы – вдобавок к уже существующему, полнометражному и художественному. Ее родня (не прямая), ко­торая не унаследовала ни одной ее картины, воспользовалась тогда юби­леем и пустила в продажу шали, драгоценности, зонтики и солнеч­ные очки с репродукциями ее работ. И эта фридовакханалия не утихает до сих пор.

Даже по внешним чертам прижизненной, а теперь вот по­смертной судьбы Фрида Кало – клубок противоречий. Этим она, собственно, и интересна – самой собой: какова была в реально­сти и как отразилась в собственном искусстве. Есть разные типы художников: искусство одних носит отчужденный характер, в то время как другим тесно в собственных творениях. Здесь и объяс­нения излишни – скажем, бесстрастный Сезанн и страждущий Ван Гог.

Фрида Кало была по преимуществу автопортретистка, серия ее жанрово неустойчивых автопортретов, вплоть до сдво­енного, где две разные Фриды держатся за руки, а кровеносная система у них одна – это ее лирическая автобиография. Ее жи­вопись исповедальна по преимуществу. Но и в других картинах – от усложненных аллегорий до бытовых сцен, которые лавируют между анекдотом и мифом, Фрида Кало насквозь автобиографич­на, чтобы не сказать – эгоцентрична. Вот именно – у нее нет картины, где бы не присутствовало ее alter ego.

Этот личностный, субъективный характер делает ее мане­ру уверенной, авторитетной и непререкаемой даже там, где она разрабатывает такие редкие в современном ей западном искус­стве сюжеты, как деторождение (сама, увы, была бесплодной), менструация, аборт, выкидыш, насилие либо наоборот сексуаль­ное отторжение партнера. Фрида стремилась не к экзотике и не к эпатажу зрителя, но единственно – к самовыражению. В других она изображала себя, а изображая себя, дала трагический портрет женщины нашего времени – вот почему, кстати, американские феминистки и водрузили ее судьбу и ее живопись на свое знамя.

За ее картинами стоит ее собственная страдальческая жизнь – от несчастного случая, который в девятнадцать лет лишил ее девственности и превратил в инвалида на всю жизнь, до преждев­ременной, после ампутации ноги по колено, кончины в сорок семь лет. Включая ее бурный, с взаимными изменами, брак с Диего – особенно сильно переживала Фрида, когда ее муж увлекся ее се­строй, и платила ему той же монетой: как с мужчинами, так и с женщинами. Из двух трагедий своей жизни – трамвайной аварии и штормовой жизни с Диего – последнюю она считала худшей.

Ее смешанное происхождение с латинскими, индейскими и европейско-еврейскими корнями в какой-то мере объясняют эстетическую амальгаму ее искусства, когда реалистически напи­санное лицо художницы становится центром индейского орна­мента – это формально, а по сути все ее автопортреты – развер­нутые, динамичные, пульсирующие метафоры, игра напряженной мысли и яркой краски, столкновение древней традиции со жгучей современностью.

Когда-то, помню, читал известную книгу Хайден Эрреры «Фрида Кало. Картины». Их имена – писательницы и художни­цы – неразрывно связаны. В 70-е годы прошлого века Хайден Эр­рера сыграла ключевую роль в посмертном возвращении Фриды Кало к зрителю. В последующие десятилетия слава мексиканской художницы достигает оргазма, и Хайден Эррера назвала ее новую обстоятельную биографию просто и многозначно – «Фрида». А сейчас книг про Фриду Кало – не сосчитать!

Что они добавляют к нашему о ней знанию? Пара-тройка новых концепций, не известные прежде биографические детали, превосходные репродукции, множество фотографий наконец – скорее визуальные, чем текстовые биографии. Другими слова­ми, меморабилия (наличествует и на всех ее выставках). При со­вместном, экзистенциальном восприятии жизни и творчества Фриды Кало, которое существует сейчас на популярном уровне и отражает то, что было на самом деле, такие наглядно-культист­ские книги плюс помянутый полнометражный байопик служат развернутым комментарием к картинам Фриды Кало.

Да, проис­ходит своего рода симплификация – ее трагической судьбы и ее новаторского искусства. Да, миф заслоняет реал, но ведь этот миф о себе творила и сама художница – self-myth, а теперь фридома­ния заслоняет от ее фанатов ее же искусство. Да, некоторые оце­ночные сдвиги не оправданы, натянуты: скажем, уход на задний план великого Диего Риверы, как и уподобление Фриды Ван Гогу. Недавно мне попался посвященный Фриде Кало календарь – по автопортрету каждый месяц.

Однако даже эта слава не скрывает, а наоборот, подчеркивает противоречия Фриды Кало. Ультрамодерн и архи-архаику ее жи­вописи. Ее влюбчивость и одиночество. Высокий накал страстей и утонченный, сухой рационализм. Куда больше – любовница Троцкого, она держала под подушкой портрет Сталина! И самое поразительное: женщина с такой сильной индивидуальностью и исключительным дарованием, Фрида Кало с юности была страст­ной приверженицей самого что ни на есть радикального марксиз­ма, и сама себя идентифицировала с коллективистской идеоло­гией, с массами, с демонстрациями, готова была раствориться в своих идейных увлечениях до конца, без остатка.

Слава Богу, ей это так и не удалось.

Она осталась собой.

       

Автор статьиВладимир Соловьев Писатель, журналист

Владимир Исаакович Соловьев – известный русско-американский писатель, мемуарист, критик, политолог.