ПОГОВОРИМ ОБ ИСКУССТВЕ

 Начну с интереснейшей записи Ильфа: «Шел Маяковский ночью по Мясницкой и вдруг увидел золотую надпись на стекле магазина: «Сказочные материалы». Это было так непонятно, что он вернулся назад, чтобы еще раз посмотреть на надпись. На стекле было написано: «Смазочные материалы»».

 Так вот, «сказочные материалы» – это и есть искусство, а «смазочные» – жизнь.

 Сальвадор Дали ( мы еще не раз вспомним имя этого художника) писал так: «Если нам что-нибудь и интересно, так только чудо».

 Он же писал: « Моя живопись – это жизнь и пища и плоть и кровь. Не ищите в ней ни ума, ни чувства».

 Выходит, совершенно правильно поступили папа с мамой из афоризма Георга Кристофа Лихтенберга: « Родители, которые замечают, что сын хочет стать поэтом, должны пороть его до тех пор, пока он либо не бросит стихоплетства, либо не станет великим поэтом».

 Только великий поэт способен соединить в одно и сказочные и  смазочные материалы, и плоть и чудо. Вспомним классические строки Анны Ахматовой: «Когда б вы знали из какого сора растут стихи, не ведая стыда».

 Впрочем, у каждого свой метод. Жил когда-то в США литератор Дон Маркиз, так он прямо признавался: «Я никогда не думаю, когда пишу. Никто не может заниматься двумя делами одновременно и делать их оба хорошо».

 Маркиз мог стать еще одним Марком Твеном, если бы научился и думать, и писать одновременно. Впрочем, шутить он умел хорошо, а это уже не мало.

 Но здесь необходимо вновь вспомнить Лихтенберга: «Остротами и причудами, как и всеми вещами, способными ржаветь, следует пользоваться с осторожностью».

 Прекрасно, но что «такое осторожная острота» этот мудрец не раскрыл. Видимо, по той причине, что и сам не знал ответа на этот вопрос. Шутил он иногда совсем неосторожно. Ну, например: «Более странный товар, чем книги едва ли сыщется на свете. Их печатают и продают люди, которые никогда их не понимают, их переплетают, критикуют и читают люди, которые их тоже не понимают, да, пожалуй, они и написаны авторами, которые их не понимают ».

 Людям свойственно заблуждаться, причем трагически. Иногда жизнь человека идет под знаком самообмана. В искусстве это случается сплошь и рядом. Механику этого несчастья вскрыл в своих записных книжках Антон Чехов: «Бездарный ученый, тупица, прослужил 24 года, не сделав ничего хорошего, дав миру десятки таких де бездарных ученых, как он сам. Тайно по ночам он переплетает книги – это его истинное призвание; здесь он артист и испытывает наслаждение. К нему ходит переплетчик, любитель учености. Тайно по ночам он занимается наукой».

 Вот проблема. Люди никак не хотят согласиться, что быть хорошим переплетчиком лучше, чем плохим поэтом или ученым. Отсюда у многих и боль душевная и лютая зависть и страх перед разоблачением.

 А все в искусстве удивительно просто. Стоит только послушать Иоганна Себастьяна Баха: «В музыке нет ничего особенного. Надо просто ударять по правильным клавишам в правильное время – а инструмент играет сам».

 Точно также рассуждал Роберт Шуман: «Чтобы сочинять музыку, надо только вспомнить, какую–нибудь мелодию, о которой никто другой не подумал».

 Замечания эти, наверняка, обидели бы критиков – музыковедов. Впрочем, только ленивый не обижал самих критиков.

  «Критики похожи на евнухов в гареме: они знают, как это делается они ежедневно видят, как это делают, но сами сделать это не могут». (Брендан Биэн)

 Ну, и что? Кто-то должен присматривать за гаремом в искусстве, иначе даже музы займутся блудом.

 А вот еще плевок в адрес людей этой достойнейшей профессии: « Театральный критик – это лицо, разъясняющее изумленному драматургу смысл его пьесы» (Уилсон Мизнер).

 Впрочем, критики могут утешиться остротами в адрес самих творцов: «Слишком глупое, чтобы быть произнесенным, всегда можно спеть» (Вольтер).

 Рискуем раскрыть секреты «школы остряков», если приведем встык шутку Станислава Ежи Леца: «Возможности оперы далеко еще не исчерпаны: нет такой глупости, которую нельзя было бы спеть».

 А следом приведем и остроту Уинстена Одена: «Не бывает умных опер, ведь люди не поют вслух громким голосом, когда находятся в здравом уме».

 Лауреат Нобелевской премии по физике Эдуард Эплтон заметил как-то: «Мне все равно на каком языке поют в опере, лишь бы это был язык, который я не понимаю».

 Но не только мастерам оперы достается «на орехи». Нет такой области искусства, которую бы пощадили шутники.

 « Пейзажист может работать спокойно – природа никогда не настаивает на сходстве ». (Рамон Серн).

 «Современные фильмы делятся на боевики и бабоевики ». (К. Мелихан).

 «Архитектура – это искусство без пользы растрачивать пространство ». (Филип Джонсон).

 «Искусство – это умение сделать что-то из ничего и продать это что-то» ( Френк Заппе).

  Французы, нужно отметить, всегда серьезно относились к любви, но далеко не всегда жаловали искусство. Вот мнение Шарля Луи Монтескье: «Автор – это глупец, который, не удовлетворившись тем, что он надоел своим знакомым, старается надоесть будущим поколениям».

 Кстати, сам Монтескье был автором добротным, и своими трудами вот уже почти 250 лет «надоедает» людям. Впрочем, уметь смеяться над самим собой – верный признак достоинства в искусстве.

 Пабло Пикасо придумал некогда остроту от имени своей жены: «Если бы мой муж встретил на улице женщину, похожую на женские изображения на его картинах, он бы упал в обморок».

 Насчет и за счет Пикассо шутили многие.

 «Умник –это человек, который смотрит на сосиску и думает о Пикассо».(Алан Герберт).

 «Дети любят ломать игрушки, не отдавая себе отчета в том, зачем они это делают. Пикассо сознательно превратил в бизнес это занятие ». ( А. Ганевский)

 «Нужно было стать таким блистательным рисовальщиком, как Пикассо, чтобы потом разрешить себе забыть об этом искусстве ». (К. Юон)

 Но вернемся к шутке без подтекста, простой и ясной:

 «Меня иногда спрашивают, как я пишу. Отвечаю: справа налево». (Сесар Брут).

 Один из самых блестящих писателей мира – Фридрих Ницше признавался: «Видеть в писательстве призвание жизни – в этом следовало бы усматривать особого рода помешательство».

 Он же отметил с особым цинизмом: «Боль заставляет кудахтать кур и поэтов».

 А сколько ревности в некоторых замечаниях прозаиков по отношению к поэтам, живописцев в адрес художников фотографии, композиторов в адрес исполнителей и наоборот.

 Привожу образец такой шутки. Ее автор прозаик из США Эван Эссар: «Не говорите, что это плохая проза: может быть перед вами – стихи!»

 Писатель Честертон, судя по всему, не жаловал живопись: «Искусство – в ограничении; одна из самых красивых частей картины – это рама».

 Оскар Уйальд очень не жаловал  творчество Вагнера, хотя и не читал его юдофобских, публицистических сочинений: « Я люблю музыку Вагнера больше всякой другой. Она такая громкая, что можно все время разговаривать, без опасения, что другие люди услышат, что вы говорите».

 Драматический актер Ральф Ричардсон язвил: « Музыка – это просто искусство удерживать большую группу людей от кашля»

 Можно подумать, что театр искусство иного рода.

  А вот что сочинил один автор куплетов и скетчей: «Чем больше в книге воды, тем она глубже».

 Зависть гения к гению явление совсем не редкое. Привожу одну остроту Сальвадора Дали: « Более всего на свете я презираю Родена, который изваял этого мыслителя. В такой позе не то что мыслить, даже гадить неудобно».

 Но не станем утверждать, что только люди искусства способны на такую страстную, горячую зависть. Есть в моей коллекции цитата из политика Жоржа Клемансо: «Америка – единственная страна в истории, которая чудесным образом прошла от варварства прямо к упадку без обычного периода цивилизации».

 Мудрецы прошлого обходились без сарказма и зависти, называя вещи своими именами. Всегда радуюсь афоризмам Вовенарга. Он блестяще писал об искусстве, причем любом:

 «Если мысль нельзя выразить простыми словами, значит она ничтожна и надо ее отбросить.

 Ясность – вот лучшее украшение истинно глубокой мысли.

 Где темен стиль, там царствует заблуждение.

 Вырази ложную мысль ясно, и она сама себя опровергнет».

 И снова Дали: «Играя в гениальность, гением не станешь, разве что заиграешься».

 Вот мне и кажется, что все творцы «темных мыслей» играют в гениальность.

 Но будем снисходительны, как Томас Элиот: «Некоторые редаторы – это писатели – неудачники, но ведь и большинство писателей тоже».

 Замечательный писатель Роберт Хайнлайн признавался: «Литературное творчество – не то дело, которого обязательно нужно стыдится, но лучше занимайтесь им без свидетелей и мойте после него руки».

 И снова не могу обойтись без Сальвадора Дали. Мне кажется, что об искусстве этот художник отпускал первоклассные шутки, в которых, иной раз, больше истины и глубины, чем в толстенных, серьезных, искусствоведческих трактатах:

 «Не бойтесь совершенства. Вам его не достичь. Тем более, что в совершенстве нет ничего хорошего».

 « Если бы я не работал, что бы я делал здесь, на земле? Скучал бы, как устрица. Поэтому я терпеть не могу устриц».

 «Ленивых шедевров не бывает».

 « Великие художники – такие, как Веласкес, - не заботятся о вдохновении, а работают, как повар на кухне, делают себе потихоньку свое дело, не впадая в экстаз. Мы, классики, должны иметь ясную голову. Только так делается то, что волнует зрителя, читателя, слушателя».

 Не торопитесь упрекать Дали за чрезмерную гордыню. Он и здесь все предусмотрел: «Как хорошо, что ни современное искусство, ни русский коммунизм не оставят по себе ничего кроме архивов!»

 С великим мужеством признается классик живописи вот еще в чем: « Моя живопись – самое настоящее дерьмо».

 Не так безнадежно оценивал свое искусство знаменитый архитектор Фрэнк Райт: «Врач может похоронить свои ошибки, но архитектору остается только посоветовать своим клиентам посадить вьющиеся растения».

 Замечательно писал об искусстве Эмиль Кроткий:

« В книгах мы жадно читаем о том, на что не обращаем внимания в жизни».

«И ослы играют роль в музыке: их кожу натягивают на барабан».

 « Великие платят за искусство жизнью, маленькие – зарабатывают им на жизнь».

 На этом не очень веселом замечании можно поставить точку, утешившись только тем, что нет правил без исключений.