Почему лозунг МАGА (Make America Great Again/Сделаем Америку Снова Великой) действительно справедлив

25.03.2019 Аналитика

Оказавшись по воле рока в середине декабря 1979 г. в стране “желтого дьявола,” и, полагая, что как духовный внук Генри Форда (учитывая, мою диссертацию по двигателям внутреннего сгорания, а не его некоторые печально известные политические взгляды) быстро перехитрю этого “дьявола”, я немедленно начал рассылать свои резюме. Первый отклик пришёл довольно быстро, в конце декабря или в начале января 1980 г. Дело было в Де-Мойне, главном городе штата Айова, куда забросила нас мощная рука ХИАСа. Помню, что, несмотря на зверскую стужу – слухи о глобальном потеплении ещё не родились – разговор с потенциальным работодателем происходил почему-то с уличного телефона на главной улице города.

Photo copyright: kaet44. CC BY 2.0

Голос с другого конца провода сообщил приятное известие, что мой бэкграунд им подходит, но их интересовало также есть ли у меня “clearance”, т.е. допуск к работе в учреждениях повышенной секретности. Вопрос этот меня очень удивил, учитывая, что из резюме совершенно однозначно следовало, что я только-только выскочил из “рая рабочих и крестьян” и, естественно, никакого допуска у меня не может быть. Я переспросил несколько раз, будучи не уверен, правильно ли я понял вопрос. Да, как оказалось, правильно. Голос из телефонной трубки несколько раз подтвердил свой вопрос. В целом это звучало, как в одной из сцен “Мастера и Маргариты” Булгакова, где кот пытался протянуть деньги кондукторше трамвая, а та, не обращая внимания на одиозность ситуации, кричала, что котам нельзя, с котами нельзя. Пришлось и мне, так сказать, выйти из трамвая.

Следующий “трамвай” появился только в конце февраля. Пригласили в одну компанию в Шарлотте (штат Северная Каролина), производящую текстильное оборудование, почувствовав, по-видимому, шестым чувством, поскольку в моём резюме об этом ничего не было сказано, что я в душе большой текстильщик. По моим тогдашним меркам интервью прошло хорошо, водили даже в ресторан в молле с салат-баром, который я тогда видел в первый раз. И даже на прощание бодрым и обещающим голосом сказали, что я им очень понравился, но что окончательное решение они сообщат мне попозже, “We will talk/call to you later.”

Обнадёженный, я пару недель не отходил от телефона. Постепенно реальность происходящего стала вырисовываться, да и кто-то из “бывалых” эмигрантов, сидевших к тому времени без работы уже пару лет, научил, что “We will talk to you later” – это лишь приличная форма отказа. Учитывая, что сроки поджимают – наше трехмесячное субсидирование должно было истечь в конце марта – мы решили, что, если до этого работа не найдётся, поедем в Нью-Йорк, полагая, что там есть бὀльшие возможности.

Однако за неделю до предполагаемого выезда в Нью-Йорк, позвонили из одного из подразделений Westinghouse в Питтсбурге (штат Пенсильвания) и предложили срочно вылететь к ним для переговоров. Интервью в Питтсбурге с представителями восьми департаментов проходило интенсивно и вроде бы благоприятно. К концу дня, и уже наученный горьким опытом Шарлотты, я пошел ва-банк, и сказал, что если они не сделают мне offer/предложение в этот же день, я прерываю с ними контакты, поскольку уезжаю в Нью-Йорк и т.д.

Моя настоятельность, была, по-видимому, одним из факторов того, что действительно мне дали offer в тот же день. Потом мне сказали, что за всю историю WABCO (Westinghouse Air Brake Co.) это был первый такой случай. Вот вам и “Art of the Deal” в претрамповскую эпоху. Немаловажным было также и то, что была вакансия, которая появилась благодаря переходу компании на создание тормозных систем без использования асбеста во фрикционных накладках тормозов. Моё понимание термодинамики трения и износа и знание компрессоров, очевидно, подошли компании и помогли мне далее успешно решать соответствующие задачи, работая в WABCO до конца 1980-х годов. Эра упразднения широкого ряда асбестовых продуктов, как канцерогенных, началась в 1976 г. законодательством конгресса The Toxic Substances Control Act (TSCA) и администрировалась ЕPА (The Environmental Protection Agency).

Искоренение асбестовых продуктов было широкомасштабной и, безусловно, важной операцией. Не обошлось и без перегибов, которые ЕPА с 2018 г. исправляет, давая бὀльшую свободу штатам в решении об удалении асбеста. Есть мнение, что если бы асбест применяли при изоляции металлических колон в зданиях башен близнецов международного торгового центра в Нью Йорке, которые были атакованы террористами 11 сентября 2001 г., то колонны выстояли бы температуру пожара (асбест является исключительным теплоизоляционным материалом), и тем самым не потеряли бы прочность, вызвав обрушение зданий.

Моё expose к environmental проблемам, не ограничилось асбестом. Работая ещё в нескольких крупных организациях до 2015 г., я так или иначе был вовлечён в решение технических задач по предотвращению загрязнения окружающей среды, следуя стандартам ЕPА, FRA (The Federal Railroad Administration), CAFÉ (The Corporate Average Fuel Economy), NHTSA (The Highway Traffic Safety Administration) и другим. При этом компании строго следили, чтобы новая продукция не выходила за рамки их финансовых и экономических возможностей –критерии, которые, очевидно, не очень учитываются призывами радикализированных лефтистов демократов нео-марксистского толка, изложенными в The Green New Deal (GND) программе.

Интересно, что в ажиотаже борьбы за сохранение окружающей среды существуют своеобразные различия в климатологической значимости методов этой борьбы. Имеются в виду различия, в частности, между Montreal protocol (1987) и Kyoto protocol (1992). Так Монреальский протокол был создан для того, чтобы прекратить производство субстанций, способствующих снижению уровня озона, обнаруженного над Антарктикой. В основном, в эти субстанции входят различные фреоны (рефрижеранты), представляющие по химическому составу chlorofluorocarbons (CFC), а также аэрозоли и др. Кроме их разрушающего влияния на озон, они ещё обладают и высоким уровнем удержания тепла, т.е. высоким Global Warming Potential (GWP), опережающим по его величине даже GWP парниковых газов (The Green House Gases), проклятых антропогенных факторов изменения климата, среди которых одним из основных считается двуокись углерода CО2.

Борьба за сохранение озона в далёкой Антарктиде вызвала почему-то бурный энтузиазм среди большинства стран, подписавших протокол. К 2009 г. СFС эмиссии достигли нулевого уровня, и климат, как все заметили, перестал меняться со скоростью курьерского поезда. Однако, многие распространенные заменители CFC, такие как, например, автомобильный рефрижeрант R134а, обладают, хоть и меньшим чем CFC уровнем GWP, но всё же почти в полторы тысячи раз большим по сравнению c CO2, к борьбе с эмиссиями которого и был призван, в частности, Киотский протокол.

Вот почему, как мы чувствуем, климат всё-таки катится под откос или коту под хвост- что в принципе одно и тоже, согласно знаменитому словарю Вебстера.

В целом, борьба со снижением озона не считается в настоящее время климатическим фактором. При этом есть много скептиков в отношении существования самого “ozone hole” и методов борьбы с ним. Независимо от всего это, озорнáя озонная борьба создала новые материалы (рефрижeранты и подходящие к ним масла), новые конструкции компрессоров, массы новых рабочих мест и т.д.

Смешно, но я нe знаю, чтобы я делал без озоновой дырки, существующей или вымышленной. Как она повлияла на мою жизнь, профессиональную и не только, можно рассказывать отдельно.

Не уверен, что одна из кандидатур на персону года, выдвинутая журналом Тime, и фамилия которой не то Оказия или Окация (но которая, безусловно, цветок латинской эмиграции), знакома с описанными выше проблемами озонной недостаточности. Но её энергии с избытком хватает, чтобы быть запевалой в нездоровом хоре сонма иллиберальных либералов, и предлагать суицидные методы для удаления “дамокловa меча” цивилизации – углекислого газа CО2 – в двенадцатилетний срок. Этот хор, возможно, ничего не знает о жутких пылевых штормах и засухе, длившихся почти десять лет в 1930-х на Американском среднем западе и в Канаде, и которые произошли в эпоху еще малозначительно роста углекислоты в воздухе.

Продумывая всё это, проясняется значение motto Маке America Great Again (MAGA). Америка большая страна. Но летом жарко везде. Наиболее жарко в Техасе, Аризоне, и других южных штатах, и отдельных зонах. Тем не менее десятки лет назад, при освоении этих районов, американцы ещё были достаточно умны. Для освежения климата они не стремились прибегнуть к таким не очень практичным решениям (но по оригинальности близким к некоторым предлагаемым в программе GND), как, например, поставить гигантский зонтик над пустыней, или изгнать из Аризоны всех сусликов, горных козлов и пум, полагая, что они потребляют при водопое много ценной и редкой там влаги. (Помните также как китайцы в борьбе с воробьями во времена Мао Цзэдунского Большого скачка, гонялись за ними с палками, не давая беднягам садиться, отчего они и погибали. Судьба же гонителей воробьёв, как и всего китайского населения того периода, оказалась ненамного лучше судьбы их жертв. Миллионы китайцев погибали в Гулаге маоистского социализма.)

Наоборот, во времена освоения юга американцы рационально использовали накопленный технический опыт, чтобы произвести наилучшее социальное влияние. Они создавали холодильные аппараты, системы и кондиционеры и устанавливали их в жилых и рабочих помещениях, а затем в автомобилях, судах и самолётах. Без воздушных кондиционеров не было бы современной Америки. Американцы прошлого ставили также дамбы, чтобы защититься от наводнений.

С тех пор прошло много лет, некоторые дамбы осели, размылись водой, а людей стало больше, и они стали ближе селиться к воде или просто в местах, где земля дешевле, не задумываясь о безопасности в случае наводнения, урагана. Кроме того, под влиянием многих перемен (включая, в частности, упразднение пользования логарифмической линейкой со скользящим движком, массовый переход на ношение рубашек без галстука и отказ от держания ног на столе – прекрасная особенность, которую я ещё застал сорок лет назад на Вестингаузе) у части населения произошла, очевидно, определённая потеря здравого смысла.

В результате, вместо укрепления инфраструктуры, постройки новых и мощных дамб, укрепления старых и защиты электросети от эксцессов Mother Nature (что действительно привело бы к созданию рабочих мест), многие учёные взрослые дяди и тёти

предлагают инфантильные решения, изложенные в GND программе. Согласно ей, побочным продуктом беспощадной борьбы с презренной двуокисью углерода явятся такие блага социалистической, и не только шведской, нирваны, как всеобщая медицинская страховка, бесплатное высшее образование и др. Автор этого эссе вообще то амбивалентен к таким бенефитaм, но согласен с одним толковым конгрессменом, который сравнил разумность GND проeктов с операцией на открытом сердце, при которой также проводится замена тазобедренного сустава.

А ведь это и моему шестилетнему внуку Эрику понятно (я спрашивал его, и он полностью согласен со мной), что даже если предсказания о зловредности CO2 справедливы, и даже если рекомендации NGD будут внедрены и источники CО2 заразы будут в корне уничтожены, то это никак не спасет человечество от нового витка разбушевавшейся стихии, благодаря которой уже на сегодняшний день многие штаты и даже целые страны поставлены на грань катастрофы.

В этом свете я понимаю лозунг МАGА как призывающий американцев поднапрячься, начать делать серьёзные решения, и таким образом преодолеть последствия упомянутых выше многолетних нездоровых привычек, как то не ношение галстуков и недержание ног на столе, которые нарушают оптимальный баланс кровяного давления в организме, и которые (в сочетании с отсутствием логарифмических линеек с движком, в центре которого была вертикальная полоса, помогающая сконцентрироваться) приводят к нарушению возможности трезвого взгляда на жизнь.

Val Dunaevsky