ЭТО НАШ ЧАС КАК НАРОДА...

                             Г. Гольд: "Автопортрет"

https://www.isrageo.com/2024/04/15/etona561/?

 Это наш час как народа…15.04.2024 

Еврейский художник Герман Гольд: "Закончил работу, посвященную нашим защитникам, их семьям и самому дорогому, что у нас есть - нашим детям". "Жди меня". 2024, холст/масло, 50х40 Что же изменилось? Разве нас полюбили в мире, разве нас ждут с объятиями в других странах? Разве нужен особый интеллект и ум, чтобы понять, что для наших врагов нет различия между «правым» и «левым», как не было различия для того, кто 7 октября убивал с одинаковой жестокостью и тех и других, и при этом хвастался перед своими родными и близкими, как он это совершил? 

Лея ГРИНБЕРГ (ДУБНОВА) 

Нет, она не плачет. Во всём её облике — собранность и сила. Лишь глаза, большие глубокие глаза, отражают боль. Галит Вальдман — мать шестерых сыновей. Трое из них связали свою жизнь с армией. Ариэль, погибший в первый день войны, защищая кибуц Реим — был старший. Её особая материнская гордость. Как представила её ведущая интервью, известная всем журналист Илана Даян, она видела в нём будущего начальника генерального штаба. И все, кто знал Ариэля, говорили о его духовной силе, целеустремлённости, о том, что ему суждено достичь вершин. Всё оборвало то утро в кибуце Реим. В этом же бою участвовал и Адар, младший брат Ариэля. Он был в такой же опасности, но судьба сберегла его — он остался жив. С первой минуты, с первого взгляда на эту женщину, ты чувствуешь её незаурядность. Она — в её позе, во взгляде, ответах. Она рассказывает о погибшем сыне, но слёз ты не видишь. Вся непередаваемая боль — во взгляде. Осторожный вопрос журналиста, боящегося пробудить боль и вместе с тем, готового коснуться болевой точки, чтобы начать интервью. Тогда, во время интервью, со дня гибели Ариэля прошло всего лишь три недели. — Могу ли я спросить, как ты себя чувствуешь? Та, к кому обращён вопрос, ждала его. Он не мог быть для неё неожиданным. И чуть подавшись вперёд, ответила: — Я горда… Мой сын погиб не напрасно. Она не сказала: погиб, защищая страну, нет… Только так, только эти слова. В них было для неё главное, и продолжая недосказанную мысль, задала свой вопрос: — Есть у тебя другое место, куда бы ты могла идти?.. — Но ты же мать. Тебе должно быть очень больно… Твоя рана так свежа… — Для боли у меня есть целая жизнь. Я хочу, чтобы наши солдаты подняли головы. Сейчас нам нужна победа. Это наш час как народа… Позже, когда телеинтервью было опубликовано, журналистка выбрала для заголовка её слова «Сейчас нам нужна победа…»Я вернулась к этому интервью, оставившему след в моей душе, чтобы вновь прозвучали слова израильской матери, потерявшей сына, но живущей мыслью о судьбе страны, страны, в которой она видит для себя единственное место на всей земле… Ну а я сама, выросшая в другой стране, где прошла бОльшая часть моей жизни, могу ли сказать иначе, чем сказала она, одна из многих израильских матерей, чей сын отдал жизнь, защищая страну? «Кровью возрождают страну, ибо кровь восстания — роса, оплодотворяющая землю». Эти слова Владимира Зеэва Жаботинского — далёкие от нас по времени, но близкие по своей сути. Кажется, он сказал их сегодня, чтобы напомнить нам о неразрывной связи между этой землёй и нашей жизнью. Тогда, когда мы искали спасение после лагерей смерти и в своей первой войне за Независимость отстаивали право на жизнь, мы были едины. Не было «левых» и «правых». Не было «Шалом Ахшав» и улицы «Каплан» с её «героями». Мы были один на один с врагом. И понимали: нам идти некуда. Что же изменилось? Разве нас полюбили в мире, разве нас ждут с объятиями в других странах? Разве нужен особый интеллект и ум, чтобы понять, что для наших врагов нет различия между «правым» и «левым», как не было различия для того, кто 7 октября убивал с одинаковой жестокостью и тех и других, и при этом хвастался перед своими родными и близкими, как он это совершил? (Из письма одного из этих бандитов к родителям: «Мама и папа, я убил десять евреев. Ваш сын убил десять евреев!!!») «Вот народ, живущий обособленно и среди народов не числится». Это о нас сказано, словно предупреждая от иллюзий: не старайтесь, чтобы вас полюбили, не спешите проявить своё «понимание и благородство» по отношению к врагу и отмежеваться от своего народа. Вам — это не поможет! Однажды известный израильский журналист заставил меня задуматься над тем, как по-разному мы обретаем себя, свою национальную суть. С Цви Йехезкели лично я незнакома. Он считается одним из ведущих арабистов Израиля. Его анализ происходящих событий отличает понимание психологии врага. Нашего непримиримого врага, у которого по отношению к нам, евреям, есть лишь одна цель: уничтожить… Случилось так, что где-то более десяти лет назад, я посмотрела его документальный многосерийный фильм «Аллах ислам» или «Под чужим именем». Всё в этом фильме — правда, лишь герой его израильский журналист Цви Иехезкели появляется «в гнёздах ислама» под разными именами: он — то шейх, то палестинский журналист исламской радиостанции в Хевроне, то иорданский бизнесмен, — с миссией хорошо разработанной израильскими секретными службами, со скрытой камерой и тайным микрофоном. Фильм — документ, который смотрела, как захватывающий детектив. Он проникал в «гнёзда» ислама под чужим именем, блестяще владея диалектами арабского языка, снимал на камеру, и представил миру картину тех, кого пригрела Западная Европа и Англия. Перед ним они не стеснялись, они раскрывали свою суть, будучи уверены, что он «свой». У них и сомнения не могло быть, что этот красивый молодой человек — палестинец, их брат по крови и с ним можно быть откровенным. И они раскрывали себя… Свою ненависть к Англии, Франции, Германии, Бельгии… Они были совершенно откровенны: не просто ненавидели, но смеялись над теми, кто их пригрел. И не скрывали, что работают над созданием Всемирного Халифата и победа будет за ними. Вот тогда они покажут всему миру, кто на этой земле хозяин. Интересно, что израильские «левые» выступили против демонстрации фильма. Это было понятно: братья тех, кто принимал в Европе Йехезкели, были здесь, рядом с нами: фильм смотрел вперёд, в будущее. Это не всем нравилось. Ложь всегда выглядит приятней правды. Жаль, что сегодня, после обрушившейся на нашу страну трагедии, не возвращаются к этому фильму. Может быть, кому-то он раскрыл бы глаза и помог понять, что перед опасностью стоит не только еврейский мир. И при любом удобном случае их ненависть проявится и по отношению к тем, кого сегодня так волнует их судьба, кто в первых рядах, предавших наш народ, порою это и его народ тоже… После просмотра фильма, мне захотелось узнать о самом Цви Йехезкели. Он оказался прекрасным рассказчиком, а его воспоминания о себе оставляли в душе незабываемый след. Выросший в нерелигиозной семье, он был далёк от понятия о еврействе. Праздники без проникновения в их суть — не запечатлевались. Бар-Мицва тоже прошла, не оставив свой след… В подарок получил поездку заграницу — то, что он и хотел. Арабский, в семье ирако-курдского происхождения, он знал с детства. Это было естественно. Учёба в Иерусалимском университете углубила знание языка, подарила свободу общения со своими арабскими сверстниками. В их среде он чувствовал себя свободно. Не раз беседовал с Арафатом, бывая в его доме. Присутствовал на церемонии пожатия Рабиным руки Арафату. Блестящий израильский молодой человек привлекал к себе арабских студентов. Как-то один из тех, с кем его связывала дружба, спросил его: «Кто ты?». Вопрос был, конечно, о национальности. Несомненно, задавший знал: Цви — еврей. Зачем же он спросил? Чтобы поставить всё на место. Чтоб не очень уж «строил из себя…» Цви ответил: «Исраэли». Тот ухмыльнулся. «Ата типеш (Ты дурак): если я буду тебя убивать, то не как Исраэли (израильтянина), а как Ехуди (еврея)». Слова потрясли его. Никогда прежде он не задумывался об этом. Он всегда был «Исраэли», как и многие из его еврейских товарищей. И вдруг прозвучали слова, которые всё в нём перевернули. Он не мог отбросить их, как будто они не были сказаны. Он должен был понять, что значит «ехуди». И он начал с изучения духовной основы иудаизма. Иначе — не мог. Так он учил арабский, не просто арабский, но глубоко, постигая разницу между диалектами. Так он изучал арабскую культуру. Так он делал всё, что его интересовало, проникая в самую суть. Так постигал своё еврейство. Даже побывал на могиле раби Нахмана, познакомившись с сутью его учения. Однажды, арабская старушка, увидев в его руках оливковую ветвь, решила, что он украл: оливы — это их, арабское. Их земля, их оливы. — Нет, — сказал он ей. — Я тоже выращиваю оливы. Еврей должен знать и любить свою землю. Знать, что растёт на ней. Твоя земля дарит тебе это. Нет, не дарит. Ты вкладываешь свой труд. Ты выращиваешь и тогда это становится твоим. Здесь были твои цари и пророки, здесь пустили корни твои далёкие предки, с ней, этой землёй, связана память твоего рода, и твоя тоже. Если ещё у какого-либо народа такая глубокая внутренняя связь с этой землёй, как у твоего народа? Но это если ты чувствуешь себя евреем. А если нет, то, что ты здесь делаешь, почему ты здесь? Что тебя привело и что держит в неспокойном этом месте, где то и дело вспыхивают войны, где каждый раз надо отстаивать своё право на жизнь ценой горьких потерь…Но мы потеряли себя, свою уверенность в праве на эту землю. Неужели наш народ пробуждается лишь тогда, когда ему напоминают о ненависти, когда мир не скрывает своё отношение к нам, когда мы чувствуем чуждость по отношению к себе во всём мире? Недавно я прочла слова одного еврейского «мечтателя»: «Придёт время стереть это имя — еврей…» Нет ни гордости своим народом, ни понимания его сути, его духовного величия, его умения бороться и выживать в окружении жестокого и страшного врага. Ничего этого нет. Главное — стереть это имя. Как пятно…Больно, что среди нас есть такие… Это как пена, которую ветер несёт с легкостью на поверхности моря. А там, под ней, — его истинная глубина и сила. И оно катит свои волны, оставляя на своём пути то, что не выдерживает силы его течения…Не могу забыть видеоролик, показанный по одному из каналов израильского телевидения. До этого получила его по своей интернетовской почте сразу от нескольких друзей и могла, вновь и вновь возвращаясь к нему, видеть участников этой сцены. Утро больницы Шиба военного времени. По-видимому, сразу после завтрака собрались вместе солдаты, прошедшие операции. Кто-то — без двух ног, в коляске, кто-то с костылём… Совсем молодые ребята. Именно к ним подошёл человек в чёрном пиджаке и в голубых брюках. Высокий, широкоплечий, смотревшийся слишком контрастно на фоне тех, кого война привела в отделение реабилитации. Он заговорил, обвинив солдат в том, что они вызывают раскол в израильском обществе. Поднялся шум, зазвучали голоса. Он быстро направился к выходу, а молодой солдат без ноги и без костыля устремился за ним. Идти он не мог, каждый шаг грозил падением… Сёстры заволновались. Раздались голоса: «Задержите его, он упадет…» Но в эти минуты молодой человек и не думал, что может упасть, он хотел догнать и сказать всё, что сейчас рвалось наружу. Вместе с болью в душе, которую вызвал, этот, пришедший читать им мораль… Сказать не только за себя, но и за тех, кто был с ним рядом на фронте, за тех, кто не вернулся… Но пришелец, как видно, этого столкновения больше всего и боялся. На двух здоровых ногах идти куда легче, чем на одной… И он быстро скрылся из виду… Так кто же всё-таки тот, кто пришёл к солдатам, прошедшим фронт, ранение, смотревшим смерти в глаза, чтобы упрекнуть их в расколе… Не ошибусь, если скажу, что он — с улицы Каплан. С некоторых пор она обобщает целое понятие. Теперь это не просто название известной Тель-авивской улицы. У этой улицы — своя идеология, и точнее всего её выражает слово «Ахшав»: сейчас, немедленно. До 7 октября — это было сочетание слов «шалом» и «ахшав» — «Шалом Ахшав!» «Мир —Сейчас!» Но сегодня это сочетание явно не ко времени… И к «Ахшав» прилепились другие слова, составились новые словосочетания, но суть осталась всё та же… И неважно какими словами она выражена. Главная цель: победа лагеря, который они представляют. И тогда, перед войной, мы были разъединены, и не это ли было толчком к нападению наших врагов, дав им надежду на победу… Поначалу война сплотила нас, но прошло совсем немного времени, и демонстрации левого лагеря возобновились. И вновь зазвучало это «Ахшав!». Не освобождение заложников ведёт их. В Израиле нет равнодушных к трагедии этих людей. Сегодня левый лагерь уже не скрывает: им нужны выборы. «Ахшав!» Им нужна победа. Не победа на поле боя, но победа на выборах. Это главное. И в газете а-Арец даже появились строки, взывающие к помощи Шикмы Бресслер. Не знаю, кто он — Оз Барам, — но прочла фрагмент из его статьи. Он пишет, что в жизни народа есть редкие мгновенья, которые выбрасывают на поверхность личности, способные вести за собой. Вспоминая те демонстрации, в которых он видел Шикму Бресслер, понял, что сегодня именно ей дано вновь возглавить демонстрации за восстановление свободы и демократии. А мне подумалось: это не раздумья, это уже призыв. Я тоже видела её с черным флагом и воздетой к небу рукой. Она излучала такую решимость, как будто призывала к восстанию. Сейчас! Немедленно! Потом, после начала войны, когда в её адрес прозвучали обвинения, в том, что она спровоцировала нападение Хамаса, Шикма Бресслер со своего «пьедестала» исчезла. И вот улица Каплан вновь взывает к ней… Планы на будущее зреют у многих, но не все открыто их выражают. Есть в политике «кроты». Они «роют» тихо. Но земля рядом с их норами «выдаёт» их. И все знают, кто они и куда метят. Хочется верить, что 7 октября нас научило чему-то и что Осло, навязанное Америкой, и нами приведенное в исполнение ценой таких потерь и страданий, — не повторится. Во многое хочется верить. Но уже сегодня заголовки газет порой пугающе напоминают те, прежние. Вот совсем недавние статьи. Обе — о планах бывшего заместителя Генерального штаба Яира Голана. Заголовок одной из них гласит: «Мы создаём демократический блок против Нетаниягу». Интервью с Яиром Голаном. Вторая статья о его стратегии касается более подробно его планов. Написана Ральфом Мельцером и опубликована в 19 марта 2023 года. Всё очень свежее, свидетельствующее о серьёзной работе тех, кто готовится к свержению правительства. Статье предшествуют слова «Регионы Израиль и Палестина: надежда на решение “два государства для двух народов? ”». Название статьи: «Шанс во время кризиса». Только в заголовок, на мой взгляд, вкралась неточность: не во время кризиса, а во время войны. Или не война сегодня? И тут же следующая строка: «В разгар катастрофы в Израиле появляется надежда на возобновление политического процесса “два государства для двух народов”». И вновь всё, только — не правда. В одном случае вместо слово «война» сказано «кризис», в другом — «катастрофа». Как-то неловко, видно, строить планы во время войны. В войне, прежде всего, нужно победить. Закончить войну и потом уж строить планы. Без победы, без этого единственного заключительного аккорда, нельзя строить планы. Но у тех, кто так рвётся к власти, нет терпения. Он готовит всё заранее. И потому всё выражено так обтекаемо: кризис, катастрофа. Из того же диалога между автором статьи и Яиром Голаном, планирующим будущее страны или, скорее, своё собственное: «Раздел земли потребует, по моим оценкам, эвакуации около 70 тысяч человек с Западного берега. Все остальное можно решить». Да, однажды мы уже решали… Только тогда «выбросили» из своих домов «всего» десять тысяч… А сейчас по новым планам новых стратегов — уже «около 70 тысяч человек»… Именно война показала, как далеки мы друг от друга. Солдат, идущий в бой, прощается со своими близкими. Он не знает: суждено ли ему вернуться. Но он идёт, чтобы спасти свой дом, защитить страну, это единственное место, которое у него есть в целом большом, но таком чужом мире. И когда ты видишь, как солдаты все вместе начинают утро со «Шма Исраэль» — понимаешь — есть что-то главное, что их объединяет. Это живёт в их душах, и, быть может, до поры до времени они не ощущают этой внутренней силы, пока не приходит час испытаний… Они просят помощи у Бога, как просил когда-то царь Давид: «Вступись, Бог (за меня) против противников моих, побори борющихся со мной. Возьми щит и броню и встань на помощь мне. Обнажи копьё, прегради путь преследующим меня, скажи душе моей: “Я — спасение твоё!”» (35: 1-3).