Кабул. Встреча Запада с Востоком
«Континент» представляет цикл статей-исследований нашего постоянного автора журналиста Александра Меламеда об Афганистане, в котором пришли к власти представители «Талибана» – исламистского террористического движения. Они собираются строить свое государство – Исламский Эмират Афганистан, жизнь в котором будет основана на шариатском праве. Почему этот приход стал возможным? В чем особенности менталитета талибов? Как повлияло на него и на отношение к Западу двадцатилетнее в рамках ISAF присутствие НАТО, которая действовала в соответствии с резолюцией № 1386 Совета Безопасности ООН от 20 декабря 2001 года? Чем началась и завершилась самая продолжительная война в истории США? Какова судьба политического, экономического, культурного наследия, которое досталось талибам? Все эти и другие вопросы будут в основе цикла. Сегодня мы предлагаем читателям первую статью цикла, начинающую рассказ об афганской наркоиндустрии – ведущем направлении в экономике страны, ставшей мировым производителем и экспортером смертельного препарата
Старые и новые места в пантеоне великих
Афганистан называют «кладбищем империй», имея в виду поражение Великобритании (в трех англо-афганских войнах), СССР (после десятилетней войны под лживым лозунгом «выполнение интернационального долга») и США, которые по приказу нынешнего президента Байдена завершают вывод американского военного контингента после 20-летней безуспешной попытки привить непростому афганскому древу веточку общечеловеческих ценностей.
Запад уступает место в Кабуле Востоку. Новые региональные игроки – Россия и Китай.
Китай – тот попроще. Ему не до идеологий. Он нацелен, используя минимум ресурсов, на добычу редких минералов в Афганистане, действуя согласно тенденции сырьевого опустошения пограничного государства, какую начал конкретно с сибирского леса и Дальнего Востока в целом. Китай укротит строптивых афганцев, имея важный рычаг воздействия в лице проверенного и надежного союзника, каким является Пакистан. Так Пекин еще сильнее втянет Афганистан и заодно граничащие с ним экс-советские республики в сферу собственных мегапроектов, что, по мнению западных экспертов, по факту является неприкрытой агрессией.
Москва декларирует озабоченность распространением в странах Центральной Азии фундаментального исламизма, который теоретически способен легко перекинуться на территорию РФ. Но попутно решает и ряд глобальных задач, в том числе передавшейся по наследству от Петра Первого. Он, как известно, едва создав российский флот, возмечтал о собственном порте в Индийском океане, используя для этого в том числе афганский коридор. Учитывая неувядающий путинский экспансионизм, реанимация петровской мечты «Россия – владычица морей» вовсе не кажется сказкой. Тем более, что Россия в 2000-х уже построила (или строит) военно-морские базы в Средиземном, Красном и других морях.
Политологи разошлись во мнениях. Одни считают: попытки Китая и России могут быть успешны, поскольку стопроцентно коррумпированных афганцев на всех уровнях власти можно купить, вопрос в цене. (Этим, кстати, пользуются китайцы, начинающие любое деловое предложение с пухлого конверта. Таков традиционный стиль Пекина, который нередко только на словах преследует взяточников). Другие, напротив, – бесперспективные: «Бывалых воинов, какими являются не только талибы, но и в целом афганцы, на мякине не проведешь». Так что места в пантеоне великих пока вакантны.
Актуальная задача талибов – криминализация всей экономики
Еще задолго до мая нынешнего года, когда началось «триумфальное шествие» талибов по захвату власти, лидеры «Талибана» заявляли о том, что намерены покончить с наркотрафиком по трем героиновым коридорам, в том числе через страны Центральной Азии. Уже овладев президентским дворцом в Кабуле, ставшем завершающей фазой стремительного, в 14 недель, наступления, талибы продекларировали намерение освободить страну от наркотиков. Подобные обещания вводят в заблуждение тех, кто совершенно незнаком с историей и реалиями Афганистана, и, мягко говоря, удивляют самих отечественных производителей героина. От дехкан, возделывающих поля опиумного мака, до квалифицированных ученых, задействованных в нарколабораториях, и контрабандистов-перевозчиков, которые осуществляют централизованную и хорошо налаженную переправку героина через продажных пограничников.
Как подчеркивает в интервью Deutsche Welle Ханс-Якоб Шиндлер, руководитель проекта ООН по борьбе с экстремизмом, талибы не то, что сотрудничают с наркоторговцами, они – непосредственные участники наркоторговли. «Когда мы смотрим на их финансовые потоки, то понимаем: с самого начала они шли через наркобаронов», которые, поясним, являются многие десятилетия фактически уполномоченными представителями и кошельками «Талибана» во всех регионах Афганистана, где имеются плантации мака.
От $300 млн до $1,5 млрд в таких пределах ежегодно варьируется доход «Талибана» от сбыта героина. Так, по данным ООН, только в 2020 году казна талибов могла пополниться суммой в $0,5 млрд. Кроме того, имеются и другие финансовые потоки – от незаконной добычи полезных ископаемых (залежами которых и надеется овладеть Китай) до вымогательства.
Иными словами, весь хозяйственный опыт, с которым талибы пришли во власть, основан и умножается на средствах криминального происхождения. Теперь они применят методы, наработанные в названных сферах, во всех секторах экономики, криминализовав ее уже не частично, а на 100%. И, разумеется, постараются овладеть всеми финансами по линии международной помощи Афганистану, а она, как правило, превышает доходы от героина на порядок.
Сейчас, когда талибы пришли во власть, страны-доноры, прежде осуществлявшие гуманитарную и социальную поддержку населению страны, перекрывают этот поток, фактически становящийся питательным бульоном для талибского вируса. Формулировка МВФ при этом выглядит дипломатично: «из-за неопределенной политической ситуации». Хотя всем понятно, что эта ситуация более чем очевидна: к власти пришли откровенные бандиты, надевшие на себя тогу… пардон, тюрбан народных благодетелей. В частности, правительство ФРГ, которое ежегодно выделяло на развитие страны $430 млн., приостановило финансирование. Понятно, что и прежняя власть не блистала порядочностью в деле распределения ресурсов: Афганистан – признанный антилидер в деле восприятия коррупции (165-е место из 179, по итогам 2020), практически входя в состав стран без признаков государства. Правда, временами правители-коррупционеры могли расщедриться по случаю мусульманских праздников или иных благотворительных акций. Но кормить-то семью надо ежедневно…
Таким образом, Афганистан, многие десятилетия входящий в список беднейших государств мира, с приходом талибов получает отчетливую перспективу – он может стать еще беднее. Причина тотального обнищания населения – героин, который, по идее, должен сделать его состоятельным. Отчего же все происходит с точностью до наоборот?
Из истории наркоиндустрии
По странной иронии судьбы борьбу с героином ведут жители тех самых стран, которые дали ему путевку в жизнь. В 1873 году в своей лаборатории английский химик Чарльз Роберт Адлер Райт (Charles Robert Alder Wright) произвел на свет первый продукт, синтезированный из морфина и ангидрида уксусной кислоты и названный им диацетилморфин. А двумя десятилетиями позднее небольшое немецкое предприятие, которое ныне известно как фармацевтический гигант «Bayer AG», приступило к выпуску лекарственного средства от кашля, которое получило название героин. Тогдашние эксперты посчитали, что он не вызовет привыкания, подобно морфию, тем более что клинические испытания показали: героин вызывает спокойную, не безумную эйфорию с минимальными отклонениями в поведении и интеллекте (разумеется, при условии его недолгого использования).
Прошло почти полтора десятилетия, прежде чем была отмечена тенденция употребления в возрастающих количествах героинсодержащих средств от кашля. Компания вуппертальского (ныне земля Северный Рейн-Вестфалия) предпринимателя Фридриха Байера приостановила производство героина. Однако было уже поздно, «джин выпущен из бутылки», как писали газеты накануне Первой мировой войны. Стало понятно, что наркомания представляет смертельно опасную угрозу человечеству.
Двухтысячные годы унаследовали от минувшего века тревогу по поводу распространения афганского героина. Но та же миссия ISAF показала разные подходы к решению глобальной проблемы. Вот пример. 7-тысячный зарубежный воинский континент в афганской провинции Гильменд, основу которого в 2008 году составляли англичане, «старательно избегал участия в уничтожении опийных полей и лабораторий, производящих героин», как отмечал Азиз Ниязи из Института востоковедения РАН.
Возможно, ответ на эту загадку – вовсе не нерешительность военнослужащих. В те годы открыто звучали обвинения в причастности к производству и контрабанде наркотиков правительств США, Великобритании и Франции. «Крупные сети наркомафии функционируют на Западе, где проникли в правительства некоторых западных стран, таких как США, Великобритания и Франция», – цитировала несколько лет назад слова губернатора провинции Балх А-М. Нура радиостанция «Салам Ватандар». По существу, он обвинял Запад в причастности к наркоиндустрии, которой пропитано все афганское общество. Не исключено, что это классический случай, выражающийся известной пословицей «На воре шапка горит».
Политолог из ФРГ Матин Бараки в этой связи привел пример: «Афганский министр финансов заявляет: «Афганистан – это государство, в котором правит наркомафия». Легко себе представить, как отрегировало бы немецкое общество, если бы подобное сказал министр в Германии». По словам М. Бараки, один из многочисленных братьев экс-президента Х.Карзая, губернатор провинции Кандагар, ежегодно надежно укрывал $20 млн, полученных им от торговли наркотиками. Государственный секретарь афганского министерства внутренних дел, включил в наркоторговлю всю свою семью. Ответ на вопрос, можно ли в условиях тотального подкупа должностных лиц победить наркомафию, М.Бараки оставлял на усмотрение широкой аудитории.
Именно в связи с беспрецедентным уровнем коррупции администрация тогдашнего президента Х. Карзая приняла ряд мер, направленных на решение наркопроблемы, лишь после активного международного давления. Начало миссии ISAF породило объявленный в стране запрет на выращивание опийного мака (январь 2002). Следующим шагом стало образование Министерство по борьбе с наркотиками, в рамках которого был сформирован фонд поддержки крестьян, отказавшихся от выращивания опиатов.
По времени это событие совпало с другим – национальной конференцией по борьбе с наркотиками (декабрь 2004). «Поможет нам международная общественность или нет, мы тверды в своей решимости препятствовать торговле опиумного мака в Афганистане», – заявил, выступая на конференции, президент Афганистана. Противопоставление странное, если учесть, что данная конференция была созвана лишь в результате активного нажима зарубежных государств, участников миссии ISAF.
Впрочем, расхождение между декларативным характером заявлений на высшем уровне и реальным состоянием борьбы с наркомафией в Афганистане никого не удивляло, вплоть до нынешнего августа, когда высшие лица государства вместе с грузовиками с твердой валютой делали ноги из ограбленного ими государства. К примеру, конфискация полицией Афганистана 90 тонн наркотиков (2007) могла впечатлить только того, кто не знал, что из собранного в том же году урожая можно было произвести до 550 тонн высококачественного героина. В наркобизнес были в тот момент вовлечены 110 тыс. человек, включая госслужащих среднего и высшего звена. За неполный 2007 г. были арестованы 1500 контрабандистов, включая 30 госслужащих и 12 сотрудников полиции. Наркобароны покупают полицейских, подчеркнул в интервью Nuertinger Zeitung (12.06.2008) спикер бундестага по вопросам обороны Р.Арнольд, побывавший в Афганистане.
Высокий уровень коррупции привел к тому, что средства, выделявшиеся на борьбу с наркобаронами, использовались в иных целях. К примеру, американцами в 2007 г. были вложены $200 млн. в провинцию Гильменд – это наибольшая доля внешней помощи Афганистану. Однако тенденция увеличения в данном регионе наркопосевов говорила о том, что тамошний чиновный люд использовал заокеанскую помощь фактически для развития наркоотрасли.
Заметим, что мощным финансовым донором Афганистана была ФРГ с ее почти 900 млн. евро в период 2002–2010 гг. в рамках различных международных программ по линии Международного банка реконструкции и развития, ООН и Европейской комиссии.
Примечательно, что наркоугроза в руках чиновников высшего ранга становилась козырной картой, с помощью которой можно было заставлять Запад не просто по-прежнему раскошеливаться, а усиливать финансовые вливания. Так, губернатор северной афганской провинции Балх Атта Мохаммад Нур в речи в Мазари-Шарифе (21.09.2008) призвал международное сообщество увеличить объем оказываемой северу Афганистана помощи. По его словам, «в противном случае, север страны ждут беспорядки». Взаимозависимость погрязшей в коррупции администрации и структур по дестабилизации положения в Афганистане была очевидна. На проходившей в Душанбе конференции «Афганистан и региональная безопасность: пять лет после талибов» (декабрь, 2006) профессор Института Востоковедения Академии Наук России Виктор Коргун, ссылаясь на местных наблюдателей, сообщил, что свыше пятисот чиновников правительства Хамида Карзая непосредственно контактировали с действующими вооруженными формированиями, общее число которых достигает 150 тыс. человек. И значительная часть этих 150 тыс. была прямо или косвенно связана с наркопосевами и производством героина.
Высокий уровень коррупции сохраняется и поныне благодаря, по сути, бездействующей экономике. Он является катализатором эскалации преступности в экономической сфере. По утверждению афганского министра экономики, которое приводил политолог из ФРГ М.Бараки, 99% товаров, присутствующих на афганском рынке, являлись импортными. Это в устах чиновника означало, подчеркивает исследователь, что «с этим бедным и нищим Афганистаном, можно проворачивать любую сделку», а поскольку экономика страны разрушена, и Афганистану нечем торговать, кроме опийного мака, именно этот единственный сектор экономики привлекает высокие чины. Свою копеечку героинового происхождения в карман они кладут исправно. По этой банальной причине им, по существу, и не требуется восстановление народного хозяйства.
Наркобаронов не надо вылавливать в полях и в лабораториях. Они сидят в креслах министров и губернаторов, носят генеральские звания, подчеркивал М.Бараки, и весьма озабочены единственной проблемой – разоблачением их темных дел. Этим объясняется резкая реакция власть имущих на расследования в данной сфере. «Когда я был два года назад в Афганистане, британский посол был вызван президентом Карзаем, поскольку дипломатическое представительство Великобритании опубликовало сообщение, что брат Карзая, как, собственно, вся семья президента, участвует в наркобизнесе, – отмечает М.Бараки в статье «Кому принадлежит Афганистан?», опубликованной в газете Neue Rheinische Zeitung (21.11.2007). – Посол был отозван. Сегодня любому в Афганистане известно: семья Карзая погрязла в наркоторговле».
Если учесть признание экс-министра обороны Афганистана А. Р. Вардака в том, что объединенные силы иностранных войск и национальной армии и полиции не способны были отвоевать у вооруженных формирований движения «Талибан» и «Аль-Каиды» новые районы страны, то контроль деструктивных слоев афганцев свято сохраняется. Об этом свидетельствовали оперативные анализы военно-политической обстановки в Афганистане на протяжении 20-летнего пребывания НАТО. Эксперты связывали это с ростом активности экстремизма, питавшегося из мощных финансовых источников, среди которых главным остается наркоторговля. Факит в качестве иллюстрации: воинствующая оппозиция (в том числе и талибы, повстанцы и прочая криминальная шваль) в 2001–2010 гг. последовательно расширяла контроль над юго-западными и юго-восточными районами Афганистана, где расположены основные посевы опийного мака.
Хозяевами положения в регионах, где сосредоточены посевы мака и лаборатории по производству героина, являлись и продолжают таковыми оставаться талибы не только в южных провинциях – Гильменд, Кандагар, Урузган и Заболь, но и во всем Афганистане. Восточные провинции находились под контролем сети С. Хаккани и «Аль-Каиды». По данным экспертов ООН, к примеру, за 2007 год только талибы заработали на опиуме примерно $100 млн.
Тенденция использования доходов от наркопроизводства для финансирования боевых операций наблюдается с 1992 г. Ее не изменил первый приход к власти в Афганистане талибов (1996–2001). Напротив, в 1999 г., был зафиксирован рекордный для 90-х гг. урожай опиатов – 4560 тонн. Однако никто не мог предположить, что он способен возрасти до гигантского масштаба (до 8800 тонн, 2007) при том, что в основных регионах возделывания опийного мака годами присутствовал многотысячный контингент сил ISAF. Таким образом, средоточие наркопосевов с приходом НАТОвских солдат не изменилась: 75% афганского опия по-прежнему культивировалось в самых нестабильных районах страны, которые контролировались движением талибов. Более того, по мнению тогдашнего директора Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) Виктора Иванова, «с момента начала операции НАТО в Афганистане производство наркотиков возросло в 2,5 раза».
При этом на долю провинции Гильменд приходилась почти половина наркопосевов в стране – 100 тыс. га. Более того, по уточненным данным, приведенным радио ВВС (26.08.2008), Гильменд, где были наиболее активны талибы, давал две трети всего афганского производства наркотиков. Именно в этой провинции площадь маковых плантаций и производство героина продолжала расти особенно интенсивными темпами. За 2007 г. производство опиума в провинции увеличилось на 50%. Не отставали и другие провинции: Кандагар, Нимруз (в 3 раза), Нангархар (в 2,5 раза).
Уже тогда, в 2000–2014 гг., талибы опробовали весьма успешную тактику. Они, защищая производившийся крестьянами опий и выдавая им компенсацию, зарабатывали громадные средства. Точные данные о размерах компенсации неизвестны. Однако по косвенным данным можно предположить, что они являлись весьма значительными. Об этом можно судить по такому яркому факту: финансовая компенсация крестьянам из расчета $1 тыс. за каждый уничтоженный гектар наркопосевов, которые в качестве делового предложения были выдвинуты со стороны США, сельскими жителями встречалась откровенным хохотом.
Эксперты отмечали связь развития наркоиндустрии и размаха боевых действий талибов. К примеру, активизация акций талибов в провинциях Герат и Фарах с осени 2007 года совпала со сбором в них богатого урожая опиума. Обилие сырья дало талибам возможность наращивать потоки героина. Несмотря на то, что, согласно данным UNODC, в Пакистане и в Иране насчитывается более 4 млн. потребителей препарата опиума, эти страны оставали в 2000-х в первую очередь регионами транзита (западный и восточный маршруты), а главный доход шел из Европы и США. Сегодняшняя потребность стран Старого Света составляет, по разным оценкам, от 150 до 200 тонн героина. А опиума-сырца урожая только 2007 г. хватило, чтобы обеспечить наркозависимую Европу на 5 лет.
Перепроизводство героина не пугает талибов, а, напротив, воодушевляет. Это фактический золотой запас движения «Талибан». Особенно когда дело касалось весьма урожайных лет в 2000-х. По свидетельству экс-главы управления ООН по контролю за наркотиками и предупреждению преступности Антонио Мариа Косты, в 2008 году на территории Афганистана скопились в ожидании реализации «тысячи тонн опиума». Иными словами, речь идет о законсервированных миллиардах долларов. В Афганистане выращивается больше опиумного мака, чем весь мир вместе взятый может потребить. В этой связи привлечение военнослужащих миссии ISAF к боевым операциям по уничтожению посевов опиумного мака и подпольных нарколабораторий так и не стало эффективной мерой в борьбе с главным криминальным бизнесом в Афганистане.
Человек Запада считает посевы опиумного мака нелегальными, и попавший в Афганистан участник миссии ISAF – не исключение. Тем более, что в 2000-х не раз вводился официальный запрет государства на его выращивание; к примеру, при президенте Карзае это случилось, напомним, в январе 2002 г., по сути, на старте миссии ISAF.
Но власть попала в ловушку. Поскольку ею декларировалось движение к демократическим нормам (в идеале – западного образца), рядовой крестьянин возмутился. Раз у нас демократия, разрешите мне самому, взявшему в аренду участок земли, определять, что на ней выращивать. А запрет на выращивание опиумного мака, с точки зрения закона, форменное принуждение. Так какая же это демократическая власть, если главный работник на земле не может сам решать, какой сельхозкультуру ему сподручней всего заниматься?!
Официальный Кабул должен был скорректировать точку зрения афганского дехканина. И постановил, что, поскольку из-за подобного подхода неверно воспринимаются идеалы демократического общества, в разъяснительную работу должны включаться местные религиозные авторитеты и деревенские старосты – они могли бы, ссылаясь на исламские и уставные источники, формировать сознание неправомерности такого крестьянского занятия.
Однако понятие «неправомерность» трудно втолковать человеку, семья которого голодает и лишена элементарных удобств. В 2000–2020 гг. eжегодный доход среднестатистического афганца колебался: от $180 до $200. То есть в день $0,5–$0,6. Выход из катастрофической ситуации был единственный – выращивать опийный мак.
Александр Меламед
Продолжение следует.
А.К. Мой знакомый ещё давно говорил так: " Наркотики - ядерное оружие ислама в борьбе с Западом".
К.Маркс: «Обеспечьте капиталу 10% прибыли, и капитал согласен на всякое применение, при 20% он становится оживленным, при 50% положительно готов сломать себе голову, при 100% он попирает все человеческие законы, при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы пойти, хотя бы под страхом виселицы».
ОтветитьУдалить