Статья необычной судьбы

 

22.04.21

М. Я. Амусья,

профессор физики

 

Надо рукописи разобрать,

Покопаться в минувшей весне,

В неисполненном пятничном сне,

И забытое пролистать.

Из сети

 

Наиболее пугающее и удручающее — это сбывающиеся пророчества и оправдывающиеся гадания.

Из забытого автора.

 

Статья необычной судьбы

(Об одной трижды не принятой к публикации в журналах статье Д. Гранина)

 

          Дочь Даниила Александровича Гранина, Марина Чернышёва-Гранина прислала мне найденную ею в архиве отца статью, написанную по заказу определённого журнала, но отклонённую без объяснения причины. Потом статью не приняли ещё в двух других журналах. Статья датирована 1983 г., и редактировалась автором в 1985. К этому времени Гранин был уже широко известным и признанным писателем, автором популярнейших книг, включая романы «Искатели», «После свадьбы» и «Иду на грозу», по которым были сделаны хорошо посещаемые фильмы. Он был награждён уже тремя орденами (включая орден Ленина в 1984) за литературную деятельность. Гранин не был диссидентом и в прямом политическом значении этого слова. Его с А. Адамовичем «Блокадная книга», пусть и со значительными купюрами, но была издана в 1984. К 1983-85 гг. Гранин явно не «исписался», что, кстати, и не произошло с ним вплоть до последних дней жизни. И вот, несмотря на сказанное, есть факт – невзирая на усилия автора, статья его не была принята тремя весьма известными журналами.

          Мне трудно представить подобное с работой какого-нибудь известного физика, тем более, члена АН СССР. Знаю, что статьи главного редактора ЖЭТФ академика П. Капицы проходили анонимное рецензирование на общих основаниях, но при этом неизменно печатались. Бывали некие «межшкольные» трения, так что даже именитым авторам приходилось статью посылать в другой журнал. Но чтоб отклонили сразу три?! Такого не слыхивал.

И, тем не менее, явно мир литературы, и, возможно, искусства, к политике весьма близкий, отличался от мира науки, от политики гораздо более далёкого. На Фото последней страницы рукописи приведена история её странствий. Она записана женой Гранина, Риммой Михайловной Майоровой. Почему статью не принимали, что в статье нашли такое крамольное, или чего необходимого не нашли, что понудило статью отвергать, оставалось неизвестным. Статья была, согласно этой записи, написана по заказу журнала «Проблемы мира и социализма», но отвергнута им, как пишет Р.М., «У Карякина не прошла». Ю. Карякин был известный журналист перестроечной эпохи и её взглядов, работал консультантом при шеф-редакторе Ю. Склярове, чьи взгляды были определённо ортодоксальны. Гранина с Карякиным связывала совместная работа в перестроечном альманахе «Апрель», и совместное подписание «Письма 42-х» опубликованного в «Известиях» 05.09.1993.

          Римма Михайловна пишет «В феврале 1985 г. по просьбе Огнева В.Ф. отправлена ему для зарубежного журнала. Тоже не прошла. Теперь в сентябре 1985 даем в «агентство печати «Новости». Отправлена 30.09.85 г.». Там она тоже «не прошла».

Эта статья была, однако, включена самим автором в его сборник «Выбор цели», опубликованный издательством Советский писатель, Ленинградское отделение, 1986 г., с числом экземпляров в 200 000, и датирована там 1985 г. Я сопоставил рукопись статьи и книжную версию. Дополнения в книжной версии, по сравнению с текстом, представлявшимся в журналы, подчёркнуты. Обнаружилось и четыре строки, в книжную версию не попавшие. Они заключены в квадратные скобки. На мой взгляд, никаких серьёзных изменений, впечатляющих купюр, или насилующих автора вставок я в этих изменениях не увидел.

          Хотя статья в итоге и опубликована, но едва ли сейчас легко доступна читателю. Она интересна, как некий документ – свидетельство тех настроений в советском обществе, которые уже народились, тех мыслей, которые готовились стать общепринятыми в ходе того, что в самом начале 1987 было официально названо «перестройкой». Вот обсуждаемый текст:

 

Право на жизнь

 

Разговор начался у телевизора. Мы смотрели поток демонстрантов на улицах Англии, ФРГ и Италии против ядерного вооружения. Шли бесконечные колонны сторонников мира с самодельными плакатами, произносились речи об угрозе всеобщего уничтожения… Мой приятель, человек циничный и желчный не преминул заметить:

-- Демонстрируют, а завтра придут на работу и займутся изготовлением новых ракет. Будут достраивать авианосец. Одни и те же люди, вот в чем парадокс!

-- Но они протестуют!

– Протестуют раз в год, а работают ежедневно. Меня угнетает абсурдность ситуации. Чтобы ты сказал о двух противниках, которые стоят у барьера, у одного на поясе восемь пистолетов, у другого десять. Ну, какая разница у кого семизарядный, а у кого десяти, у кого какой калибр! Вооружение наращивается, хотя его давно достаточно для уничтожения всей земли. Ясно, что в ядерной войне не может быть победителей. Это самое антивоенное положение, выдвинутое советскими руководителями… А если победителей не будет, тогда зачем все? И тем не менее гонки продолжаются. Порой мне кажется, что, если человечество позволяет вовлечь себя в эту адскую карусель, оно вполне заслуживает гибели.

-- Думаю, что эта мысль годится для оправдания пассивности и бездействия. В старину сочли бы, что её подсунул тебе дьявол, он утешает неверующих, падших духом.

-- И тем не менее люди готовят себе орудие самоубийства. Самоубийство акт болезненный, противоестественный, но кто знает, может быть, он заложен в наших генах? Может история человечества зашла в тупик, развитие исчерпало себя? А? Так получилось, что цивилизация наша пошла не по тому пути, где-то она свернула на путь создания самоуничтожающих орудий?

Он долго еще убедительно, с горечью развивал эту тему. Пессимизм всегда имеет изобилие примеров. Признаюсь, я не сразу нашелся с ответом. Но его слова заставили меня по-новому продумать эту проблему.

          Допустим, что он прав, что мы лучшего не достойны, думал я. Ну, а природа, она за что должна исчезнуть? Ведь мы утащим за собой в пропасть все живое. Почему, за какие грехи должно погибнуть великое чудо жизни, то, чем наполнены моря и реки, леса и воздух, все растущее, летающее, дышащее? Ученые все более убеждаются, что зеленая наша планета - единственное обретение космоса, неповторимое образование, возникшее случайно из бесконечных проб и ошибок. Она-то никак не заслуживает гибели. Да и люди… Все те, кто выходят на демонстрации, кто голосует за немедленное разоружение, они-то доказывают, что человечество способно тянуться к доводам разума. Среди людей, которых я знаю, есть, конечно, глухие ко всему, кроме собственных дел. Большая же часть знакомых мне людей и у нас, и в других странах, обеспокоены и готовы на любые усилия ради достижения прочного мира на земле.

          Искусство всегда было за мир. Даже воспевая подвиги воинов, оно не воспевало войну. Литература разоблачила первую мировую войну, как бессмысленную бойню. Писатели собирали всемирный антивоенный конгресс еще перед второй мировой. С тех пор не переставали звучать голоса писателей всех континентов. Ежегодно собираются конференции, происходят встречи местные, региональные, дискуссии за круглым столом. Публикуются призывы и декларации, несть им числа. Иногда, кажется, что мы повторяемся, на разных языках твердим, не замечая, одно и тоже друг другу. Возникает изжога, и смысл наших встреч ускользает, возникает усталость, глухота. Для кого мы говорим, кого мы убеждаем, если мнения наши сходятся? Может мы создаем опасный иммунитет к опасности?

Но что еще может писатель? Что может литература кроме слова? Не переоцениваем ли мы свои силы? Произнесено великое множество блестящих фраз, придуманы метафоры, сравнения талантливые, убедительные, сколько написано проникновенных статей и эссе. Всего этого создано в таком количестве, что душу уже не потрясает. И все же писатель снова и снова угрюмо долбит своим пером, как киркой скалу абсурда. Когда я прочел статью Гюнтера Грасса о том, что ядерная угроза отнимает у нас будущее или книгу А. Шейла «Судьба Земли», где пункт за пунктом разоблачаются аргументы военных, политиков и прочих апологетов новой войны в любой ее форме, я испытал признательность к этим авторам. Они освежили голову, подтолкнули буксующую мысль. Талантливое слово писателя может проникнуть в нетронутые глубины сознания, возбудить новые мысли. Но неужто ничего иного не остаётся и, произнеся публицистическое слово, мы с чувством исполненного долга можем возвратиться к своим стихам, романам, где гипертония предвоенного нашего состояния почти не сказывается?

Не пришел ли момент, когда в своей сокровенной литературной работе писатель обязан выразить главную тревогу времени?

Пугать или привлекать? Я бы хотел прочесть книгу о том, какой может стать жизнь народов в условиях обеспеченного, гарантированного мира. Когда прекратится гонка вооружений, прекратят работу военные заводы, будут уничтожены стартовые площадки, укрытия, военные базы. Когда миллионы лучших специалистов возвратятся из секретных лабораторий и подземных заводов для того, чтобы украшать землю, спасать природу, делать лекарства, да мало ли… [Мы боремся за мир, но как он должен выглядеть? Вот что хотелось бы увидеть. Новые поколения выросли в нечистом воздухе предвоенных лет, отравленном угрозами, страхами общей гибели. Они плохо представляют естественную, здоровую деятельность общества, жизнь планеты, да и космоса, занятого развитием жизни].

 

Фашизм обобрал человека, растащив, лишив его, прежде всего, человеческих качеств. Обобранный человек становился зверем. Он жил уже по другим, не человеческим законам. Признавая только силу, уничтожал всех других людей за то, что они другие. Он, этот расчеловеченный человек, фашист, выступал против всех накопленных людской историей норм милосердия, любви, человеческих прав, культуры этики, интернациональности. Он смёл все запреты, которые на протяжении тысячи лет устанавливала цивилизация.

Он решил повернуть вспять эволюцию нравов, как точно обозначил её Веркор. Дело это было противоестественным, оно не могло кончиться успехом. Все попытки такого рода кончались крахом. Видимо в человеке заложены какие-то силы, которые постоянно ориентированы - на что? Когда речь заходит об эволюции природы, возникает вопрос о целеполагании этой эволюции. Эволюция – куда она направлена? Есть ли у нее цель? Кто дал ей эту цель? Биологи раздраженно обходят эти вопросы, и может быть они правы. Человеческая же история нравов на протяжении тысячи лет отчетливо выявила стремление повысить ценность человеческой личности, увеличить долю добра, справедливости, любви. Все эти изобретения, не открытия, а изобретения человеческого общества. Может в каком-то зачаточном состоянии это есть и у животных. Но они, эти чувства, не развиваются.

Только люди, упорно, незаметно для себя, начиная с каменного века, с пещерных своих младенческих лет развивают эти качества. Развивают их так, как развивают руки, мозг. Как будто существует программа, заложенная в нашем генетическом аппарате, в разуме, несмотря на все срывы, зигзаги, человек движется по заданному пути, как движется, несмотря на заморозки и метели весна. Эволюция нравов относит человеческую особь все дольше от животных с их законами торжества сильного, гибели слабейшего.

Единственная эволюция, смысл которой нам понятен, это эволюция нравов. Жизнь человеческая, которая ни во что не ценилась, получает права. Получают права народы, когда-то считавшимися низшими. Растет их самосознание, растет понимание, что все люди независимо от их происхождения равны. Растет стремление людей к миру, отвращение к войнам, насилию. Войны еще идут, насилие происходит, но медленно, неуклонно они отвергаются все большим количеством людей. Они осуждаются. Связь, средства общения, коммуникации помогают всеобщности осуждения. Техника безразлична к этике, но все, же она ускоряет эволюцию нравов. Развитие техники обретает как бы смысл. Конечно, происходит и иной процесс, теневой. Технику использует и сила социальной реакции. Атомная бомба обрела возможность уничтожить жизнь на Земле.

Социальные преобразования не поспевают за социальными противоречиями. Разрыв между ними, прежде казавшийся естественным, стал ныне трагическим. Эволюция биологическая создала великолепное разнообразие и красоту мира. Эволюция нравов создала искусство. Впрочем, тут скорее происходило взаимодействие: искусство возникло, наверное, вместе с нравственностью, во всяком случае, оно способствовало эволюции нравов. Художник получал в нравственности опору своей, казалось никому не нужной, деятельности. Можно было рисовать на стене пещеры мамонта, а можно было жить в этой пещере и без рисунков. Можно было разрисовать внутренность храма, а можно было молиться и в бревенчатой часовне. Но художник рисовал, певец пел свои песни, и это воздействовало на душу человека, образуя в ней запасы любви, добра, сочувствия. Искусство улучшало нравы. Нравы требовали искусства. Нравственный человек нуждался в примере, в одобрении, в утешении.

Хочется - ох как хочется - определить искусство как меру, способствующую эволюции нравов. Способствует эта картина, эта пьеса, этот роман - значит это стоящее искусство, не способствует - значит не нужное. Просто и в тоже время вроде бы универсально. Говорят, что литературе нужно чувствовать себя свободной от пользы, от службы. Может и правильно, пока человечество казалось бессмертным. Но бессмертие кончилось, и вместе с ним кончилась свобода. Чувствовать себя свободным, чтобы что?... что делать? Свобода потеряла смысл, если она открещивается от главной угрозы.

Новые находки антропологов отодвигают время появления человека с миллиона, потом с миллиона семисот тысяч на два с половиной миллиона лет назад. Прошлого становится все больше, а вот будущего все меньше. Два с половиной миллиона лет развивался, совершенствовался человеческий мозг, фантазия, человеческая рука завоевала себе право на свободу, труд, на семью, на достоинство, все, что составило понятие – права человека. В том числе и право на жизнь. Право это стало главным для всех народов, всех стран и континентов.

И вот, завоевав и укрепив это основное право, мы вдруг оказались в положении, когда не человек, а все человечество разом утратило право на существование. Право это очутилось впервые под угрозой. Мы подошли к непредвиденному и никогда не существовавшему еще рубежу. Нам казалось, мы подходим к атомной эре невиданного могущества, к взлету, к расцвету, а обернулось это ловушкой. Когда-то, изучая материалы для киноповести «Выбор цели», я видел историческую необходимость в создании атомной бомбы. Физики США и наши физики начинали эти работы, чтобы создать оружие против гитлеровской Германии. Тем более, что там, у Гитлера, над этой проблемой работали немецкие физики.

Но ныне, спустя годы мне начинает казаться, что мы попали в западню, созданную прошлой войной, что фашизм как бы пытается мстить за свою гибель, и борьба за мир сегодня становиться продолжением борьбы с фашизмом, борьбы за право на жизнь. Фашизм считал, что целые народы не имеют право на жизнь. Право это отстояли в воине Советская Армия и союзники. Борьба с фашизмом это нам знакомо, это мы познали достаточно хорошо, познали и то, что фашизм может быть разгромлен физически и идейно.

Оптимизм питается не только верой в разум человека, — это было бы скорее похоже на заклинание, на надежду. У оптимизма есть и реальные опоры, в том числе на общую, нашу совместную борьбу народов с фашизмом. Она многому научила, и прошлый опыт - это наше обеспечение.

 

Д. Гранин, написано в 1983, исправлено в 1985, в журналах не опубликована.

***

          Мне было весьма интересно прочесть статью, содержащиеся в ней рассуждения об исключительной опасности ядерного оружия, способного уничтожить всё живое на Земле. Были интересны замечания автора о развития человека, о направленности его эволюции чем-то, науке неизвестным, о непрерывном, хотя и отнюдь не равномерном по времени совершенствовании человеческих нравов. В этой связи вспоминаю, как Гранин в нашем разговоре как-то упомянул о величайшей несправедливости по отношению к человеку: «Мы все, с момента рождения приговорены к высшей мере наказания – смерти. Хотя большинство и не имеет заслуживающей такого наказания вины». Он видел в этом несправедливость, нарушающую главное право человека – право на жизнь, о чём и говорит его статья.

          Читая внимательно эту статью Гранина, я в первую очередь пытался понять, почему её не печатали. Признаюсь, понять позицию принимавших это решение в разных местах, и троекратно, мне не удалось. Статья казалась приемлемой в рамках того, что допускалось говорить и писать в то время. Не нравилось ли само обращение к многозначной теме, или апелляция к роли отдельного человека там, где надобно «все, как один», не знаю. Мне просто невозможно понять мотивы не только цензуры, но и самоцензуры рекомендателей. Что они там увидели – не понял. Да так ли уж это важно?

          Разумеется, моё отношение к массовому движению за мир было совершенно иным, чем описанное в статье, уже за много лет до 1985. Это отличие было связано с тем, что почти с самого начала «борцами за мир» стали компартии, спонсируемые СССР, социал-демократы левого толка, абстрактные гуманисты, ставшие в руках советских полит-организаторов просто так называемыми полезными идиотами. Их главным врагом был империализм США, притом миротворцы напрочь забывали о роли США в победе над нацизмом. Довольно быстро к «американскому империализму» добавили «международный сионизм», а после этого, сюда же подцепили «израильскую военщину». Развитию моего понимания «кто есть кто» премного способствовали антисемитские процессы самого конца сороковых годов прошлого века в странах, которые потом нарекут странами народной демократии, в частности в Чехословакии, а затем и в СССР, кульминацией чего стало «Дело врачей», о котором официально сообщили 13.01.1953.

          Обсуждаемое «Движение борцов за мир», выступало, кстати, только против войн несправедливых, а решение того, что справедливо, а что нет предоставлялось руководству этого движения, которое сплошь состояло из коммунистов и их ярых сторонников. В моих глазах все эти массовые протесты были проплаченными СССР сборищами, демонстрациями с низменными, чисто военно-политическими целями дестабилизации Запада, и его разложения изнутри.

          Кроме того, я видел в ядерном оружии единственную силу, которая остановила начавшееся уже менее, чем через год после окончания ВМВ, сползание к Третьей мировой войне, где вехой, отметившей начало движения, стала фултонская речь У. Черчилля. Я полагал, как и уверен сейчас, что без наличия ядерного оружия, третья мировая война была неизбежна, как и победа в ней СССР и его сторонников, что едва ли способствовало бы процветанию человечества, как демонстрировал уже длительный опыт существования самого СССР, а затем и в союзе с другими странами.

            Вообще, движение за запрет ядерного оружия едва ли можно было рассматривать как направляемое идеями «абстрактного гуманизма» - слишком очевидна в нём была заинтересованность руководства СССР, которое, начиная уже с работ В. Ленина, в грехе этого самого гуманизма заподозрить было невозможно. Оно всегда предпочитало классовое общечеловеческому. С годами это ясно увидел и один из основных создателей советского ядерного оружия, «ядерного щита», как это называлось тогда, А. Сахаров. В этой связи упомяну его статью 1983 г «Опасность термоядерной войны» (Открытое письмо С. Дреллу), в которой вижу своего рода перекличку со статьёй Гранина «Право на жизнь».

В ответ на сахаровскую «Опасность термоядерной войны» появилось прискорбное письмо «Когда теряют честь и совесть» академиков А. Прохорова, Г. Скрябина, А. Тихонова, и А. Дородницына. Не знаю, они ли сами его писали, или начальство «просило» подписать готовый, топорно сделанный текст. Но кто для Нобелевского лауреата А. Прохорова мог быть в 1983 начальством, или чем его тогда могли запугать? Не знаю, на первый взгляд, никто и ничем. Да и другие, письмо подписавшие, ни титулами, ни званиями Героя труда обделены не были. А подписали абсолютную очевидную ложь, обвиняя Сахарова в призыве к руководству США наращивать ядерное оружие. Ничего подобного Сахаров не писал. Но он предупреждал об опасности отрыва ограничений атомного оружия от ограничений обычных вооружений, что создаёт опаснейшую возможность шантажа всего мира применением ядерного оружия в ходе войны локальной, ведущейся оружием обычным, как это и развёртывается на наших глазах сейчас.

Сахаров писал: «Мы можем представить себе, что потенциальный агрессор, именно в силу того факта, что всеобщая термоядерная война является всеобщим самоубийством, может рассчитывать на недостаток решимости подвергшейся нападению стороны пойти на это самоубийство, т. е. может рассчитывать на капитуляцию жертвы ради спасения того, что можно спасти. При этом, если агрессор имеет военное преимущество в каких-то вариантах обычной войны или — что в принципе тоже возможно — в каких-то вариантах частичной (ограниченной) ядерной войны, он будет пытаться, используя страх дальнейшей эскалации, навязать противнику именно эти варианты. Мало радости, если надежды агрессора, в конечном счете, окажутся ложными и страна-агрессор погибнет вместе со всем человечеством».

И далее, имея в виду абсолютное количественное превосходство СССР над Западом в Европе в обычных вооружениях к 1983, он пишет: «Пока существует ядерное оружие, необходимо также стратегическое равновесие по отношению к тем вариантам ограниченной или региональной ядерной войны… Я пытаюсь предупредить от … расчета на идеальное благоразумие потенциального противника. … Понимаю, конечно, что, пытаясь ни в чем не отставать от потенциального противника, мы обрекаем себя на гонку вооружений… Конечно, разумней было бы договориться уже сейчас о сокращении ядерных и обычных вооружений и полной ликвидации ядерного оружия. Но возможно ли это сейчас в мире, отравленном страхом и недоверием, … где никакие словесные заверения и договоры не могут полностью снять эти опасения».

Сахаров отмечает, что Западу «не следует а priori исходить из предполагаемого особого миролюбия социалистических стран только в силу их якобы прогрессивности или в силу пережитых ими ужасов и потерь войны. Объективная действительность гораздо сложней, далеко не столь однозначна. Субъективно люди в социалистических и в западных странах страстно стремятся к миру. Это чрезвычайно важный фактор. Но, повторяю, не исключающий сам по себе возможности трагического исхода.

Сейчас, как я считаю, необходима огромная разъяснительная работа, чтобы конкретная и точная … информация была доступна всем людям … Необходимо при этом учитывать, что просоветская пропаганда в странах Запада ведется давно, очень целенаправленно и умно с проникновением просоветских элементов во многие ключевые узлы, в особенности в масс-медиа.

История пацифистских кампаний против размещения евро-ракет — очень показательна во многих отношениях. Ведь участники этих кампаний …, протестуя против планов НАТО, не выдвигали никаких требований, обращенных к СССР».

Эта статья Сахарова есть определённый антипод статьи Гранина «Право на жизнь», поскольку ничего не говорит о внутренних, душевных мотивах действий отдельных людей, потенциальных жертв возможного перехода противостояния тогдашних сверхдержав из словесной фазы в боевую. В этом смысле, написанные в одно время, эти две статьи органично дополняют одна другую, и позволяют оценить их как до боли современные по описываемым причинам всеобщего острого беспокойства за будущее человечества, так и по путям устранения причин этого беспокойства.

Отмечу в заключение, что всего месяц отделяет нас от столетия со дня рождения А. Сахарова, что делает сопоставление статьи «Право на жизнь» Д. Гранина со статьёй «Опасность термоядерной войны» А. Сахарова особенно уместной.

 

Благодарю М. Д. Чернышёву-Гранину за предоставление статьи «Право на жизнь» и её обсуждение.

 

Иерусалим

 

ПС. Впервые опубликовано в https://club.berkovich-zametki.com/?p=62058#respond