СЕРИАЛЫ О НАШЕМ ЗАВТРА

Андрей Курпатов: Предощущение хаоса

13 сериалов о нашем завтра

Фото: Marvin Lichtner/GettyImages

+T-

Намедни состоялись торжественные похороны мировой литературы.

Дело провернули без широкой огласки. В комиссию по организации тайного захоронения, которую возглавил Instagram, вошли товарищи Facebook, Twitter, YouTube, Wiki и другие официальные лица. Аскетичный, но стильный гроб для покойницы предоставил Apple, катафалк — концерн Google.

Все прошло тихо, гладко, по-домашнему.

На поминках покойницу вспоминали добрым словом. Повторяли, что она будет «жить вечно» (по крайней мере, на каком-нибудь удаленном сервере). Особый оптимизм внушала мысль, что «широкие массы» даже не заметят потери бойца: книжки физически изыматься не будут, а люди, выдающие себя за писателей, всегда найдутся.

Наследство бабушки поделили заблаговременно — ее прежняя аудитория говорит языком эмодзи, лайкает и копипастит, а также фанатеет от коротких видео и даже в Twitter смотрит лишь на картинки. Так что траурные речи быстро сменились веселым прекраснодушием. «Мир ее праху!» Прощай, эпоха великого романа!

Но умерла ли орденоносная старушка на самом деле?

Нет. Большая литература, несмотря на все эти «интернеты», умереть не могла. Ведь роман — это не просто книжка с затянутым сюжетом, а тот способ, которым человечество структурирует свое бытие (спасибо Михаилу Михайловичу Бахтину за соответствующие разъяснения).

Способы могут меняться, но как-то структурировать свое бытие нам все равно надо. Поэтому почившая, казалось бы, большая литература по факту оказалась живее всех живых. Незаметно для всех нас она пережила реинкарнацию и воскресла в форме телевизионного сериала.

Именно в сериале сокрыта теперь тайна нашего с вами общего культурного нарратива. Он, а не роман, проговаривает отныне жизнь и судьбу человека. Встречайте!

Скрытые механизмы индустрии

Кадр из фильма «Мстители»

Приглядимся повнимательнее к этому удивительному превращению романа в сериал и полюбуемся на их генетическое родство.

Во-первых, и то, и другое скармливается потребителю порциями. И романы изначально печатались в литературных журналах — частями и главами (так писатель зарабатывал куда больше, чем издавая книгу отдельным томом). И сериалы идут сериями и сезонами. Даже блокбастеры норовят стать мини-сериалами — «Мстители-I», «Мстители-II», «Мстители-N».

Тут, как вы понимаете, сугубо экономический расчет — подсаживаешь аудиторию на продукт и дальше стрижешь ее, сколько можешь. Если же что-то не пошло — не беда, закроете после пилота или первого сезона. Так было всегда, и иногда складывается впечатление, что пушкинский «Современник» и «Новый мир» Луначарского-Стеклова просто перелицевались в HBO и Netflix.

Полный метр больше не дает авторам шанса на полноценное высказывание. Киностудии, работающие для «большого экрана», пресекают всякую оригинальность на корню

Этот форматный переход неизбежен: мы мигрируем от текстовой культуры к культуре визуальной. С этим уже ничего не поделать. Человечество больше не пишет и не читает. Оно обменивается картинками, фотографиями и видеофрагментами. Какой тут роман?!

Остатки мысли пытаются сохраниться в инфографике, отсылающей к Древнему Египту (привет архаичным предкам), а также в «слайдах» научных докладов и «говорящих головах» роликов TED. Вот она — сила естественного отбора: не окартинил — не преуспел, а show must go on.

Во-вторых, «культовость». Раньше таковыми становились романы, теперь — сериалы. И правда, сериал перестал быть постыдной «мыльной оперой» и избавился от определения «низкий жанр». Здесь теперь сосредоточены основные деньги Голливуда, здесь же работают звезды первой величины — актеры, режиссеры и, что особенно важно, лучшие сценаристы.

Полный метр больше не дает авторам шанса на полноценное высказывание. Киностудии, работающие для «большого экрана», пресекают всякую оригинальность на корню. Из-за обилия компьютерной графики кино стало слишком дорогим продуктом, а цена ошибки — запредельной. Так что к производству утверждаются лишь предельно форматные вещи.

Жаждущие эксперимента сценаристы (то есть лучшие из них) сначала были вынуждены идти в телевизионный сериал, но за хорошими историями потянулись и остальные «звезды». Так что теперь там не протолкнуться.

Да что мы все об индустриях и индустриях? Пора переходить к делу. Но прежде я вынужден сделать одну принципиально важную оговорку. 

Расшифровка пророческих текстов

Есть правило, которое нужно знать, когда пытаешься реконструировать «культурные коды», скрытые в художественном произведении: мы ни в коем случае не должны обращать внимание на конкретное содержание текстов — хоть романов, хоть сериалов.

Звучит нелепо? Понимаю. Но задумайтесь: любой литературный гений — это гений воображения и фантазма, и именно по этой причине он потрясающе слеп к действительной реальности. Весь его мир — одна сплошная, хотя и высокохудожественная, галлюцинация.

Если вдруг заслуженному романисту приспичит высказаться о чем-то действительном — хоть Достоевскому, хоть Проханову с Прилепиным, — он гарантировано исторгнет из себя какую-нибудь потрясающую воображение (потрясать воображение — это вообще их конек) глупость. Про «жидов», например, или про «национальное самосознание».

Так что никогда не слушайте, что они говорят! Их представления о реальности болезненно фантасмагоричны и подобны географическим картам какого-нибудь условного Марко Поло — забавные, восхитительные, но упаси господь пользоваться ими, отправляясь в дорогу.

Если мы хотим вглядеться в свое будущее, нам нужно посмотреть сквозь «текст» сериалов

Но есть и важное полезное следствие этой вопиющей неадекватности великих романистов реальному положению дел. Из-за этой своей специфической слепоты (и невероятной эмоциональности натуры) они бывают удивительно чутки к тому, что, следуя за Иваном Михайловичем Сеченовым, можно было бы назвать «темным валовым чувством» времени.

Именно по этой причине, а также по причине жажды писателей влюблять в себя аудиторию (что лишь увеличивает эту их чуткость), мы, глядя на большую литературу второй половины XIX века, обнаруживаем в ней блистательную антропологическую футурологию. Но не теоретическую, не сформулированную, а как бы проглядывающую сквозь текст.

Проще говоря, лучшие романисты прошлого и именно в своих романах — не в публицистике! — прекрасно предсказывали человека из наступающего будущего и блистательно угадывали основные черты того социального мира, в котором этот человек окажется. Аффтар, так сказать, жжот.

Но вот действительные романисты повывелись, а лучших рассказчиков поглотил Голливуд. Так что теперь, если мы хотим вглядеться в свое будущее, нам нужно посмотреть сквозь «текст» сериалов.

«Игра престолов», или Новая архаика

Кадр из сериала «Игра престолов»

Начнем, пожалуй, с главного телевизионного события последнего времени и с гениального наблюдения, сделанного много лет назад Михаилом Михайловичем Бахтиным.

Бахтин сформулировал чрезвычайно важный диагностический принцип: роман — это не то, что происходит вокруг героя, а то, что происходит с самим героем. И чем сильнее это его внутреннее преображение, тем более сложной социальной культурой порожден соответствующий роман.

Иными словами, если общество организовано сложно, если в нем много действительных внутренних напряжений, слоев и подтекстов, то и отдельные субъекты в этом обществе организованы сложно. А роман, соответственно, рассказывает нам о внутреннем преображении героя.

Если же общество примитивно, то и субъекты в этом обществе производятся одномерные и простенькие. Два притопа, три прихлопа. Роман, порождаемый такой культурой, может многое рассказать нам о мире, в котором живет герой, но сам герой будет лишь красивой куклой, пустышкой.

Представьте себе историю, которая, подобно «Одиссее», состоит из набора разных баек. Их можно переставлять с места на место, какие-то и вовсе выкинуть, но суть произведения не изменится. Да, герой претерпевает всякое, но сам не меняется — «каким ты был, таким ты и остался».

Это примитивный — авантюрный, как его называет Бахтин, — роман, порожденный архаикой.

А теперь другой тип романа, уже классический. «Братья Карамазовы», например. Тут все герои состоят в сложных отношениях друг с другом, все взаимосвязаны, куски текста местами не переставишь никаким образом. Но главное — герои преображаются: Алеша из наивного глупыша вырастает в Пророка, а Грушенька — из развратницы в святую женщину. «Все сложно». Внутренняя драматургия, так сказать.

Собственно эта — фрэзеровско-кэмпбелловская — модель «классического романа» до сих пор лежит в основе любого голливудского блокбастера, включая хорроры и ромкомы. Герой сначала один, а потом, вследствие пережитых им треволнений, — другой, переродившийся. Из плохого человека он превращается в хорошего, из стеснительного — в героя, из холодного и циничного — в открытого и любящего.

Именно эти законы создания киношедевров до сих пор преподают во всех ведущих мировых киношколах. А сериальщики тем временем сделали ставку на эксперимент и убили «классический роман» выстрелом в затылок.

Новый архаический мир идет нам навстречу, а мы совершенно не замечаем этого

«Игра престолов» нарушила главное и казавшееся до сих пор незыблемым правило. Первый сезон еще не успел закончиться, а создатели сериала на глазах у изумленной публики убили «главного героя» (по наивности мы считали таковым Эддарда Старка). Шок. Оторопь.

Надо признать, что авторы эпопеи сорвали этим ритуальным убийством фантастический куш: теперь зритель не оторвется от этого шоу ни за что. Ведь в любой момент может произойти все что угодно! И происходит.

Сюжет разворачивается то в одной части мира, то в другой. Герои появляются как черти из табакерки и исчезают в никуда, не прощаясь. Из камня вдруг вылупляются драконы, и начинается самое настоящее фэнтези. Умерший Сноу ни с того ни с сего возвращается к жизни.

Полная чехарда — героев, сюжетных линий и жанров. Искомый всеми телевизионщиками want to know factor работает на тысячу процентов.

Да, в «Игре престолов», в этой вроде бы саге, нет ни общего сюжета, ни главного героя. И ни один из претендентов на эту роль внутренне не преображается. Все они реактивны: нам задают определенный психологический тип — хоть Тириона Ланнистера, хоть Матери Драконов, хоть какого-нибудь Брана Старка, — и он ведет себя по-разному лишь в зависимости от внешних обстоятельств, оставаясь внутренне неизменным.     

При этом фрагменты повествования, по сути своей, случайны. Появилась «красная женщина», что-то напортачила — и привет. Обнаружились люди в масках, поубивали «безупречных» — и до свидания, растаяли как дым. Добавь их в сериал или убери их из него — ничего в сущности не изменится.

То есть, при невероятной сложности этого крупномасштабнейшего сериала, его конструкция в целом предельно децентрирована, обезличена и «авантюрна». То есть — заглядываем в Бахтина — перед нами примитивная, несмотря на сложность, архаика. И мы смотрим, и мы заворожены.

Странно, наверное, звучит этот диагноз — «новая архаика». Но давайте задумаемся… Разве не по этому же принципу работает Сеть и социальные сети? Разве не таким же образом организовано сейчас наше общество, утратившее единство «целей» и «смыслов», атомизированное и разделившееся на бесконечное множество меньшинств по интересам?

Новый архаический (то есть примитивный) мир идет нам навстречу, а мы совершенно не замечаем этого, потому что внешне он представляется нам невероятно сложным. Но это лишь иллюзия восприятия, ведь вся эта показная сложность — не структурная, а количественная.

Таковы реалии нашего мира: каждому из нас необходимо знать очень многое, но мы уже не способны разобраться хоть в чем-либо достаточно глубоко.

Собственно, в этом и состоит пророческий секрет «Игры престолов»: современное нам общество производит «умных глупых» — людей, знающих многое (или знающих, где это многое можно узнать — например, в Wiki), но не способных расти, преодолевать и трансформировать себя.

Резиновые куклы, лишенные, по большому счету, подлинной адекватности.

«Рэй Донован», или Мир счастливых идиотов

Компания Showtime когда-то подарила нам «Декстера» (к нему мы еще вернемся), а сейчас зашла уже на пятый сезон «Рэя Донована». Возможно, это не слишком популярный у нас, но замечательный, на мой взгляд, сериал.

Действие его, что весьма символично, происходит в самом Голливуде. Рэй Донован — человек, который решает проблемы «богатых и знаменитых» не самыми, так скажем, законными способами. Да, он, как и Декстер, «плохой парень». Но он особенный.

Сквозная линия сериала — история семьи Донован. У Рэя несколько братьев разной степени непутевости, дети — непутевые, жена — непутевая. А отец (в исполнении отца Анджелины Джоли) — и вовсе сущая катастрофа: обезьяна с гранатой и 22 несчастья в одном флаконе.

Но дело даже не в них (с их странностями мы свыкаемся из сочувствия к Рэю — все-таки родственники, терпи). Дело в клиентах Рэя, а это актеры, продюсеры, бизнесмены, миллиардеры, дорогие проститутки, наркобароны и еще черт знает кто. И все как на подбор — клинические дебилы.

Собственно вся внутренняя пружина сериала — это перманентное преодоление Рэем последствий человеческой идиотии.

Наблюдать за этим бесконечным квестом невероятно увлекательно. Но о чем этот сериал на самом деле?

Появление любого героя в кадре означает, что сейчас случится какая-то очередная глупость. Дальше на сцене неизменно возникает Рэй, который спасает в этот момент какого-то другого придурка. Рэй глубоко вздыхает, оглядывается по сторонам и находит выход из положения (как правило, уравновешивая одну человеческую глупость другой).

Весь Лос-Анджелес, таким образом, напоминает один большой «корабль дураков». Дураки рассредотачиваются и каждый на свой манер дырявят борта их общей утлой посудины. Так что в трюм откуда-то льется постоянно вода, и Доновану ничего не остается, как бегать от одной пробоины к другой, затыкая их подчас теми самыми дураками.

Наблюдать за этим бесконечным квестом невероятно увлекательно. Но о чем этот сериал на самом деле?

Он рисует нам то ли босховскую, то ли брантовскую, то ли брехтовскую галерею психологических портретов нового человека эпохи тотальной «информационной псевдодебильности». А еще он обнажает отчаяние единственного человека, сохранившего здравомыслие в этом мире патологического кретинизма. Рэй Донован — это такой новый Ной с безумным семейством на борту.

Впрочем, это не пародия. Это подтекст. Все герои «Рэя Донована», формально говоря, совершенно нормальные люди, а то, как они рассуждают, кажется вполне разумным. Проблема в том, что вся эта их «разумность» — набор типичных заблуждений, предрассудков, глупых мечтаний и наивных стремлений. Неизбежное следствие эгоистичности и пошлости человеческой натуры, «утратившей свой стержень» (© Ж. Делез).

Таковы «умные глупые» нашего времени. Они способны имитировать мышление, но игнорируют факты. Они не видят дальше собственного носа, ни в чем не сомневаются и руководствуются идеями, которые не были ими даже чуть-чуть продуманы. Они не понимают, что любое их действие неизбежно обернется последствиями, и всегда готовы обвинить мир в тайном заговоре против их личного счастья.

Только Рэй видит все так, как есть, без прикрас и иллюзий. Хотя от этого, как выясняется, в мире, полном кретинов, проще жить не становится.

«Ходячие мертвецы», или Фундаментальная социальная катастрофа

Кадр из сериала «Ходячие мертвецы»

«Ходячие мертвецы», казалось бы, простенькая история зомби-апокалипсиса. Но сериал объединяет в себе и «авантюрность» новой архаики, и четкое указание на тотальное расслоение общества на умных (людей) и глупых (зомби).

Есть мнение, впрочем, что создатели сериала — Роберт Киркман, Тони Мур, Чарли Алдард и Фрэнк Дарабонт — проблематизируют другой конфликт современной цивилизации. Мол, тут угадывается противостояние между цивилизацией и странами «третьего мира».

Но что если взглянуть на эту историю иначе? В конце концов, террористы любого из миров не очень-то похожи на зомби (иногда есть ощущение, что они даже будут поживее некоторых европейцев или американцев).

В общем, что если это не противостояние цивилизации миру мракобесной традиции и терроризма, а нечто иное?

То, что гомогенизированный интернетом мир стал расслаиваться, — факт медицинский: грубо говоря, есть те, кто им владеет, и те, кто им теперь управляется (то есть мы с вами).

Утро современного человека начинается с молитвы смартфону: он открывает глаза, берет в руки телефон и «проверяет» — сообщения, пропущенные вызовы, почту и новостную ленту социальных сетей.

Понимает ли современный человек, что он, по существу, глупая мышь, в чей мозг вживлен электрод, соединенный с педалькой?

Помолясь, он вешает этот «крестик» себе на шею и в течение всего дня больше уже с ним не расстается, припадая к этой священной реликвии при первой возможности. Каждая свободная минута нынешних «свободных» людей посвящена этой цифровой молитве.

Раньше мы могли забыть телефон дома. Сейчас такого больше не случается. Он стал продолжением нас. Потерять эту ладанку, эту иконку, этот «крест животворящий» — смерти подобно. Впрочем, теперь, когда все уже, наконец, бэкапится в облачном «Царствии небесном», стало как-то полегче.

Понимает ли современный человек, что он, по существу, глупая мышь, в чей мозг вживлен электрод, соединенный с педалькой? Нажатие на педальку приводит к разряду электрического тока в центрах удовольствия. И да, наша педалька — это смартфон или любой другой способ выхода в Сеть.

Так кто же теперь из нас «зомби»? Разве террористы? Выйдите на улицу, посмотрите вокруг. Люди идут, разговаривая по телефону, строчат в мессенджерах, не разбирая дороги, и скроллят ленту, заткнув уши проводами из того же смартфона. Это же «ходячие»!

Как и положено главному герою авантюрного романа, бывший полицейский Рик Граймс ничуть не меняется. Да, обстоятельства его потрепали, но он остается все тем же шаржированным супергероем из комикса. Никакого развития у сюжета нет и не предвидится. Уже семь сезонов одно и то же.

Остались ли где-то вообще еще люди? — вот вопрос, которым экзистенциально задаются создатели сериала. Хотя, возможно, и не понимают этого. 

«Оставленные», или Экзистенция пустоты

«Оставленные» — экзистенциальный шедевр компании HBO. К сожалению, зрители не в большом восторге от этого произведения психологического искусства, и будущий — всего лишь третий — сезон, судя по всему, станет для «Оставленных» последним. Экзистенцию прикроют окончательно.

История странная и простая одновременно: в один прекрасный день часть населения Земли просто исчезла. Были люди — жены, мужья, родители, дети — и вдруг испарились, «вознеслись на небеса», оставив родственников и друзей в полной растерянности и тотальной прострации.

Собственно, все, что происходит дальше, — это весьма красочное вялотекущее сумасшествие, наблюдать за которым одно удовольствие. Хотя, признаюсь, и весьма странное.

Представьте: вот вы живете и вам все про эту жизнь ясно и понятно. Мир такой, какой он есть, правда? Но вдруг случается нечто, что вы никаким образом осмыслить не можете. Вы понимаете, что ничего не понимаете.

Куда пропали ваши близкие? Их забрал Бог? Но почему? Это благо, некий знак или проклятье? Или, может быть, за всем этим стоят инопланетяне? Но куда они увезли ваших близких? Их пытают? Ставят над ними опыты? Почему забрали их, а не вас?

В эпоху тотального экзистенциального вакуума люди ищут прибежища

Мир, показанный нам на примере захолустного американского городишки, сходит с ума. Причем все делают это по-своему, так что мы видим богатейшую палитру интеллектуальных уловок, с помощью которых люди пытаются справиться с возникшим когнитивным диссонансом (© Л. Фестингер).

Никакой внутренней трансформации главного героя — шерифа Кевина — понятное дело, не происходит, архаика. Но он, в отличие от всех прочих, не пытается удовлетвориться нелепыми объяснениями случившегося. Он — как зияющая рана — смотрит на происходящее своими карими глазами из-под длинных ресниц, переживая то, что Мартин Хайдеггер называл бы «Ужасом Ничто».

Впрочем, согласно прекраснодушному Хайдеггеру, в этом «Ужасе Ничто» нам должно открыться подлинное Бытие и прекрасный Dasein (Хайдеггер все-таки человек другой эпохи — эпохи романа). А там, где мы обнаруживаем себя сейчас, никакого пути в «Ужасе Ничто» нет.

Есть просто Ничто, пустота. И ужас.

Все непонятно и неизвестно, лишено смысла.

Такой мир открывается нам. Но нет, не в сериале. Он очевидно ждет нас впереди.

«Молодой папа» и «Путь», или Как мы говорим с Богом

Кадр из сериала «Молодой папа»

Какой может быть выход из этого заколдованного круга «ходячих» и «оставленных»? С кем перекинуться словом в мире, где все глупы и безмозглы? Где найти «Заслуженного Собеседника» (© А.А. Ухтомский), когда вокруг тебя или прожженные циники, или те, кто, не ведая обмана, бессмысленно повторяют за циниками какое-то чудовищное вранье о «вечных истинах» и прочие глупости о «ценностях»?

«Путь» — весьма примечательный, хотя и не слишком известный в России, сериал компании Hulu. Впрочем, исполнителя главной роли «Пути» — Аарона Пола — мы хорошо знаем по сериалу «Во все тяжкие», где он сыграл Джесси Пинкмана — молодого напарника Уолтера Уайта.

В эпоху тотального экзистенциального вакуума люди ищут прибежища. Кто-то, не без помощи того же Уайта, подсаживается на наркотики, кто-то теряется на просторах Сети и становится «ходячим». А кто-то отправляется к Богу. Ну, не сразу к Нему, конечно, а в компанию тех, кто этого Бога обещает. К циникам.

Главный герой «Пути» — простой, хороший парень Эдди Лэйн (Аарон Пол). Бывший наркоша, который хочет прожить нормальную жизнь. Он очень любит свою жену, любит сына. Проблема в том, что жена — религиозный фанатик и активный адепт секты майеристов.

Майеристы основали целую колонию-поселение и старательно духовно растут (проходят какие-то непонятные «ступени»). Секта вполне себе тоталитарна, но проблема в том (и это не спойлер, а только первая серия), что основатель майеристов тяжело болен и находится в коме.

Руководство секты, разъедаемое интригами, не знает, что им теперь делать. Но что-то делать определенно надо, и они-таки делают. Получается скверно. Эдди тем временем начинает догадываться, что весь этот майеризм — одно сплошное вранье и надувательство.

Благодаря странному переживанию во время обязательной «духовной сессии» с перуанскими наркотиками он вдруг понимает, что если снять зеленые очки, то Изумрудный город перестанет быть изумрудным. Впрочем, эта метафора относится, как мы понимаем, не только к сектам, но ко всей нашей жизни.

Ну что ж, ничего вроде бы особенного и нового, правда? Где-то мы все это уже слышали. Но не торопись с выводами. Потому что второй сезон обещает быть даже более головокружительным, чем «Молодой папа».

«Молодой папа» — чудовищная кинематографическая катастрофа. Если бы не замечательная актерская игра, не Джуд Лоу и не сама идея этой истории, шансов у сериала не было бы никаких. Он даже до стадии пилота не добрался. Сценарий и правда ужасен.

Но в «Молодом папе» есть главное (то же самое, вероятно, случится и во втором сезоне «Пути») — герой сериала разговаривает с Богом. Непосредственно с Ним.

То есть мы возвращаемся в самую настоящую архаику, во времена Ветхого Завета и «Одиссеи», в доинституциональную эпоху, к началу времен.

Будучи главой самой мощной религиозной конфессии, герой Джуда Лоу в действительности не католик. Он — человек, который имеет прямую связь с Богом. Задумайтесь об этом. Это что-то по-настоящему новенькое (и очень старенькое). Но в каком-то смысле уже и неизбежное.

В условиях, когда все прежние институты, идеологии и системы ценностей приказали долго жить, мы остались по-настоящему одни. Мы автоматически инфантилизируемся и начинаем слышать голоса Свыше.

То, что еще совсем недавно казалось сущим безумием, сейчас перестает смущать и даже завораживает.

«Во все тяжкие», или Можно быть «плохим парнем»

Кадр из сериала «Во все тяжкие»

Не все, впрочем, я думаю, готовы к такому повороту событий.

Да, мир изменился. Да, мы больше никому не нужны. Да, вокруг нас одни зомби, которые все еще считают себя людьми. Да, то, что еще совсем недавно казалось чем-то важным, ценным и заслуживающим уважения, теперь воспринимается как набор удобных (и неудобных) фикций.

Но это же не значит, что надо сходить с ума и начинать задушевные беседы с Тем, Кого Нет?!

Согласен. Поэтому давайте знакомиться с чередой новых героев нашего времени — Декстер, которого мы уже вспоминали, «Белый воротничок», для примера, и, конечно, Уолтер Уайт из «Всех тяжких».

В чем новизна этих героев нашего нового романа?

Больше нет «добра» и «зла», а есть только человек, противостоящий обстоятельствам

Представьте себе какой-нибудь энный год прошлого века и подумайте, может ли безжалостный маньяк, убивающий людей и педантично разделывающий их тела, быть положительным героем художественного произведения?

Да, Раскольников, допустим, убил старушку. Но он ведь раскаялся! Совестью мучился, сколько душевных страданий на себя принял! А тут в каждой серии по мертвяку и этого убийцу мы любим… Нормально?

А теперь представьте себе те же энные и такого главного героя: человек производит тяжелый наркотик, причем в производственных масштабах, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести.

Сколько людей умерло, погибло в перестрелках, разрушило свои судьбы из-за его «продукта»? Сложно представить. И ради чего? Ради денег. Ничего больше. Просто зарабатывает, убивая людей. И да, речь идет о положительном герое, о главном герое пяти сезонов и 62 эпизодов.

Но не подумайте, я тоже люблю Декстера, переживал за Уайта, да и «Белый воротничок» (профессиональный вор), кажется мне вполне себе милым субъектом. Сложно представить зрителя, который смотрит эти сериалы и думает: какие же они все беспринципные сволочи, тьфу!

«Плохой парень» с фамилией Белый. Отрицательный герой, по меркам нашей прежней культуры, стал положительным героем в нынешней. Мы его понимаем. А это главное. Остальное — просто издержки и наплевать.

Конечно, таких замечательных маньяков, благородных воров и выдающихся наркобаронов в природе не бывает. Это кино, сказка. Но дело не в этом, дело в том, что сместился сам вектор нашей оценки происходящего.

Больше нет «добра» и «зла», а есть только человек, противостоящий обстоятельствам. Один на один, и каждый сам за себя.

«Карточный домик» и «Родина», или Конец «государства»

Кадр из сериала «Карточный домик»

Говорить о главных «подлецах» современного романа и не вспомнить Фрэнка Андервуда невозможно. Вот уж если сволочь, то сволочь форменная. Впрочем, и ему мы не отказываем в симпатии. Но вспомнил я о нем по другой причине, куда более существенной.

«Карточный домик» — это не пародия на власть, не сатира и не политическое высказывание. Это фантастика, которая разворачивается на наших глазах в предельно реальных декорациях (чего стоит один только президент РФ Виктор Петров и реальные участницы Pussy Riot на приеме в Белом доме).

Впрочем, именно в этом и заключен главный секрет. Представьте себе создателей этого сериала: сейчас они сидят за столом в офисе кинокомпании, «штурмят» и готовят интригу для будущих серий… Как вы думаете, каков главный вопрос, на который они пытаются ответить?

Бьюсь об заклад, что этот: насколько все еще возможно сделать более невероятным, но так, чтобы зритель продолжал верить, что смотрит кино про реального президента США, а не фантастический триллер о жизни на планете из системы TRAPPIST-1?

Кадр из сериала «Родина»

В этом вся фишка. То, что вытворяет Андервуд, находится, как говорят в таких случаях, за гранью добра и зла. Но мы же продолжаем верить (со всеми оговорками, разумеется), что речь идет о президенте США, о реальном руководителе самой могущественной в нашем мире державы.

Это чем-то похоже на когнитивный диссонанс, но это и нечто большее.

Правда в том, что отныне мы готовы допустить, что нечто подобное в принципе возможно. В этом радикальная перемена. Полностью сбились настройки. И не «Карточный домик» сделал это реальностью. Он лишь обнажил факт этого невероятного расширения коридора возможностей.

Президенту теперь можно написать в Twitter, и даже взломать его Twitter, а ему, в свою очередь, можно вообще все. Нигде больше в цивилизованном мире власть не является хоть сколько-нибудь сакральной и реально уважаемой. Закончились те времена. Закончились государства.

После «Карточного домика» «досье на Трампа», согласно которому Трамп якобы заказал русских проституток, чтобы те помочились на кровать, где когда-то спал Обама, не кажется чем-то из ряда вон выходящим. «Ну, странно, конечно... — говорим мы в некоторой растерянности. — Но чего не бывает?» И правда.

Мы стоим перед реальностью будущего, поведение которого предельно непредсказуемо. И это мягко сказано

И на этом фоне идет самая настоящая «Третья мировая война» с террором. А белобрысая девочка с искореженной судьбой и пущенной под откос личной жизнью, страдающая приступами маниакально-депрессивного психоза, самозабвенно защищает от страшной угрозы исламского фундаментализма свою страну, которой она-то сама и даром не нужна.

Это сериал «Родина». И это еще один «путь». Да, можно начать разговаривать с Богом, можно стать социопатичным «плохим парнем», ибо «все дозволено», а можно, подобно стойкому оловянному солдатику, оставаться на своем посту, просто потому что ты — лично для себя и сам по себе — считаешь это важным.

Сериал «Родина» демонстрирует нам этот, еще один возможный новый тип людей. И странным образом, на общем фоне, именно он — кажущийся таким правильным и таким нормальным — выглядит как самая настоящая фантастика.

Мы бы и хотели, чтобы такие герои были. Но уже не верим, что в «карточном домике» нашего нового времени для них найдется местечко. 

«Черное зеркало» и «Мир Дикого Запада», или Война с искусственным интеллектом

Кадр из сериала «Черное зеркало»

Британцы посмотрелись в «Черное зеркало», а американцы построили «Мир Дикого Запада». Удивительные, конечно, они люди. Вроде бы и говорят на одном языке, а у одних, что ни строй, получаются тонкие психологические драмы, у других — сколько ни психологизируй, все равно выходит блокбастер.

Но любом случае, и то, и другое — сериалы-предсказания, что важно.

«Черное зеркало» — сериал, рассказывающий нам о нашем будущем, преломленном через призму жизни конкретного человека. Чем обернется для нас Четвертая промышленная революция? Придется ли премьер-министру совокупляться со свиньей в прямом эфире национального телевидения и не загонит ли нас культура «лайков» в новый дивный мир цифрового фашизма?

Каждая серия — вероятное развитие событий. И пусть это где-то сатира, где-то просто драма, а где-то откровенный ужас, но факт остается фактом: мы стоим перед реальностью будущего, поведение которого предельно непредсказуемо. И это мягко сказано.

Кадр из сериала «Мир дикого запада»

«Мир Дикого Запада» — типичная, казалось бы, история «восстания машин». Мир окончательно разделился на супербогатых людей, с одной стороны, и обычных служащих — с другой. Это, впрочем, уже даже и не фантастика.

Фантастика в том, что к этим простым смертным добавились еще и андроиды. В конце концов, человек — это ведь свято, да? Поэтому, если хочется кого-то поубивать, попытать или понасиловать, то придется спускать пар на человекоподобных машинах в Диснейленде «для взрослых». И спускают.

В течение первых серий мы постепенно свыкаемся с мыслью, что между людьми и андроидами разницы почти нет — они, так же как мы, чувствуют, переживают, думают. Это сложно принять. Но еще сложнее оказывается следующий поворот сюжета. Когда становится понятно, что разница между людьми и машинами может все-таки обнаружиться…

Создатели «Мира Дикого Запада» словно бы говорят нам: посмотрите на себя, граждане, и поймите — андроиды будут лучше, чем вы. По крайней мере, они могут быть честнее и социальнее, а это очень по-человечески. Причем в хорошем смысле этого слова.

Вылепить настоящего героя из человека у выразителей нашего «коллективного бессознательного» уже больше не получается

Допущение, сделанное авторами «Мира», кажется парадоксальным, но давайте задумаемся: разве не честнее нас будет машина, которая учитывает все факты, а не только те, которые ей удобно (мы-то поступаем именно так)? И разве не социальнее будут эти машины, если наше — человеческое — эго, которого у них нет, не будет мешать их кооперации?

Вот и задумаешься, пытаясь понять, что же на самом деле думают создатели футурологических фильмов о человеке. То, что у них получилось, выглядит как настоящий антигуманистический манифест: человек слаб, лжив и жалок.

Отмечу, что мнение сценаристов, даже подсознательное, не является экспертным. Но и не в этом смысле оно нам интересно. Оно важно для нас по другой причине.

Оказывается, вылепить настоящего героя из человека у выразителей нашего «коллективного бессознательного», каковым, безусловно, и является теперь Голливуд, уже больше не получается. Из роботов получается, из людей — нет.

«Теория большого взрыва», или Семья будущего

Кадр из сериала «Теория большого взрыва»

Ну и на закуску самый неожиданный, наверное, сериал в моей подборке — ситком «Теория большого взрыва».

Действительно, сам по себе этот продукт вряд ли может претендовать на звание «нового романа». А его простенькое содержание вряд ли стоит нашего внимания или, тем более, вдумчивого анализа.

После первой серии я и вовсе решил, что это зрелище не для меня. Этим соображением я поделился с моим близким другом и коллегой, врачом-психиатром. На что он сказал совершенно между делом: «Просто следи за Шелдоном как за эпилептоидом…» И да, сериал зашел.

Впрочем, прогностическое значение этого «продукта» не связано с психопатологией. Хотя то, что я собираюсь о нем рассказать, на первый взгляд, относится к ней самым непосредственным образом.

Еще в 1970 году замечательный футуролог Элвин Тоффлер описал в своей знаменитой книге «Футурошок» то, каким будет брак будущего. Согласно тем его давнишним прогнозам, прежний брак исчезнет или, по крайней мере, изменится до неузнаваемости.

Вариантов, каким станет будущий брак, Тоффлер предложил несколько. В основе, впрочем, одно и то же — изменение роли и значения сексуальности в жизни человека. Понятно, что наша культура на протяжении веков страдала болезненной озабоченностью темой половых отношений, а потом с тем же рвением озаботилась и сексуальностью как таковой (© М. Фуко). В результате «секс» стал своего рода «больным пунктом» нашего с вами общественного сознания.

Но, кажется, наступило время, как сказал бы Фридрих Ницше, «переоценки всех ценностей», о чем и свидетельствует «Большой взрыв».

Если вы не в курсе, то уже примерно два миллиона американцев живут в браках, которые построены по принципу полиамории.

Будущая семья — это не вопрос секса, это новая логика отношений между близкими людьми

Нет, это не полигамия, и даже не блуд, а такая вполне себе цивилизованная форма совместной жизни нескольких людей. Да, не пары, а именно нескольких. Это своего рода такое семейное комьюнити, состоящее из мужчин и женщин, которые все любят друг друга одновременно, хотя, возможно, и по-разному. Поэтому, собственно, и полиамория.

Ну что ж, бинго! Вот уже почти десять лет общественность наблюдает ситком не про физиков-ботаников, а про постепенное и неуклонное формирование полиаморной семьи нашего скорого будущего.

Прежние «Друзья», хоть и водили интрижки друг с другом, в целом были движимы силами центробежными — пытались разлететься из гнезда. Нынешние друзья из «ТБВ», напротив, сходятся все ближе и ближе, плотнее и плотнее. Может быть, дело в какой-то специфической гравитации?..

Леонард с Шелдоном так и не могут разъехаться, хотя у первого уже давно есть жена, соседствующая с ними по лестничной клетке. Другой треугольник — это Шелдон, Эмма Фара Фаулер и Пенни. Третий — Бернадетт, Воловиц и Кутраппали, а также примыкающий к ним время от времени торговец комиксами Стюарт Блум. Шелдон, Леонард, Говард и Раджеш образуют квартет, формирующий базовое перекрестье этой замысловатой «семьи».

Понимаю, что все это звучит несколько натянуто. Всех же интересует вопрос секса, а он в данном ситкоме, так сказать, «не раскрыт». Но в том-то все и дело, что будущая семья — это не вопрос секса, это новая логика отношений между близкими людьми.

Вглядываясь в детали, мы быстро обнаружим, что групповое семейное сожительство «Теории большого взрыва» последовательно воспроизводит все «стандарты» полиаморной семьи.

Например, знаменитые шелдоновские «Соглашения о совместном проживании», которые он заключил и с Леонардом, и с Эммой (что там с остальными участниками банкета — остается только догадываться). Возможно, вы удивитесь, но это стандартная практика полиаморных семей: они создают соглашения, которые регламентируют бытовые вопросы и личную жизнь членов семьи до мельчайших подробностей.

Или, например, полиаморный запрет на взаимную ревность. Внутри семьи «Большого взрыва» вы ее не обнаружите. Леонард может ревновать Пенни к ее бывшим, а также случайным знакомым и фонарным столбам, но не к Шелдону или Эмме. Эмма не будет ревновать к Пенни или Леонарду. А если Бернадетт и ревнует Воловица к Кутраппали, то исключительно в связи с ребенком. В остальном Говард с Раджешем могут заниматься чем им заблагорассудится. Бернадетт будет стоять, смотреть и улыбаться своей фирменной улыбкой.

Да, в этом главный принцип полиаморной семьи: любимые люди должны быть счастливы. И это, надо признать, разумно, хотя понимаю, что звучит, так сказать, против правил. Но таковы новые правила, хотим мы этого или нет, и они формируются на наших глазах. Причем как в прямом, так и в переносном смысле этого слова.

«Теория большого взрыва» — прямой смысл.