Авраам: жизнь в вере. Недельная глава «Хаей Сара»
Одна из самых поразительных особенностей иудаизма по сравнению, например, с христианством или исламом — невозможность ответить на вопрос: «Кто главное действующее лицо в этой драме о вере?»
В обеих других авраамических монотеистических религиях ответ очевиден. А в иудаизме — ни в малейшей степени. Может быть, главный герой — Авраам, родоначальник семьи Завета? Или Яаков, тот, кто дал нашему народу и его земле свое имя — Израиль? Или Моше, освободитель и законодатель? Или Давид, величайший из царей Израиля? Или Шломо, строитель Храма и автор мудрых книг? Или Йешаяу, великий поэт надежды?..
Обратив свой взор на женщин, сыгравших важные роли в этой драме, мы видим не менее яркие личности, не меньшее многообразие.
Такое впечатление, будто появление монотеизма — этот бескомпромиссный солидарный шаг сил творения, откровения и искупления, действующих во вселенной, — открыло простор для того, чтобы человеческая натура проявилась во всем своем многообразии.
Итак, Авраам (а в нашей недельной главе его жизнь клонится к закату) — скорее индивидуальность, чем архетип. Он отличается от Ицхака и Яакова, да и вообще ни на кого, в сущности, не похож. Больше всего нас потрясает невозмутимая безмятежность заката его дней. В целой череде сцен мы наблюдаем, как мудро и дальновидно он печется о будущем, приводя в порядок свои дела, подводя черту под жизнью, большую часть которой он ждал, покуда обещанное исполнится.
Вначале он впервые приобретает земельный участок в стране, которая, как его заверили, когда‑нибудь будет принадлежать его потомкам. А затем, ничего не оставляя на волю случая, выбирает жену для Ицхака — сына, который, как ведомо Аврааму, унаследует Завет.
Удивительно, но Авраам все еще здоров и крепок, он берет себе новую жену, и она рожает ему шестерых детей. Чтобы предотвратить любые стычки из‑за порядка наследования или наследственного имущества, он дает всем шестерым подарки и еще при жизни отсылает этих детей от себя в другие земли. Наконец мы читаем о его смерти: это самое безмятежно‑мирное описание смерти в Торе: «Авраам скончался, умер в доброй старости — мудрый и насытившийся [жизнью], он отошел к [праотцам] своего народа» (Берешит, 25:8).
Когда читаешь это, легко запамятовать, как исстрадалось сердце Авраама от жизненных неурядиц: тут и мучительная разлука с «домом отца», конфликты и неприятности из‑за Лота, племянника Авраама, и целых два случая, когда он был вынужден покинуть страну из‑за неурожая, а на чужбине опасаться за свою жизнь; были также ожидание рождения сына, затянувшееся на много лет, распри Сары с Агарью и двойное испытание: сначала Аврааму пришлось отослать от себя Ишмаэля, а потом он оказался в ситуации, когда ему казалось, что вот‑вот он потеряет также и Ицхака.
Думая об Аврааме, мы каким‑то загадочным образом чувствуем красоту и силу его веры — той веры, которая безгранично доверяет Б‑гу, не оставляя места для страхов и тревог. Между тем Аврааму не чужды эмоции. Мы подмечаем это, когда он горюет из‑за необходимости изгнать Ишмаэля и протестует против несправедливого, как ему представляется, уничтожения Сдома. Но он отдает себя в руки Б‑га. Он делает то, что требует от него чувство долга, и доверяется Б‑гу, ожидая, что Б‑г сдержит Свое слово. Вера Авраама благородно возвышенна.
Тем не менее Тора — даже в нашей недельной главе, после величайшего испытания связыванием Ицхака, — дает нам увидеть новый вызов, брошенный его вере. Сара умерла. Аврааму негде ее похоронить. Б‑г снова и снова обещает ему страну: едва Авраам приходит в Ханаан, Б‑г говорит: «Г‑сподь явился Авраму и сказал: “Я отдам эту страну твоим потомкам!”» (Берешит, 12:7).
В следующей главе, после того как Авраам отделился от Лота, Б‑г снова говорит: «Встань же, пройди эту землю вдоль и поперек, ибо Я отдаю ее тебе» (Берешит, 13:17).
И через две главы: «Я Г‑сподь, который увел тебя из Ур‑Касдима, — сказал Он ему, — чтобы отдать тебе в наследие эту страну» (Берешит, 15:7).
Обещание звучит снова и снова, в общей сложности семь раз. И все же сейчас у Авраама нет даже клочка земли, на котором он мог бы похоронить свою жену. Это предопределяет ситуацию, в которой происходит один из самых сложных диалогов в Берешит: переговоры Авраама о праве купить поле и пещеру.
Здесь у нас слишком мало места, чтобы проанализировать подтекст этого интереснейшего диалога настолько глубоко, насколько он этого заслуживает. Вот его начало:
«Когда Авраам поднялся, [оплакав] умершую, он сказал сынам Хета: “Я пришелец и поселенец среди вас. Дайте мне у вас участок для погребения, и я похороню свою умершую [жену]”. Сыны Хета ответили Аврааму: “Выслушай нас, господин наш! Ты среди нас — предводитель Б‑жий. Похорони свою умершую в лучшей из наших гробниц! Никто из нас не откажет тебе в том, чтобы похоронить твою умершую в его [родовой] гробнице”».
Авраам объявляет о своем относительном, по сравнению с другими, бесправии. Да, он богат. Да, он владеет многочисленными стадами мелкого и крупного скота. Но у него нет законного права владеть землей. Он — «пришелец и поселенец». Сыны Хета, с изысканной дипломатичностью, отвечают ему внешне великодушно, но в просьбе отказывают. Да, конечно, говорят они, похорони свою умершую, но для этого тебе необязательно владеть землей. Мы позволим тебе похоронить твою жену, но земля останется нашей. Причем, даже предлагая это, они не связывают себя обязательствами. Они изъясняются экивоками: «Никто из нас не откажет тебе…» Это начало замысловатого торга.
Авраам, не уступая им в учтивости, не дает заговорить себе зубы:
«Встал Авраам, поклонился народу той земли, сынам Хета, и сказал им: “Если вы душевно расположены, чтобы я похоронил свою умершую [в этих местах], то послушайте меня и попросите за меня Эфрона, сына Цохара, чтобы он отдал мне пещеру Махпела, что на краю его поля. Пусть он отдаст ее мне за полную [стоимость] серебром как участок для погребения среди вас”»».
Он цепляется за расплывчатое обязательство и придает ему четкие контуры. Если вы не оспариваете утверждение, что мне можно похоронить здесь свою умершую, то не должны оспаривать и то утверждение, что мне можно купить землю для ее захоронения. А если вы говорите, что мне никто не откажет, то определенно согласитесь уговорить владельца поля, которое я хочу купить, чтобы он его мне продал.
«А Эфрон сидел среди сынов Хета. И ответил хетт Эфрон Аврааму, так что услышали сыны Хета, все пришедшие к городским воротам: “Нет, господин мой! Выслушай меня: я отдаю тебе поле — и пещеру, что на нем, отдаю тебе. На глазах сынов моего народа я отдаю ее тебе: хорони свою умершую”».
Мы вновь наблюдаем изысканный жест щедрости, за которым таится отнюдь не щедрость. Эфрон трижды заявляет: «Я отдаю это тебе», — но говорит только для проформы, и Авраам прекрасно понимает.
«Авраам поклонился народу той земли, и отвечал он Эфрону, так что услышал народ той земли: “И ты тоже, пожалуйста, выслушай меня! Я отдаю серебро за это поле; возьми у меня [эти деньги], и я похороню там свою умершую”. Отвечал Эфрон Аврааму: “Господин мой, послушай! Земля за четыреста шекелей серебра — что это для нас с тобою? Хорони свою умершую!”»
Эфрон далек от того, чтобы уступить Аврааму свое поле. Напротив, он требует непомерно завышенную цену, делая вид, будто она крайне низка: «Что это для нас с тобою?» Авраам немедля выплачивает запрошенную сумму, и поле наконец‑то становится его собственностью.
Этот недлинный, но богатый тонкими нюансами отрывок обнажает перед нами крайне уязвимое положение Авраама. Хотя местные жители на первый взгляд обращаются с ним почтительно, он находится в их полной власти, вынужден пустить в ход все свое искусство переговорщика и в итоге платит большие деньги за малюсенький клочок земли. Казалось бы, все это чрезвычайно далеко от картины, обрисованной в обещаниях Б‑га: они сулят, что вся эта страна когда‑нибудь станет домом для потомков Авраама. И все же Авраам доволен. Следующая глава начинается так:
«Авраам состарился, достиг [преклонных] лет, и Г‑сподь благословил Авраама всем» (Берешит, 24:1).
Вот какова вера Авраама и людей его сорта. У человека, которому обещано многочисленное, как небесные звезды, потомство, есть только один ребенок, который продолжит Завет. Человек, которому обещана страна «от египетской реки до реки великой, реки Евфрат» [15:18], купил одно поле и одну гробницу. Но этого достаточно. Это первый шаг на пути к цели. Авраам знает: «Не тебе завершить работу» . Он может умереть удовлетворенным.
В сцене переговоров с сынами Хета бросается в глаза одна поразительная фраза. Они признают Авраама — пришельца и переселенца — «предводителем Б‑жьим среди нас». Здесь полная противоположность истории Лота.
Вспомним, что Лот отринул свою самобытность — то, что отличало его от других народов. Он обосновался в Сдоме. Его дочери вышли замуж за местных жителей. Он «сидел у ворот» города [19:1] — это выражение намекает, что он стал одним из старейшин или судей. Однако, когда он воспротивился горожанам, вздумавшим надругаться над его гостями, горожане сказали: «Пришел [тут] один пожить, а уже судит!» (Берешит, 19:9).
Лот ассимилировался — но его облили презрением. Авраам — а он защищал своих соседей с оружием в руках и молился за них, однако сохранял дистанцию в общении и лелеял свои отличительные черты — завоевал уважение.
Так обстояло дело тогда, так обстоит дело и ныне. Неевреи почтительны с теми евреями, которые почтительно относятся к иудаизму. И неевреи непочтительны с теми евреями, которые непочтительно относятся к иудаизму.
Итак, на закате дней Авраама мы видим его исполненным достоинства, довольным жизнью, безмятежным. В иудаизме много героев разных типов, но один из самых величественных — человек, который первым услышал зов Б‑га и вступил на путь, по которому мы с вами продолжаем идти и сегодня.
Комментариев нет:
Отправить комментарий