РЕПЕТИЦИЯ В ТЕАТРЕ "ГЕШЕР"

 Вынужден повторить, что  в давние годы театр этот был светом в окошке. Как-то постепенно он потерял свою русскость попытался соответствовать "обществу потребления" и потерял себя. А в тот год он все еще удивлял и радовал. Итак:

 ТЕАТР «ГЕШЕР». ПЕРЕД СПЕКТАКЛЕМ

 Евгений Арье, Елена Ласкина, Арье Беньямин, Александр Каневский, Рут Хайловски, Гилат Клетер, Эйфи Бен-Цур, Борис Аханов, Амнон Волев.

 На репетиции будущего спектакля режиссеры, как правило, не любят пускать народ посторонних, никогда прежде и Евгений Арье это не делал. В особенности людей с фотоаппаратом. Акт репетиции интимен и таен. Недаром Анатолий Эфрос назвал свою книгу: «Репетиция – любовь моя».

 Репетиция – обещание шедевра. В незавершенности работы есть удивительная прелесть хаоса в его стремлении к гармонии. Незавершенных шедевров множество: «Евгений Онегин, «Братья Карамазовы», романы Кафки…

 Не знаю, любят ли хорошие режиссеры свои готовые спектакли. Вполне возможно, что часто их ненавидят, но отношение к репетициям, уверен в этом, близко к оценке Эфроса.

 « Сон в летнюю ночь». Вильям Шекспир. Текст пьесы, пусть и классической, не более, чем текст. Пьеса пишется не для чтения, а для сцены, потому на подмостках она каждый раз рождается заново….

 «Любовь, рождение» - какие замечательные слова. И все это из неприметного мусора: из бесконечных опозданий, капризов, дурного самочувствия, плохой погоды, негодного реквизита, забытой реплики в тексте, случайных слов, неуместного смеха, слуховых и зрительных помех. И, наконец, как трудно режиссеру работать на одном «автомате», без знака свыше. А , порой, приходится делать и это.  Работа есть работа. Сроки, дисциплина, ответственность…

 Репетиция уродлива и хаотична. И кажется она совсем необязательной. Актеры – сами молодцы. Выучат текст – и вперед. В завершенном спектакле будто и нет режиссера. Он выходит после премьеры, чтобы получить свою долю зрительской благодарности. Думаю, что по этой причине хорошие режиссеры, как правило, амбициозны без меры. Они творят «черную», самую тяжелую и ответcтвенную и неблагодарную работу. Это обидно. Хороший спектакль, как прекрасная птица, выращенная режиссером в клетке и выпущенная на волю.

 Зря я это придумал, про легкую птицу. На репетиции режиссер подобен скульптору. Он отсекает от камня все лишнее, в попытке найти необходимое, единственно возможное. Пыльная, утомительная работа. Здесь важен каждый шаг, каждое движение актера, тон реплики, уместность паузы. Мучительная, скрупулезная работа, требующая предельной концентрации внимания.

 Арье на репетиции спокоен, даже незаметен. Он молчит, будто уходит в тень. И вдруг начинает метаться, говорить, в попытке вернуть что-то утраченное или найти новое решение мизансцены.

 Следил за ним и думал, как тяжела эта погоня за совершенством, за бесконечностью, по сути, за миражом. И, наверно, нет ничего в деятельности человека достойней этой погони.

 Часто сравнивают театр с Храмом. Репетиционный зал больше схож с языческим капищем, где не слышны молитвы, а доносятся лишь одни заклинания. По крайней мере, так кощунственно, еретически выглядит сцена без зрителей, с шаманящим над тайными травами режиссером.

 Но это необходимо. Без языческого капища, без цинизма и наигранного равнодушия, невозможен Храм, невозможно сознание необходимости Храма.

 Уродец репетиций должен превратиться в красавца спектакля. Из куколки – бабочка…. Рабочие сцены куда-то тащат по приказу режиссера прозрачный рулон пластика. Это необходимо, жизненно необходимо переместить рулон на новое место. Иначе…. Иначе капище не превратиться в Храм. 
                                   2000 г.