Наш
главный редактор называл подобные заметки рассуждизмами. Я же, возможно
слишком поздно, старался понять: кто я, зачем, почему оказался здесь, а
не в другой точке земного шар? Он читал мои рассуждизмы, вздыхал тяжко,
но, как правило, печатал. За что ему огромное спасибо. Это сейчас все
просто. Завел блог и мети туда все, что захочешь, а тогда иной
возможности поделиться своими глупостями с читателями не было, а
хотелось. Актер без зрителей - сирота, тоже и с пишущим человеком.
"Израиль" - это, как
говорят компетентные люди, наиболее инфернальное образование на Земле. (Для
непосвященных - инфернальное - значит, созданное выходцами из ада)».
Из
информации Палестинского информационного центра
Какой мир может быть между «чертями» и «ангелами»? Тем не менее, вновь начинается
упрямое битье лбом в стену, именуемое поисками мира на Ближнем Востоке. Суета
вокруг очередной инициативы на эту тему, похоже, будет вскоре похоронена, как и
все другие многочисленные инициативы за шестьдесят лет существования Еврейского
государства.
В чем причина? Почему наши
соседи упрямо продолжают мучаться от нищеты и бесправия, а Израиль ведет
утомительную и разорительную борьбу за выживание? На первый взгляд «мировой
общественности» разрешение многолетнего конфликта не требует значительных
усилий, но это только на первый взгляд. Дело в том, что конфликт этот не возник
в середине прошлого века, а длиться тысячелетия и давно приобрел характер не
препирательств о праве на существование,
собственности на землю, возвращения беженцев и прочего, а высокой
трагедия, обусловленной самой невозможностью спора, диалога, дискуссии.
Интереснейшую, на мой взгляд,
мысль нашел в книге Кейса Верхейла «Танец вокруг мира». Автор делает попытку
сравнения русской и голландской культуры. Он пишет: «… когда человек говорит,
реальность перестает иметь место. В результате такой основной идеи, как мне
кажется, голландская культура – прежде всего культура живописи. Отсюда и
сравнительной отсутствие у нас интересной литературы…
Русская культура в корне
противоположна нашей. Если можно так выразиться, главная идея русской культуры:
когда человек молчит, реальность перестает иметь место. Иными словами, русская
идея, мне кажется, такая: логос порождает действительность, а не наоборот. Одно
последствие такой национальной идеи – невероятное количество совершенно
уникальной по своему качеству поэзии и прозы».
Дело здесь не только в искусстве.
Сама Голландия будто создана молчанием рутинного, каждодневного труда. В России
человек словно застыл в растерянности перед необозримыми пространствами своей
державы, ясно понимая, что никаким трудом эту землю превратить в уютный,
обихоженный уголок невозможно.
Как оказалось, стиль в культуре
и сама история государств «ягоды» одного поля. Трагедия большевизма
непосредственно связана с российской верой в созидательную способность слова, в
возможность сохранить его сущность, вопреки самой человеческой природе. 70 лет
страна шла за словом «коммунизм», понимая, что действительность ничего общего с
идеалами этой утопии не имеет.
Время жестокий учитель. Возможно, и нынешний кризис литературы, связан
с тем, что кровавый кошмар ХХ века поставил под сомнение и само слово и
эффективность любой идеи, которая за словом, как правило, стоит.
Гуманистической, человеконенавистнической идеи? Не имеет значение какой.
Существенно то, что поставлен под сомнение источник – ее порождающий.
А в чем, если так можно выразиться,
«национальная идея» еврейской культуры. Мне кажется, что в этом случае
реальность нашего бытия имеет место только в случае знания, как постижения, за
которым неизбежно следует творчество. Здесь нет места молчанию, но нет и культа
слова. Видимо, по этой причине самые выдающиеся достижения еврейского духа
связаны с наукой, со способностью мыслить творчески. Да и сама земля евреев,
превращенная за короткий промежуток времени в цветущий сад, – прямое тому
доказательство.
Сам характер иудаизма, не
терпящий догмы и фанатизма, основанный на диалоге человека с Богом, развил
склонность к дискуссии в потомках Иакова. Диалог – это особая, демократическая
форма словесной культуры, исключающая неравенство сторон. Иов, в рамках
теодиции, спорил со Всевышним, как равный. Моше возражал Богу, а Бог спорил и
опровергал Моисея.
Иов спрашивает - ЛАМА? Бог
отвечает ему – КАХА. (Почему? А потому). После Катастрофы диалог этот
возродился с новой силой, с новой страстью. И здесь дело не в ответе на
извечный вопрос Иова, а в самой творческой силе диалога, в его огромной
воспитательной силе, направленной на развитие мысли человеческой.
За вопросом к Богу стоит
мучительный вопрос юного человечества к природе земли, вопрос к враждебной,
коварной стихии, перед которой были так беззащитны потомки Адама. Человек
спрашивал у природы: «За что?». Природа отвечала ему беспощадной силой хищного
зверя, наводнениями или засухой, бурями, землетрясением, извержением вулканов,
тропической жарой или холодом Арктики. Человек упрямо искал ответ на свой
вопрос и невольно сам находил на него ответы: способы защиты от коварства
«равнодушной природы». Он изобрел тысячи способов этой защиты и продолжает их
изобретать, все дальше и дальше погружаясь в тайны материи и пустоты.
Только один диалог: диалог
человека с самим собой не приносит видимых результатов. Именно в этой неудаче и
кроется суть всех апоплексических предчувствий «мыслящего тростника». В чем тут
дело?
Всевышний дал человеку согласие
на диалог с Ним и природой, но не с Синайским откровением. Закон
– не объект для тренировки ума. Закон требует беспрекословной веры и
подчинения. Культ Закона, как раз, и должен был сделать невозможность культа
человека и зла, стоящего за этим культом. Слова Закона не случайно были выбиты
на каменных скрижалях. Слово, тем самым, приобрело характер м о л ч а н и я,
когда «реальность начинает иметь место». Собственно говоря, с точки зрения
еврея, реально только пространство, построенное на принципах «Десяти заповедей».
Отсюда и пресловутая «чуждость» потомков Иакова в любом мире, подчиненном иным принципам. Отсюда и непримиримость к
любым формам язычества и полная неспособность наладить диалог с ним, даже во имя своей,
собственной безопасности.
Происходит это по той причине,
что язычество и сама возможность диалога – понятия несовместные. Хорхе Луис
Борхес в своем предисловии к «Неизданным беседам с Освальдо Феррари», казалось,
спорит с этим. Он пишет: «Лет за пятьсот до Рождества Христова в Великой Греции произошло самое замечательное
событие мировой истории: открытие диалога».
Это не совсем не так. За тысячу
лет до Сократа и Платона евреи учились спору друг с другом, с судьями, царями,
пророками, с Богом. Спором, дискуссией пропитана чуть ли не каждая страница
Торы. Да и само христианство возникло, как следствие диалога канонов иудаизма с
ревизии этих канонов.
Возможен ли плодотворный диспут
между, отмеченной Кейсом Верхейлом, «голландской культурой молчания» и «русской
культурой слова»? Конечно. Культуры в диалоге, в споре способны обогащать друг
друга. Да и еврейская «культура знаний» не противоречит любой культуре,
построенной на иных принципах. И происходит это потому, что в основе
«национальной идеи», связанной с культурой лежит способность человека к
творчеству.
Евреи издавна понимали под
способностью к творчеству возможность свободы. Физическое рабство в иудаизме неотрывно от
рабства духа. Мало избавиться от цепей и бича, твоя мысль, человек, должна
обрести свободу. На этом постулате и
базируется цивилизация, которая сегодня
и называет себя свободным миром. Но, как и сорок веков назад, эта общечеловеческая
«национальная идея» не годится для массового потребления. Свобода мысли сопряжена с тяжким, утомительным
трудом знания и постижения, а труд этот не в радость значительной части рода
людского. Гораздо проще не вступать в диалог, не заниматься дискуссией, не
погружаться в сложную стихию спора, а довериться чужому слову и чужой мысли.
Любое патримониальное общество закрыто для диалога.
Израиль противостоит, прежде
всего, такому обществу. Обществу, исключающему дискуссию на паритетных началах.
Евреи, в рамках компромисса, готовы признать правоту арабских притязаний. Арабы
органически не способны, по крайней мере на ближайшем временном отрезке, учесть
точку зрения своих соседей.
Суть, так называемого,
Ближневосточного конфликта в фатальной невозможности диалога, а не в
пресловутой «борьбе за свободу палестинского народа», в спорах о земле,
беженцах и прочих словах, за которыми
нет ничего, кроме понятного желания скрыть саму трагическую невозможность
понимания и мира между «национальными идеями» евреев и арабов.
Комментариев нет:
Отправить комментарий