среда, 15 октября 2014 г.

"ЭТО НЕ НАША ВОЙНА..."

Сбор подписей против изменения Конституции РФ! Защитим демократию и Конституцию! - Popravkam.NET

«Это не наша война, нас не спросили»

Жительница Луганска рассказала «Псковской губернии», как война пришла в её родной город
С начала осени Елена Юрьевна Калашникова работает в Псковском драмтеатре. Зарплата не особо, но другой работы в Пскове ей не найти. Она – костюмер и 32 года проработала в Луганском областном академическом драматическом русском театре имени Павла Луспекаева. Вся ее семья связана с театром: муж - инженер по ремонту аппаратуры, старшая дочь - звукорежиссер, зять – художник, с театром связать свое будущее собирался и младший сын. Елена Юрьевна рассказывает, что театр в Луганске продолжал работать до конца сезона. Когда сезон закончился, почти все разъехались из-за бомбежек, но теперь начинают возвращаться. Елена Калашникова говорит, что тоже вернулась бы, если б могла. Она рассказала «ПГ» свою историю расставания с Луганском.
«Что я, каждый день ребенка отправляю с ополченцами?»
Елена Калашникова: «Я никогда не думала, что так можно тосковать». Фото: Дмитрий Лебедев
- Страшно было, я вам честно скажу, очень страшно. У меня старшая дочь замужем, в Таганроге с мужем сейчас. Младшему сыну – 15 лет. И когда начали стрелять, самолеты стали летать над головами, я поняла, что надо сына вывозить. У нас в театре администратор Лена Нечертова была координатором по отправке людей.
- Это была организованная работа, да?
- Да, была организована работа по отправке людей, но проблема заключалась в том, что мне нужно было отправить ребенка одного, мы с мужем работали. И Лена позвонила в 12 ночи: «Собирайся, мы завтра твоего ребенка отправляем в Хилово». Я говорю: «Куда?» - «В Хилово». «Это где?» - «Лена, это далеко». Мы тут же залезли в Интернет – Псковская область, но нам было абсолютно все равно.
- Вы не выбирали, куда ехать?
- Нет, куда была возможность – туда мы ребенка и стали отправлять. Ночью варили картошку, в дорогу собирались. Сумки, сумасшедший дом. Суматоха была страшная. Мы должны были выехать в шесть вечера, этот автобус Царев отправлял из Макеевки, вывозили детей ополченцев. Как я потом узнала, два человека не поехали, отказались, и освободились два места. Поехали мой сын и дочь нашей актрисы, мы их вдвоем отправили. Автобус пришел только к восьми вечера, даже в начале девятого. И вот, представьте: «Газель», выходят ополченцы с автоматами, в полной экипировке, и сзади такая же «Газель». Ну сами понимаете, когда рядом ты видишь человека с оружием…
- Неуютно.
- Вот-вот… Он смотрит на нас – ну, естественно, слезы, мамы волнуются – и говорит: «Да не переживайте, мы их довезем». Посадили в автобус, отправили.
- А автобус был большой?
- Да, хороший, комфортабельный автобус. И еду я приготовила абсолютно зря: пайки, вода – все было предусмотрено. Я говорю: «Саша, будешь на границе – позвони». Пришли домой – Сашка позвонил, что они на границе. А потом звонок с другой стороны: «Майор такой-то, ваш ребенок задержан, у него нет документа». Я сыну дала копию свидетельства о рождении, не оригинал, а копию. Мне сказали, так можно. Откуда я знала, что там нужно, что я, каждый день ребенка отправляю с ополченцами? «Я сейчас приеду». До границы всего 60 километров – мало ли, что ночь… Но потом разобрались, естественно, его пропустили дальше, а свидетельство – вот спасибо тем людям, которые занимались отправкой детей: на машине приехали к нам, забрали свидетельство и где-то уже за Ростовом догнали автобус. До Хилово дети ехали трое суток, 16 июня только в три часа ночи приехали. В принципе, от нас это 1500 км. Далеко.
«А муж где?» - «Под другой батареей лежит»
- Могу вам рассказать, как у нас проходили репетиции. Вот вышла я из дома, иду на остановку – начинается воздушная сирена. Я звоню мужу: «Сань, что мне делать? Домой возвращаться или на работу идти?». Он говорит: «Да иди ты на работу уже». Или когда мы выпускали «Зайку-зазнайку», сказку, репетировали в балетном зале. У нас пятиэтажное здание театра, и балетный зал находится почти в подвальном помещении. Врывается помреж: «Куда вы? Идите в подвал! Тревога!» - «Да мы и так в подвале». Репетиции продолжались. Было и такое, что мы сидели в театре, мы не могли выйти, потому что шла автоматная стрельба в нашем районе. Ополченцы захватывали воинские части, банки…
- Прямо внутри города?
- Да, внутри города. Наша актриса Светлана Шевченко, очень талантливая девочка, у нее дочери пять лет. Мы с ней очень дружны… И вот я ей звоню: «Как у вас, стреляют, не стреляют?» - «Лена, лежу под батареей». У нее окна выходили на воинскую часть, и шла пальба. Выйти невозможно, и она лежала под батареей. Я говорю: «А муж где?» - «Под другой батареей лежит». Наш заслуженный артист Кравцов – мы далеко друг от друга живем, но в одном районе. Я пишу ему СМС: «Жень, у тебя там как, стреляют?» В ответ: «Полчаса уже слушаю». Это было нормально - в три часа ночи услышать звонок. Бывало, я подхожу к калитке (у нас частный сектор), и под ногами земля буквально дрожит. Так мы уехали – еще самое страшное не началось, понимаете? Надо мной все подсмеивались, когда я скупала муку, сушила сухари. Сейчас, я думаю, пригодилось все это.
И вот в середине июля, когда театр пошел в отпуск, мы с мужем решили поехать проведать сына. Я говорю: «Саш, кто вот знает, как сложится? Может, мы его не увидим больше». Поскольку денег у нас немного, продали кольца обручальные, что-то заняли…
- Даже так…
- Ну а как? Мы жили достаточно средне... Машину нанимали – буквально несколько человек занималось вывозом людей из города, потому что и границы закрывали, и автобусы расстреливали, выехать мог только тот, кто знал, как. В той машине нас было три-четыре человека и водитель. И вот мы доезжаем до окружной – смотрим, устанавливаются минометы. Ополченцы остановили, проверили документы, все, и мы выехали. А следующую машину (потом водитель созванивался, узнавал) уже развернули назад, на Луганск. Мы как-то последними выскочили.
- А почему других не выпустили?
- Потому что ждали обстрела, устанавливали оружие; просто чтобы люди не находились на опасном участке дороги, их вернули в город. А мы в последнюю секунду выскочили. Доехали до Каменска, из Каменска - на Питер, из Питера – в Хилово. Нас там приняли, конечно, отлично, дай бог здоровья… Дали нам с мужем бесплатные путевки, чтобы мы месяц могли побыть рядом с сыном. Естественно, это была сказка. Но ближе к августу закрыли все границы, и мы не смогли уехать назад, домой.
Сыну надо было продолжать учебу, и в итоге он поступил в колледж искусств. Сейчас он занимается на курсе «Театральное творчество» у Людмилы Яковлевны Масленниковой - прекрасный педагог. Нам дали комнаты в общежитии, я – на седьмом этаже, он с мальчиками – на четвертом. Мы с мужем стали искать работу. Наша специальность, конечно, очень ограничена… Была б я врачом, учителем – естественно, я была бы более востребована. А кому нужен начальник костюмерного цеха с тридцатилетним опытом работы?
Зато люди, вы знаете, очень отзывчивые. Вот я спускаюсь к сыну в комнату. Новый свитерок, новая куртка – я говорю: «Сань, откуда?» - «Подарили». То есть помогают. Прихожу к куратору, пообщаться, поговорить – отдает пару банок консервации: «Вам передали». Спасибо большое! В театре тоже: картошка, вон даже и рис до сих пор в сумке лежит… То есть люди помогают, деньгами помогают. Спасибо большое!
- Так вы же уехали в отпуск, считай, с одним чемоданом…
- Да, это все гуманитарная помощь! (Елена Юрьевна показывает на свою осеннюю одежду. – Ред.) Мы приехали с небольшой сумкой, мы ехали-то на два дня…
«Когда мы уезжали, это был город-призрак»
- Луганский театр драмы не пострадал от бомбежек?
- Нет, театр жив-здоров. Понимаете, как: вот наш театр, и буквально чуть-чуть немного вниз спуститься – краеведческий музей. Оказывается, бомбой зацепило краеведческий музей и банк, который напротив. Театр стоит буквально на сто метров выше, и, слава богу, говорят, все цело. Во вторник первый концерт дают.
- А ваш дом?
- Слава богу, все в порядке. У нас там осталась тетя – наш с мужем единственный родственник, 84 года ей исполнилось в сентябре. Она сохранила дом. Хотя бомба разорвалась напротив нас на улице. Там водокачка, и, видно, пытались попасть, но бог миловал. У нас 20-й дом, а 9-й дом пострадал. Это то, что я по сводкам ополчения читала.
- Елена Юрьевна, вы знаете что-нибудь о том, как сейчас живет город?
- Когда мы уезжали, это был город-призрак, там действительно не было людей.
Люди стали гораздо добрее друг к другу. Еще в начале июня разбомбили госадминистрацию. Это самый центр города. И вот я иду мимо – мы цветы покупали, носили на воронки – и как всегда, рот разинешь: как там, заделали, не заделали – и я столкнулась с мужчиной. Обычно знаете, как в таких случаях: «Под ноги смотреть надо!» - а тут мы извинялись и расшаркивались друг перед другом. Люди стали сплочены, солидарны.
Муж сейчас уехал туда, вот с ним созванивалась: света в Луганске нет, есть газ, есть вода. Но в принципе город живет, люди возвращаются.
- Не боятся? Еще же не кончилось ничего…
- Вы знаете, я бы тоже вернулась. Если бы не сын, я бы уехала, я бы бегом поехала домой. Я никогда не думала, что так можно тосковать. Просто не передать – до такой степени хочется домой. Хотя тут – прекрасное отношение, все замечательно. Общежитие – и горячая вода, и уютно, и тепло, душ, то есть проблем никаких… Для данного случая просто превосходный вариант. Но домой хочется, в мой холодный Луганск – просто безумно хочется.
- А не страшно увидеть родной город… другим?
- Любым хочется увидеть, в любом виде. Очень хочется. Но, понимаете, я должна подумать о ребенке, а вот сына туда я везти не хочу. Я пока боюсь этого.
- 15-летнего подростка можно, в принципе, и одного оставить – пусть бы учился…
- Вы знаете, я пробовала. Я ходила в соцопеку, просила его оформить, чтобы он мог тут жить за счет государства (потому что в Луганске деньги не платят, мы не сможем его содержать). Но там по закону не получилось. То есть мне надо принять статус беженца, чтобы его взяли на обеспечение. А смысл мне принимать статус беженца, если я хочу уехать?
- Так а как вы вообще планируете ваше будущее? Хотите, чтобы сын здесь доучился до конца, или думаете его забрать в Луганск?
- Пока не могу сказать, потому что мы в такой ситуации, когда даже на четверть шага вперед нельзя посмотреть. Я два раза с мужем созванивалась, пытаемся договориться, что-то решить. Но, понимаете, мы не можем даже поговорить толком: две минуты – сто рублей.
- Ох, как дорого. А если скайп?
- Света нет! Тут бы я нашла скайп, но там без электричества нет Интернета.
- А почему там нет света? Что случилось?
- Потому что в Счастье наша электростанция, и там нацгвардия, и они там что-то повредили. А вообще, когда мы выпускали нашу сказку, заслуженная артистка Украины Полина Александровна Шкуратова, женщина немолодая, вышла на работу – идет себе, а вокруг начали рваться снаряды. Она опешила – и хорошо, что она стояла возле магазина, девушка-продавец, которая в этот момент курила на улице, ее просто затащила в дверь. И вот она, прежде чем дойти на работу, пережидала в магазине бомбежку. Стреляли постоянно.
«Нас не спросили, начиная все это»
- Расскажите, как вообще все это началось? Как вдруг появилась Луганская Народная республика в глазах обычного человека?
- Все началось, на мой взгляд, с Майдана: в конце ноября люди выходили на площадь, требовали, против коррупции боролись. Мы на это не обратили внимания. Потом начала постепенно обстановка нагнетаться: в январе-феврале ходили всякие молодчики с битами. Мы детей периодически не пускали в школу – просто звонили учителям и говорили: он сегодня не придет. Провожали детей до школы, даже взрослых, не отпускали гулять никуда. Появились всякие молодые люди с большими рюкзаками за плечами, начались какие-то провокации, всякие митинги у нас были. Тогда же пошли захваты административных зданий. Такие, как мы, тихие обыватели – мы жили мирно, нас не спросили, начиная все это.
- Как вы впервые заметили, что что-то происходит?
- Это было трудно не заметить, потому что появилось напряжение в городе, появились всякие подозрительные лица, начались беспорядки. Кто кричал: «Мы за Россию!» - кто кричал: «Украина едина!»… Постепенно этот ком рос-рос, пока не вырос в такую ужасную историю.
- Вы между собой, на работе, с соседями обсуждали то, что происходит?
- Ну, естественно, обсуждали, потому что нельзя было не обсуждать. Наверное, мы хотели только одного: чтобы нас оставили в покое. Я вам честно говорю: в основном население не хотело никаких боев, никаких войн, никаких разногласий. Но со стороны нацгвардии шел фашизм, откровенный фашизм. Начали памятники Ленину сносить, и в Луганске тоже. Естественно, что-то пошло и с обратной стороны. Ну и постепенно это переросло вот в такую нехорошую штуку.
- Так а как люди сами для себя выбирали, поддержать ополчение или не поддержать?
- Вы понимаете, если надвигается фашизм, то, естественно, люди начали поддерживать ополчение. Люди, как и кругом, разные. Одни придерживались одной позиции, другие – другой. Шли скандалы между семьями. Когда началась заваруха, моя знакомая решила уехать с мужем в Россию, ее муж – россиянин, что тут – на 60 километров отъехать. Так сестра ей сказала, что она – продажный человек, раз она за ополчение.
«В России нас не фильтровали, тут принимали всех»
- Украинская пропаганда – это настоящее зомбирование. Когда еще работал телевизор, я иной раз была в шоке. Вот поверьте, я слышала своими ушами по национальному телевидению Украины: диктор передавала, что «Путин заявил, что когда Россия захватит все, Обаму посадят в московский зоопарк в обезьянник». Поверьте, это национальное телевидение! Говорилось о том, что строятся лагеря фильтрации, что те, кто на стороне ополченцев, будут проходить фильтрацию. Наш художник, молодая женщина с маленьким ребенком, когда все началось, решила уехать в Одессу к сестре. Она позвонила и спросила: «А как нам уехать? Ходят ли автобусы, вывозят ли таких беженцев, как мы?» Объяснила, куда она поедет, к кому – и ей сказали: «Сначала вы доезжаете до определенной точки, проходите фильтрацию, и если все нормально, то вы едете к сестре». Ну кто же с ребенком пойдет на такое? И уехала она в Таганрог. В России нас не фильтровали, тут принимали всех.
- Часто такое бывало – чтобы друзья, родственники расходились по разные стороны?
- Даже не знаю… Когда ополченцы стояли возле СБУ, кто-то приходил швырял туда камни, а кто-то приносил бутерброды с кофе, понимаете? Натуральная гражданская война, самая настоящая, когда один член семьи может быть по одну сторону, другой – по другую.
- Вы-то сами с кем-нибудь рассорились?
- Я – нет. Я неконфликтная. Я не придерживалась, честно говоря, никакой стороны – просто хотелось тишины. Это не наша война, нас не спросили, хотим мы этого или нет.
- А если бы вас спросили, вы бы что сказали?
- Чтобы нас в покое оставили. В принципе, чего требовали эти республики? В первую очередь, статус русского языка, потому что население русскоязычное от и до. В последнее время требовалось заполнение даже медицинских карточек на украинском. Мы все владеем украинским языком: я спокойно смотрю фильмы, я спокойно читаю книгу. Говорить – да, мне проблематично, я говорю по-русски. Естественно, заполнить какой-то служебный документ мне проще на русском языке. Нет, там требовалось только на украинском! Многие учебники были на украинском. Понимаете, если это язык украинской литературы – это естественно, но если это математика – ребенку уже сложно вникнуть, когда дома говорят по-русски. Даже правоведение: я пыталась сыну перевести – и ничего не могла понять, хотя я знаю язык, но тут специфические термины, и трудно сориентироваться. Единственное, что просили: дайте нам говорить так, как нам удобно.
«Там были какие-то свои, наверно, подспудные цели»
- Вы думаете, если бы не проблемы с русским языком, никто не стал бы затевать эту войну?
- Ну, может быть, не только это: там и сланцевый газ, там много – я почему и говорю, что это не наша война. Еще просили, чтобы большую долю прибыли оставляли на развитие регионов, Донбасс – это же промышленный центр. В этом тоже отказали.
- Требования-то вполне себе политические, не повод стрелять друг в друга…
- Я вам еще раз говорю: это не наша война. Там были какие-то свои, наверно, подспудные цели, почему все это и началось.
- Меня все время удивляло, почему стороны не пытаются начать переговоры, когда в жилые дома летят бомбы…
- Вы понимаете, нацгвардия решила, что на раз-два-три они сомнут ополчение. Ну мы все прекрасно понимали, что поскольку помогают нацгвардии – помогали, конечно, и ополчению. Добровольцев много, и спасибо этим добровольцам. Естественно, это никогда не обсуждалось. Вот улица Советская у нас, центральная улица: я иду – и следы от танков, прямо по дороге. Ну откуда в ополчении танки?
- Обыкновенные горожане, такие как вы, не пытались взять инициативу в свои руки, убедить ополченцев начать переговоры?
- Ну как мы можем убедить? Какую инициативу, вы что? Там война.
- То есть ни митингов, ни народных сходов - ничего такого не было?
- Нет, митингов было много. Одни за Майдан собирались, вторые, более массовые: «Мы хотим в Россию». Пока мы были в городе, все всегда где-то кто-то митинговал.
- Много людей вообще уехало из Луганска?
- Очень много! Город был пустым. Вы знаете, только когда в Каменск мы приехали, я вдруг пришла в себя, что надо на светофор вообще-то смотреть, когда горит красным – надо постоять. В Луганске идешь – без разницы, ни машин, ничего. Редко-редко кто-то проедет.
- Правду рассказывают, что ополченцы занимались экспроприацией, забирали машины, вещи?
- Я не знаю. На любой стороне, очевидно, люди разные бывают, как плохие, так и хорошие, но я о конкретных случаях не знаю. Я не сталкивалась с этим.
- А со «зверствами фашистов» сталкивались на своем опыте?
- Мы уехали тогда, когда война была еще за 20 километров от нас. Те, кто из Счастья приезжали – у мужа там родственник живет – рассказывали, что там, бывало, бросали гранаты в первые этажи, стреляли в окна…
- Именно нацгвардия стреляла?
- Конечно, нацгвардия, кто еще? Свои-то не будут. Маршрутки расстреливали – это еще было тогда, когда я была в Луганске. Маршрутки прямо по городу расстреливали.
- Разве город не был под контролем ополченцев, которые могли бы следить за порядком?
- Диверсионные группы были всегда. Почему захватывали те воинские части, МЧС, потому что воинская часть – это же была часть национальной гвардии Украины, где тоже разные люди.
- То есть части, которые находились в Луганске, сами не переходили на сторону ополченцев, их захватывали с боем?
- Кто сдавался, кто оставался – там очень разные были случаи. Молодые мальчишки хотели, предположим, уйти, а офицеры постарше выполняли свой долг перед Украиной. Вот и перестрелки в черте города.
«А не ломать кому-либо жизнь все равно не выйдет»
- До того, как все началось, вы интересовались политикой?
- И сейчас не интересуюсь. Я просто хочу домой.
- А что скажете про власть, которая была в Луганске до ополчения?
- Кстати, у нас очень хороший мэр – Кравченко. Я не знаю, в Луганске он сейчас или нет. Он оставался в городе до последнего и что-то пытался делать – ремонты и прочее.
- Общественный транспорт ходил?
- Пока я была в Луганске, ходил. Потом перестал ходить.
- А зарплаты платили?
- Последнюю зарплату, в июле, мы уже не получили, и отпускные мы не получили по сей день. Нам платило государство Украина. Потом нам очень долго платили из средств города, то, что могли. Мы бы и раньше перестали получать зарплату, но город платил, пока была возможность. А вот последнюю зарплату и отпускные мы уже, естественно, не получили. Я вообще не знаю, как там моя тетка прожила, но она категорически отказалась выезжать. Я хотела первоначально с сыном тетку отправить, и мы бы тогда никуда не уехали. Если бы не сын, мы бы пережили все это дома. А здесь, понимаете, он поступил на любимую специальность… Сейчас, если вернуться домой, он должен будет пойти в 10 класс, у нас есть такое же училище, но на базе 11 классов. А в Пскове – на базе девяти. Не хочется ребенку жизнь ломать.
А получается, понимаете, очень страшная штука, неразрешимая. Вот муж мне звонит: «Ты приедешь?». А я молчу. Я уже один раз тетке сказала: «Я приеду», - не приехала. Понимаете, что получается: забираю сейчас сына с собой – я ломаю жизнь ребенку, он не получает того, что он хочет и может получить, тем более у него есть способности. Остаюсь я здесь с сыном – ломаю жизнь себе, я лишаюсь дома, мужа, работы – всего. А не ломать кому-либо жизнь все равно не выйдет. Эта война перекрутила людей очень жестко. Вот Света Шевченко, талантливая, хорошая актриса – сидит сейчас в деревне в Милерово Куйбышевского района Ростовской области где-то недалеко от границы, торгует вещами на рынке, потому что она тоже с дочерью боится возвращаться.
- Скажите, вы как простой избиратель за что проголосуете? Какое будущее вам нужно предложить?
- Понимаете, назад дороги все равно уже нет. Эта республика должна существовать, и она имеет полное право существовать. Тут просто другого выбора нет. Говорят, Порошенко запретил выдавать паспорта на территории Луганска и Донецка. Моему сыну 16, я возвращаюсь – и чей он гражданин? Непризнанной республики?
- Это слух, или вы точно знаете, что уже кто-то не получил паспорт?
- Это неподтвержденная информация, но, скорее всего, так оно и есть. Моя знакомая сейчас в Ростове, она сама дончанка, и ей нужно вклеить в паспорт новую фотографию на 25 лет. И кто ей в России вклеит эту фотографию? Поставят печать РФ в украинский паспорт? Ей сказали: «Езжайте в Донецк». А там бомбят, куда она поедет? Ее мужу вообще пришла повестка в нацгвардию! Он сам дончанин - и должен пойти бомбить Донецк.
- Республики тоже бывают разные: в составе Украины, в составе России или независимые…
- Вы знаете, мы ничего не имели против автономии в составе Украины. Никто же не хочет из Украины уходить – ради бога! Дайте нам самостоятельность в составе Украины. Автономия и русский язык: мы больше ничего и не просили.
Беседовала Светлана ПРОКОПЬВА

ЛЕВ ШЛОСБЕРГ ВСЕ ЕЩЕ СРАЖАЕТСЯ





 

Недавно, избитый "неизвестными", еврей Шлосберг попал в больницу. Намек он не понял и продолжает бороться за свободную, открытую, демократическую Россию, даже не догадываясь, что Россия вовсе не хочет быть свободной и демократической. И все же, отдадим должное мужеству этого человека.





Псковская Губерния
Псковская Губерния
Псковская Губерния
ОСНОВАНА В АВГУСТЕ 2000 г. / № (712) 0-0 г.
Слово к читателямСвежий номерАрхивРейтинг публикацийРекламодателямКонтактыПоиск по сайтуПисьмо в газету

Сбор подписей против изменения Конституции РФ! Защитим демократию и Конституцию! - Popravkam.NET

Бессмысленный и беспощадный


Последствия «учений на полигонах Южного военного округа» стали катастрофическими для России
Поздно вечером 11 октября пресс-служба Кремля распространила сообщение, согласно которому «после оперативного совещания президента с постоянными членами Совета безопасности России Путин провел с Шойгу отдельную рабочую встречу. Министр доложил Верховному главнокомандующему о завершении летнего периода обучения на полигонах Южного военного округа. По результатам доклада Путин поручил приступить к возвращению войск к местам постоянной дислокации. В общей сложности речь идет о 17,6 тысячи военнослужащих, которые летом проходили учения на полигонах в Ростовской области». Сообщение было сразу же истолковано как свидетельство завершения участия российских воинских подразделений в боевых действиях на территории Украины. Сейчас трудно сказать, так ли это на самом деле. Но итоги военного противостояния России и Украины подвести можно уже сейчас. Они для нашей страны в полном смысле слова неутешительны. И при этом – не окончательны.
Владимир Путин в воинской части.
До сих пор Российская Федерация ни в какой форме не подтвердила официально, что её Вооруженные Силы принимают участие в боестолкновениях с Вооруженными Силами Украины на территории Украины.
Причина официального отрицания может быть любой, но так или иначе «решение вопроса о возможности использования Вооруженных Сил Российской Федерации за пределами территории Российской Федерации» согласно Конституции и Федеральному закону «Об обороне» относятся к ведению Совета Федерации.
Сначала (1 марта) Владимир Путин попросил Совет Федерации о согласии «на использование Вооруженных Сил Российской Федерации на территории Украины до нормализации общественно-политической обстановки в этой стране», а потом (25 июня) попросил это согласие отозвать. Совет Федерации оба раза безропотно и единогласно согласился с президентом.
Но активная фаза войны началась как раз после этого «отзыва согласия». И в рядах «ополченцев» оказались тысячи российских «добровольцев», ставших таковыми совсем не по личному желанию, а по приказу. До сих пор не известно, кто отдал этот приказ.
Официальную позицию Российского государства не изменили ни похороны погибших военнослужащих, ни свидетельства военнопленных, ни рассказы родственников [1]. Мы помним утверждение командующего ВДВ Владимира Шаманова: «В нашей десантно-штурмовой дивизии все живы и здоровы».
Но не все живы и здоровы, и ответа на вопросы о том, где, как и почему погибли эти граждане России, нет до сих пор [2].
Если смотреть на ночное сообщение пресс-службы Кремля строго по тексту, то там, конечно, нет ни слова о прекращении войны. Потому что «войны нет». И, соответственно, все остальные связанные с этим вопросы выносятся за скобки.
Это – по официальной версии – плановое перемещение войск. «Учения» завершились, войска возвращаются в места постоянной дислокации.
Может быть – просто перед зимним периодом. Может быть – перед осенним призывом: впереди увольнения и пополнения. Может быть – просто на отдых.
Могут ли их вернуть на «учения»? Могут. Могут ли начать «учения» с другими воинскими подразделениями в любой момент в том же месте? Могут.
При отсутствии официального объявления войны война может начаться, прекратиться и снова начаться в любой момент.
17 октября в Милане должен пройти форум «Азия – Европа», на котором должны лично встретиться президенты России и Украины. Во время встречи Владимира Путина с Петром Порошенко планируется обсудить ситуацию на Донбассе и договориться о поставках газа. И вести эти болезненные переговоры, тем более при участии ведущих стран мира, на фоне активных военных действий очень неудобно. Можно не договориться ни о чем.
Но что-то тревожное в воздухе говорит о том, что ситуация заставила Владимира Путина «завершить учения» не только на период международного форума, а надолго, если не навсегда. Причем завершить их без каких-либо положительных результатов для России. И с огромным числом результатов отрицательных.
Погибло очень много людей – тысячи человек из разных стран. В том числе погибли российские военнослужащие, общие потери по стране оцениваются от нескольких сотен человек до нескольких тысяч человек. Страшная цифра для «учений». Точные цифры и списки пока не известны, но это только вопрос времени. И там, куда пришли «двухсотые» вестники войны, меняется отношение к войне, к вражде. Никто из родных погибших не является сторонником войны. Она всем принесла пожизненное горе. Ещё полгода назад все эти люди были живы [3].
Появился ропот в армии. Это недовольство пока не вышло на поверхность, не слышно в обществе, но о нём известно в военных кругах. Многие офицеры и контрактники не хотят воевать на необъявленных войнах, тайно гибнуть и быть тайно похороненными как «погибшие на учениях». Стало очень трудно набирать военнослужащих по контракту. Люди отказываются от контракта на тот свет. В большом напряжении находятся семьи солдат срочной службы, а среди них намного меньше готовых молчать при угрозе жизни сыну, мужу, брату, себе самому.
Посеяна вражда между двумя братскими в полном смысле слова народами – российским и украинским, между Россией и Украиной как государствами.
Эта вражда посеяла семена злобы и ненависти минимум на десятилетия. Становление украинского народа как сообщества, становление Украинских Вооруженных Сил происходит в начале XXI века на фоне вражды с Россией, войны с Россией, на фоне восприятия России как образа главного врага.
Правнуки ветеранов Великой Отечественной войны, победивших фашизм, воевали друг против друга, убивали друг друга.
Разрушены (и очень надолго, на многие годы) отношения России с большинством развитых стран мира. Фактически Россия оказалась в международной изоляции. Удалена из «Восьмерки». Кто мог подумать год назад, что по отношению к России будет применяться слово «изгой». Теперь – применяется.
Россия не хотела расширения НАТО. Теперь НАТО будет почти везде в Европе, где есть границы России. И сами эти границы перестали быть неприкосновенными: если государство не признает границ другого государства, то никто не поручится и за его границы. К слову, принципы нерушимости границ, территориальной целостности государств, невмешательства во внутренние дела иностранных государств стали принципами европейской политики ещё в 1975 году: СССР вместе с 34 государствами подписал 1 августа в Хельсинки итоговый акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. И Россия – правопреемник в этом соглашении. Теперь в топку?
Высшим государственным чиновникам России и крупнейшим предпринимателям, причастным к военным и экономическим действиям против Украины, запрещен въезд в страны Европейского союза и США. Российским государственным и многим частным компаниям закрыты возможности для масштабной экономической деятельности за пределами России. Им закрыт доступ к мировым финансам. Арестовано имущество и счета близких к Кремлю олигархов.
Нельзя воевать и враждовать с теми, с кем торгуешь. Это – закон мировой экономики. Российское государство не просто нарушило, а растоптало этот закон, причем не только в отношении Украины, а в отношении десятков развитых стран. «Да куда вы от нас денетесь», – презрительно бросило своим торговым партнерам Российское государство, сплюнув под ноги. И попало себе в лицо.
Российские власти не предполагали такого жесткого протеста, такой твердой общей позиции ведущих стран мира в вопросе о санкциях за нарушение принципов европейской политики, за нарушение международного права. Экономические санкции не просто больно ударили по российской экономике, они вырвали её из единого тела мировой экономики, лишили её значительной части денежных ресурсов, экономических связей, страховок. Никакой замены этим ресурсам внутри России нет.
Любое снижение продаж нефти и газа, снижение цен на нефть и газ лишает не только российскую экономику, но и российский бюджет значительной части денег. В этих деньгах – зарплаты, пенсии, бюджетные учреждения, дотации регионам. Худших параметров бюджета, чем те, которые очерчены перед началом 2015 года, не было в России за все годы XXI века [4].
И с таким бюджетом Россия вступает в гонку вооружений. Это – экономическое безумие.
Российским регионам предстоят очень мрачные годы. Их расходы первыми попадут под бюджетный нож. От недофинансирования посыплется почти вся инфраструктура жизнеобеспечения. Рост цен, в том числе на продовольственные товары, уже стал самым высоким с начала века. Инфляция съедает доходы, которые не растут, а замораживаются. Рушится национальная валюта, рубль перешел в пике по отношению к мировым валютам, а теряющий резервы Центробанк делает вид, что управляет этим падением.
На все эти процессы молча и спокойно смотрит Китай. Он ждёт, когда Россия придёт (а она уже идет) к нему на поклон и попросит: купи мои нефть и газ (а больше продавать России нечего).
Китай подождёт, когда деньги в российском бюджете станут иссякать, и купит. Но не по той цене, о которой попросит Россия, а по той, которую назначит сам. Купит почти даром, ниже себестоимости. И Россия пойдет на это экономическое унижение. Когда покупатель остается один, то он диктует цену, а не продавец. Экономическая капитуляция России перед Китаем реальна и близка, как никогда.
Российская государственная пропаганда в последний год стала синонимом и квинтэссенцией лжи, цинизма и хамства. Масштабы лжи о войне на территории Украины и о положении дел в России заставили вспомнить самые мрачные советские годы. Даже не годы застоя, а годы репрессий. Российское государственное и подгосударственное телевидение захлебывается ложью и ненавистью, как рвотой [5]. И становится похожим на пропаганду в стиле Геббельса. Картина происходящего на самом деле настолько отличается от панорамы российского телевидения, что начинает неизбежно входить в противоречие с тем, что видит в своей жизни рядовой человек.
В России разожжен костер внутренней вражды. Оказавшись в ситуации своими руками созданной «осажденной крепости», Российское государство стало истерично искать врагов внутри страны, примитивно надеясь именно этих людей, эти общественные группы представить обществу как виновников всех происходящих несчастий.
Худшая часть российского общества поднята, вытащена на поверхность жизни. Человеконенавистники, подлецы, стукачи, доносчики, садисты, политические наследники палачей и вертухаев востребованы сегодня российским государством на «государеву службу». Они снова нужны, чтобы уничтожать народ России. «Ты не дай им опять закатать рукава, Родина…» Но – даёт.
Пропаганда ненависти и вражды уже на грани срыва голоса, но получается очень плохо, фальшиво, грязно [6].
Народ не верит. Народ начинает задавать себе простые вопросы: «Что происходит? Почему происходит? Кто виноват?»
Ответы на эти вопросы печальны и просты.
Строго говоря, они известны со времен раннего христианства.
«Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу и что в воде ниже земли… Не убивай... Не кради… Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего... Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего» [7].
Но соблюдать заповеди Христовы поднявшее на свой щит православие государство не хочет. И не соблюдает. Создало кумира. Убивает. Крадёт. Лжесвидетельствует и просто лжёт. Желает дом ближнего своего, и входит в него, и разрушает его, и забирает себе его часть.
Всего за один год Владимир Путин проиграл всё. Дружбу народов. Политику. Безопасность. Экономику. Славу. Мир.
И это поражение произошло только потому, что сначала один и тот же политик сделал ставку на конкретного человека как президента чужой страны, потом склонил его к отказу от выполнения внутренних и международных обязательств, потом удивился ответному возмущению народа этой страны, потом отказался принять мирную дорожную карту, предполагавшую добровольную отставку скомпрометировавшего себя лидера и досрочные выборы, потом пошел на экономический шантаж, потом на угрозу применения силы, потом организовал «возвращение» чужой земли и, когда голова совсем закружилась от «успехов», возжелал почти трети земли этого чужого государства.
Это был тайный штурм – бессмысленный и беспощадный.
На этом штурме машина Российского государства сломалась. Выполнить эту задачу она не смогла. Но пока она пыталась это сделать, в России и Украине погибли тысячи людей. Они не все ещё найдены, не все названы, не все похоронены. На составление списков погибших уйдут годы.
Для оставшихся в живых «учения» объявлены завершенными. Пока.
Уроки этих «учений» страшны и кровавы.
Ничто не говорит о том, что Российское государство намерено понять и усвоить эти уроки. Как минимум – пожалеть людей.
Это так просто, так по-человечески понятно: прекратить мучения людей. Покаяться. Уйти.
Для этого нужно быть человеком.
«Учения» показали, что в руководстве Российским государством человеческому, как и Божескому, места нет.
Лев ШЛОСБЕРГ

НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТСЯ


Читая историю России, часто прихожу к выводу, что главное в ней изменение  заключается в том, что ничего, в веках, не меняется. Основное, в характеристике того или иного исторического периода, заключается в том, что по существенным параметрам он похож на предыдущий. Именно в этом и заключается основной закон северной державы. Сегодня, так называемая, оппозиция Кремлю борется за права личности и человека, считая, что суды в России – фикция и мечтая о правовом обществе, где будут соблюдаться законы. Друг А. Пушкина – Василий Жуковский с императорами дружил и даже воспитывал великих князей. Однако, и он, 200 лет назад, печально констатировал, что в Российской империи «закон, что дышло, как повернул, так и вышло».

Василий Жуковский

Что такое закон?

Закон - на улице натянутый канат,

Чтоб останавливать прохожих средь дороги,

   Иль их сворачивать назад,

      Или им путать ноги.

Но что ж? Напрасный труд! Никто назад нейдет!

   Никто и подождать не хочет!

Кто ростом мал - тот вниз проскочит,

   А кто велик - перешагнет!

ОСТОРОЖНО!!!


Чем вредны энергосберегающие лампы!!!



Чем вредны энергосберегающие лампы

В начале нынешнего прошлого или позапрошлого года из продажи исчезли лампы накаливания мощностью 100 Вт, в будущем та же участь постигнет 75-ваттные

План по замене лампочек Ильича на энергосберегающие идет своим чередом, и похоже, скоро использовать их придется всем. С какими проблемами мы рискуем столкнуться? Осторожно, излучение!
Результаты исследований показали, что в отличие от привычных ламп накаливания энергосберегающие лампы любой мощности являются источником электромагнитного радиочастотного излучения. Предельно допустимые нормы нарушаются в радиусе около 15 см от цоколя лампы. Это означает, что, включая энергосберегающую лампу где-то под потолком, мы не рискуем попасть в зону ее высокого электромагнитного излучения. Но для ночников, настольных, прикроватных осветительных приборов, в непосредственной близости от которых человек проводит немало времени, подобное энергосбережение создает еще один фактор риска для здоровья.«Электромагнитные поля такой величины не вызывают специфических заболеваний, но могут являться катализаторами болезней, в первую очередь центральной нервной и иммунной систем, возможно, сердечно-сосудистой. Организм обязательно реагирует на такое воздействие как на еще один дополнительный неблагоприятный фактор внешней среды, что заставляет его дополнительно расходовать на это жизненные ресурсы. Это ослабляет человека и может приводить к обострениям хронических заболеваний, снизить сопротивляемость организма к вирусам», – говорит директор Центра электромагнитной безопасности, кандидат биологических наук Олег Григорьев.
Загрязнение вместо экономии
Усугубляется положение тем, что компактные люминесцентные лампы не рассчитаны на частое включение-выключение. Потому и использовались они исторически в общественных местах, где и горели почти постоянно: их предшественником, по сути, являются так называемые «лампы дневного света». При включении люминесцентные лампы вносят существенные высокочастотные помехи в сеть электропитания. А это еще больше «загрязняет» с точки зрения электромагнитной экологии наши и без того напичканные техникой жилища. К тому же большое количество одновременно включенных люминесцентных ламп создает в электрических сетях здания режимы протекания токов, на которые эти сети не рассчитаны, что может стать угрозой электротехнической безопасности. Куда их девать?
И, наконец, еще одна опасность таких ламп – содержание ртути. В отдельно взятой лампочке оно не настолько велико, чтобы кого-либо отравить. Но выбросить ее просто в мусорный бак нельзя, о чем и предупреждает потребителя соответствующий значок на упаковке. Принимать отработавшие свое лампы должны районные ДЭЗ и РЭУ. Однако на практике это работает далеко не во всех регионах страны. Если же с ДЭЗом договориться не вышло, необходимо искать фирму, занимающуюся утилизацией ртутьсодержащих отходов, и, вероятнее всего, платить за это из своего кармана. Учитывая, что заморачиваться на тему раздельного сбора мусора в нашей стране в принципе не принято, можно представить, к каким последствиям это приведет. Ртуть – вещество первого класса опасности. Она может вызывать серьезные отравления, поражать нервную систему, печень, почки, легкие…


Почему же в таком случае Европейский союз, в котором несколько лет назад запретили ртутные градусники именно из-за их опасности для здоровья, сейчас, как и наша страна, активно переходит на энергосберегающие лампы? Ответ прост. Европа планирует массовый переход на значительно более безопасные светодиодные энергосберегающие лампы, а не компактные люминесцентные, которые профессионалы считают неким промежуточным вариантом, а то и вовсе недоразумением в эволюции источников искусственного света. Другой вопрос, что перспективные светодиодные лампы для массового потребления пока еще достаточно дороги. Да и достать их можно далеко не везде.
Красильщиков Аркадий - сын Льва. Родился в Ленинграде. 18 декабря 1945 г. За годы трудовой деятельности перевел на стружку центнеры железа,километры кинопленки, тонну бумаги, иссушил море чернил, убил четыре компьютера и продолжает заниматься этой разрушительной деятельностью.
Плюсы: построил три дома (один в Израиле), родил двоих детей, посадил целую рощу, собрал 597 кг.грибов и увидел четырех внучек..