пятница, 27 июня 2014 г.

ОТЕЦ СЫНА ЮРИСТА рассказ

  




 "Старый маразматик Шимон Перес правит миром. Израиль правит миром". Вл. Жириновский "Поединок с Вл. Соловьевым"

 Он сразу привлек мое внимание. Светлый, несмотря на дождливую и холодную зиму, изысканный костюм, черные лакированные туфли и слишком грубая, простая палка для такого облачения.
 Старик сидел, опершись подбородком на рукоятку палки, и его сухое, морщинистое, гладко выбритое лицо казалось совершенно бесстрастным.
 Но вот он  снял на мгновение темные очки, и в глазах старика нельзя было не прочесть боль и смятение.
 Непонятно было, как попал этот человек на пресс-конференцию. На журналиста он не был похож, да и по  возрасту не подходил к людям этой профессии
 Собрались «акулы пера» развлечься. На потеху собрались, будто в цирк. Политик из России прибыл, давно заслуживший кличку придворного шута. И зря так его обозвали, обидели старую и заслуженную актерскую профессию. Шут без доброго сердца, шут без слезы за человека – ничто.
 А этот политик – всего лишь большой мастер цинизма и беспринципности. За ним, испокон веку, не было ничего, кроме алчности, зависти и злобы. Вот в этом он бесспорно личность выдающаяся.
 Были и прежде в мировой истории пройдохи высочайшего класса, но они, как правило, заботились о гриме на своей перекошенной, уродливой физиономии.
 Этот же будто кичится способностью лгать, изворачиваться, выдавая без устали черное за белое.
 Совершенно зря не пускали этого политика долгое время в Израиль по причине лютой его юдофобия и дружбы с людоедами, вроде правителя Ирака. Он готов дружить с кем угодно. Только бы позвали, пригласили, пригрели… и заплатили, конечно.
 Он в этом сам открыто признался на той самой конференции. Без всякого стеснения признался в том, что не шут он, а господин легкого поведения, и вечно мнется, мается в ожидании на политической панели: ждет, когда поманят пальчиком беднягу для любви и дружбы.
 Грешен, позвали, предоставили транспорт – вот и я оказался в толпе журналистов, готовых слушать этого господина из России и даже задавать ему вопросы.
 Зря, зря я это сделал. Верно написал Михаил Жванецкий: «Жизнь коротка. И надо уметь. Надо уметь уходить с плохого фильма. Бросать плохую книгу. Уходить от плохого человека. Их много».
 Но вот старик… Случайный участник этой конференции, похоже, мог стать оправданием безвозвратно потерянного времени.
 Как интересно он слушал политика из России. Внезапно открывал рот, будто был в ужасе от сказанного, подавался вперед всем телом, растерянно оглядывался по сторонам, будто переставал понимать, куда он попал….
 Конференция закончилась. Довольный  народ, получив хороший заряд дурного веселья, стал расходиться. Старик, как мне показалось, не мог встать. Зал опустел, а он все еще сидел неподвижно, опершись тяжелым подбородком на грубую рукоять палки.
-         Вам помочь? – спросил я.
-         Что ты сказал? – вздрогнул старик.
-         Все закончилось, - сказал я. – Пора домой, - и подал старику руку.
Он легко поднялся сам, без моей помощи и направился к выходу. У самой двери старик споткнулся, и уронил палку. Я оказался проворнее старика.
-         Что тебе от меня нужно? – вдруг спросил он вместо благодарности, спросил в резкой форме.
-         Ничего особенного, - сказал я без всякой обиды. – Просто хотел узнать…. Вы не похожи на журналиста. Что Вас привело в этот зал?
 Старик ничего не ответил и стал спускаться по лестнице…. На улице я все-таки решился догнать его.
-         Ради Бога, извините, но Вы не ответили на мой вопрос, - сказал я, назвав свое имя и место работы.
 Старик остановился на перекрестке улицы Каплан и Бен-Гвироль. Он вдруг заговорил, будто ни к кому не обращаясь:
-         Я помню, когда на этом месте не было ничего, кроме песчаной пустыни. Это сейчас невозможно себе представить, но так было. А теперь все это: город, магазины, автомобили мотоциклы….
-         Вы строили Тель-Авив? – спросил я.
-         Строил, да, - повернулся ко мне старик. – Полагаешь, я говорю все это в оправдание себя самого.
-         Вы в чем-то виноваты? – спросил я.
Старик снова не ответил, пересек улицу, дисциплинированно дождавшись «разрешения» светофора, и переступил порог небольшого кафе на углу. Я последовал за ним, даже занял место напротив старика.
 Он, казалось, не удивился этому.
-         Закажи мне кофе – экспрессо, - сказал старик.
Послушно выполнил приказ, понимая, что это согласие на разговор. Мы пили кофе, но я молчал, будто прежде и не думал провоцировать случайного спутника вопросами.
 На этот раз он заговорил первым.
-         Нельзя бросать своих детей, - сказал, прокашлявшись, старик и достал из кармана светлого пиджака большой, чистый, белый платок. Он снял очки и вытер этим платком уголки глаз. – Нельзя бросать своих детей, - повторил с каким-то ожесточением старик.
-         Согласен с вами, - кивнул я.
-         Нет, разве в молодости понимаешь это, - торопливо прервал меня старик. - Сколько мне было тогда лет? Двадцать один. Вернулся с фронта. Остался жив. Был победителем. Я мог взять все, что хотел…. Вот я и взял ту русскую девушку. Чистое существо, открытое для любви. Я ее взял тогда, понимая, что не хочу жить в России, что будущее мое далеко от этой страны – на земле Израиля, – он замолчал.
-         Хотите еще кофе? – просил я.
 Старик вновь меня не расслышал. Я повторил свой вопрос громче.
-         Не надо кричать, - поморщился старик. – Нет, кофе я больше не хочу…. Может быть, чаю…. Я знал, что она забеременела, но появился шанс уехать в Польшу, а оттуда в Эрец. Я ей тогда сказал, что, как только окажусь на месте, сразу вызову ее с ребенком. Она поверила, но я-то знал, что это практически невозможно. Шел 1946 год. Это чудо, что мне  удалось вырваться из СССР.
-         Вы был гражданином Польши? - спросил я.
-         Да не важно это, - отмахнулся старик. – Важно другое…. Потом была робкая, случайная переписка. Я узнал, что у меня родился сын, и что его мать  вышла замуж за неизвестного мне человека. Я узнал это и успокоился, решив, что у моего ребенка все-таки будет отец. Как я ошибся! – старик снова замолчал.
 Официант принес чай. Спросил, не хотим ли мы еще что-нибудь? Я ответил, что не хотим…. По улице с диким воплем пронеслась машина скорой помощи. В кафе вошла, обнявшись, воркующая пара молодых людей. Влюбленные, крепко поцеловавшись на ходу, заняли место за столиком, неподалеку от нас.
-         Потом я узнал, что ее муж вскоре умер, - сказал старик. – Мой ребенок воспитывался без отца. Я здесь строил, сажал, воевал, а он рос на улице, без присмотра…. Я помню, что такое русская улица. Ничего грязнее и порочнее и представить себе нельзя. Там мой сын научился ненависти к своему народу, да и почему он должен был народ наш любить, если отец, еврей, бросил его, даже не дождавшись рождения сына.
 Вся его жизнь пошла под знаком мести именно мне, ненависти ко мне лично, человеку, которого он даже ни разу не видел, да и видеть, судя по всему, не хотел…. Он вырос лживым, подлым существом, потому что мозг его был отравлен дурными страстями, а причина этих страстей – я, - он тяжко вздохнул, и вспомнил о своих темных очках.
 Мне жалко стало  старика. Я сказал, что он преувеличивает, что наши детки родятся готовенькими, а взросление только вносит незначительные поправки в их характер.
-         Нет и нет! – воскликнул старик. – Ты только представь: я беру их с собой. Мой сын мог родиться и вырасти в Израиле, совершенно другим человеком. Он бы, вполне возможно, даже русского языка не знал. Он бы вырос вместе со своим народом, поднимал страну вместе со всеми…. Нет, он бы стал совсем другим.
-         Не думаю, - осторожно возразил я. – Будто мало у нас в стране негодяев, разговаривающих на чистом иврите? Мало политиканов, занятых одними интригами? Мало корыстолюбцев?
-         Молчи! – отмахнулся старик. – Он бы был рядом со мной, мой сын! Он бы стал человеком. Обязательно человеком! Я бы объяснил ему, что хорошо и что плохо. Ему же никто и никогда этого не объяснял… Мать, та чудная, голубоглазая девушка, она наверно все время была занята на работе. В России так много и тяжело приходилось работать…. Нет, ее невозможно ни в чем упрекнуть.
-         У вас была еще семья, дети? – спросил я.
-         Сын, - нехотя ответил старик. – Он погиб в Ливане…Он был замечательным парнем, настоящим героем…. Ты задал верный вопрос. Одиночество – вот самое страшное наказание в жизни человека. Я получил его заслуженно. Нельзя бросать своих детей, ни при каких обстоятельствах.
 Молодые люди в кафе перестали, на время, объясняться в любви и занялись поглощением огромной, величиной чуть ли не в стол, пиццы. Они ели с таким удовольствием и жадностью, что  невольно залюбовался ими.
-         Я не просто оставил беременную от меня женщину, - сказал старик. – Я предал еще не рожденного сына. Что можно ожидать после предательства. Он даже в подлости своей ничтожен, он и во лжи мелок.
-         Да кто, кто этот Ваш сын? – спросил я.
Старик вновь не ответил. Он тоже стал наблюдать за молодыми людьми, поедающими пиццу.
-         У этих все впереди, - тихо, с неожиданной улыбкой, произнес старик. – Это такое счастье, когда у тебя все впереди…. Такое счастье…. Беда, когда наступает время  подводить итоги…
-         Да бросьте Вы! – сказал я. – Сами сказали, что подняли эту страну. Вашему поколению нечему стыдиться. Здесь, где были совсем недавно пески и бродили верблюды, мы с вами пьем кофе и наблюдаем самую настоящую, городскую жизнь…. А потом, искать причины зла – это невольно оправдывать само зло.
-         Слишком ты умный, - с некоторой даже брезгливостью сказал старик. – Ведь все просто: нельзя бросать своих детей. На этом и мир держится. От брошенных детей и все зло. Можно построить город, страну, а потом придет такой – и все разрушит…. Я не оправдываю зло. Я просто не в силах оправдать себя.
 Старик поднялся. И в этот момент, глядя на его лицо снизу вверх, я вдруг увидел перед собой того политика-юдофоба из Москвы, только внезапного постаревшего на пол века.
-         Господи!  Как вас зовут? – только и смог вымолвить я.

Старик не ответил. Почти не опираясь на свою грубую, тяжелую палку, он вышел из кафе, и я понял, что продолжения нашего разговора не будет.

РАССКАЗЫ О РАПОПОРТЕ


Если уж человек родился героем - героем он и живет. Ученый и солдат Иосиф Абрамович Рапопорт был героем войны и науки. Кажется, Бертольд Брехт сказал: " Несчастна страна, которой нужны герои". Все верно, но сохранить честь. достоинство, да и саму жизнь человечества, без таких героев, как Рапопорт, невозможно.
 В свое время тешился наивной мечтой написать сценарий и сделать художественный фильм об этом человеке. Вот и собрал наиболее яркие моменты его биографии. В России предложил их ему одному продюсеру - еврею. Тут, как раз, юбилей победы в ВОВ через два года. Ему понравилось, даже очень, но замялся.
 - Только... понимаешь... Надо бы одно дело изменить.
 Сразу понял о каком "деле" разговор, не зря прожил в России 50 лет, но прикинулся дурачком.
 - Нет проблем, - говорю. - О чем речь?
 - Понимаешь... тут решат, что мы на себя одеяло тащим... И вообще... Еще в национализме обвинят... Фамилию изменить придется.
 - Хорошо, - говорю. - Пусть будет Иванов Иосиф Абрамович... Устроит?
 - Издеваешься? - спросил он.
 - Пошел ты.. - сказал я.
 На том и расстались.

« Одна из легенд о Рапопорте: приехав на побывку с фронта в разгар войны, он защитил докторскую диссертацию. А дело было так. Командир батальона И.А. Рапопорт был в 1943 году направлен на прохождение ускоренного курса высшей военной академии — Академии Фрунзе в Москве. Случайно он встретил одного из генетиков, а тот известил о встрече заведующего кафедрой генетики биофака МГУ. В результате на ближайшем заседании Ученого совета биофака, 5 мая, состоялась докторская защита И.А. Рапопорта. Вскоре, получив высшее военное образование, будущий доктор биологических наук, не дождавшись решения ВАКа, вернулся в действующую армию, где проявил не только военное, но и гражданское мужество — когда, если это надо для успешного выполнения задания, человек не боится нарушить приказ и осуществляет свои рациональные детали операции. “Под угрозой пойти под трибунал за самовольное изменение места переправы он форсировал Днепр почти без потерь. Не ожидая атаки с тыла, немцы бросили свои укрепленные доты и в панике бежали... За форсирование Днепра и расширение плацдарма И.А. Рапопорт был награжден орденом Красного Знамени и представлен к званию Героя Советского Союза, но последнего не получил”. М. Раменская

За годы войны представление И.А. Рапопорта к званию Героя, которого он не получил, повторилось трижды. Второй раз это было в начале декабря 1944 года за бои на территории Венгрии, а в конце декабря 1944 года Рапопорт (вторично за войну) был тяжело ранен. На этот раз пуля попала в лицо и он лишился левого глаза. Недолечившись, он вернулся в свой батальон.
"После встречи с генералом я заглянул в Интернет. Об Иосифе Рапопорте, советском генетике, написано немало. В 27 лет защитил кандидатскую, а через два года у него была готова докторская. 27 июня 1941 года он должен был ее защищать, а 23 июня ушел защищать Родину. Но интернетовские материалы затрагивают в основном научную сторону жизни этого человека, военная же биография его прописана гораздо слабее. Поэтому, думаю, есть резон восполнить ее, опираясь на рассказ начальника управления Министерства обороны по увековечению памяти.
«Я не раз читал представления к званию Героя Советского Союза, -- рассказывал Кирилин. -- У многих и одного эпизода хватало, чтобы это звание получить. Иногда человека представляли к ордену, а давали Героя. Как одному комбригу, который сделал примерно то же. У Рапопорта же таких эпизодов в течение недели -- пять! Плюс тяжелейшее ранение и возврат в строй через три недели -- сбежал из госпиталя».
За годы войны Иосиф Рапопорт был трижды тяжело ранен. Под Балатоном 25 декабря 1944 года снайпер прострелил ему голову, офицер потерял левый глаз (на всех послевоенных снимках наш герой с повязкой). Но поля боя комбат не оставил. В медсанбате всеми словами изругал командира батальона и не позволил, чтобы медики освободили ему, капитану и орденоносцу, место, скинув с койки рядового солдата.
Под Балатоном его батальон в течение недели ежедневно отражал атаки немцев, поддерживаемых десятками танков. Каждый день батальон проводил по 5--11 контратак, уничтожая по пять-семь танков. Комбат по собственной инициативе захватил заминированный мост между каналом и озером Балатон. Сам на головной машине проскочил на этот мост. В итоге перебили охрану и не дали взорвать мост. Это в значительной степени содействовало успеху наступления войск на Секешфехервар.
В 1945 году во главе передового отряда 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии Рапопорт со своим батальоном оторвался на 83 км от основных сил, прошел сквозь 100-тысячную группировку войск противника, захватил при этом несколько населенных пунктов, взял несколько тысяч пленных, 60 единиц бронетехники, соединился с американцами в Австрии.
Американцы его тут же наградили орденом Легиона Чести, наши представили в очередной раз к званию Героя, но дали орден Отечественной войны I степени. «Причина в «пятом пункте»?» - спросил я. «Трудно сказать, этого в документах не прочтешь, -- размышлял генерал Кирилин. -- Я подозреваю, дело в том, что он был очень ершистый человек».
"Последние дни войны. Австрия. Передовой отряд 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии оторвался на 83 километра от основных сил, прошел сквозь 100-тысячную группировку войск противника, захватил при этом несколько населенных пунктов, взял несколько тысяч пленных, 60 единиц бронетехники. Внушительная колонна двигалась по шоссе. Советское командование еще ничего не знало. На уничтожение вражеского скопления вылетели штурмовики. На бреющем полете они открыли шквальный огонь. Все бросились врассыпную, залегли в кюветы, в воронки. И тут на шоссе выскочил офицер — командир батальона. Он размахивал руками, показывая летчикам: «Свои!» Невероятно, но летчики его заметили, поняли, прекратили стрельбу и улетели. К майору подошел потрясенный немецкий полковник — хотел пожать руку советскому офицеру. Тот врагу руки не подал.
Командиром батальона был гвардии майор Иосиф Рапопорт. Таких эпизодов в его боевой биографии — множество. Его трижды представляли к званию Героя Советского Союза, но Звезду он так и не получил. Маленького роста, без строевой выправки, но всегда — аккуратно, по форме одетый и чисто выбритый… Он никогда не повышал голоса на подчиненных, однако умел отдавать распоряжения так, что ни у кого и мысли не возникало его ослушаться. Самое же поразительное — гвардии майор Рапопорт не был кадровым военным. Он был ученым".


 Эта история не о Рапопорте. но на месте Якова Зельдовича вполне мог быть он.

Академик Лысенко решил провести в академики своего верного клеврета Нуждина. На Отделении биологии тот был избран. Оставалось формальное обычно голосование на Общем собрании Академии наук. Но там неожиданно поднял руку Яков Борисович Зельдович, знаменитый физик, трижды Герой Социалистического труда и т.д., и т.д., и попросил разъяснить простой вопрос:
   – Вот у доберман-пинчеров отрезают хвосты. Согласно учению Лысенко и Вашему, приобретенные признаки передаются по наследству. Значит ли это, что доберманы будут рождаться без хвостов?
   – Конечно, – бодро ответил Нуждин, – но нужен ряд поколений для закрепления безхвостости, а эта порода новая.
   – Хорошо, – сказал Я.Б., – но вот девушек уже сотни тысяч лет лишают невинности, а они все равно рождаются девушками!
       Зал, естественно, грохнул от хохота: Нуждин был с треском провален. А вскоре на одном из заседаний выступил А. Д. Сахаров, за ним другие физики, и этот  позор советской науки был ликвидирован. Хрущев грозился разогнать Академию вообще, но потом был сам уволен…
 Шноль пишет: «Исай Израилевич Презент — главный идеолог безграмотного Лысенко. Презент — человек блестящий. Как красиво и пламенно он говорит. Как резко и соответственно стилю собрания, как грубо и демагогично его выступление! … Как он беспардонен и мелок! Как он, упоённый собой, был неосторожен. Он повторил часть текста, вставленного им ранее в доклад Лысенко. Он сказал, «когда мы, когда вся страна проливала кровь на фронтах Великой Отечественной войны, эти муховоды…». Договорить он не сумел. Как тигр, из первого ряда бросился к трибуне Рапопорт — он знал, что такое «брать языка». Презент на войне не был — он был слишком ценным, чтобы воевать — там же могут и убить… Рапопорт был всю войну на фронте. С чёрной повязкой на выбитом пулей глазу он был страшен. Рапопорт схватил Презента за горло и, сжимая это горло, спросил свирепо: «Это ты, сволочь, проливал кровь?» Ответить почти задушенному Презенту было 
невозможно»

ПАСТЕРНАК. КАК СТРАШНО БЫТЬ ЕВРЕЕМ



Многое из написанного, за годы журналистской работы, хотелось бы забыть, но что-то, как мне кажется, имеет право на повторную публикацию. Например. эти дневниковые заметки о любимом моем поэте - Борисе Пастернаке.

Каждый из нас невольно или обдуманно создает вокруг себя мир, в котором можно выжить. Мир этот, как правило, не имеет ничего общего с действительностью. И, тем не менее, он способен спасти в человеке главное: здоровье его психики.
В мире Бориса Леонидовича Пастернака не было голода и крови, второй мировой войны, безумия нацизма и сталинского террора, не было и тревожной ноты собственного еврейства. Была природа, семья, женщины, Шекспир, Лев Толстой, Скрябин, Шопен, свои стихи и написанный уже в преклонном возрасте роман. Именно этому роману он завещал защиту своего мира и после ухода из мира живых.
Действительность, как это обычно бывает, сама выбрала то, что было существенным в наследии поэта. Но она же, эта действительность, мало отличная от былых времен, и делает интересным особенности той духовной крепости, которую выстроил вокруг себя Борис Пастернак.

«Мой отец, никогда не отрекавшийся от народа, к которому принадлежал, всю жизнь преодолевал племенную узость. Преодолевал настолько, что с полным правом считал себя русским писателем».
(Из интервью Евгения Пастернака
Владимиру Нузову.)
Не думаю, что дело в мифической «племенной узости». Здесь все сложнее. Мужественному человеку – Борису Леонидовичу Пастернаку – просто было страшно, панически страшно, до ужаса страшно быть евреем. От того, что стояло за этим словом: «черты оседлости», «процентной нормы», погромов, призрака Холокоста, «безродного космополитизма», «убийц в белых халатах», сионистов. Ему было страшно быть внутри кошмара своего времени, быть объектом ненависти мирового зла. Сознание своего еврейства лишало Пастернака покоя, возможности жить и работать.
Я бы не стал возвращаться к этой больной теме, если бы не убежденность, что нынешние проблемы еврейства и Израиля тоже связаны с галутным, вошедшим в плоть и кровь, страхом. Проще говоря, страх быть евреем перешел на очевидную робость владения своей землей, государством. Отсюда и вечные жалкие попытки отдавать, ничего не получая взамен, вымаливать мир, а не брать его силой и по праву.
Но вернемся к Пастернаку. Удивительно, в письмах Бориса Леонидовича не встретишь таких слов, как «фашизм», «нацизм» или «Гитлер». Это было понятным в годы братания Сталина с фюрером, но и после 22 июня 1941 года ничего не изменилось в эпистолярном наследии поэта. Все та же спокойная, равнодушная отстраненность. Мирные пейзажи, жалобы на трудности военного быта, на воровство в Москве, рассказы о бомбежках, о работе над переводами пьес Шекспира.
Получив одно из таких писем, двоюродная сестра Бориса Пастернака отметила в своем дневнике: «…тайная надежда на спасенье и помощь невольно соединялась во мне с именем брата и друга… Но когда я прочла его письмо из Чистополя с описанием пейзажа, я поняла свое заблуждение… Письмо говорило объективно о душевной вялости и утомлении, о душевной растерянности. Как и в начале революции, в письме фигурировали ведра и стертый, подобно старой монете, дух».
Увы, дело было не только в упадке душевных сил замечательного поэта. И совсем не случайно в письмах Бориса Пастернака полностью отсутствуют перечисленные слова с точным обозначением очередной страшной беды, которая постигла СССР.
Нацисты атакуют с воздуха Лондон, где живут его родные, морят голодной смертью Питер, штурмуют Москву, уже дымят печи Аушвица, а Борис Пастернак и не думает, по крайней мере в письмах, подняться выше описания неудобств военного времени и мирных пейзажей.
Я намеренно не касаюсь в этих заметках попыток Пастернака писать о войне. Это отдельная тема, хотя и связанная с его эпистолярным наследием. Он и здесь не смог вписаться в запросы фронтовой пропаганды.
Разгадку странного поведения Бориса Леонидовича нашел в одном из писем Пастернака В. В. и Т. В. Ивановым 8 апреля 1942-го, Чистополь: «И так ампир всех царствований терпел человечность в разработке истории, и должна была прийти революция со своим стилем вампир и своим Толстым и своим возвеличением бесчеловечности… Но это у вас все рядом. Вы, наверное, другого мнения, и Всеволод мне напишет, что я ошибаюсь. Я же нахожу это поразительным, как поразительны Эренбург и Маршак, и не перестаю поражаться».
Письмо подцензурное, расшифровывает его в примечаниях к собранию сочинений поэта и в своих мемуарах жена Всеволода Иванова: «Пастернак считал изуверством утверждение, что гуманизм отменяется во время войны, и не мог принять оправдание ненависти и жестокости, которое проповедовал Эренбург в своих статьях: «Убей немца» и С. Я. Маршак в стихотворных подписях к карикатурам и плакатам. Он никак не мог совместить патриотизм с безоговорочной беспощадностью ко всей, ведущей войну нации, как всегда в целом, неповинной и воюющей против своей воли, вынужденной к тому власть имущими».
Еврейская нация, как считал еврей Пастернак, была во многом виновна, а потому должна была исчезнуть «гуманным» путем полной ассимиляция, а вот немецкий народ нацисты силком, против его воли, заставили решать «еврейский вопрос» далеко не гуманным способом. Он же, народ Гете и Бетховена, не виноват в кровавой и голодной смерти десятков миллионов людей по всей Европе. Его заставили, принудили творить то, что он вовсе не хотел делать. Возможность превращения целого народа в обезумевшее стадо, толпу людоедов – исключалась полностью. Слово «народ» Борис Леонидович Пастернак был склонен писать с большой буквы, что, естественно, не касалось народа еврейского.
Путь отказа, ухода от самого себя казался Пастернаку благотворным. И здесь он был последователем своего кумира – Льва Толстого. Он бежал не только от своего еврейства, но и от своей же поэзии – самого ценного в его наследии.
Из письма Б. С. Кузину от 7 марта 1948 г.: «Вы должны знать, что стихов как самоцели я не любил и не признавал никогда. Положение, которое утверждало бы их ценность, так органически чуждо мне, и я так этот взгляд отрицаю, что я даже Шекспиру или Пушкину не простил бы голого стихотворчества, если бы, кроме этого, они не были гениальными людьми, прозаиками, лицами огромных биографий и пр. и пр.».
Сотворение своего мира требовало ухода, бунта, движения вперед. Беда в том, что Шекспир или Пушкин не задумывались о смысле своей работы. Пастернак искусственно, умозрительно, направлял свои усилия в то русло, которое считал необходимым. Отсюда и явная переоценка им своего романа, и неистребимый душок предательства в бегстве от еврейства.
Удивительно и то, что упрекает Пастернак в отсутствии гуманизма одних евреев: Маршака и Эренбурга, но убивать немцев призывали и многие другие поэты коренной национальности. К примеру, Константин Симонов. Как тут не вспомнить:
«Если ты фашисту с ружьем/Не желаешь навек отдать/Дом, где жил ты, жену и мать/Все, что Родиной мы зовем/Знай: никто его не убьет/Если ты его не убьешь./ Знай: никто его не спасет/Если ты его не спасешь./Сколько раз увидишь его/Столько раз его и убей/ Столько раз его и убей/Сколько раз увидишь его».
Депортация советских немцев волновала гуманиста Пастернака. Он не раз пытался спасти знакомых представителей этого народа от высылки в Сибирь. Но вот о геноциде евреев на оккупированной территории даже и слышать не хотел. Существует еще одно любопытнейшее свидетельство на эту тему.
1958 год. Нобелевка, «Доктор Живаго», вал публикаций за рубежом. Не все статьи о себе самом были одобрены Пастернаком, особенно в той части, когда касались его еврейства.
«Я не помню, что был знаком с Суцкевером; напротив, у меня ощущение, что я хотел избежать этой встречи из-за страшного стыда, благоговения и ужаса перед этим мучеником… Как мне помнится, я отклонил знакомство и встречу с ним из чистого страха и стыда перед его высоким мученичеством, в глазах которого я должен был выглядеть моральным ничтожеством и предателем». Здесь я намеренно объединил строки из двух писем поэта разным людям: П. П. Савчинскому и Э. Пельте-Замойской. Оба письма отправлены в июле 1958 года и звучат неким оправданием одной истории, которая произошла за четырнадцать лет до того. В примечании к последнему письму сказано: «В статье идет речь об организованной зимой 1944 г. в редакции «Литература и искусство» встрече Пастернака с еврейским поэтом Авраамом Суцкевером, бежавшим из вильнюсского гетто. Душевно разрушительные для Пастернака впечатления этого рассказа были вытеснены из его памяти».
«Душевно разрушительные». Встреча состоялась, но будто ее и не было. «Далекие» от человеколюбия Илья Эренбург и Василий Гроссман не разрушили свои души, составляя «Черную книгу». Борис Пастернак вытеснил из своей памяти единственное и случайное свидетельство о геноциде своего народа. Что-то здесь не так с гуманизмом поэта. Но, думаю, дело не только в эмоциях. Сам факт Холокоста разрушал мировоззренческие принципы Пастернака. Сама мысль о том, что преступления такого рода есть преступление не только злой власти, напрочь разрушала его добрые помыслы о народе немецком, да и не только о нем.
«Не трогайте этого небожителя», – якобы приказал Иосиф Сталин своим палачам и вычеркнул имя Пастернака из списков «врагов народа». В тот страшный 1937 год поэт отказался подписывать коллективное письмо писателей с требованием расстрелять Тухачевского, Якира и прочих. Это был мужественный поступок. Гуманист по определению не имеет права звать к топору и плахе ни при каких обстоятельствах. Дело принципа. Верно заметил «вождь народов» – был поэт «небожителем». С одной только оговоркой: «небожительство» это становилось пристанищем Бориса Леонидовича только тогда, когда не разрушало его представлений о мире и о своем месте в нем.
Повторю, мужественным человеком был поэт Пастернак. Единственной «точкой безумия» Бориса Леонидовича был страх перед своим еврейством. Впрочем, это качество свойственно многим потомкам Иакова и сегодня. Часто с той же ссылкой на «небожительство» или мировое гражданство.
Увы, войны ведутся на земле, а не на небе. И по сегодняшний день зло исламского террора атакует землян, а не обитателей облаков.
И сегодня легко быть гуманистом и рассказывать сказки о народах, ни в чем не повинных, и злых дядях, соблазнивших сущих ангелов на разные зверства. И сегодня не проходит, да и не может пройти мода на «миротворцев». Нет, все сложнее и страшнее, чем хотел думать об этом Борис Пастернак и по сей день думают либералы и социалисты Запада. Не было у наших отцов и дедов иного пути, чтобы спасти свои дома, матерей, жен и детей, кроме этого страшного призыва: «Убей немца!»
Потом, после коллективного наказания и кровавой бани, устроенной «ни в чем не повинной немецкой нации», когда все уже было кончено, товарищ Сталин поправит Эренбурга. Скажет, что он «ошибается» и немецкий народ пора оставить в покое.
Надо думать, поправку эту Борис Леонидович Пастернак встретил с пониманием. Он тоже считал, что немецкая нация, в отличие от еврейской, имеет полное право на дальнейшее существование. В этом гуманист и палач были солидарны.
Даже не знаю, кого поместить в центр великой тройки российских поэтических гениев: Мандельштама, Бродского или Пастернака? Но провалы нравственного чувства Бориса Пастернака – этого рыцарски порядочного, доброго, участливого человека очевидны.
Замечательно сказал об этом Леонид Радзиховский: «Любить ли Пастернака? Дело сугубо индивидуальное. Я сторонник старого анекдота: «Гоги, ты помидор любишь? – Кушать – да, а так – нэнавыжу!» Стихи Пастернака я люблю, а к самому ему (как и к огромному большинству писателей, музыкантов и т. д.) не испытываю никаких эмоций. Гений как гений – эгоцентричный, с манией величия и т. д. и т. п. «Гений и злодейство – две вещи несовместные?» Не знаю, как насчет прямого «злодейства» (а как же Вагнер?), но гений и мелочность, гений и подлость, гений и любая житейская (сексуальная, социальная, культурная) патология – вещи не только вполне совместные, но даже почти всегда совпадающие. Гениев – «приличных людей» – можно по пальцам перечесть. Да оно так и должно быть по справедливости – ведь за гениальность надо же чем-то платить… Впрочем, это уже совсем другая тема».
«Мания величия», – пишет Радзиховский. Он прав, но и Пастернака, лишенного своего голоса, живущего впроголодь на одни переводы, понять можно. Жаловаться на Кремль в переписке он не смел. Оставалось одно: сожалеть о своем еврействе. Ольга Фрейденберг – доверенная Пастернака по «национальному вопросу». Именно с ней он любит рассуждать о своем еврейском комплексе: «Чего я, в последнем счете, значит, стою, если препятствие крови и происхождения осталось непреодоленным (единственное, что надо было преодолеть) и может что-то значить, хотя бы в оттенке, и какое я, действительно, притязательное ничтожество, если кончаю узкой, негласной популярностью среди интеллигентов-евреев, из самых загнанных и несчастных».
Рука Пастернака дрогнула, когда он писал слова «загнанных». Это понятно: по сути дела он сам был загнанным евреем. «Заспанным» – прочла двоюродная сестра и не меньше озабоченная своим происхождением, чем Борис Леонидович, ответила ему, в утешение, так: «…Не спрягай ты себя в одном прошедшем, это грамматическая ошибка. Вздор, что заспанные евреи одни остались (твои ценители)… Ты будешь прекрасно писать, твое сердце будет живо, и тобой гордятся и будут гордиться не заспанные и не евреи, а великий круг людей в твоей стране».
Письмо это написано в самом конце сорок девятого года. К тому времени разница в СССР между «заспанными» и «загнанными» евреями уже огромна. Убит Михоэлс,  ликвидирован ГОСЕТ, а следом и все еврейские театры. Начинается борьба с космополитизмом. Идет активная подготовка к большому погрому. Кто знает, не беспокоила ли Пастернака и его двоюродную сестру возможность попасть в число изгоев по национальному признаку.
И как тут не вспомнить еще один анекдот о негре, который читает в нью-йоркской подземке газету на идише и реплику его соседа: «Мало ему того, что он негр». Борис Леонидович Пастернак не написал бы свой роман, не дожил бы до лет преклонных, если бы к мужеству не быть советским писателем прибавил мужество быть евреем.
В «Дневнике» М. М. Пришвина читаю о Пастернаке: «Пастернак спустился к нам, читал стихи, совершенный младенец в свои 60 лет. И делается хорошо на душе не оттого, что стихи его, а что сам он такой существует».
Вот еще одна разгадка бегства Бориса Леонидовича от своего еврейства. Он, как «совершенный младенец», боялся взрослых дядей-юдофобов, грозно топающих ногами на его народ. Нет у младенца иного оружия защиты, кроме отказа от себя самого и попытки спрятаться за куст, за пень, в темный угол от извечного страха.

Но все же вспомним о главном в судьбе этого человека. Жизнелюбие, чадолюбие, сила творчества, фантастическое умение оставаться самим собой во враждебном окружении. Борис Пастернак родился евреем и жил евреем. Никем другим он и не мог быть, вопреки своей собственной воле. У него не было права выбора. Все остальное – риторика.

ПЕРЕСЕЛЕННЫЙ МИР

0
 
1584
 
27.06.2014 00:01:00

Перенаселенный мир

"Демографический дивиденд" и будущее развитие человечества

Об авторе: Ирина Олеговна Абрамова – доктор экономических наук, профессор, заместитель директора по научной работе Института Африки РАН.


Перенаселенный мирВ Африке к югу от Сахары – социальное неустройство. И много детей.
В начале этого года на 47-й сессии Комиссии ООН по народонаселению и развитию генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун заявил, что численность населения Земли достигла 7,2 млрд человек. Хорошо это или плохо? Как быстро будет расти население нашей планеты? Как изменится его социальная и этническая структура? Какие страны станут лидерами демографического роста в ближайшем и отдаленном будущем? Как это повлияет на мировое развитие? Наконец, хватит ли ресурсов на Земле, чтобы прокормить ее жителей через 20, 50 или 100 лет? Все эти вопросы задают себе ученые и простые обыватели, лидеры государств и бизнесмены, журналисты и деятели культуры – все, кого волнуют перспективы развития человечества в ближайшем и отдаленном будущем.
Бомба, которая не взорвалась
Длительное время население нашей планеты росло относительно невысокими темпами. Лишь в 1800 году число землян достигло 1 млрд. За два года до этой исторической вехи английский ученый Томас Мальтус опубликовал свою книгу «Очерк о законе народонаселения», где утверждал, что население Земли растет в геометрической прогрессии, тогда как средства его существования – в арифметической прогрессии. Через 200 лет (то есть к концу ХХ века), писал Мальтус, соотношение народонаселения и средств его существования составит 256 к 9; через 300 – 4096 к 13, а через 2 тыс. лет этот разрыв будет беспредельным и неисчислимым.
Основной вывод Мальтуса был следующий: нищета и бедность трудящихся масс – это результат неотвратимых законов природы, а именно – биологической тяги всякого живого существа к размножению. В качестве мер борьбы с ростом народонаселения Мальтус предлагал «нравственное обуздание» – воздержание бедняков от браков и рождения детей (для богатых этот закон, видимо, был не писан). В болезнях, изнурительном труде, голоде, эпидемиях и войнах он видел естественные средства уничтожения «лишнего» населения.
К счастью, мрачный прогноз английского аристократа, выпускника Кембриджского университета, основателя Клуба политической экономии и Лондонского статистического общества, не подтвердился. Промышленная революция в странах Запада позволила ускорить производство материальных благ в разы, а общий темп прироста населения сохранялся на достаточно низком уровне, так как высокая рождаемость в большинстве стран мира компенсировалась высокой смертностью. Во второй половине ХIХ века достижения медицины и улучшение условий жизни в странах Европы привели к постепенному сокращению показателей смертности, что несколько ускорило прирост населения. Но одновременно в индустриализирующихся странах Запада происходило и падение рождаемости, обусловленное ломкой поведенческих стереотипов, характерных для аграрных обществ, где дети рассматривались как источник бесплатной рабочей силы в крестьянском хозяйстве. Снижению рождаемости способствовали и такие факторы, как урбанизация, вовлечение женщин в производственный процесс, развитие образования, расширение возможностей медицины. В этих условиях естественный прирост населения развитых стран был относительно невысоким. Сходные процессы были характерны и для России, а впоследствии для СССР. Что же касается стран Азии, Африки и Латинской Америки, то в этих государствах вплоть до середины ХХ века (как на Западе в доиндустриальную эпоху) высокая рождаемость компенсировалась высокой смертностью, в первую очередь младенческой.
Темпы прироста мирового населения в 1820–1950 годах в среднем не превышали 0,7%. Отметку в 2 млрд человечество преодолело лишь в 1927 году, то есть на удвоение числа жителей Земли понадобилось 127 лет.
Однако во второй половине ХХ века мы впервые столкнулись с феноменом перенаселения. Всего за 47 лет (с 1927 по 1974 год) население нашей планеты вновь удвоилось и достигло 4 млрд человек. Самые высокие темпы прироста населения Земли (более 2%) пришлись на 60-е годы прошлого века. В 1968 году американский биолог Поль Эрлих вновь заявил о «бомбе перенаселения» и предрек ускоренный рост населения теперь уже в отсталых развивающихся странах, за которым не будет поспевать рост производства продовольствия и других ресурсов, необходимых для жизнедеятельности человека.
Ускоренный рост числа жителей государств Азии и Африки, получивший в литературе название «демографический взрыв», был вызван двумя основными причинами – резким снижением за относительно короткий срок (30–40 лет) уровня общей и младенческой смертности благодаря использованию достижений мировой медицины и сохранением на достаточно высоком уровне рождаемости населения, характерной для отсталых аграрных обществ.
Ускоренный демографический рост в развивающихся странах был опасен тем, что самые высокие темпы его (3–4%) были характерны для самых бедных государств Азии и Африки южнее Сахары. Именно в этих странах во второй половине ХХ века возникла реальная угроза голода, расширения масштабов бедности и безработицы и, как следствие, угроза социальной и политической дестабилизации как непосредственно в этих государствах, так и за их пределами.
Тем не менее процессы модернизации общественных структур, приводящие к изменению модели демографического поведения, постепенно затронули и развивающиеся страны. Самое сильное воздействие на уровень рождаемости оказали такие факторы, как вовлечение женщин в трудовой процесс, рост образовательного уровня населения, индустриализация и урбанизация. Рождаемость в государствах «мировой периферии» начала сокращаться, а научно-техническая и «зеленая» революции ускорили развитие сельскохозяйственного производства и рост мировой экономики, в том числе и в развивающихся странах. «Демографическая бомба» так и не взорвалась. По современным прогнозам ООН, к 2100 году население Земли достигнет отметки в 9–10 млрд и перестанет расти.
Факторы лидерства
Но вот что интересно. Если в ХХ веке развивающиеся страны с большой численностью населения и высокими темпами его прироста рассматривались как наиболее проблематичные государства с точки зрения решения многочисленных экономических и социальных проблем, то в ХХI веке многие из них неожиданно вырвались в лидеры мирового экономического роста. В первую очередь речь идет о Китае, но также и об Индии, о Бразилии, Турции, Малайзии и других странах. Почему же это произошло?
Сегодня на ведущие роли в мировой экономике выдвинулись крупные по численности населения развивающиеся страны, уже в основном миновавшие стадию демографического перехода, то есть существенно снизившие показатели рождаемости. Многочисленные дети, родившиеся в годы «демографического взрыва» в этих государствах, успели вырасти и достичь трудоспособного возраста. Экономически активное население начало увеличиваться быстрее, чем число вновь родившихся младенцев, при этом доля людей пенсионного возраста была незначительной, так как общая продолжительность жизни в развивающихся странах оставалась сравнительно низкой. В демографии есть такой показатель, как коэффициент демографической нагрузки (КДН), то есть соотношение числа иждивенцев (детей до 15 лет и стариков пенсионного возраста) и трудоспособного населения. Анализ эволюции длинных рядов данного показателя в разных странах и группах стран позволяет прийти к выводу, что экономический рывок те или иные государства при прочих равных условиях совершали в тот период, когда КДН приближался у них к отметке в 0,5, то есть трудоспособное население в два раза превышало число иждивенцев. Это произошло во Франции и в Англии в середине ХIХ века, в США, Германии и России – в конце ХIХ – начале ХХ века, в Японии в 1960–1970-х годах, вновь в Европе и США во второй половине 1970-х (последствия послевоенного беби-бума), в Южной Корее, Тайване и Сингапуре – в 1980-е годы, в Китае – в конце 1990-х, в Индии – в нулевые годы. Помимо колоссального увеличения рынка труда и масштабов потребления благоприятное соотношение трудящихся и иждивенцев способствует росту внутренних накоплений как в стране в целом (благодаря низкому удельному весу пенсионеров), так и в домашних хозяйствах (меньше детей – меньше расходов на их содержание и больше вовлеченность женщин в процесс общественного труда). И именно эти накопления служат важнейшим (но, конечно, не единственным) источником ускоренного экономического роста.
При этом экономический рост ускоряется именно на той стадии, когда КДН сокращается из-за уменьшения удельного веса детей до 15 лет. В дальнейшем, по мере роста доли людей старшего возраста, этот показатель вновь начинает расти. Сегодня у развитых стран, да и у России, вследствие старения населения он приближается к отметке 0,7, а в дальнейшем, если не удастся поднять уровень рождаемости, будет расти и дальше, что постепенно приведет к сокращению рынка труда и снижению роли западных государств в мировой экономике.
Вечная забота у человечества: сделать так, чтобы всем нашлось место за накрытым столом. Фото Reuters
Вечная забота у человечества: сделать так, чтобы
 всем нашлось место за накрытым столом.
Фото Reuters
Новые центры, старые стереотипы
В ближайшие десятилетия прирост мирового населения будет происходить целиком благодаря развивающимся странам. Уже сегодня в двух демографических гигантах, Китае и Индии, живут 2,6 млрд человек, то есть более трети населения Земли. А вот доля населения развитых стран в мировом населении постоянно сокращается; к 2025 году оно составит всего 1 млрд человек, или 11% населения Земли. К 2050 году удельный вес лиц старше 60 лет превысит 30% в США, Канаде и Европе (включая РФ) и достигнет 40% в Японии и Южной Корее. Все это самым отрицательным образом скажется на экономическом росте развитых стран. В период до 2005 года темп прироста рабочей силы в этих последних был 0,5–1% в год, производительность труда росла в среднем на 1,7%, а среднегодовые темпы прироста ВВП составляли 2,5–2,7%. В нынешних условиях в странах, где прирост трудоспособного населения отрицательный (ряд европейских государств, Япония, Россия и др.), а производительность труда растет медленнее, чем в развивающихся государствах, темпы экономического роста будут не выше 1,5–1,8% в год. Низкий экономический рост приведет к изменению структуры и источников финансирования систем социального и пенсионного страхования, включая повышение планки пенсионного возраста и ряд других непопулярных мер.
Выживание экономик Севера и сохранение привычных стереотипов благосостояния возможно только в случае решения проблемы нехватки людей молодых возрастов. Конкретные пути могут быть различными – от миграции рабочей силы до выноса производственных мощностей в районы с «избыточным» населением. Именно бывшая «мировая периферия» стала сегодня основным производителем трудовых ресурсов. На нее приходится более 80% населения трудоспособного возраста и 95% его прироста.
Ускоренный рост населения развивающихся стран приведет и к изменению структуры мирового потребления. Речь идет не только о продовольствии и товарах первой необходимости, основной спрос на которые уже сместился с Запада на Восток. За пределами стран «золотого миллиарда» быстро формируется средний класс, сегодня он составляет 1,5 млрд человек, а это означает, что в ближайшие десятилетия большинство потребителей таких товаров, как автомобили, бытовая техника и электроника, будут проживать в развивающихся странах. В 2013 году Китай занял первое место в мире по продажам автомобилей: жители Поднебесной приобрели их 17,2 млн штук. Сегодня рост китайского внутреннего рынка стал локомотивом экономического роста в мире и вытащил мировую экономику из глобального кризиса. Китай догоняют Индия и другие крупные развивающиеся страны.
Рост экономически активного населения в новых центрах мирового роста и его сокращение в странах Запада с течением времени вызовут увеличение доли первых в производстве мировой промышленной продукции и в конечном счете сместят векторы международной торговли и финансовых потоков в сторону Востока и Юга. В ходе стремительного роста населения развивающихся стран скорее всего изменятся и ключевые отрасли промышленности – вместо нынешнего аутсорсинга производства западных компаний в наиболее динамично развивающихся экономиках станет преобладать экспорт собственной продукции (во многом – высокотехнологичной), чему будет способствовать возврат в страну высококвалифицированной рабочей силы, ныне трудящейся в западных компаниях.
Уже сегодня встает вопрос о том, сумеют ли страны «золотого миллиарда» сохранить свое технологическое преимущество. Высока вероятность того, что интенсивность технологических разработок на Западе, в результате которых создаются новые товары и услуги, также постепенно будет сокращаться. Это обусловлено тем, что создателями и потребителями этой категории товаров в основном выступают люди молодого и среднего возраста, в то время как представители старшего поколения в своем выборе достаточно консервативны и не любят технологических новшеств. Однако процесс перехода лидерства в сфере НИОКР к новым «центрам силы» мировой экономики будет неоднозначным и противоречивым, так как огромный пласт накопленных развитыми странами научных и технологических достижений позволит им еще длительное время сохранять ведущие позиции в этой сфере.
Вложения в человека
Таким образом, на наших глазах происходит смена модели мирового экономического развития, когда будущее человечества во многом зависит от «демографических гигантов», а вчерашняя «демографическая бомба» превращается в «демографический дивиденд».
Но последний тоже не может действовать вечно. В 2013 году, впервые за многие десятилетия, население Китая сократилось. Политика китайского правительства «одна семья – один ребенок» дала результаты. Это означает, что через 10–20 лет Китай, подобно западным государствам, столкнется с проблемой старения населения. Индия вступит на этот путь на одно-два десятилетия позже. Из крупных регионов мира только в Африке (да и то только в части южнее Сахары) население растет быстрыми темпами (примерно 2,5% в год). Результат – преобладание в структуре населения молодых возрастов. По данным на 2013 год, медианный возраст населения большинства стран Африки южнее Сахары – от 15 до 19 лет. Именно эти государства станут в недалеком будущем обладателями «демографического дивиденда», и мы можем ожидать там как минимум ускорение темпов прироста ВВП, а как максимум – экономического возвышения континента в целом. Это произойдет примерно в 2040–2050 годах, когда коэффициент демографической нагрузки в Африке приблизится к оптимальной величине. Африка уже сегодня обеспечивает 21% прироста мировых трудовых ресурсов, к 2025 году этот показатель увеличится до 30%, а после 2050 года мировой рынок труда на 65% будет пополняться за счет африканского населения. Вопрос лишь в том, сумеет ли Африка воспользоваться открывающимися перед ней возможностями. Ведь качество трудовых ресурсов Африки сегодня одно из самых низких в мире. Уровень неграмотности среди африканцев составляет 40%. Показатель охвата населения школьного возраста обучением не превышает 35%. Число ученых на 1 млн жителей в Африке всего 110 человек против 5 тыс. в развитых странах. Большинство квалифицированных кадров покидают континент в поисках лучшей жизни в богатых странах. Сегодня почти 40 млн африканцев трудятся в зарубежных государствах. Оставляет желать лучшего и состояние здоровья африканцев. Так, 43 млн жителей континента ВИЧ-инфицированы, около 4 млн больны туберкулезом, более 90% случаев смерти от малярии в мире также приходится на Африку. Средняя продолжительность жизни на континенте самая низкая в мире – 54 года (в Африке южнее Сахары – 49 лет, в Северной Африке – 68 лет). Огромной проблемой для Запада, особенно для Евросоюза, остается нелегальная миграция из африканских государств.
У современного обывателя Африка ассоциируется с конфликтами, нищетой, голодом и болезнями. Но через 30–40 лет именно Африканский континент в значительной степени будет формировать мировую структуру производства и потребления. Уже сегодня Африка – это более миллиарда самого быстрорастущего, молодого и активного населения в мире. Многие африканские государства осознали, что «вложения в человека» – задача стратегической важности, и по мере возможностей увеличивают в своих бюджетах долю расходов на образование и здравоохранение. А возможности эти расширяются – ведь Африка имеет уникальный и не до конца разведанный ресурсный потенциал. Именно от рационального использования этого потенциала в сочетании с «демографическим дивидендом» зависит ответ на вопрос, станет ли последующий временной отрезок периодом «африканского экономического бума». И уже сегодня задача РФ – обратить самое пристальное внимание на континент, который, пока еще оставаясь самым бедным и отсталым, в стратегическом плане может оказать огромное влияние на формирование новых векторов мирового развития, и «перехватить инициативу» у нынешних лидеров экономического роста.
Красильщиков Аркадий - сын Льва. Родился в Ленинграде. 18 декабря 1945 г. За годы трудовой деятельности перевел на стружку центнеры железа,километры кинопленки, тонну бумаги, иссушил море чернил, убил четыре компьютера и продолжает заниматься этой разрушительной деятельностью.
Плюсы: построил три дома (один в Израиле), родил двоих детей, посадил целую рощу, собрал 597 кг.грибов и увидел четырех внучек..