ПОДВИГ ОТЦА

ОФШОРНОЙ ТАЙНЫ БОЛЬШЕ НЕТ

20:03 05 ноября 2017

Роман АнинРедактор отдела расследований

898

Публикация «Панамского архива» произвела эффект «ящика Пандоры» для офшорных секретов мира. Прошло чуть более года после одной из самых масштабных утечек данных об офшорах, как в руках журналистов снова оказались миллионы секретных документов о владельцах фирм на Кайманах, Бермудах, Гернси, Британских Виргинских и других экзотических островах.

Чуть более года назад 380 журналистов из лучших изданий мира получили в свои руки документы юридической компании Mossack Fonseca (MF). «Панамский архив» оказался настоящим сокровищем, потому что в нем раскрывались тайны, к которым ни одно СМИ и даже ни одна спецслужба никогда не получили бы доступ, если бы не утечка. Во внутренних документах MF содержались сведения о тысячах бенефициаров офшорных компаний и их сделках.

Благодаря «Панамскому архиву» мы узнали о секретных счетах на миллиарды долларов виолончелиста Сергея Ролдугина, одного из ближайших друзей Владимира Путина; об офшорах высокопоставленных российских чиновников, депутатов и силовиков; о компании в Панаме президента Украины Петра Порошенко и других политических лидеров мира.

«Файлы райских островов»

В Исландии после публикации «Панамского архива» премьер-министр был вынужден уйти в отставку. Фото: EPA

Но пока весь мир обсуждал «Панамский архив», пока в лучших университетах мира изучался новый феномен транснациональной кооперации журналистов, пока политики готовили изменения в законодательстве, а правоохранительные органы только возбуждали дела на основе публикаций репортеров, авторы глобального расследования в строжайшей тайне от коллег и близких уже работали с миллионами новых документов об офшорах. На этот раз в руки журналистов попал внутренний архив файлов юридической компании Appleby с Бермудских островов. Новую утечку мы назвали «Файлами райских островов».

Как и полтора года назад, неизвестный источник передал архив немецкой газете Süddeutsche Zeitung, которая в свою очередь поделилась им с Международным консорциумом журналистов-расследователей (ICIJ).

ICIJ привлек к расследованию 382 журналиста из 96 СМИ из 67 стран мира.

Единственным участником проекта из России стала «Новая газета». На протяжении года мы вместе с коллегами изучали 13,4 млн документов объемом 1,4 терабайта.

Корпорации, американцы и британцы

Компания Appleby, чей архив попал в руки журналистов, была основана в 1898 году на Бермудах, колонии Великобритании. На сегодняшний день Appleby — одна из самых престижных и крупных юридических фирм, предоставляющих услуги по регистрации офшоров, налоговому планированию и корпоративному управлению.

Кроме того, Appleby считалась одним из самых «чистых» офшорных регистраторов мира: в компании существовала строгая процедура проверки клиентов. К примеру, многим людям из России Appleby отказывала в регистрации офшоров в связи с их родственным связями с чиновниками или менеджерами госкомпаний или в связи с упоминанием их имен в СМИ в контексте коррупционных скандалов.

Именно поэтому между «Панамскими документами» и «Файлами райских островов» есть огромная разница.

Если клиентами MF были многие чиновники и преступники, то в Appleby обслуживались транснациональные корпорации (Nike, Apple, Facebook) и королевские особы (к примеру, фонд королевы Великобритании Елизаветы II).

Быть может, потому, что в Appleby вопросы о происхождении средств задавались чаще, чем в MF, героев из России в новой утечке будет гораздо меньше. Россия даже не входит в топ-10 стран, чьи граждане пользовались услугами Appleby. Первое место в этом списке занимают люди из США (более 31 тыс. клиентов), на втором — Великобритании (более 14 тыс. клиентов).

И если «Панамский архив» российская пропаганда еще до публикации объявила заговором мировых СМИ против президента России, то как государственные СМИ объяснят новую утечку, в которой участвуют те же медиа, но герои — западные политики и корпорации, даже трудно представить.

ГИНЗБУРГ УМЕР, А С НИМ УШЛА ЭПОХА

*ИНТЕРВЬЮ С ВИТАЛИЕМ ЛАЗАРЕВИЧЕМ ГИНЗБУРГОМ*

  Oн умер, а с ним ушла эпоха. Ему было  за девяносто, он родился до

революции и покрыл своей жизнью почти весь ХХ век, сам став частью его

истории. Я несколько раз беседовал с Виталием Лазаревичем и что-то по

результатам этих бесед публиковал. Но не все. А вот теперь решил собрать по

крохам неопубликованное, чтобы отдать дать памяти ХХ столетию и пережившему

его человеку.

  Когда я последний раз позвонил Гинзбургу, он давно и трудно болел.

- Как самочувствие, Виталий Лазаревич?

- Какое может быть самочувствие в моем положении? Лежу, ни с кем не

встречаюсь.

- Ну, когда выздоровеете, мы с вами еще встретимся, - бросил я дежурную

ободряющую фразу, которую говорят всем больным.

- Я не выздоровлю. Мне 93 года. И мы уже не встретимся… Только в следующей

жизни, сказал бы я, если бы верил в бога. В этом смысле я завидую верующим:

им не так страшно умирать… Вообще, это черт знает, что такое! Человек живет

так мало! Ну, разве это дело – какая-то сотня лет! Голова еще прекрасно

соображает, сознание ясно, а тело уже никуда не годится, и надо умирать…

…Говорить с ним всегда было сплошное удовольствие. Академик относился к

таким людям, которых несет – они максимально облегчают интервьюерам жизнь,

рассказывая даже о том, о чем их не спрашивают, их речь движется

затейливыми тропками ассоциаций, словно лесная тропинка.

- Про меня еще с детства говорили, что я идиот с побочными ассоциациями. Вы

потом поубивайте все наши отвлечения от основной линии…

- Поубиваю, поубиваю! Вы, главное, не отвлекайтесь…

А вот теперь оказывается, что эти отвлечения – главное, о чем рассказывал

мне Гинзбург…

*1.*

*- Сейчас модно ностальгировать о Совке. Типа, товаров было мало, жрать

нечего, но зато человека в космос запустили, и наука была на высоте. Идея

была у людей…*

- Не надо идеализировать советскую науку! Действительно, она в некоторых

областях, типа физики и математики была на очень высоком уровне. Ну, это и

понятно: от физики коммунистам нужна была бомба, поэтому и деньги были

большие у физиков. Помню, когда американцы впервые взорвали атомную бомбу,

у меня зарплата сразу же выросла раза в три.

Но были в советской науке области совершенно провальные, ярчайший пример

тому – биология, кибернетика. Другим колоссальным недостатком была

закрытость советской науки – почти отсутствие связей с заграницей, а это

приводило к трудностям в обмене научной информацией. Одна из причин тому –

засекреченность. Я , например, был совсекретным. Часовой около двери стоял.

Такая секретность была, что мне однажды не разрешили даже собственные

записи посмотреть, потому что они были засекречены – в том числе и от меня.

До абсурда доходило.

Жили, конечно, бедно. Зато у этой бедности были свои преимущества. В 1955

году в первый раз к нам приехала группа иностранных ученых. Мы на них жадно

набросились с горящими глазами. И потом один из тех приехавших, известный

физик, вернувшись к себе домой, написал статью, в которой удивлялся: живут

русские ученые плохо, в стране тоже далеко не рай, а какие редкостные

энтузиасты! Почему? И тут же дал ответ: а у них больше ничего нет!.. Это

было глубоко сказано,  замечательно правильный диагноз! Наука была

единственной радостью жизни.

*- Вас называют одним из отцов советской водородной бомбы. А много у нее

вообще было отцов-то?*

- В начале 1948 года делать водородную бомбу поручили Игорю Евгеньевичу

Тамму. Он набирал команду и взял меня, что совершенно нетривиально, потому

что моя жена на тот момент сидела. А вот моего друга-физика, которого Тамм

тоже включил в свою команду, не допустили. Потому что его жена когда-то,

много лет назад жила в Америке. Нет, она не была американка, она родилась в

Баку, отец ее был революционером, потом он уехал, затем вернулся и умер

здесь в тюрьме, что стандартно…

А Сахаров, про которого почему-то все думают, что он отец водородной

бомбы,  попал в команду Тамма совершенно случайно. Он с маленьким ребенком

и женой снимал какую-то комнату в коммуналке. И наш директор тогда попросил

Тамма включить Сахарова в проект: «Может, удастся ему комнату под это дело

получить?» Так родился великий Сахаров.

Вообще, странно, кто делал Советской власти бомбу! Я – муж врага народа;

будущий диссидент и противник советской власти Андрей Сахаров и, наконец,

Тамм. Как в этот проект попал сам Тамм, я до сих пор не знаю. Ведь Тамм –

бывший меньшевик. Как он не сел, непонятно! Он мне сам говорил, что у него

всегда приготовлен сидор с вещами на случай посадки. Тамм гордился, что был

участником первого съезда Советов. И на каком-то голосовании мандатами

проголосовал против своей фракции. Ленин зааплодировал и крикнул ему:

«Браво, Тамм!..» Младший брат Тамма – инженер – был расстрелян ни за что ни

про что… Еще Тамма критиковали за идеализм... То есть было, было, за что

его сажать.  А его назначили делать главную бомбу…

Между прочим, Сахаров и Тамм не очень хотели ехать на объект Арзамас-16.

Вызвал их к себе Ванников – заместитель Берии, начальник первого главного

управления… Тоже, кстати, интересный человек этот Ванников. Был он до войны

министром. Потом его посадили, пытали в советских застенках – все как

полагается. А затем началась война. Сталин вызвал Ванникова к себе из

лагеря и назначил министром боеприпасов. Ванников, нахлебавшийся лагерей,

попросил у Сталина справку и своем освобождении и неприкосновенности.

Сталин сел за стол и написал ему охранную грамоту: «Сим удостоверяется, что

товарищ Ванников…» Дальше не помню… В общем, что теперь Ванников – хороший

человек. Сталин - бывший семинарист, он любил церковные обороты, типа «сим

удостоверяется»…

Ну, так вот, этот Ванников был во главе водородного проекта со стороны

органов. Вызвал он Сахарова и Тамма и решил послать их работать в

Арзамас-16. Но тем не хотелось уезжать из столицы. Мол, у нас тут семьи,

туда-сюда… В это время раздался звонок. Ванников взял трубку: «Да,

Лаврентий Павлович... Вот они у меня здесь… Нет, они не хотят ехать в

Арзамас… Да, да, хорошо, Лаврентий Павлович…» Потом положил трубку и сказал

Тамму и Сахарову: «Товарищ Берия очень советует вам принять наше

предложения.» И они оба тут же согласились.

Когда мы начали заниматься этой проблемой, нам пришли в голову две идеи,

как сделать водородную бомбу. Одна идея пришла в голову Сахарова, другая -

в мою. Идея Сахарова, кстати, так и не пошла в дальнейшее производство.

*- А говорят, бомбу водородную Сахаров придумал!*

- Нет. Ведь в чем там трудность была… Нужно, чтобы атомы дейтерия с тритием

соединились, и пошла реакция. Как их сблизить? Сахаров предложил свой

способ сжатия – с помощью слоев твердого вещества и дейтерия. А я предложил

использовать Литий-6. Дело в том, что для реакции нужен тритий –

радиоактивный элемент, добывать который страшно тяжело. Вот я и предложил

использовать такую реакцию, в результате которой тритий получается сам по

себе - уже в бомбе. И эта идея пошла.

*- А вот еще говорят, что Сахаров первый придумал, как сделать термоядерную

станцию.*

- Тоже нет! Идею использования термояда в мирных целях высказал какой-то

военнослужащий по фамилии Лаврентьев, а вовсе не Сахаров. Этот Лаврентьев

прислал письмо со своими предложениями в компетентные органы. Оно попало к

Сахарову, он мне потом рассказал... Я тогда подумал, что правительство

заинтересовано в том, чтобы построить термоядерные электростанции. Ничего

подобного! Им просто был нужен тритий для водородных бомб. Вот ради чего

занимались управляемым термоядом! Я только недавно об этом узнал… Но тогда

все воодушевленно говорили, что термоядерная электроэнергия – будущее

человечества.  Врали, как всегда. Им нужна была только война.

*2.*

- В первый раз я женился, когда мне был 21 год, мы вместе учились в

университете. Молодой, студенческий брак… А в 1945 году я приехал работать

в Горьковский университет и встретил там эту ссыльную…

*…Первый брак Гинзбурга был относительно скоротечным – ну, конечно, по

меркам жизни самого патриарха отечественной науки: он прожил с первой женой

9 лет – 10% жизни. Судите сами, много это или мало… А потом пришла

настоящая большая любовь. Которая никого не пощадила: Гинзбург разрушил

семью - развелся и сразу женился. Его не могло остановить ничто. Ни то, что

его новая женщина  – Нина Ермакова была врагом народа, ни наличие у

Гинзбурга дочери от первого брака. Впрочем, разрыв с дочерью Гинзбург

переживал тяжело и даже полвека спустя, рассказывая об этом, плакал. Детей

бросать всегда больно … Но новая любовь была еще больнее.  *

- Да, женился, хотя все отговаривали. Нехорошо было для члена партии

жениться на ссыльной. Могли самого посадить.

*Вообще, привязанность Гинзбурга к этой Нине удивительна. Он не только не

побоялся жениться на ссыльной, что сулило массу неприятностей, но и по

полной программе эти неприятности огребал всю жизнь.*

*После войны Гинзбурга в составе команды ученых послали в Бразилию  на

научную конференцию по астрономии. «Дальнобойных» самолетов тогда не было,

и ученые плыли в Южную Америку на корабле. Вот как рассказывал об этом один

из участников поездки: «Всю дорогу Гинзбург ныл, думая только о своей Нине,

с которой оказался в первой разлуке. Тщетно я пытался вывести его из этого

состояния, обращая внимание на неслыханные красоты тропиков. Так он ничего

там и не увидел. А в каком ужасном состоянии он был позже  в Москве, когда

до него дошла весть, что старенький, безмерно перегруженный пароход, на

котором Нина вместе с другими работягами пересекала ежедневно Волгу, в

середине великой реки перевернулся — а это было в ноябре, по Волге шла

шуга. Три страшных дня он считал её погибшей — как он пережил это, я не

знаю. Погибло несколько сот человек. Спаслись считанные единицы — в числе

их была Нина, переплывшая в самом широком месте ледяную Волгу — она была

превосходной спортсменкой! Её тогда приютили и отогрели незнакомые люди.

Нельзя даже представить, что испытал Виталий Лазаревич, увидев её как бы

воскресшей.»*

*- А за что ваша жена сидела?*

- О, это своя история! Отец ее был старый коммунист, умер, в тюрьме,

естественно... А ее подмели в какую-то очередную компанию - за покушение на

товарища Сталина. Она просто жила на Арбате... Группу людей тогда обвинили

в том, что они устроили заговор, и из ее окна планировали стрелять в

товарища Сталина: Сталин периодически ездил по Арбату. Знаете, что мою

будущую жену спасло? Чекисты не позаботились проверить, а окна ее комнаты

на самом деле не выходят на Арбат! Это ее и спасло: всем дали 10 лет, а ей

только 3 года.

*- За что?*

- Ну что вы, в самом деле! – Вскипел Гинзбург, услышав от меня этот вопрос.

- «За что…» *Эти люди всегда обижаются, когда спрашиваешь «за что?*» За то,

что на Арбате жила. Статья 58-10. Она даже ничего не подписала, хотя ей

десять дней не давали спать. Я потом долгое время не мог жену прописать у

себя в Москве, она так и жила в Горьком. Год за годом мне отказывали в

прописке жены. Я ходил к директору института академику Вавилову, он

исправно подписывал ходатайства, а в личной беседе говорил: ты знаешь, я

сам сестру жены никак не могу прописать, она ссыльная, сейчас в Ростове.

Потом директором нашего института стал академик Скобельцин. Я пошел с

ходатайством и к нему. И он тоже подписал мое прошение. А потом сказал:

«Виталий Лазаревич, у меня у самого брат сослан, и я никак не могу его

прописать в Москве.»

А когда Великий Вождь и Учитель наконец откинулся, жене разрешили приехать

в Москву, потом реабилитировали. Причем, серьезно так было все обставлено -

в ее комнатку на Арбате пришел офицер КГБ с понятыми, и они составили акт о

том, что ее окно не выходит на Арбат.

*…Но читатель должен знать, что при социализме полной реабилитации не

бывает,. Поэтому и после эпохи «реабилитанса» Гинзбург  продолжал страдать

«по линии жены».*

- Над нами постоянно издевались. Я после 1955 года уже не имел никакого

отношения к бомбе, но меня все время не выпускали  за границу, причем в

самом издевательском стиле. В последний раз не выпустили в 1984 году. Я

член многих мировых академий, и в тот раз меня с женой пригласила датская

академия. Я подал бумажки на выезд, а через некоторое время мне сообщают:

вас пустили, а жену нет. Запретили, видимо, как бывшей ссыльной. А может,

боялись, что я с ней там останусь, сбегу от гуманной Совдепии… И я тогда не

поехал! Мне звонил президент Академии Александров: «Почему это вы

отказываетесь ехать? Я же езжу без жены!» – «А я не хочу!..»

*…Вот такая вот удивительная семейная пара… Каждый раз, когда я звонил

Гинзбургу и слышал в трубку смешливый голос его супруги, то как-то не сразу

ассоциировал эту бодрую старушку с той самой Ниной, которую ночами

допрашивали смелые чекисты, которая плыла по ледяной волжской шуге и

которая полжизни прожила вдали от любимого мужа, без особой надежды

встретить старость вместе…*

*3. *

*- Вы, по моим наблюдениям, человек прямой и резкий. Что думаете, то и

лепите. Как вы уцелели при Сталине, я просто удивляюсь.*

- Не вы один. Я и сам удивляюсь. Это бомба меня спасла, иначе от косточек

моих давно бы следов не осталось. Ведь грехов много у меня было, помимо

длинного языка и того, что женился на ссыльной. Меня еще в низкопоклонстве

обвиняли. Здесь история такая...  Я никогда не признавал всякую сволочь.

Был такой ученый Иваненко. Я его в свое время уличал в каких-то темных

делах…Он за это на Тамма написал донос, на меня написал. А у Иваненко

работал некий Шпендрик. Этот Шпендрик готовил статью в газету против тех

ученых, которые не поддерживали Лысенко. Иваненко пришел к Шпендрику и

сказал: физики меня просили ударить по Гинзбургу, потому что он не признает

великую советскую науку и часто ссылается в своих трудах на статьи

зарубежных ученых, ударь-ка по Гинзбургу… Шпендрик выполнил указание

руководства. И «Литературная газета» от 4 октября 1947 года – в мой день

рождения! – опубликовала статью, в которой я упоминался как низкопоклонник

перед Западом. В тот же день меня должны были утверждать профессором на

ВАКе, там выступил Иваненко и сказал: как можно такого человека делать

профессором! И меня не утвердили. А потом долго и в приказах по

министерству, и в газетах склоняли. А философ-академик Митин потом в

«Литературке» еще две статьи опубликовал, где обвинял меня в идеализме.

Чудом остался цел, ей-богу! Это я вам рассказываю, чтобы просто напомнить

тем, кто тогда не жил, как тогда жилось. А то много в последнее время

повыскакивало страдателей по прежним временам…

*- С прежними временами понятно. А можете сделать прогноз на будущие

времена?*

- Как ХХ век был веком физики, так XXI век станет веком биологии. Генная

инженерия как вперед продвинулась!.. Был бы я сейчас молодым, пошел бы не в

физики, а в биологи. Там сейчас такие успехи, что даже прогнозировать их на

долгий срок не рискну.

*- Неужели физике наступил конец?*

- Макс Планк… Знаете такого немецкого физика? Ой, тоже трагическая судьба…

Несчастный старик. Первый сын погиб на войне, второго расстреляли за то,

что он участвовал в покушении на Гитлера. Родился Планк в 1858 году. Когда

ему было лет двадцать, он пришел в лабораторию к своему профессору Филлипу

Калли за советом, чем ему дальше заниматься – физикой или играть на

пианино. Планк был хорошим пианистом и колебался – стать ли ему

профессиональным музыкантом или ученым. И профессор Калли сказал: «Жалко

мне вас, молодой человек. В физике все уже сделано, вам останется только

стирать пыль вот с этих приборов…» Это было до открытия радио, до открытия

электрона, до открытия радиоактивности – до всего!

Только ограниченные люди думают, что когда-нибудь наступит конец физики. Не

забудьте – наука страшно молода. В отличие от христианства, которому 2000

лет, науке – всего 400. Всего 400 лет назад великий Кеплер считал, что

звезды вморожены в неподвижную твердь из льда. Как мы продвинулись всего за

400 лет! Только на моей памяти, за одну жизнь сколько  изменилось! Когда

мне было 16, открыли нейтрон и позитрон. Без них даже думать о современной

физике невозможно. А это было всего лишь в 1932 году.

Представляете, сколько еще у нас всего впереди? Целая вечность!..

*Александр НИКОНОВ*

Борис Ентин

За что советские евреи благодарны раввину Кахане

7 часов назад

5 ноября 1990 года, около семи часов вечера, Нью-Йорк. На втором этаже гостиницы «Мариотт», на углу Лексингтон-авеню и 48-й улицы, подходил к концу семинар американской сионистской организации. Последний оратор, сойдя с трибуны, присел на стул и продолжил отвечать на вопросы обступивших его слушателей.

В этот момент в зале раздались два выстрела. Сидевший на стуле человек упал на пол. Стрелок бросился бежать и его поймали уже на улице. Раненого доставили в госпиталь, где врачи констатировали его смерть. Так 27 лет назад был убит раввин Меир Кахане.

Теракт вызвал бурный резонанс в Израиле и в США – уж слишком заметной фигурой был раввин Кахане. Его убийцей оказался активист «Аль-Каеды» Эль-Саид Нусейр, выходец из Египта. Как выяснилось впоследствии, он входил в состав террористической ячейки, планировавшей взорвать Всемирный торговый центр в Нью-Йорке в 1993 году. На похороны Меира Кахане в Иерусалиме, по разным данным, пришли от 20-ти до 50-ти тысяч человек.

Раввина Кахане не назовешь даже спорной фигурой – в его отношении однозначно высказался израильский закон. Созданная и возглавляемая им партия «Ках» в 1988 году была отстранена от выборов в Кнессет, как расистская, а в 1994 году, уже после убийства Кахане, была признана террористической организаций и объявлена вне закона. Аналогичное решение принял тогда и госдепартамент США. Поводом для этого послужило массовое убийство, совершенное в Гробнице праотцев активистом «Ках» Барухом Гольдштейном. В феврале 1994 года он расстрелял во время молитвы 29 мусульман.

Партия «Ках» получила одно место в кнессете на выборах 1984 года. Среди ее законодательных инициатив – трансфер арабов из Израиля, лишение израильского гражданства всех неевреев, запрет браков и сексуальных отношений между евреями и неевреями. Кахане, представлявший собственную партию в кессете, очень часто выступал с парламентской трибуны в гордом одиночестве. Едва ли не все депутаты – представители как левого, так и правого лагеря, бойкотировали раввина. Но популярность партии «Ках» только росла. Опросы, проведенные в канун выборов 1988 года, сулили ей от 4 до 12 мандатов. Отстранение партии от участия в избирательной гонке оставило без ответа вопрос о достоверности этих прогнозов.

Меир Кахане пользовался популярностью и среди части репатриантов из Советского Союза. При этом о нем до сих пор с уважением отзываются и те, кто отнюдь не разделял его политических взглядов. Это, в основном, отказники и активисты еврейского движения в СССР. Они прекрасно помнят, что созданная Кахане в 70-х годах в США «Лига защиты евреев» была мощной силой, выступавшей в поддержку своих собратьев за «железным занавесом», попавших в жернова репрессивной политики советских властей.

В то время Израиль вообще был лишен возможности вести какие-то переговоры с Советским Союзом – дипломатические отношения между двумя странами были разорваны после Шестидневной войны 1967 года. Еврейский вопрос не был темой публичной дискуссии со странами Запада – ведь, по официальной версии, в Советском Союзе он просто не существовал. Недаром советских евреев в те годы, с легкой руки Эли Визеля, называли «евреями молчания».

Раввин Меир Кахане был одним из немногих, кто отказывался молчать и уповать на успехи дипломатов. Его «Лига защиты евреев» стала проводить шумные акции в поддержку советских собратьев. Это привлекло внимание многих, в том числе очень известных людей. В начале 70-х несколько собраний активистов Лиги посетил музыкант Боб Дилан. «Кахане – искренний парень»,  заявил он в 1971 году в интервью журналу «Тайм». Не скрывал своих симпатий к Кахане и знаменитый «поющий раввин» Шломо Карлебах.

Активисты Лиги не ограничивались мирными демонстрациями. 23 ноября 1970 года они бросили бомбу в офис Аэрофлота в Нью-Йорке,  и в том же месяце сожгли три машины советских дипломатов. В апреле 1971 года были организованы взрывы в советских торговых представительствах в Нью-Йорке и Амстердаме.

26 января 1972 года члены организации бросили дымовую шашку в офис знаменитого импресарио Сола Юрока, который занимался организацией гастролей советских артистов в США. В результате погибла, задохнувшись в дыму, секретарша Айрис Конес. Ранения и ожоги получили сам Юрок и около десяти его сотрудников. Кахане, находившийся в это время уже в Израиле – он репатриировался в 1971 году – назвал эту акцию безумной. Позже он писал: «Я уверен, что те, кто изготовил взрывное устройство, не имели ни малейшего намерения принести ущерб еврею или любому другому сотруднику фирмы. Однако еврейский народ был в состоянии войны за свободу советских евреев, и, как это ни трагично, иногда на войне бывают невинные жертвы».

Как вспоминает бывший председатель Сионистского форума, участник «самолетного дела» Иосиф Менделевич, отказники жадно ловили информацию об акциях «Лиги защиты евреев» в США. Значит, появились друзья и поддержка, и это вдохновляло на продолжение борьбы за возможность покинуть тоталитарную страну. 24 декабря 1970 года, в день вынесения приговора участникам «самолётного дела», несколько десятков тысяч человек вышли на митинг протеста перед зданием ООН. В руках они держали плакаты с воззванием: «Отпусти народ мой!»

Поэтому сегодня некоторым вполне либерально настроенным израильтянам – репатриантам 70-х и начала 90-х годов приходится объяснять друзьям и коллегам по работе, почему они с благодарностью вспоминают раввина Кахане, чья партия была признана террористической организацией и объявлена вне закона.

К десятилетней годовщине убийства раввина группа репатриантов опубликовала открытое письмо под названием «Мы помним».

«Сейчас наступило время, когда мы обязаны, независимо от своих личных политических взглядов, почтить память этого человека, сыгравшего огромную роль в освобождении советского еврейства, в том, что мы сегодня живем в Израиле — в таком Израиле, который мы сами построили, в таком Израиле, каким его не хотел бы видеть Меир Кахане», — говорится в письме. Его подписали такие известные люди как Ида Нудель, Пинхас Полонский, Нина Воронель, Иосиф Менделевич и другие. И 27 лет спустя после убийства Кахане их слова не утратили своей актуальности.

Борис Ентин, «Детали». Фото: Михаль Фаталь