суббота, 24 мая 2014 г.

"ПЯТАЯ КОЛОННА" СЕРГЕЯ ПАРАДЖАНОВА

Кавказский пленник

   
Сергей Параджанов: «Я первый поднял меч, чтобы изгнать из кинематографа комиссаров, надушенных «Красной Москвой»
9 января исполняется 90 лет со дня рождения кинорежиссера Сергея Параджанова. Его называли армянином, родившимся в Грузии и отсидевшим в русской тюрьме за украинский национализм. Про его картины «Тени забытых предков», «Цвет граната» («Саят-Нова»), «Легенда о Сурамской крепости», «Ашик-Кериб» говорили, что они непонятные и безыдейные. А сам Параджанов считался лицом, враждебно настроенным по отношению к советской действительности.



В 2011 году в Киеве рассекретили архивы КГБ, свидетельствующие о том, что каждый шаг Параджанова отслеживался. Досье на него завели еще в 1963 году. На Киевскую киностудию постоянно приходили чекисты, выведывали, насколько он адекватен, хотели упечь в психбольницу. 17 декабря 1973 года арестовали, а 24 апреля 1974-го осудили по статьям, предусматривающим наказание за мужеложство, изготовление, сбыт и распространение порнографических материалов. Параджанов дружил с 20-летним сыном зампреда Совмина Украины. На парня надавили, он наговорил лишнего, а придя домой, повесился. Всё свалили на Параджанова. Но главное — его вольная речь в Минске 1 декабря 1971 года перед творческой молодежью.
В документах КГБ фигурирует указание — опорочить Параджанова, распространять информацию о его гомосексуализме. В газете «Вечерний Киев» появилась статья о его половой распущенности, квартире, ставшей притоном. В Москву отправлялись отчеты о том, что в его картине звучит «Отче наш». В одной из справок КГБ он характеризуется как морально разложившаяся личность, превратившая свою квартиру в место сборищ сомнительных лиц, занимающихся пьянством, развратом, антисоветскими разговорами.
Долгие годы его имя не произносилось вслух. 15 лет он не снимал кино, а из тюрем, где оказывался, доходили слухи о его смерти. При этом сами зэки уважительно прозвали его старой хитрой рысью. Когда Параджанову запретили снимать фильмы, он начал делать коллажи из всякого сора — найденных на помойке вещей, осколков посуды, бусин.
В архивах КГБ также есть сообщение о том, как в феврале 1966 года Параджанов, разговаривая с сыном своего знакомого, сказал: «Как поживаешь, мальчик? Я тебе подарю саблю, хочешь? Большую такую саблю подарю. Будешь убивать ею коммунистов!» А своим гостям он говорил: «Я первый поднял меч, чтобы изгнать из кинематографа красных комиссаров, надушенных «Красной Москвой». Я первый вырыл могилу соцреализму своими фильмами».
Параджанов был непредсказуемым, свободным человеком. Мог бесстрашно написать своему влиятельному коллеге Льву Кулиджанову телеграмму после просмотра его фильма «Преступление и наказание»: «Смотрел ваше «Преступление» как наказание». В 1964 году он проходил кинопробы у Григория Рошаля, приступавшего к съемкам фильма о Карле Марксе. Параджанов сидит за столом, изображает Маркса, пишет фразу: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» И вдруг неожиданно начинает разыгрывать, как из его бороды выпадают блохи, давит их. На этом работа над образом Маркса для него закончилась.
Сергей Параджанов ушел из жизни в 1990 году после неизлечимой болезни. Многие его замыслы так и остались незавершенными.
Вот что рассказал нам кинодраматург Павел Финн («Всадник без головы», «Объяснение в любви», «Роль», «Фурцева. Легенда о Екатерине») о своих встречах с Сергеем Параджановым.




— Познакомились мы в 1963 году. Параджанов начинал «Тени забытых предков» и пригласил моего тогдашнего друга оператора Юру Ильенко, недавно закончившего ВГИК. Юра сказал мне, что некий режиссер из Киева, сделавший две-три картины, произвел на него невероятное, но очень странное впечатление. Он хочет мне его показать и посоветоваться, стоит ли с ним работать. В смысле, не сумасшедший ли он? И вот мы с Ильенко отправились на встречу. На левой стороне улицы Горького, ближе к Пушкинской площади, недалеко от магазина «Армения», на чемоданчике сидел бородатый человек довольно дикого вида. Он посмотрел на меня и спросил у Юры: «А он гений?» Видимо, считал, что можно знакомиться только с гениями. Не помню, что ответил, наверное, признался, что гением, увы, не являюсь. А вот Сергей Параджанов был гениален, я в этом убежден. Совет мой Юре был такой: он, безусловно, сумасшедший, но работать с ним необходимо.
Тогда Юра Ильенко, вдохновленный работой с Сережей, уже сам решил стать режиссером. И я, совсем еще молодой сценарист — без единой картины, — писал для него сценарий сказки под названием «Стрелок из лука». Мы даже заключили договор на Ялтинской студии. По тем временам это было событие! В Киеве бывают такие теплые снежные дни, когда город приобретает необычайную красоту. В такие дни я и приехал в Киев вместе со своим другом, поэтом Валерием Туром, которого мы с Юрой решили привлечь к работе. Красоту нарушило только то, что нас выставили из гостиницы, поскольку нужно было уступить места делегации польских комсомольцев. Мы оказались на улице, и Юра пристроил нас на постой в знаменитую двухкомнатную квартиру Параджанова недалеко от цирка. Вся эта квартира была, как музей, полна предметов гуцульского быта, которые он вывез с Карпат — со съемок. Среди них знаменитая кафельная печка. Сережа знал толк в таких вещах. Когда начался судебный процесс над ним, все это пришлось кому-то отдать. Кажется, была надежда откупиться. Но она не сбылась.
Так мы с Валей и поселились в этой квартире и провели там замечательные дни, каждый из которых превращался в представление. В Сереже была какая-то удивительная детскость, даже простодушие. Он в эти дни монтировал картину «Тени забытых предков», обычно по ночам, и повел нас на студию смотреть отснятый материал. Тогда я понял, что имею дело не просто с яркой художественной личностью, но с человеком, который в кино делает то, что до него никем и никогда не делалось. А потом был день, который мы провели в ветхом особнячке. На первом этаже жил художник картины «Тени забытых предков» Жора Якутович. Сережа специально для нас вызвал друзей-гуцулов с Карпат. Они приехали в своей национальной одежде, со странными инструментами. Гуцулы обожали Параджанова и готовы для него были петь и играть целый день. Это был невиданный спектакль. И в центре — Параджанов. Он всем этим управлял, как корифей хора.
Масса разного рода и достоинства людей проходила через его квартиру в Киеве. Это был проходной двор. Ему привозили из Грузии все грузинское. Он все время варил глинтвейн, что-то готовил. И, конечно, квартира была набита стукачами.
Тогда или чуть раньше у нас даже возник разговор о совместной работе. У него же всегда было полно идей. Он хотел поставить «Маленького принца» и предложил мне написать сценарий. К счастью, он очень скоро об этом забыл. Я никогда не смог бы для него писать. Ему, собственно, никто и не писал сценарии. Свой мир он создавал сам.
А через два года накануне Московского фестиваля 1967 года я, пользуясь тем, что был заместителем главного редактора журнала «Спутник кинофестиваля», устроил себе командировку по трем закавказским городам. Хотелось увидеть Тбилиси и Баку, где я никогда не был. Ереван хорошо знал, даже когда-то там учился в школе. До Баку, впрочем, я так и не добрался. А в Ереване встретился с Сережей. Такого Еревана, каким он предстал в наших ночных блужданиях по каким-то закоулкам, я больше не видел. Сергей показал мне пробы фильма «Киевские фрески». А потом посадил в машину «ЗИМ» и отправил в Тбилиси. Как он меня провожал! Что он обо мне придумывал! Когда я ехал потом в машине, спутники смотрели на меня с большим напряжением.
Параджанов всегда вытворял бог знает что. Когда — на пике славы — его хотели сделать руководителем объединения на киностудии им. Довженко, он сказал, что примет предложение, если к его ногам положат партийные билеты. Для той жизни это было невероятно. В киевском Доме кино при большом стечении публики он нес такое, что мог позволить себе только совершенно свободный и бесстрашный человек. А он и был абсолютно свободным. В конце концов, его посадили. Состоялся гнусный киевский процесс. Известно стало поведение некоторых его друзей и благородное поведение Романа Балаяна, с которым мы тогда еще не были знакомы. Юра Ильенко не очень благородно себя повел, но Сережа простил его. Когда Сережа сидел, он присылал с выходящими из тюрьмы зэками письма своим знакомым. Зэк приходил и говорил: «Я от Параджанова». Один такой появился в доме у Киры Муратовой. Если память мне не изменяет, произошло это на моих глазах. Я ведь долгое время жил в Одессе и иногда бывал у Киры.
В апреле 1986 года мы с женой решили поехать в Пицунду не в сезон. В апреле не было драки из-за путевок в Союзе кинематографистов. В Доме творчества отдыхали в основном шахтеры и дагестанские журналисты. Как-то в столовой я увидел сидящего у окна верхом на стуле человека, очень похожего на Параджанова. Но этого быть не могло, потому что встретить Сережу в Доме творчества — все равно что представить его президентом США. На второй день, проходя мимо меня, этот человек сказал: «По-моему, это Паша Финн». Он тогда работал над «Демоном». Его номер был завален эскизами. Каждый день я к нему заходил, и он показывал новые наброски.

В эти дни случилась авария в Чернобыле... Тогда мы еще не представляли себе размеров этой мировой катастрофы. У нас была замечательная фиеста. Он полюбил мою жену Ирину. Она красивая, а для Сережи красота — это главное. В этом он был сродни Оскару Уайльду, который воспринимал мир и тело как воплощение красоты.
Незадолго до своей смерти из Мексики вернулся Илья Авербах. Там он должен был с Эдуардом Радзинским делать российско-мексиканский фильм. И привез оттуда своей жене, сценаристке Наташе Рязанцевой, красно-белое национальное платье. И Наташа дала его Ире — поносить на курорте. Платье ей действительно очень шло. Сережа увидел ее в этом наряде и обезумел, сказал, что просто не представляет, чтобы мы не приехали к нему в Тбилиси и не показали всем этим тбилисским кикелкам, как надо одеваться.
Единственное, что у меня от Сережи сохранилось, — это выцветшая фотография, сделанная уличным фотографом во время нашей совместной поездки на озеро Рица. И записка с планом, как его найти, на тот случай, если он нас не сможет встретить. Но он нас встретил и устроил на вокзале цирк в своем обычном стиле. Вырывал у носильщиков наши вещи, гонялся за ними, а они за ним. Он вообще обожал клубить вокруг себя вихрь бреда, из которого создавал свою жизнь, ее внешнюю сторону. Мы поселились на три дня в его знаменитом доме, Коте Месхи, 9. Сумасшедшие дни! Была Пасха, и мы поехали на крестный ход в церковь, построенную на излучине Куры, как утверждал Сережа, князем Сумбатовым-Южиным специально для самоубийц. Они бросались в воду, и их выносило на берег именно там. Скорее всего, он все придумал и сам в это поверил. Потом мы поехали в главный храм, в Сиони, где служил Всенощную католикос Грузии. В храме собралась предельно возбужденная молодая толпа. Было такое ощущение, что так начинается революция. Католикос, проходя со свечами и крестя ими толпу, случайно коснулся копны волос армянской девочки, которая была с нами, и они загорелись. Как будто это тоже придумал Параджанов.



Вспоминаю, как мы сидели вдвоем ночью среди всех его коллажей, сундуков, картин, шалей, драгоценностей. Сейчас все это можно увидеть в Ереване в музее, которым заведует Завен Саркисян, страстный фанатик памяти о Параджанове. В тот вечер Сергей одной рукой колол себе через штаны инсулин, а другой ел сладости. Я пытался его остановить, но он не обращал на мои слова внимания. И делился замыслом «Демона». Я ему сказал: «Ты единственный человек, который может поставить «Слово о полку Игореве», передать на экране ощущение эпической красоты и силы этого мира».
Планов у него было много. Он ими жил. Его творчество раздваивалось, существовало в том, что реализовывалось, и в том, что так и оставалось фантазиями. И это тоже было творчеством, как и сами его рассказы. Это и было его кино, не снятое на пленку. Ощущение летящего с Тамарой Демона, битва с Ангелом — это все его кино.
Тогда в Тбилиси мы посмотрели «Легенду о Сурамской крепости» в Доме кино. Потом он показывал нам с Ириной город, привел к Верховному суду Грузии, где его незадолго до этого судили, и там снова устроил цирк. Охранники не знали, что с ним делать, сердились и смеялись. Но главным был поход на рынок, чтобы купить нам в Москву зелень для пира с друзьями и фрукты для нашей маленькой дочки Кати. Тут уж Сергей устроил оперу-буфф. Он шел по рынку со свитой молодых адъютантов, среди которых был и Шурик Атанесян. Когда Параджанов возник на рынке, торговки стали грудью закрывать прилавки. Они знали, что он все ворует. Тогда Сережа, чтобы показать им, что помыслы его чисты, заложил руки за спину и так осматривал товар. А потом вдруг цапнул что-то зубами и побежал. Торговки гнались за ним, вопили и умирали от хохота. Это было чудное и последнее представление.



Когда в Грузию поехал Саша Зельдович, с которым мы тогда делали фильм «Закат», я передал с ним письмо для Сережи, фарфоровую головку, которую Ира нашла где-то на помойке, и старинную серебряную солонку, оставшуюся от бабушки. Он же все это собирал для коллажей. Сережа был необыкновенно щедр и всегда любил дарить подарки. Как же было приятно сделать подарок ему.
В последний раз мы встретились в Москве на премьере его фильма «Ашик-Кериб» в Доме кино. Он был взволнован. На лестнице поставил мальчиков в черкесках, у каждого был рог с вином и поднос с фруктами. Тогда он произнес со сцены знаменитую фразу о том, что хотел бы снять в роли Гамлета Генерального секретаря ЦК Михаила Горбачева, потому что у него невероятной красоты ноги. Зал ошалел от этих слов.
Параджанов оставил невероятный след в моей жизни. К поэтическому кино я отношусь сдержанно. Но его кино не поэтическое. Это сверхкино, как у Феллини, что-то стоящее над кинематографом. Он со временем обретал все большую творческую силу. Но, к несчастью, все сказалось на нем — и процесс по приказу первого секретаря ЦК компартии Украины Щербицкого, и тюрьмы, и унижения…



Музей Сергея Параджанова в Ереване — уникальное собрание творчества художника. Дом-музей был открыт в 1991 году, через год после его смерти. Двухэтажный музей расположен близ Разданского ущелья. Дом строился для Сергея Параджанова, но режиссер ушел из жизни за год до завершения строительных работ и так и не успел пожить в нем.
В музее показаны более 1400 экспонатов, в числе которых коллажи, эскизы, куклы и шляпы. В музее две мемориальные комнаты, постеры и награды, письма Федерико Феллини, Лили Брик, Андрея Тарковского и многих других знаменитостей. Неповторимым гением Параджанова являлось то, что он превращал в искусство все, к чему прикасался. С невероятной фантазией он декорировал стулья, игральные карты. Множество из своих работ он создал, будучи в тюрьме.
Сегодня Дом-музей Сергея Параджанова является культурным центром, в котором проводятся множество выставок и приемов. Это место является обязательным пунктом в программе в любом туристическом маршруте по Армении…
материал: Светлана Хохрякова



Готовый фильм на бумаге. Так снимать кино умел один Сергей Параджанов. Не даром он выбрал прозу Лермонтова "Ашик – Кериб" для своего фильма.
В начале семидесятых годов прошлого века Параджанов пускал всех желающих в свою киевскую квартиру. Вот и нас пустил. Он мечтал тогда снять фильм о крушении Вавилонской башни. Сценарий был почти готов, записан в тетрадь и проиллюстрирован отличной графикой. Параджанову было все равно, кому читать свой сценарий. Он читал его нам. Потом вдруг отвлекся и сказал: "Хочу увидеть на экране "Ашик – Кериб".
-         Сережа, - сказал тот, кто привел нас к знаменитому режиссеру. – Зачем тебе  ислам? Ты же христианин.
-         Ислам, - улыбнулся Параджанов. – Это восток. Это Библия. Я люблю восток.
Пройдет 17 лет. Художник, не сломленный тюрьмой, снимет классический фильм о талантливом музыканте из города Тифлиса. Шесть страничек сказки Лермонтова. Шесть странных для поэта страничек, скупая запись рассказа, услышанного по дороге.  Параджанов совершил невероятное: он сделал за Лермонтова то, что не успел довершить поэт.
Перечитывал эту сказку и вспомнил слова режиссера о Востоке и Библии. Перед вами отрывок, будто взятый из "Песни песней": "Вот раз он лежал в саду под виноградником и, наконец, заснул; в это время шла мимо Магуль-Магери со своими подругами; и одна из них, увидав спящего ашика (балалаечник), отстала и подошла к нему: "Что ты спишь под виноградником, - запела она, - вставай, безумный, твоя газель идет мимо".
Корни пророчества Лермонтова лежали в его бесспорном восприятии мира через Книгу Книг, и Сергей Параджанов никогда не декларируя свою веру,  был  удивительно религиозным художником.

МЕХАНИЗМ ПРОИСХОДЯЩЕГО НЕПОНЯТЕН


Д.-р Ейльман Леонид США
Основное занятие курицы, как известно, – нести яйца. Скорлупа яйца
состоит в основном из кальция. Чтобы отдавать кальций в нужных
количествах, курице следовало бы и потреблять его соответственно. Но
именно этого и не происходит. Оказывается, курица отдает кальция
значительно больше, чем потребляет.

Более 200 лет тому назад французский химик Н. Л. Вокелен впервые
задался вопросом: каким образом несушки без вреда для организма
выводят из себя такое количество кальция?

Позднее другой французский исследователь, Луи Кервран, поставил свой
эксперимент –  подопытных кур кормили только овсом, тщательно замеряя,
сколько кальция они при этом получают. Приход с расходом явно не
сходился –  в скорлупе яиц, производимых курями, кальция наблюдалось
примерно в 4 раза больше.

Как обычно, научная общественность не стала утруждать себя
объяснениями неудобного феномена, а благополучно все похерила: яйца – 
не главное, есть дела и поважнее.

Та же участь постигла эксперименты англичанина Вильяма Праута. Он
сравнил содержание кальция в яйце с содержимым кальция в вылупившемся
цыпленке –  в последнем оказалось в 4 раза больше. И это при том, что
из скорлупы цыпленок кальций, очевидно, не получал. Получается, что
организм цыпленка, также как и организм курицы, умеет производить
кальций из... ничего что ли? Или из чего? 

Растения, как утверждают некоторые исследователи, обладают загадочным
свойством – они способны производить драгоценные металлы, неведомым
образом преобразуя в них другие элементы. 

Французский химик, Ян Баптист Гельмонт, в 1600 году поставил
многолетний эксперимент: большая кадка была заполнена землей, которую
он перед этим тщательно прокалил в печи и взвесил. После этого в кадку
был посажен росток ивы. Все последующие годы иву поливали только
дождевой водой, больше она не получала ничего. Дерево худо-бедно росло
и, когда по прошествии лет, его выкопали и взвесили, оказалось, что
вес дерева увеличился на 74 кг. Вес почвы в кадке остался почти тем
же.

Откуда взялись эти 74 кг? Ни современники Гельмонта, ни ученые нашего
времени так и не ответили на этот вопрос. Видимо потому, что возможный
ответ совершенно не вписывается в картину наших привычных знаний – 
придется признать, что растение способно создавать нужные ему вещества
из доступных. В опытах Гельмонта единственным таким веществом была
дождевая вода. 

Аналогичный эксперимент был поставлен в Германии Альбрехтом фон
Герцелем –  на дистиллированной воде выращивался кресс-салат. Для
чистоты опыта ростки с первой же минуты находились под стеклянным
колпаком. В начале эксперимента замерялось содержание в семенах серы.
В развившихся впоследствии из семян листьях и корешках содержание серы
было вдвое большим. Взяться этой самой сере, кроме как из
дистиллированной воды, было решительно неоткуда.

Фон Герцель провел множество подобных экспериментов, выращивая в
дистиллированной воде семена различных культур. И всякий раз он с
удивлением обнаруживал в побегах заметно возросшее количество той же
серы, фосфора, кальция, марганца –  элементов, взяться которым также
было неоткуда. 

Так мы незаметно подошли к чрезвычайно важному моменту. Всякий раз,
когда с поля снимается урожай, с него удаляется какое-то количество
макро- и микроэлементов. По логике вещей, почва возделываемых полей
должна была давным-давно лишиться всех элементов, в особенности там,
где урожай снимают каждый год из века в век. Но этого странным образом
не происходит. Почва сохраняет все свои элементы –  их не становится
меньше.

Напрашивается подсказка: убытки покрываются за счет удобрений.
Исследователи из Аграрного института в Ротамстеде (Великобритания)
доказали, что и это не проходит. Из года в год на опытном поле
выращивался клевер, каждый год поле два-три раза обкашивалось,
удобрения не вносились вообще –  опыт продолжался 17 лет. За это время
вместе с зеленой массой с поля было удалено безвозвратно:

·       марганца –  1,2 т
·       калия –  2,1 т
·       азота –  2,6 т
·       извести –  2,6 т
·       фосфорной кислоты –  1,2 т.

Казалось бы, из почвы было выбрано элементов больше, чем она вообще
могла в себе содержать. Если только за эти 17 лет с участка было
удалено 10 тонн основных элементов, то сколько же за 100, 200, 300
лет, за все время, когда из поколения в поколение возделывалось это
поле? Сотни, тысячи тонн? Тогда на этом месте давно должна была бы
образоваться яма. Но ее нет.

Значит, растения сами воспроизводят необходимые им элементы, а точнее
преобразуют доступные им в те, которые им необходимы. 

Сравнительно недавно серия подобных опытов была проведена в Эколь
Политихник (Франция). Профессор Пьер Баранже проращивал семена бобовых
в растворе, обогащенном марганцем –  побеги энергично впитывали
раствор, пускали корни, давали листья, но... Потом, когда стали
анализировать их состав, оказалось, что марганец, который был взят ими
из раствора, в тканях растений не обнаруживался. Зато вместо марганца
— неведомо откуда –  там появилось железо.

[55Mn25 + 1H1 → 56Fe26 –  прим. автора] 

В другом опыте, который проводил Пьер Баранже, серосодержащие
растения, выращенные в растворе кальция, обнаруживали в своих тканях
повышенное содержание калия и фосфора. Если непосредственно фосфор и
калий растению взять было просто неоткуда, то откуда они там?

[40Ca20 – 1H1 → 39K19 –  прим. автора]
[32S16 – 1H1 → 15P31 –  прим. автора] 

Баранже повторял опыты многократно, провел тысячи анализов,
использовал разные методы, варьировал эксперименты, его результаты
были проверены третьей стороной, не посвященной в цели исследования. К
всеобщему прискорбию, в конце концов, всем пришлось признать – 
растения преобразуют элементы. И это происходит на наших глазах каждый
день. 

Английские экологи обнаружили, что некоторые растения способны
произрастать на почвах, казалось бы, совершенно для них гибельных. На
отвалах выработанной породы, зараженных тяжелыми металлами, цинком и
оловом, экологи с удивлением обнаружили довольно редкий вид орхидеи,
причем растущей на 300 км севернее обычного ее ареала. Что позволяет
растениям противостоять высоким концентрациям олова и цинка –  так и
осталось за гранью понимания. 

Единственное, что удалось выяснить биологам Мюнхенского университета,
так это то, что когда в растения попадают гибельные для них тяжелые
металлы, растения –  неведомо как –  дезактивируют их в своих тканях. То
же самое, оказывается, происходит, когда токсичные тяжелые металлы
попадают в организм дождевых червей –  как и растения, они преобразуют
их в безвредные соединения. 

Мысль человека привычно ориентирована на то, чтобы любой факт,
оказавшийся в поле зрения, воспринимать в аспекте чисто утилитарном:
какую пользу от этого можно было бы получить? Когда стало известно,
что растения способны неведомым образом дезактивировать тяжелые
металлы, в этом увидели определенный практический интерес: ведь
проблема зараженных, выработанных почв – очень больной вопрос.

Интерес этот оказался вскоре перебит новым сообщением. В некоторых
растениях были обнаружены драгоценные металлы – золото и серебро.
Откуда? Другие растения, растущие рядом, не содержат ни атома этих
металлов, да и в самой почве их тоже нет. Если это тоже результат
преобразования элементов, если растения могут превращать другие
элементы в своих тканях в золото, то это открывает совершенно
неожиданные горизонты.

Некоторые исследователи предполагают, что
содержание золота в этих растениях может быть значительно повышено
благодаря генной инженерии. И тогда, считают они, этот способ
получения драгоценные металлов может оказаться выгоднее традиционных
методов, и уж, во всяком случае, экологически безопаснее. 

Правда, излагая все эти соображения и факты, ученые всякий раз, как
заклинание, не устают повторять: «Механизм происходящего непонятен».

ЧЕРНАЯ ТЕНЬ ЗАВИСТИ прикосновение к Каббале





Высшее гуманитарное образование немыслимо без знакомства с классикой философии. Вот и мне приходилось читать Платона, Сократа, Гегеля, Канта, Декарта, Спинозу, Ницше, Шестова, Бергсона и прочих мудрецов рода человеческого. Чтение это, чаще всего, напоминало попытку продраться через бурелом чащи и непролазные болота, а когда, после всех этих тягот, возникала сама цель тяжкого путешествия, становилось обидно, что цель-то эта как-то не соответствует усилиям, потраченным на ухабистую дорогу к ней.
 Вернее всего, моя в том вина, «генетическое» несовершенство мышления? Не знаю…. Только всегда почему-то казалось, что подлинная мудрость далека от "раскрутки" имен, от тиражей книг, от памятников и «памяти благодарного человечества». Всегда думал, что там, где памятником вырастает «Я», больше хитрости и делячества, чем мудрости. Скромность – вот необходимый, как мне кажется, компонент полезных для рода людского размышлений. Там, где гордыня, нет истины.
   Проще сказать, с годами перестал я верить СЕБЕ САМОМУ и ИМЕНАМ, какими бы они не были. Но то в философии, когда как в искусстве и науке от имен никуда не деться. Хотя и здесь наблюдается странное смещение понятий. Людвиг Ван Бетховен, Лев Толстой или Альберт Эйнштейн становятся, к примеру, не людьми, а неким духовным пространством, «электронной оболочкой души», оставленной после материальной кончины. Злокозненное и порочное «Я» гениев неизбежно замещается чистотой и величием их достижений.
 Вот почему сознательная и культивированная  скромность еврейской, религиозной мысли мне никогда не казалась путешествием через бурелом и ухабы, а напоминало странствие по солнечному, травному лугу, где ясно видна цель и средства ее достижения не кажутся напрасными и утомительными.
 «Мудрость должна быть простой, радостной и легкой» - сказано в одной «негромкой» книге. Эти заметки я ограничу беглым обзором ее текста, из которого, как я надеюсь, читателю станет ясным многое, из сказанного мной выше.
 Книга эта называется «Кабала зависти». Ее автор Нильтон Бондер и имеет ее текст непосредственное отношение не только к глубинам мысли, но и к той политической ситуации, в которой живет человечество сегодня, да и жило тысячи лет назад.
 Всегда думал, что первопричина юдофобии в зависти. В зависти, легко переходящей в ненависть и кровавую страсть к разрушению. Убежден, что природа нынешнего конфликта Израиля с арабским и исламским миром в том же недобром чувстве. Уверен, что в основе глобального конфликта Запада с Третьим миром лежит зависть. Мало того, в ней же первопричина всех социальных революций.
 А теперь обратимся к тексту книги.
 «Раввины утверждают, когда люди сталкиваются с завистью или вступают в эмоциональный конфликт друг с другом, они исследуют сами пределы человеческой сущности.
 Радость для человека – более сложная эмоция, чем уныние. Слезы даются легче, чем хохот. Насколько бы странным это не казалось на первый взгляд, но легче сопереживать чужому страданию и неудачам, чем радоваться везению и счастью других. Именно в этом граничном случае удается бросить взгляд на свою истинную сущность».
 Прошу отметить посыл текста: «раввины говорят». Этого, как мне кажется, достаточно, чтобы последовать дальше за автором книге, в попытке понять себя и тот мир, который нас окружает.
 Странные герои населяют еврейскую историю: их образы всеми силами противятся гордыне человеческой, самому званию героя. Моисей – Моше – величайший из великих пример такого «исхода» от своего «Я».
 «Пришли они как-то к скинии (где хранится ковчег), и ее окутало облако. Иисусу Навину было разрешено войти в это святое место, а Моисею пришлось остаться снаружи.
 Тогда сказал Моисей: «Сто смертей лучше мук зависти»».
 Моше не ступил в Землю обетованную. Он умер на пороге той Земли, совершив свой последний подвиг, выбрав смерть, а не крушение духа.
 Не знаю, нет, конечно же, это не так, но все же, все же…. Шахиды, взрывающие себя, бегут в смерть от зависти к тем, кого они убивают. Возможно, но бегут они в смерть всего сущего, а Моше уходил, в преддверии жизни и свободы своего народа
 В Торе тема зависти присутствует на первых же страницах. Вновь приводит Бондер объяснение раввинов: «Когда Бог спрашивал Каина: «Отчего поникло лицо твое?». Он хотел услышать ответ, вот на какой вопрос: «Оттого ли, что Я отверг твое подношение, или оттого, что принял подношение твоего брата».
 Отчаяние, «поникшее лицо» - не из-за своей неудачи, а по причине удачи другого – это есть муки зависти».
 Не могу забыть тот поздний вечер на границе Иордании с Израилем: за спиной был мрачный, отмеченный редкими, тусклыми огнями нищий мир лагеря беженцев, внизу вся долина была залита радостным, звездным светом жизни – там был Израиль. Как бы не относится к Еврейскому государству, пример его становления – редчайшая удача, почти невозможная, немыслимая. Удача рядом с крахом арабских вожделений. Это не «Хамас», не «Хизболла», не «Исламский джихад» атакуют Израиль, а зависть: обычная, злокачественная, человеческая зависть.
  Вспомнил еще об одной встрече, имеющей непосредственное отношение к особенностям национального характера. Тот давний год был особенно удачливым: с работой все ладилось, сын у меня родился, удалось купить кооперативную квартиру, машину и начать строить дачу. Добрый приятель, помогая нам покинуть арендованную квартиру, сказал так: «Вот вы тоже народ завистливый, как все, но мы-то смотрим на чужой богатый дом и думаем: «Хоть бы ты сгорел, проклятый!» А вы сразу стремитесь построить дом лучше, чем у соседа».
 Вспомнил эти слова, когда увидел по телевизору радостные пляски наших соседей на развалинах поселений в Газе. Им бы умолять оставить эти чудесные, благоустроенные поселки, а потом жить в них, да радоваться. Так нет же – радость только от крови, от разрушений, от торжества мстительной зависти.
 «Зависть превращает человека в абсолютного хищника. Причем жадность и амбиции – не единственные участники «игры» на истощение природных ресурсов.
 Идея владеть так, чтобы не смогли владеть другие, - вот причина огромного различия в распределении богатств Земли».
 Сам факт власти, чаще всего видимой, дороже пользы от этой власти. «Хищник» кормит свое естество мертвой жвачкой из амбиций и утоленного тщеславия. Он готов весь мир увидеть в развалинах и сдохнуть от голода на этих развалинах, но с сознанием власти над этим несчастным миром.
 «Зависть – последнее испытание уровня культуры, цивилизованности и упорядоченности движущей силы, рожденной соблюдением Десяти заповедей. Даже исходная идея о существовании Бога ставится под сомнение, когда, завершая список заповедей, мы сталкиваемся с завистью. Согласно мировоззрению раввинов, зависть выявляет не только неверие в Божественный Порядок, но и сворачивает с прямого пути… - прямиком в идолопоклонство».
 Да никакие они не слуги Аллаха – нынешние проводники так называемой «исламской революции». Они не монотеисты, не послушники своего пророка, они обычные язычники, какими были русские проповедники террора – большевики, а затем и нацисты. Отметим только, что разница между язычниками и атеистами существенна: одни замещают Предвечного идолом, измазанным кровью, другие, в гордыне, хотя бы  заботятся о чистоте своих божеств и себя лично. 
    Но слушаем раввинов: «Акт признания единого Бога обусловлен, прежде всего, благодарностью. С незапамятных времен вера в Божественное порождалась глубоким чувством людской признательности, которая тысячелетия служила выживанию религиозных и духовных идей. Если зависть – вечное свидетельство неразумности веры в Бога. Благодарность ведет людей в противоположную сторону. И то и другое чувства, и потому, и потому вовек друг друга не отменят и не утвердят. И все же зависть – слагаемая идолопоклонства».
 Раздражение, злость, ненависть - как все это опустошает, лишает сил, особенно творческих. Знаю это по  себе. Сделал над собой усилие, стал вспоминать о всем хорошем, что было в моей до израильской жизни и стало легче дышать вовсе не потому, что был вынужден искать пропитание на доисторической родине, а потому, что благодарность - чувство со знаком плюс, ведущее к силе и покою, а ненависть и злая память – минус, перечеркивающий, прежде всего, ненавидящего.
 Поднимемся над «личными примерами». Трагедия то, что происходит с миром ислама сегодня, трагедия и крушение самих, так называемых, пассионарных орд обезумевших фанатиков под зелеными знаменами. Живущие завистью и ненавистью - они разрушают, прежде всего, самих себя.
 «Битва с завистью во всех ее мировых проявлениях, убеждены раввины, исключительно важна для искоренения идолопоклонства» - пишет Бондер.
 Битва эта, увы, продолжается сорок веков и не нам завершить ее победой. Нам же остается только одно в видимом благополучии и сытом покое: не забывать о том, что она, эта Битва, идет и не прекратится не на минуту, пока существует на Земле цивилизация потомков Адама и Евы.
 Есть еще один из самых распространенных и необходимейших видов битвы: битва с самим собой. Может быть, и Иаков, ставший Израилем, боролся не с ангелом Божьим, а с самим собой, с недобрыми чувствами в себе, с завистью, страхом и только, победив, он смог обнять брата своего Исава. Две удивительные истории замыкают один из удивительнейших «кругов» Торы: история завистливого братоубийцы Каина, и история Иакова, победившего себя самого во имя любви к брату.
 Общество потребления – мир бесконечных соблазнов, поводов к зависти множество: мелких поводов и значительных. Злые пульсы пустых желаний тревожат наше сердце. Человек, сам того не желая, превращается в робота, заключенного в тесной камере «производства и потребления».
 Бондер пишет: «Душевный мир достигается хрупким равновесием, к которому человек стремится почти с самого детства. Равновесием между тем, что есть и тем, чего хочется».
  И вот еще что. В последнее время политические реалии Еврейского государства наводят на грустные, если не апокалипсические, мысли. Отчаяние и печаль понемногу обволакивают душу и как же я благодарен, что встретил в книге Бондера  слова, заставившие меня очнуться: «Раввин Нахман из Брацлава говорил: когда человек печален, он лишь ненавидит и завидует. Грядущее позволит отдавать свое «я», ибо это будет мир счастья. И каждый, кто уже сейчас способен обрести счастье, оставляет зависть и чувствует бесконечную благодарность». Нет, конечно же, не  зависть - причина моей печали перед предстоящими выборами в Кнессет, но и печаль мою уж никак светлой назвать нельзя. За ней, как и предвидел рав Нахман, вот – вот последует ненависть, а чувство это самоубийственно по своей сути. Так что не будем печальны, даже наблюдая за грязными играми вокруг денег и власти. Пусть они, «игроки» эти, иссушают сами себя в гневе и зависти друг к другу. Улыбнемся, простим, останемся в стороне от недобрых страстей и, тем самым, сохраним самое великое и необходимое здоровье – душевное.  
 В этих заметках я только прикоснулся к необъятной теме зависти. Убежден, что и недобрые чувства определенной части израильтян к людям веры, страх перед пресловутым «религиозным засильем» в основе своем зиждутся на зависти перед теми, для кого Всевышний и защитник, и свет в нашем мрачном, жестоком и прекрасном мире.

ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ



«Может быть, когда будешь есть и насыщаться, и дома хорошие построишь и будешь жить в них. И крупный и мелкий скот твой размножится, и серебра и золота будет много у тебя, и всего будет у тебя в изобилии. То возгордишься ты, и забудешь Бога Всесильного твоего, который вывел тебя из страны египетской, из дома рабства…. И скажешь ты в сердце своем: «Сила моя и крепость руки моей добыли мне это богатство». То помни Бога, Всесильного твоего, ибо это он дал тебе силу приобретать богатство».
 Далее Бог грозит евреям, погрязшим в гордыне, неизбежной гибелью. О силе множества врагов, о происках соседей, ни слова. Гордыня – вот в чем видел Бог Израиля начало-начал всех бед.
 «Ветхий завет»? Не думаю, что и потомки наши усвоят и поймут написанное. «Вечный завет» - вот точное определение. Моя вера в Бога проста  по своей основе. Я не верю, что когда-то жил на земле человек, способный понять и осмыслить с такой силой и глубиной свою собственную сущность. Я не верю, что когда-нибудь появится гений, способный величиной своего таланта хотя бы сравняться с мощью текстов Торы.
 Повторы, римейки, как теперь говорят, возможны. На основе шести выше приведенных строчек написаны тома художественных и философских произведений. Людям, в той же гордыне, казалось, что это они открыли недостижимые горизонты мысли, а на самом деле все эти Канты и Гегели, Спинозы и Марксы, Фрейды и Бергсоны, Бальзаки и Львы Толстые – всего лишь внимательно читали тексты, данные человеку за тысячи лет до их рождения.
 Автор Торы невидим. Нет его портрета, нет имени. Отрицая гордыню, он и сам не желает предстать перед родом людским в облике учителя, бородатого дяди с указкой в руке. Верно, он грозит людям карами, как малым, непослушным, капризным детям. На иронии над этими угрозами построена ни одна атеистическая доктрина. Но и здесь след гордыни. Человечество так молодо, что не заслужило право на зрелость мысли. Период младенчества, возможно, кончился, детство тоже осталось в глубине веков, но подростковый период, с его страстями, иллюзиями, жестокостью и невежеством, еще далеко не пройден.
 У Бога было право разговаривать с евреями у горы Синай, как с детьми. У Творца и сегодня есть право говорить с нами на том же языке. Он считал людей своими чадами и так боялся, что потомки Адама и Евы не смогут повзрослеть, погибнут во младенчестве. Этого не случилось, но нет никакой гарантии, что подростковый период в истории человечества завершится благополучно.
 Социализм и либерализм – болезни подростковые. Только прыщавые недоросли могут получать удовольствие от переделки календарей, от изобретения новых имен-кличек, от мести и ненависти, от жестокой победы над врагом, от веры, что гармония мира нашего совсем рядом - стоит только напрячь свои хилые силенки – и вот оно – царство свободы, равенства и братства.
 Социализм оставил людям в наследство гниль либерализма, построенного на атеизме и аморальности: тихую, пошлую, мещанскую убежденность «пятиклассника» в том, что он держит Бога за бороду, только потому, что владеет компьютером и ходит в теплый клозет.
 Тут и подростковая чума фанатизма, основанная на подмене закона Божьего своими глупыми, наивными законами. За всей этой нынешней «революцией ислама» стоит все та же гордыня нищих подростков, измученных болезнями роста и комплексом неполноценности.
 А что же «народ избранный». Боюсь, что вновь он избран провидением, чтобы напомнить о предостережениях Торы. Верно, государство Израиль, - это чудо красоты и силы, построенное за считанные десятилетия, но здесь-то и ждет евреев ловушка гордыни.
 Мало кто читал Тору так внимательно, как последователи Бешта. Вот одна из хасидских притч: «Ученик пришел к цадику и спросил его, правда ли, что деньги меняют человека? Мудрец подвел юношу к окну и спросил, что он видит на улице?
- Вижу толпу людей, – сказал ученик.
- А теперь посмотри в зеркало, – предложил мудрец. – Что ты видишь?
- Вижу себя.
- А ведь окно и зеркало состоят из одного и того же стекла, – сказал цадик. – Стоит добавить немного серебра, и ты уже видишь только себя».
 Наивные читатели Торы вывели из ее текстов завет аскетизма. Ничего подобного там нет, как и в том, что сказал хасид своему ученику. Бог никогда не требовал от людей  невозможного. Он слишком хорошо знал тех, кого создал. Творец вовсе не думал, что нищета  способна воспитать в человеке добрые начала. Всесильный боялся, что слабая психика потомков Адама вслед за богатством приведет их к безмятежности гордыни, к глупой и опасной убежденности в своем могуществе, в неспособности спасти свое богатство от зависти, ненависти, агрессии соседей. Когда человек «видит только себя» в зеркале он не видит Бога, не только лишен радости от взгляда на величие земной природы и чуда вселенной. Он, чаще всего, не способен заметить и тех, кто способен не только это зеркало разбить, но и стереть его образ. 

 Вот и я стою перед зеркалом после обильного обеда, стою в своем доме и зеркало мое в богатой раме…. Вот белый и прекрасный город Ашдод на горизонте. Он тоже застыл перед зеркалом.  В гордыне спокоен, важен и любуется собой, может быть и потому, что «град» от близкого племени людоедов еще не калечит и не убивает его граждан. (Заметки эти написаны лет 6 назад. Тогда казалось невероятным, что Ашдод станет мишенью террора).

КОГО СПАСАЛ НУДЕЛЬМАН ?




 Снова, в связи со скандалом вокруг Л.Гозмана, пошли разговоры «о русском солдате, спасшем евреев Европы от исчезновения». Благодарить советуют на каждом шагу, кланяться, шаркать ножкой и ставить памятники.  В ответ юдофобы любят упоминать, что сами евреи воевали на «Ташкентском фронте». В первом пассаже очевидное кощунство, если вспомнить о 6 миллионах евреев, убитых нацистами и их пособниками по всей Европе. Во втором – ложь, так как сами себя евреи СССР спасали с еще большим мужеством и талантам, чем иные народы советской империи. Далее рассказ всего лишь об одном таком человеке, которому все народы СССР, включая русский народ, должны быть благодарны за спасение от коричневой чумы.

 Александр Эммануилович НУДЕЛЬМАН
Еврей, вооруживший лётчиков, танкистов и офтальмологов
К 100-летию  cо дня  рождения

Во время Великой отечественной войны самолёты-истребители, вооружённые скорострельной пушкой НС-37 не боялись вступать в воздушный бой с любым количеством самолётов противника. Достаточно было одного попадания снаряда во вражеский самолёт, как тот разваливался.
Успехи знаменитого авиационного полка "Нормандия-Неман" во многом  обязаны тому,что были вооружены именно этой пушкой. Перед самолётами-штурмовиками, вооружёнными пушкой НС-37 не могла устоять даже броня знаменитых немецких танков "Тигр" и "Пантера". Наличие такой пушки сыграло важную роль в превосходстве советской авиации над противником и приблизило великую Победу.
Создателем этой пушки и ещё целого семейства авиационной артиллерии - самой крупной НС-45, самой скорострельной НС-23 и многих других был доктор наук, профессор, академик, главный конструктор и начальник КБ, он же одесский еврей, Александр Эммануилович Нудельман.
Этим человеком также были созданы танковые и противотанковые реактивные снаряды типов "Фаланга" и "Кобра", пробивающие броню толщиной до 250 мм на расстоянии до 2500 м и гроза самолётов – знаменитые ракетно-зенитные самонаводящиеся комплексы "Стрела".

Но вынужденный сложившимися историческими обстоятельствами заниматься укреплением обороноспособности страны, в которой он родился и жил, он стремился также использовать свой научный потенциал и технические возможности для улучшения здоровья людей. Возглавляемая им организация первая разработала и наладила серийный выпуск лазерного медицинского оборудования, вооружившего врачей-офтальмологов возможностью лечить многие глазные болезни, что до этого было невозможно. Там также впервые был разработан и налажен выпуск вживляемых электрокардиостимуляторов и ряд другой медицинской аппаратуры.

Александр Эммануилович Нудельман родился 21 августа 1912 года в Одессе в большой и дружной еврейской семье, где кроме него было ещё пятеро детей. Отец, Эммануил Абрамович, был умельцем и мастером на все руки. У него была небольшая мастерская, где трудились ещё двое работников. Этого было достаточно, чтобы советская власть признала его эксплуататором и экспроприировала его "завод". Он старался дать своим детям всестороннее образование и специальность.
У юного Александра проявились способности к игре на фортепьяно и рисованию, но победило потомственное увлечение техникой. Чтобы закрепить это влечение он окончил Автомеханический техникум и Политехнический институт, одновременно работая конструктором.
Судьба благоволила ему, ещё, будучи студентом пятого курса института, он был приглашен в Москву в КБ военной техники руководителем этой организации, знавшим его ещё по Одессе Яковом Таубиным.
К сожалению, этого талантливого человека захватила волна репрессий, он был арестован и расстрелян. И опять повезло нашему герою, благодаря тому, что он в это время работал над очень нужной для авиации пушкой, сия чаша его миновала.
Разработка этой пушки была им закончена, она удачно прошла все испытания, показав очень хорошие результаты. Но различные бюрократические интриги всячески задерживали её постановку на вооружение и он написал письмо самому Сталину.
Обычно такие вольности заканчивались арестом с соответствующими последствиями, но ему опять повезло. На этот раз Сталин принял его сторону, созданная пушка пошла на вооружение самолётов, доказала свою высокую эффективность и Сталин сделал Нудельмана начальником КБ и главным конструктором.
Великий диктатор не ошибся в нём, за полувековой период на этом посту Александр Эммануилович Нудельман создал немалое количество ставших известными всему миру образцов военной техники, прославивших страну. Но сам он при этом оставался сверх засекреченным и неизвестным народу. Его имя никогда не называлось в печати, не упоминалось в средствах информации. Даже родственники и близкие друзья, не имели представления о том, чем он занимался, и могли только догадываться о его значимости по постоянно сопровождавшей его охране и количеству полученных им наград, которые по своей скромности он одевал в довольно редких случаях.
А был он дважды Героем соцтруда, трижды лауреатом Сталинской премии, дважды лауреатом Государственной премии, лауреатом Ленинской премии, кавалером четырёх орденов Ленина, двух орденов Кутузова, двух орденов Трудового красного знамени и др.
Александр Эммануилович Нудельман умер в Москве 2 августа 1996 года в возрасте 84 лет и был похоронен на Кунцевском кладбище с воинскими почестями. И было за что, т.к. за свою сравнительно долгую жизнь этот одесский еврей сделал очень много во славу России.

Проф. Феликс Сромин