суббота, 14 декабря 2013 г.

ЭХ, ОДЕССА...




ОДЕССА - БЕЗ НАС 
В начале 80-х Одесса, насчитывавшая 1,2 млн. жителей, хотя и была многонациональной, считалась «русским» городом. Население работало на заводах, НИИ и КБ, их было в городе множество, многие плавали на судах пароходства. Был достаточно большой процент евреев.
 
В начале 90-х НИИ, КБ и большую часть заводов закрыли, пароходство разворовали, евреи, кто мог, съехали. При этом, как это ни парадоксально, в Одессу хлынула лавина беженцев.
 
Война в Приднестровье. Вал антирусских чисток в Кишинёве. Голод в сёлах правобережной Молдовы. Грузины, бежавшие из Сухуми. Армяне и азербайджанцы, спасавшиеся от войны и этнических чисток. Их было так много, что в 1991 году Одесский областной совет расклеил на улицах объявления о том, что запрещено поселять «лиц кавказской национальности».
 
В 90-х годах появились турки в рамках каких-то тёмных строительных работ, и курдские шоферы на международных автобусах. На смену им в конце 90-х пришли китайцы, очень быстро захватившие целые отрасли розничной торговли товарами. И даже обмен с рук украинской гривны на доллары: среди китаянок, которые этим промышляли, «кидал» не было, и это все знали. Ныне почти все уехали, за исключением тех, кто нашел «белое» место или кто здесь учится.
 
Зато непрерывно растёт число грузин, но уже не беженцев, а мигрантов, бегущих от царящего в грузинской провинции безденежья. Украина для них - безвизовая, существует прямая паромная переправа. Главная специализация грузин - продажа на рынке овощей и фруктов.
 
Больше становится и сирийцев, по некоторым оценкам их в городе около 15 тысяч. Вотчина сирийцев - кафе и ресторанчики. А вот азербайджанцев осталось очень мало, по словам председателя их землячества - чуть больше тысячи. Съехали. Впрочем, некоторые наезжают сезонно, занимаясь выращиванием и продажей арбузов.
 
В Одессе, согласно неофициальной информации, около двух тысяч  «украинцев негритянского происхождения», в их руки, в частности, полностью перешли обувные ряды одесского «толчка».
 
Всё более увеличивается число афганцев. В отличие от России, в городе почти нет таджиков и киргизов. Все дворники – коренные одесситки, им платят очень мало, зачастую с задержками и перебоями, но деваться некуда.
 
Узбеки появляются летом, в <<челночном режиме, среди них много предпринимателей, средней руки. Их специализация - аренда летних кафе и харчевен для обслуживания туристов. Некоторые приезжают на лето с семьёй и детьми, другие предпочитают «поджениться» на лето на местных женщинах. Один их таких директоров характеризовал мне нанятую им русскую молодёжь, как дикарей: «...Не имеют понятие о санитарии. У нас в Ташкенте повара с детства готовят, чтобы санитарная книжка была, прививки, грязь под ногтями проверяют. А тут....»
 Молдаване приезжают тоже наездами. Местные их не очень жалуют: строят и ремонтируют халтурно. «Взял бригаду для внутреннего ремонта магазина. Они вроде как всё сделали, что обещали, я им заплатил, но сделано плохо, я больше молдаван не возьму», - жаловался мне один знакомый директор магазина.
 
Сегодня в Одессе все чаще можно встретить западноевропейцев, в частности, французов, среди которых много пенсионеров. Им здесь нравится дешевизна: жилья, коммунальных услуг, женщин и продуктов. На их пенсию тут прожить, как они рассказывают, можно вполне комфортно.
 
Оставшееся в городе русское население деградирует. Рождаемость крайне низка, велика ранняя смертность, молодёжь бежит в Германию, Россию и даже, как это ни странно, в Израиль. Пустуют театры, в том числе неплохой Русский театр. В советское время бывать здесь очень любили одесские евреи, но они уехали.
 
Квалифицированных мастеров практически не осталось. Попытки руководства одесских заводов в середине «нулевых» частично восстановить производство (взрывообразный рост цен на сталь повлёк за собой тогда некоторое оживление конъюнктуры) провалились - не удалось нанять ни толкового инженерного персонала, ни станочников.
 
Сельская местность опустела, на рынках крестьян из Одесской области больше почти нет, город снабжает Винница. А земли вокруг зарастают. Впрочем, власти придумали, как решить эту проблему. Недавно в ходе брифинга начальник отдела областного управления
 миграционной службы Анатолий Максименко сообщил, что в настоящий момент разработан пробный проект по добровольному переселению беженцев в села с предоставлением им работы и жилья. Речь, в частности, идет о неграх и арабах из Сирии, Ливии, Кот-д'Ивуара, других стран. Из бюджета на эти цели не будут затрачено ни копейки, все расходы возьмут на себя европейские организации. Расселение начнется с Котовского района, и в случае успеха к процессу присоединятся сначала другие районы Одесской области, а потом и соседние регионы. Как и везде на Украине, здесь растёт число детей от смешанных пар, наиболее заметны «шоколадные» дети - мулаты. В другом городе Украины, Сумах, появился уже даже специализированный детский сад семейного типа для брошенных матерями украинцев-мулатов.
 
Сейчас в Одессе насчитывается около 700 тыс. реально проживающих жителей, из них мигрантов и беженцев всех годов, вероятно, не менее 150 тысяч. В некогда цветущем городе огромное число пустующих квартир, особенно в непрестижных старых районах, где жизнь почти совершенно замерла. Жемчужина у моря, как в советские годы называли Одессу, сегодня сильно потускнела.

РЕПЕТИЦИЯ В ТЕАТРЕ "ГЕШЕР"


 Вынужден повторить, что  в давние годы театр этот был светом в окошке. Как-то постепенно он потерял свою русскость попытался соответствовать "обществу потребления" и потерял себя. А в тот год он все еще удивлял и радовал. Итак:

 ТЕАТР «ГЕШЕР». ПЕРЕД СПЕКТАКЛЕМ
 Евгений Арье, Елена Ласкина, Арье Беньямин, Александр Каневский, Рут Хайловски, Гилат Клетер, Эйфи Бен-Цур, Борис Аханов, Амнон Волев.

 На репетиции будущего спектакля режиссеры, как правило, не любят пускать народ посторонних, никогда прежде и Евгений Арье это не делал. В особенности людей с фотоаппаратом. Акт репетиции интимен и таен. Недаром Анатолий Эфрос назвал свою книгу: «Репетиция – любовь моя».
 Репетиция – обещание шедевра. В незавершенности работы есть удивительная прелесть хаоса в его стремлении к гармонии. Незавершенных шедевров множество: «Евгений Онегин, «Братья Карамазовы», романы Кафки…
 Не знаю, любят ли хорошие режиссеры свои готовые спектакли. Вполне возможно, что часто их ненавидят, но отношение к репетициям, уверен в этом, близко к оценке Эфроса.
 « Сон в летнюю ночь». Вильям Шекспир. Текст пьесы, пусть и классической, не более, чем текст. Пьеса пишется не для чтения, а для сцены, потому на подмостках она каждый раз рождается заново….
 «Любовь, рождение» - какие замечательные слова. И все это из неприметного мусора: из бесконечных опозданий, капризов, дурного самочувствия, плохой погоды, негодного реквизита, забытой реплики в тексте, случайных слов, неуместного смеха, слуховых и зрительных помех. И, наконец, как трудно режиссеру работать на одном «автомате», без знака свыше. А , порой, приходится делать и это.  Работа есть работа. Сроки, дисциплина, ответственность…
 Репетиция уродлива и хаотична. И кажется она совсем необязательной. Актеры – сами молодцы. Выучат текст – и вперед. В завершенном спектакле будто и нет режиссера. Он выходит после премьеры, чтобы получить свою долю зрительской благодарности. Думаю, что по этой причине хорошие режиссеры, как правило, амбициозны без меры. Они творят «черную», самую тяжелую и ответcтвенную и неблагодарную работу. Это обидно. Хороший спектакль, как прекрасная птица, выращенная режиссером в клетке и выпущенная на волю.
 Зря я это придумал, про легкую птицу. На репетиции режиссер подобен скульптору. Он отсекает от камня все лишнее, в попытке найти необходимое, единственно возможное. Пыльная, утомительная работа. Здесь важен каждый шаг, каждое движение актера, тон реплики, уместность паузы. Мучительная, скрупулезная работа, требующая предельной концентрации внимания.
 Арье на репетиции спокоен, даже незаметен. Он молчит, будто уходит в тень. И вдруг начинает метаться, говорить, в попытке вернуть что-то утраченное или найти новое решение мизансцены.
 Следил за ним и думал, как тяжела эта погоня за совершенством, за бесконечностью, по сути, за миражом. И, наверно, нет ничего в деятельности человека достойней этой погони.
 Часто сравнивают театр с Храмом. Репетиционный зал больше схож с языческим капищем, где не слышны молитвы, а доносятся лишь одни заклинания. По крайней мере, так кощунственно, еретически выглядит сцена без зрителей, с шаманящим над тайными травами режиссером.
 Но это необходимо. Без языческого капища, без цинизма и наигранного равнодушия, невозможен Храм, невозможно сознание необходимости Храма.

 Уродец репетиций должен превратиться в красавца спектакля. Из куколки – бабочка…. Рабочие сцены куда-то тащат по приказу режиссера прозрачный рулон пластика. Это необходимо, жизненно необходимо переместить рулон на новое место. Иначе…. Иначе капище не превратиться в Храм. 
                                   2000 г.

ТАЙНА «ИНТИФАДЫ АЛЬ-АКСА»


  Тогда, на заре тысячелетия, в годы внезапной, кровавой вспышки агрессии арабов спасаться приходилось даже юмором, шуткой. И все же ,каждый раз не знаю: стоит ли помещать в блог старые заметки о политике, даже такие? А почему бы и нет. Глядишь и нынешний, не дай Бог, "мирный процесс" вернет Израиль в ту пору. Хотя трудно себе представить, чтобы Нетаниягу и Абу Мазен стали лауреатами Нобелевской премии мира. И этого Мазена изобразили в воске. Итак:
 Честное слово, трудно понять нормальному человеку, почему это вдруг Арафат с компанией бузить стал. Наш бывший премьер отдал ему все, что мог и не мог. Создавайте свое независимое, счастливое и свободное Палестинское государство. Живите в свое удовольствие. 
 Весь мир, включая Израиль, начнет вас подкармливать, холить за многолетние страдания под «пятой сионистской оккупации». Хватай, бери, пользуйся еврейской беспечностью и благодушием. 
 Первый пункт арабского плана по уничтожению Еврейского государства Арафат благополучно выполнил еще при своей, многотрудной жизни. Так нет же, вдруг уперся рогом этот дяденька в куфие и устроил бучу, в результате которой, против воли Израиля и своих арабских соседей, откатился назад, ко временам, предшествующим своей же, решающей победе в Кемп-Дэвиде. 
 Ну, знатоки-политологи, политики, журналисты, ученые - вывели ряд причин такого поведения Арафата. Не будем на причинах этих останавливаться. Они всем известны и затвержены неоднократно. Вспомним в очередной раз о формальной, «официальной» причине предпринятого арабами погрома. 
 Всю вину за его начало люди раиса, недавно поменявшие красный флаг на зеленый, возложили на голову нынешнего премьера Шарона. Наказали, значит, последнего за отчаянную смелость  прогуляться по суверенной территории Израиля, которую арабы почему-то считают своей. 
 Ерунда все это. Я знаю подлинную причину мятежа арафатовского воинства. Ровно за день до начала интифады ( 30 сентября 2000 г.) мой добрый приятель Юрий Лифшиц посетил Музей восковых фигур  в Лондоне и показал свой увесистый кулак двум фигурам: Саддаму Хусейну и Арафату ( они рядом красуются). Лифшиц утверждает, что этот его совершенно искренний, но легкомысленный жест был замечен агентами раиса. Тот сразу же получил срочное донесение от своих многочисленных стукачей в британской столице, кровно обиделся и за себя и за весь  оскорбленный арабский народ Палестины, и начал последнюю, кровавую компанию со стрельбой и многочисленными жертвами с обеих сторон. 
 Абсурд, скажете вы, шутка, но ничем другим не могу объяснить внезапную вспышку безумия этого лауреата Нобелевской премии мира. Корни любого психического расстройства у политических деятелей имеют природу глубоко иррациональную. 
 Вместо нынешней, недоброкачественной, политической возни вокруг новой возможности самоликвидации Еврейского государства, предлагаю простой и эффективный шаг, способный, как мне кажется, обеспечить покой в Израиле на ближайшие годы. 
 Наше государство командирует в Лондон ряд своих граждан. Ну, например, Тамар Гужански, Изю Шамира, кое-кого из деятелей  партии «Мерец» и других партий. Граждане эти, в виде покаяния и в порядке живой очереди, заключат фигуру раиса в объятья,  расцелуют восковое личико Арафата в обе щеки, и инцидент можно считать исчерпанным. 

 Выношу это предложение на очередное заседание Кнессета.    

СПАСЕМСЯ МАЙДАНОМ ?


Лия Ахеджакова: России нужно учиться у Украины
Лия Ахеджакова гордится украинцами и уже три недели внимательно следит за новостями с «Евромайдана».
 
 Во время интервью  актриса от волнения даже прослезилась. Она говорит, что сердцем и душой болеет за Майдан и завидует Украине, поскольку уверена, что в России такого никогда не будет. Но если бы ее соотечественники решились бы на что-то подобное, она бы их обязательно поддержала.

 ЛИЯ АХЕДЖАКОВА, актриса: Всем сердцем, всей душой болею за Майдан. Вчера позвонила Эльдару Александровичу Рязанову, он говорит: ты видишь, что творится на Майдане? И то, что в мороз, по ночам люди стоят на Майдане – ну как же дорого достается демократия.   Горжусь украинцами. У нас это невозможно, у нас уровень этого человеческого бесстрашия значительно ниже, чем на Украине. Пусть учится Россия у Украины, как люди до последнего стоят. Есть слово «Майдан».  

КОРРЕСПОНДЕНТ: Лия Меджидовна, вы плачете?  

ЛИЯ АХЕДЖАКОВА: Да. Всем сердцем…

 Лия Ахеджакова - добрейшей души человек и отличная актриса, но  причем здесь эта несчастная демократия. Был уже в Украине Майдан и была демократия Ющенко - и чем это все кончилось. Теперь постоят эти несчастные в холоде - и будет еще одна демократия, а там еще один Майдан, еще одно стояние... Еще никогда от стояний этих и Майданов ни один народ на Земле не стал жить лучше и не демократия сама по себе делает людей счастливыми, а умная, честная, хорошо организованная работа. А это проблема-проблем, которую никакими митингами не решить. На уровне подсознания понимают это бедные граждане Украины и от отчаяния неизбежности вечной бедности лечат себя подобиями революций, а вдруг!
Увы, это "вдруг" бывает только в сказках, а в жизни, в результате нового Майдана, граждане незалежной станут жить еще хуже, так как с весельем и отвагой по всей стране бросают работу, чтобы постоять: одни за Европу, другие за Россию. Ну, пусть отдыхают на свежем воздухе. Только при чем тут Лия Ахеджакова и демократия, которой нынче так завидуют, даже до слез, в России. Нет, демократией вокруг Киева не пахнет, да и в России тоже. Толпы мечтают о новом царе, который придет,наконец, все исправит, всех рассудит. Вот и в России, там тоже с экономикой плохо - вот если постоять на Болотной - станет сразу лучше и сядет на престол новый царь в чистейших ризах. Только не подумайте, что я против европейского выбора, за "Таможенный союз" и вообще люблю нежно В.В. Путина. Нет, я всего лишь за простого человека-обывателя, который мучается, бедный, и никак не может понять, что, "как потопаешь, так и полопаешь". Только топать нужно не по площадям, а на своем рабочем месте, уготованном судьбой. Вот как замечательно делает это та же Лия Ахеджакова. Совет-то простой, но стоит за ним столько того же тяжкого труда, что и подумать страшно. Вот и не думают - и в Киеве, и в Москве.

КАКАЯ СТРАНА - ТАКАЯ И ПОЭЗИЯ


Прямо передо мной огромная попа КАМАЗа,
Я парю в облаках, в облаках выхлопного газа.
Вот поэтому мы все в Москве такие злые
Сука, бля, не трогайте нас
Вот поэтому мы все в Москве такие злые
Сука, бля, идите все нах...
Мне нужно успеть в девять утра на работу
Чтобы там быть в понедельник, я выезжаю в субботу.
Я в салоне вожу пластмассовую бутылку,
Но немного всегда попадает мне на ботинки.
Так же есть у меня пластмассовая коробка...
Очень жаль, что теперь запрещена тонировка.
Вот поэтому мы все в Москве такие злые
Сука, бля, не трогайте нас
Вот поэтому мы все в Москве такие злые
Сука, бля, идите все нах...
Мимо летят авто на крышах у них мигалки,
Для этих людей я никто, просто говно на палке.
Когда они очень спешат, они могут сбивать пешеходов,
Им трудно нас уважать при уровне их доходов.
Вот поэтому мы все в Москве такие злые
Сука, бля, не трогайте нас
Вот поэтому мы все в Москве такие злые
Сука, бля, идите все нах...
Я в гробу, меня везут на кладбище,
Везут уже шесть часов, а ехать еще дохерища .
И все, кто пришли, чтобы со мной проститься
Уже не стесняются вслух на тело моё материться.
Вот поэтому мы все в Москве такие злые
Сука, бля, не трогайте нас
Вот поэтому мы все в Москве такие злые
Сука, бля, идите все нах...
                                   Денис Слепаков

СЕСТРА ПРЕЗИДЕНТА ВЕЙЦМАНА И МАЙОР ИВАНОВ



                                            Хаим Вейцман.
                           Фотографию его сестры обнаружить не удалось
 Во «Второй книге» Надежда Мандельштам пишет: «Мандельштам говорил, что уничтожают у нас людей в основном правильно – по чутью, за то, что они не совсем обезумели, но, стыдясь признаться в терроре, привешивают каждому  дело с фантастическими обвинениями. Гордыня подстрекала людей к убийству и к самоуничтожению, и в этом самая существенная черта настоящего двадцатого века».
 Гордыня - род безумия. Нынешний террор ничем не отличен от его разновидности в прошлом. Фанатики ислама придумали фантастическое обвинение всему остальному миру и занялись своим палаческим делом.
 И здесь пытка  необходима, как необходимо безумцам подтверждение своей несуществующей нормы в «добровольном признании» жертвы.
 Вот уже долгие годы евреев Израиля пытают террором. И вся слабина еврейского государства в признание под пыткой своей несуществующей      вины. Весь этот малодушный бред, который несут левые Еврейского государства о какой-то оккупации территорий, о правах арабского народа Палестины и прочем, - всего лишь уступка безумцам и попытка разделить с ними тяжелый диагноз.
 Прошу извинить, что невольно отошел в сторону от государственного антисемитизма в СССР, но природа зла не так уж зависит от хронологии и географии. Общие родовые черты юдофобии неизбежно проступают всегда, стоит только хоть немного задуматься о том, что с нами происходит.
 Но к делу.
 « 7 февраля 1953 г.
 Совершенно секретно
 Товарищу Маленкову Г. М.
 Докладываю, что МГБ разрабатывается сестра бывшего президента государства Израиль Вейцмаа Х.Е. - Вейцман Мария Евзоровна, 1893 года рождения, уроженка города Пинска, еврейка, беспартийная, работает врачом Госстраха.
 Через агентуру и путем секретного подслушивания установлено, что Вейцман М.Е. на протяжении ряда лет среди своего окружения проводит сионистскую агитацию, с враждебных позиций критикует советскую действительность, возводит гнусную клевету на руководителей партии…»
 Далее полторы страницы разного рода преступлений, совершенных М.Е. Вейцман, вроде желания выехать в Палестину и знакомства с Радеком. Отмечается, что муж Марии Евзоровны - В.М. Савицкий - был арестован еще в 1949 году, а ее брат и брат Хаима Вейцмана – Самуил Вейцман был репрессирован за вредительство в 1930 года и расстрелян в 1939-ом.
 Через три дня, 10 февраля 1953 г. МГБ СССР постановило  арестовать  М.Е. Вейцман.
 Первый допрос арестованной состоялся на следующий день и был начат в 23 ч. 50 минут, а завершен в 6 часов 30 минут. Протокол допроса, посвященного автобиографическим данным арестованной, занял всего лишь три страницы. ШЕСТЬ ночных часов здоровый мужик, майор госбезопасности, по фамилии Иванов допрашивал пятидесяти шестилетнюю женщину, чтобы выяснить ряд анкетных данных и под конец задать Вейцман единственно существенный вопрос:
 - Вы арестованы за вражескую работу, которую проводили против Советского государства. Рассказывайте о ней.
 ОТВЕТ. Никакой вражеской работы против Советского государства я не проводила, а поэтому ничего показать по этой части не могу.
 ВОПРОС. Неправда. Известно, что продолжительное время занимались преступной антисоветской  деятельностью. Говорите по существу.
ОТВЕТ. Преступной антисоветской работы я не проводила.
 Били подследственных не сразу. Два-три дня без сна – и арестованные, как правило, начинали подписывать все, что им подсовывали. К особо упрямым начинали применять «меры физического воздействия». На практике это случалось почти во всех случаях. Дело в том, что следствию было мало признания своей вины, нужен был донос: список сообщников японского или английского шпиона. Человек почти всегда соглашался взять на себя вину за самые страшные преступления, но близких, родных, знакомых старался уберечь  до тех пор, пока мозг его не начинал мутиться от пыток и бессонных ночей.
 13 февраля, после двух дней сырого, цементного холода камеры в СИЗО, Вейцман признается в своих «преступлениях» на дневном допросе все тому же майору Иванову. Потребовалось четыре часа, чтобы добиться от подследственной ответа на шесть вопросов. Как они проходили эти часы, можно только догадываться. Дневной допрос, сплошь и рядом, был связан с наличием мастеров пыточного дела.
 ОТВЕТ. На предыдущем допросе я признала, что имела намерение выехать из Советского Союза в Палестину, а затем в Израиль…. Являясь еврейской националисткой, я восхищалась героизмом израильцев вол время войны с арабами. Впоследствии, когда образовалось государство и сформировалось правительство, мое желание попасть в эту страну еще более усилилось. Я проявляла громадный интерес к этому государству, бала в восхищении, что наконец евреи получили самостоятельность.
 Помимо моих националистических убеждений в Израиль меня тянуло и потому, что там проживает большинство моих родственников…. В числе моих родственников находился и мой брат, являвшийся президентом страны и одновременно одним из лидеров сионистского движения.
 ВОПРОС. Не умалчивайте о более важных преступлениях, которые вы совершали?
 ОТВЕТ. Не могу припомнить, чтобы я совершала более важные преступления. Мне кажется, что я таких преступлений никогда не совершала.
 ВОПРОС. Подобным путем вам не уйти от дачи правдивых показаний. Рассказывайте о своих преступлениях?
 ОТВЕТ. Я рассказала все и больше мне показывать не о чем.
 Такой внешне политкорректный, как теперь говорят, текст. На самом деле достаточно легко приставить, что никто не называл Вейцман на «вы», а, как правило, «сукой» и «жидовской мордой».  Свидетели - евреи, прошедшие мясорубку Лубянки, подтверждают, что именно такой характер обращения с арестованными был свойственен майору Иванову и прочим.
 В тот же день измученную женщину вызывают на ночной допрос. Длиться он семь часов. Протокол – одна страница. Подследственная продолжает перечислять свои «преступления»:  «Свои националистические взгляды я не только вынашивала в себе, но и разделяла их с кругом своих знакомых, которые вплоть до ареста мужа Савицкого Василия Михайловича, являлись посетителями нашей квартиры…. На этих сборищах, нисколько не скрывая   своих антисоветских, националистических взглядов, мы восхваляли Израиль, созданный, благодаря героизму и мудрой внешней политики еврее,… где люди живут в довольстве и согласии. Во всем этом немалая заслуга и моего брата – Хаима Вейцмана.
 Я лично настолько была от такого события в восторге, что, услышав по радио о признании государства Израиль Советским Союзом, от радости, охватившей меня, некоторое время находилась в обморочном состоянии».
 ВОПРОС. Такое ваше заявление еще раз подтверждает вашу враждебность ко всему советскому. Показывайте правду.
 ОТВЕТ. Я могу только повторить, что конкретных фактов антисоветских суждений на сборищах  не помню, но надеюсь, что некоторые из них мне удастся восстановить в памяти.
 Мария Вейцман называет всего одну фамилию – своего мужа – и без того каторжанина, но следователь выдерживает «график». Он знает, что, рано или поздно, имена сообщников появятся. И они появились.
 ВОПРОС. Показывайте, как часто вы посещали своего брата Самуила Вейцман?
 ОТВЕТ. Самуила Вейцман я посещала вместе со своим мужем – Савицким Василием Михайловичем до его ареста, т.е. 1938 года…
 ВОПРОС. С кем вы встречались там?
 ОТВЕТ. В квартире Самуила Вейцман мне приходилось встречать его друзей. Из числа таковых мне известны: Пригожин Берг Соломонович – инженер кожевенник, Рубинштейн Борис Григорьевич – инженер, Рашкес Михаил – один из руководителей общества по землеустройству евреев, (Озет), Левин Антон Николаевич – инженер Авиаснаба…. Кроме того квартиру Самуила посещали иногда артисты Михоэлс, Зускин, Леля Ромм».
 Снова одна страница протокола и шесть ночных часов пытки, но вновь майор Иванов остается у разбитого корыта. Названные Вейцман «сообщники» или уже расстреляны или томятся в ГУЛАГе. Достать их оттуда никак невозможно, а без «групповухи»  не сшить заговор.
 Но в этом еще предстояло разобраться. Следователю потребовалось три дня, чтобы убедиться, что названные Вейцман люди помочь в его карьере палача никак не могут.
 19 февраля, напомню всего лишь за 10 дней до смертельного инсульта вождя народов, Иванов вызывает сестру президента на допрос среди бела дня. 4 часа следователь выявлял подлинный облик бывшего президента Израиля.
 ВОПРОС. Говорите, какое влияние на вас оказывали ваши братья: Хаим и Самуил Вейцман.
 ОТВЕТ. Перед тем, как ответить на этот вопрос по существу, я должна пояснить, что мои братья Хаим и Самуил Вейцман в вопросе сионизма не имели единой точки зрения. На этой почве между ними иногда во время встреч происходил горячий спор. Хаим являлся представителем правого, реакционного, сионистского течения, а Самуил принадлежал к сторонникам левого, не реакционного движения. Каждый из них старался доказать свою правоту, хотя в общей сложности каждый из них отстаивал националистические принципы, но с разных позиций. Могу в подтверждение вышесказанного привести такой случай. Примерно в 1911 году в гор. Базеле (Швейцария) проходил всемирный конгресс сионистов, которым руководил мой брат Хаим Вейцман. В качестве гостя на этот конгресс попал Самуил Вейцман, учившийся в то время в Швейцарии. Во время выступления на конгрессе лидера сионистского движения  в Англии Дрейфуса, речь которого носила ярко выраженный реакционный характер, Самуил, как сторонник левого течения, не выдержал и, обращаясь к Хаиму, на весь зал заявил на русском языке, чтобы он, Хаим, перевел по-английски Дрейфусу, что он подлец….
 О, господи! Базель, Швейцария, свободный спор свободно собравшихся людей – и пыточная камера лубянки.   
 Но время шло. Иванов не укладывался в график – и снова ночной допрос с пристрастием.
 Кстати, мне всегда казалось, что Сталин, в отличие от Гитлера, не любил оставлять следы своих преступлений. Он прекрасно понимал, что творит зло во имя зла. Это фюрер искренне убедил себя в существование какого-то еврейского заговора. Сталин верил только в одно – в абсолютную силу власти и сознавал ее преступный характер, а потому всегда делал все, чтобы, стоя «спиной» к жертве отдавать приказы палачам.
 Но вот в новом сборнике документов читаю копию документа редчайшего, подписанного Кобой: «… ЦК ВКП (б) разъяснеет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 г. с разрешения ЦК ВКП(б)…. ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применять и впредь, в виде исключения, в отношении явных и не разоружающихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод».
 Шифрограмма эта была опубликована 16 лет назад, но в сборнике много документов, прежде неизвестных, в которых рассказывается о практике избиений и пыток. Вот один из них: отрывок из протокола допроса начальника внутренней тюрьмы МГБ СССР А.Н. Миронова от 23 декабря 1955 года:
 «… Во внутренней тюрьме МВД бить арестованных ( по «Делу врачей». Прим. А.К.) начали в декабре 1952 г…. Применяли непосредственное физическое воздействие работники тюрьмы: были вовлечены два человека – Белов и Кунишников – лейтенанты…. Били арестованных резиновыми палками. Что касается применения наручников арестованным, то я вел список с указанием, кто назначил наручники и на сколько суток».
 Еврейский погром власти СССР вели по всему фронту. «Дело врачей – убийц» было последним, завершающим аккордом, вершиной многих, таких же бездарно сфальсифицированных дел, одним из которых было дело против жены Молотова – Полины Жемчужиной. По делу этому шла еще добрая дюжина евреев, один их которых – директор авиационного завода – И.И. Штейнберг показывал впоследствии, когда началось «раскручивание гаек»  весной – летом 1953 г.:
 «Меня допрашивал министр государственной безопасности Абакумов, который потребовал, чтобы я признался. Я отрицал. Тогда министр приказал следователю бить меня до тех пор, пока я не подпишу такие признания. В течение двух дней после этого мне только показывали «орудия» (резиновую дубинку), но так я продолжал отрицать, то приступили к систематическим избиениям. Наряду с тем мне давали спать не более 2-3 часов в сутки».
 Из протокола ночного допроса обвиняемой Вейцман Марии Евзоровны от 23 февраля 1953 г. :
 « Признаю себя виновной в том, что, являясь еврейской буржуазной националистской, проводила организованную вражескую работу против  Советского государства, клеветала на политику партии и правительства, высказывала антисоветские, националистические измышления, систематически слушала клеветнические антисоветские радиопередачи из США и Англии, содержание которых обсуждала со своими единомышленниками. Кроме того, вынашивала националистические чувства, имела изменнические намерения, с этой целью предпринимала попытки выезда за границу, где у меня проживают мои родственники».
 Что-то, судя по всему, появилось в воздухе. Может быть, майор Иванов просто устал или ослабела хватка начальства, но последующие допросы бедной женщины носили несколько странный характер. Врач Госстраха рассказывала о  своей матери, о брате-президенте, о Зеве Жаботинском. Все это было похоже на краткие лекции о сионизме. Приведу один любопытный отрывок из показаний Вейцман от 26 февраля 1953 г.:
 «Как я уже показала выше, Жаботинский являлся лидером сионизма в России, поддерживал тесную связь с моим братом Хаимом Вейцман, который руководил  всемирным сионистским движением и уважал Жаботинского. Кроме того, мне известно было, что он эмигрировал за границу и проживает в Палестине. В связи с этим во время о своих знакомых я поинтересовалась и Жаботинским, не преследуя при этом никакой цели. Не помню кто из родственников мне ответил, что Жаботинского в Палестине нет. Да это и было заметно и потому, что портреты его везде поснимали. Далее, как мне пояснили, Жаботинский, по настоянию моего брата Хаима, покинул Палестину и выехал в Англию. Насколько мне известно мой брат Хаим и Жаботинский не сошлись по тактическим вопросам. Жаботинский доказывал необходимость огнем и мечом добиться самостоятельности, что явно противоречило тактике Хаима. В конечном счете, как я уже показала, этот спор дошел до того, что Хаим постарался убрать из Палестины Жаботинского, чтобы он не оказывал влияния на других».
 Следствие явно пробуксовывает. Жаботинского  давно уже нет на свете, Хаим Вейцман умер, а майор Иванов все слушает и слушает рассказы Марии Вейцман о противоречиях и конфликтах в сионистском движении.
 Слушает по ночам 27 февраля и днем 28-го. Мария Евзоровна рассказывает о родственниках, живущих в Израиле, за два дня до смерти генералиссимуса, затем перерыв на траур и допросы возобновляются, но днем и на короткое время. Зачем-то Иванова интересует встреча Вейцман со снохой лорда Самуэля, а на следующий день майор Иванов сделал попытку убедить бедную женщину, что она работала агентом у резидента американской разведки Михоэлса. Но что-то сломалось и в графике и в машине следствия. Ответы сестры бывшего президента Израиля носят отчаянный, категорический характер:
 «Я уже показала, что ничего общего с Михоэлсом не имела и никаких указаний по проведению вражеской работы от него не получала. Не исключена возможность, что Михоэлс во время своего пребывания в США и получил какие-либо указания на проведение преступной работы против СССР, но мне лично об этом ничего неизвестно.
 20 марта, снова при свете дня Иванов пытается обвинить подследственную в терроре, но и здесь получает отпор:
 «Дальше антисоветских националистических высказываний и всевозможных клеветнических измышлений на проводимую политику партии и советского правительства мы на своих сборищах не шли. Практических задач по борьбе с советской властью мы перед собой не ставили, о чем я уже подробно показала на следствии».
 И майор Иванов отступил. Возможно, и сверху перестали от него требовать особого рвения.
 Тем не менее, Марию Вейцман не сразу выпускают из узилища, а 12 августа 1953 года появляется решение Особого совещания по делу М.Е. Вейцман:
 «Вейцман Мария Евзоровна, 1893 года рождения, уроженка г. Пинска, еврейка, гражданка СССР, беспартийная.
 Обвиняется в проведении антисоветской агитации по ст. 58-10 ч.1 УК РСФСР.
                               ПОСТАНОВИЛИ
 Вейцман Марии Евзоровне за антисоветскую агитацию определить ПЯТЬ лет исправительно-трудовых лагерей, считая срок с 10 февраля 1953 года.
 На основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года «Об амнистии» Вейцман Марию Евзоровну от наказания и из-под стражи ОСВОБОДИТЬ.
 Как удалось этой немолодой женщине выстоять? Как она сумела одержать победу над майором Ивановым? Сила характера? Превосходство интеллекта. Ей бы в мучители полковника или генерала, а что мог поделать обыкновенный майор с родной сестрой самого президента Еврейского государства.
 В Интернете и в разного рода справочниках не нашел упоминаний о том, как в дальнейшем сложилась судьба Марии Вейцман, кстати, близкой родственницы еще одного президента Израиля – Эзера Вейцмана.  Может быть, читатели нашей газеты что-нибудь знают о скромном враче Госстраха? Как жила она, переступив порог Лубянки, чем жила и где похоронена?

ЗОЛОТО И МУРАВЬИ



 Надеюсь, что и сегодня Федор Бакшт ищет золото вместе с муравьями и  все еще работает в Красноярском научно – исследовательском институте геологии и минерального сырья, но все его родные: дети и внуки  давно в Израиле.  Потому и Бакшт - частый гость на родине предков. Беседовали мы с ним в 2001 году.

 Бакшт – человек живой, энергичный и творческий. Вряд ли ждет его в Израиле любимая работа по специальности, а жаль. Вот Бакшт и мотается между далеким, сибирским городом и Еврейским государством.
 Разговор у нас, как мне кажется, получился интересный. Мой собеседник богатств земных не накопил. Передо мной сидел обычный русский интеллигент – шестидесятник, но человек этот всю жизнь занимался поиском золота.
 КОРР. И не надоела вам такая платоническая любовь?
 БАКШТ. Нет, до сих пор не охладел к золоту, но с годами я попытался соединить, казалось бы, несоединимое: вместе с золотом я стал заниматься муравьями.
 То, что муравьи любят и носят золото человечеству известно давно: вот уже 2,5 тысячи лет. Еще Геродот писал об этом. Так вот, все это время над Геродотом издевались, но мои многолетние наблюдение подтвердили правоту этого древнего грека.
 Сначала я заявил, что хочу реабилитировать Геродота, но потом заявил, что он в реабилитации не нуждается.
 В своих исследованиях я попытался соединить геологию, минералогию, геофизику, экологию, энтомологию, а наука-дисциплина о муравьях называется мекология.
 Я написал об этом большую книгу. Она издана при помощи Фонда Сороса. В ней тысячи иллюстраций. Называется эта книга «Экология и филателия».
 Я предложил книгу о золоте эмиссарам Сороса, но они сказали, что эта тема никому не нужна. Предложили все повернуть в сторону экологии.
 КОРР. Вы, судя всему, специалист широкого профиля?
 БАКШТ. Мой учитель любил часто повторять: « Ты пойми, что все исследователи делятся всего на две категории: популяризаторы и популизатели». Тот, кто не хочет быть популяризатором, вынужден заниматься вылизыванием неприятного места». Я часто убеждался, что мой учитель был совершенно прав. Я о своей работе рассказывал и академикам, и школьникам. Всем это было интересно.
 КОРР. А почему экология и филателия?
 БАКШТ. Книг о муравьях, об экологии – сотни, тысячи. У меня хорошая коллекция марок об экологии, геологии, науке о земле. Вот я и решил рассказать о своей работе с помощью марок.
 КОРР. Вы тоже убеждены, вслед за Кузьмой Прутковым, что «узкий специалист подобен флюсу».
 БАКШТ. Бесспорно. Мало того, я убежден, что такой специалист чаще всего лишен гуманистической подоплеки в своей работе, а это, просто-напросто, опасно.
 КОРР. И все-таки вернемся к муравьям и золоту.
 БАКШТ. Я написал об этом большую книгу. Но вкратце скажу вот о чем: в книге моей есть статья о биотехнологии добычи золота с помощью муравьев. Это фантастично звучит, но вполне вероятно.
 Началось все с того, что мы исследовали множество муравейников, и в каждом обнаружили следы золота, но пчелы тоже носят нектар понемногу, а получается достаточное количество меда. 
 Я думаю, что и муравьев можно научить собирать золото для промышленных целей. Но в принципе, в муравейнике всегда повышенная концентрация ряда минералов, а в том числе и золота. Это научный факт, но подобное, естественно, наблюдается только там, где есть золото в земле.
 КОРР. Значит, в Израиле бесполезно дрессировать муравьев?
 БАКШТ. К великому сожалению.
 КОРР. Я слышал, что и раньше с помощью муравьев люди искали золото.
 БАКШТ. Да, этим занимались и инки, и индусы, но с этой целью использовались не муравьи, а их близкие родственники – термиты. Делали это просто: исследовали термитники, и, если обнаруживали там золото, начинали в этом месте копать. Знаю, что в Африке есть знаменитый термитный прииск.
 Это факт. Но главный вопрос – для чего муравьям или термитам нужно золото. Вот об этом никто, ничего не знает. На эту тему фантазий множество. Я, например, думаю, что муравьи носят не просто золото, но и магнитные минералы. Это им нужно, чтобы создать «магнитные домики», машины для жилья.
 Мы знаем только три таких сообщества, создающих для себя подобную среду обитания: это муравьи, это термиты, и человек, который строит свои дома из железобетона и  кирпича после обжига.
 КОРР. Вы уверены, что люди это делают себе на пользу?
 БАКШТ. Мы можем верить или не верить в Бога, но в природе нет ничего случайного. Перед Всевышним мы все равны. Природа ничего не делает зря, а мы – частица природы.
 Муравьи существуют десятки, если не сотни, миллионов лет, и, если они строят свои магнитные избы, – значит им это нужно. У муравьев был достаточный срок, чтобы научиться искусству выживания.
 Может быть, человек начинает проходить ту же школу. Надеюсь, что создание магнитной среды идет людям на пользу.
 КОРР. Наш большой дом – это страна, где мы живем. И здесь вопросов, связанных с экологией, множество. Я меня создалось такое впечатление, что вы занимаетесь золотом и муравьями для души. Чем вы сейчас заняты профессионально, «для тела», так сказать?
 БАКШТ. Профессионально я сейчас занимаюсь проблемами радиационной безопасности. Это касается не одного, нашего Красноярского края, но и всего земного шара.
 Неподалеку от Красноярская, в городе Железногорске, расположено уникальное производство: Горно – химический комбинат. Всего в России четыре таких комбината. И там проблемы радиации насущны.
 Кстати, в Израиле тоже есть ядерный реактор, и обсуждается вопрос о создании атомной промышленности. Ваш реактор опытный, энергию он не дает, но неизвестно, как дело пойдет дальше.
 КОРР. У нас проблем выше крыши и без атома.
 БАКШТ. Да, и вы со многими из них отлично справляетесь. Например, ваше искусство беречь воду – уникально. Нигде в мире я такого не видел. Вы подаете пример всему человечеству, перед которым, рано или поздно, встанет вопрос строгой экономии пресной воды.
 Вам, в Израиле, это кажется обычным, но для стороннего взгляда то, что вы делаете, - феноменально. Как можно с таким количеством воды напоить 6 миллионов человек, обеспечить промышленность и поддерживать высокий уровень сельского хозяйства?! Фантастика!
 Бросается в глаза всем приезжим, что в Израиле идет борьба за экологические принципы подхода к окружающей среды, с точки зрения пользователя этой средой.
 Здесь образец строительство Иерусалима. Еще наши предки поняли, что строить дома нужно определенным образом, из определенного материала и с определенной целью. Это необыкновенная вещь, когда требования экологии ведут и к эстетическому восприятию. Обаяние Иерусалима,  во многом, можно объяснить экологической мудростью его строителей.
 Бросается в глаза удивительное разнообразие вашей флоры. У вас же рядом нет двух-трех одинаковых деревьев. Везде, естественно, кроме плантаций.
 Среда формируется очень точно и изобретательно с помощью ландшафта.
 Вам, в Израиле, это тоже кажется обычным, но на самом деле мало где в мире так учитывают каждую гору, холм, любую возвышенность. Я видел настоящие шедевры градостроительства, напрямую связанные с особенностями ландшафта.
 Впрочем, о деталях характерного, специфического подхода в Израиле к окружающей среде можно говорить долго.
 Вы построили удивительную, сказочную страну. Ее просто нельзя не полюбить. Я встречал в Израиле множество ворчунов: и это не так, и это могло быть лучше. Возможно, но чаще всего критика начинается тогда, когда ваш взгляд «замыливается», израильтянин привыкает к тому, в чем он живет, и перестает замечать исключительную особость своей страны.
 КОРР. Вы – гость Израиля. Гости, как правило, видят все в подзорную трубу. Постоянные жители начинают наблюдать действительность в микроскоп. И, естественно, видят они многое из того, что недоступно общему взгляду.
 БАКШТ. Это верно, но и свежий взгляд весьма полезен. Ну, например, я уверен, что ваше соблюдение экологических принципов оказывает благотворное воздействие на подрастающее поколение. Был в Израиле трижды, и ни разу не заметил, чтобы дети рвали цветы на клумбах или ломали ветки деревьев.
 КОРР. Все случается.
 БАКШТ. Но, видимо, крайне редко. Скорее, как исключение, а не правило. Дело ведь не только в том, чтобы сохранить имеющуюся среду, но крайне важно заложить основы ее правильного развития в будущем.
 КОРР. Нам сегодня, как говорится, не до жиру. Государство свое, независимость в очередной раз приходится защищать.
 БАКШТ. Но вы его и защищаете не только с помощью силовых структур, но и тем прекрасным миром, который создали на этой земле. Вам есть, что защищать и вокруг вас есть то, что защитит Израиль.
 В заключение, позвольте немного философии: мне кажется, что в плане экологии культура иудаизма ближе не к индо - европейской культуре, а к конфуцианству. Может быть, я и ошибаюсь, но именно там отношение к природе основано на ее созерцании, на понимание мира Божьего через  созерцание. Думаю, эта философия и формирует национальный характер.

 Вот так, начали мы с дрессировки муравьев с целью обнаружения золота, а закончили необходимостью природу нашу прекрасную  созерцать.
 А что, собственно, остается делать, если можно собрать на территории Израиля миллиарды муравьев и не найдут они у нас ни одной крупицы драгоценного металла.

 «Мы сами – золото» - убежден геолог – эколог – миколог и филателист - Федор Борисович Бакшт.                   

ЗВАННЫЙ ГОСТЬ АЛЕКСАНДР ФАЙНБЕРГ



        Александр Файнберг (1939 - 2009)

 Раскрыл эту книгу под названием «Прииск». На середине раскрыл. И сразу понял, что ни одной строчки не пропущу, каждую буду смаковать, перекатывать в ладонях, пробовать на вкус. Упоительное, скажу вам, занятие. 
 Пускай рыбак забрасывает невод,
 Пьет пьяница, придурок ловит власть.
 Смотри – скрипичный ключ восходит в небо,
 Чтоб музыка на землю пролилась.   
 Дождем пролилась. Каким? У автора этой книжки наверняка «слепым» и веселым: солнечным дождем, да еще с радугой.
 Чем ждать великих перемен,
 натри-ка, брат, на терке хрен, 
 нарежь селедочку отменно.
 За самым главным в погреб слазь,
 И с другом наболтайся всласть,
 Такое не отменит власть
 и никакие перемены.
 ….. 
 Судя по всему, Александр Файнберг никогда не умел грести деньги лопатой. А что умел? Работать, дружить, любить, писать стихи. Деньги копить не научился, беречь копейку никогда не старался. Честь берег, копил стихи, друзей…. Сколько лет прошло, как большая часть евреев Ташкента покинула этот город. Но по каким-то неведомым причинам тоскливо им стало в Израиле без Файнберга, а Файнбергу плохо без них. 
 Звали, но как двинуться с места, когда пенсия на двоих с женой 40 долларов. Он и в лучшие времена ни разу за границей не был. Друзья поступили просто: скинулись и купили Файнбергу билет туда и обратно. 
 У него в одном из стихотворений есть это: «туда и обратно».
 В любой травинке чувствую родню.
 И, в землю глубоко уйдя корнями,
 Отечество свое не поменяю,
 А отчество тем паче не сменю.
 Вот такая – типичная история. Корни Файнберга в Узбекистане, а «отчество» на камнях Иерусалима. 
 Впрочем, подлинная его родина – поэзия. И по национальности он – поэт. В таком примирении с самим собой и живет. И это вполне понятно, так как Файнберг - мастер настоящий, нашедший себя в обычном и спасительном: в музыке русской речи, живой природе и юморе, глубоко еврейском по своему духу. 
 В поле за писательской дачей/
 По ночам - я слышу – кто-то плачет./
 Выйду в поле – ни дождя, ни ветра./
 Плачет кто-то. Плачет безответно. /
 Как на сжатой ниве колосок –/
 Этот одинокий голосок./
 И такое слышу в нем родное,/
 Словно он рыдает надо мною./
 Это не стихотворение. Это мелодия. /
 Мелодия Файнберга. Вся его новая книга, а всего их у Александра десять, звучит. Но не только. Строчки выходят за рамки текста. То, о чем пишет поэт, зримо. Он, будто углем, акварелью, маслом, пишет свои стихи./
 Здесь и просторно и высоко,/
 И к чайхане на берегу/
 Сбегают мазанки поселка/
 И замирают на бегу./
 Чайханщик горд самим собою,/
 Постиг он звездные миры./
 Восходит в небо голубое /
 Зеленый свет от пиалы./
 Собака дремлет под навесом./
 И с вечной думой о земном, /
 Присев на корточки, невестка
 Разводит дым под казаном. /
 Послушайте! не огонь разводит, а дым! Вот где прячется, таится невидимо настоящая поэзия. /
 Ну, а спасительного юмора в стихах Файнберга сколько угодно:/
 Смертный толстяк и бессмертный Кощей/
 Сели на травку, глядят на ручей./
 Смертный толстяк уплетает при этом/
 хлеб, да чеснок, да мясные котлеты./
 Око с усмешкой кося на соседа./
 смертный справляет победу обеда./
 Смертный жует. А бессмертный Кощей/
 Молча сидит, да глядит на ручей./
 Эли Люксембург, друг Файнберга, собрал в своем гостеприимнейшем доме всех, кто помог поэту оказаться за этим длинным столом в Иерусалиме. Один я, человек питерский, был там вроде бы случайно…. Нет, это не так. Читаю новую книгу поэта с редким и радостным чувством. Как все ясно и прозрачно. Да это же я должен был написать! Я!! А не сдюжил, не сумел, не сочинил. Обидно. 
 Одиноко лист резной/
 ветерок несет сквозной/
 по распахнутым подъездам/
 горькой улицы одной./
 На крыльцо несет с крыльца,/
 И слеза летит с лица./
 Не принес я счастья маме,/
 Не продлил я жизнь отца./
 Лист летает краснокрыл,/
 где я пил, собою жил./
 Кружит в лестничных пролетах/
 меж расшатанных перил./
 То ль души самой клеймо,/
 то ль раскаянье само./
 Адресатов нету, нету – /
 Вот и носится письмо./  
  Всегда возникает эта дурацкая, добрая зависть, когда читаю не просто хорошие стихи, а стихи, скажем так, – родные.
 Не было мне привычно одиноко за тем столом у Эли. Не было одиноко и все время, пока читал стихи Файнберга. Есть в его поэзии великая тайна причастности ко всему созвучному. Вот и оказалось: и я настроен на лад его строчек. /
 И подумал, что все эти великолепные застолья у Эли тоже, своего рода шедевры, в попытке разорвать проклятые цепи одиночества, выйти друг к другу, жить не только собой, своими мелочными заботами, но и чем-то высоким, что соединяет нас, гонит страх смерти, глушит тоску. /
 Не в лучшее время прилетел к нам Файнберг. Под охраной ехали мы на Масличную гору. И там читали «Кадиш» у могилы родителей Эли тоже в поле зрения бдительного стража. 
 У настоящего поэта глаз зоркий. Все он увидел, понял.
-         Надо же, - тихо сказал Файнберг. – Евреи на своей земле, у родных могил, молятся под охраной автоматчика. 
 Отчего так он знает давно, с детства, когда все твердило ему: «Отрекись. Смени фамилию». Но он всегда знал: поэт без верности, без чести – верный кандидат в самоубийцы. Не нашел я у Файнберга ни одной строчки, написанной трусостью и криводушием. А есть беспощадное к подлости, грязи, лжи: 
 Хорош вития! В бороде – котлета./
 Горланит. Не боится  ни черта./
 И свастики, как черви, изо рта/
 летят в тарелку местного поэта. /
 Целой библиотеке трактатов о фашизме стоит эта строчка: « И свастики, как черви, изо рта». /
 За гнусью этой всегда стояла смерть, мертвая ткань. Стихи Файнберга скроены из живой материи. 
 По бездорожью через ночь кочуя,/
 Ты сердцем непогоду не кляни./
 Не вечно же идти сквозь мглу ночную,/
 Еще он будет  огонек вдали./
 Еще не раз в кочевье безутешном/
 тебе он даст и крышу и тепло,/
 Еще вернутся вера и надежда./
 Не может быть, чтоб вечно не везло./
 Но если огонек задуло ветром,/
 И окружил безвыходный простор, /
 есть напоследок выход самый верный –/
 остановись и заложи костер./
 Прикрой ладонью спичку осторожно./
 И, затянувшись горьким табаком,/
 Зажги костер, зажги на бездорожье./ 
 Стань для кого-то этим огоньком. /

 Так бы хотелось, чтобы визит Файнберга в Иерусалим к друзьям стал тем огоньком в бездорожье. Дороже всего на свете - убежденность в том, что идешь на свет.  
                                               2001 г.

ЗОЛУШКА В БРЮКАХ


  Очень хочется спеть гимн благодарности людской. Встречается она не так часто, а потому и достойна гимна.

  Большим  государство Израиль никак назвать нельзя, а потому возможны здесь встречи совершенно фантастические. Я уже привык к разного рода неожиданностям и не удивлюсь, если начну встречать даже призраки людей, давно почивших. Известно, что обостренный интерес к Святой земле – это магнит совершенно особый. 
 О Боре Кочерове, лет 20 назад, пошел по Москве уверенный слух, что пал он жертвой мафиозных разборок в городе Париже. Киллер поразил свою жертву двумя точными выстрелами в голову, после которых не живут. Мало того, информированные граждане утверждали, что несчастный был похоронен незамедлительно на знаменитом кладбище Пер-Лошез, чуть ли не рядом с могилой Ивана Бунина. 
  Я тогда сильно удивился горестной вести. Кочеров был далек, в свое время конечно, от структур криминальных. Мало того, я знал  Бориса, как человека небогатого, не сумевшего сделать в кино карьеру: не по общественной, не по творческой линии.
  Один натюрморт тогда вспомнил. Газетка «Правда», на ней бутылка портвейна «Агдам», два сырка «Дружба», половина батона и один стакан. Мы сидим в номере заштатной гостиницы, пьем винишко, по очереди, мажем на хлеб сырок и беседуем «за жизнь». 
 Помню точно, что Боря тогда мечтал стать первым оператором на следующей картине, а был он вторым на «Беге» у Алова и Наумова. Я же в тот год пристал к этой киногруппе, надеясь подзаработать что-нибудь в «массовке». И даже снялся в роли турка. Помните, это когда Басов командовал тараканьими бегами? Я в той сцене на заднем плане маячу. При большом желании можно рассмотреть мою гнусную  физиономию в непомерных усищах. 
 Настроение было скверным ( «забодали» очередной сценарий на Одесской студии). Привычная бедность омрачала душу. «Агдам» глотался с трудом, а сырки, похоже, были изготовлены до русско-японской войны. 
-          Ерунда это, - сказал я тогда Кочерову. – Первый, второй, какая разница. Разве это мечта? Нет, Боря, скверно мы живем и мелко плаваем. 
 И Кочеров со мной совершенно и неожиданно согласился. 
-          Знаешь, - сказал он тоном заговорщика. – О чем я с первого курса ВГИКа мечтаю? О доме в Париже. Мне даже такой сон приснился, что гуляю я по столице Франции и вдруг вижу на одном особняке вывеску: золотом по мрамору: « Этот дом принадлежит Борису Кочерову. СССР».
-          Отлично! – сказал я. – С такой мечтой жить можно. Давай за нее выпьем!
 И мы выпили. Помню точно  - я первый осушил полстакана, а Борис за мной. Сырок к тому времени кончился и мы зажевали выпитое сухой хлебной коркой.
 Мы потом несколько раз встречались с Кочеровым на «Мосфильме». Я при встрече обязательно спрашивал:
-          Ну, как дом в Париже? 
-     Ищу, - с улыбкой отвечал Борис. – Облюбовал тут один, но в цене не сошлись. 
 Улыбнемся друг другу и разбежимся в разные стороны. Потом Ельцин пришел к власти, и Кочеров пропал куда-то. Да и весь «Мосфильм» со временем пропал. Киношная лихорадка первых лет реформ прошла, наступил кризис. Многих деятелей киноискусства жизнь заставила заниматься художествами иными: кто простым извозом занялся на личном транспорте, а кто и сложным бизнесом.
 Но вернемся к встрече с призраком Кочерова. Я стоял на остановке первого автобуса, а он, по улице Аллемби в Тель-Авиве, следовал на моих глазах мимо знаменитого салона татуировок. Остановился, стал присматриваться к витрине, а я к нему. В первую минуту был убежден, что встретил человека просто похожего на жертву покушения, но потом решил рискнуть. /
-          Борис! – окликнул я призрак. /
 И Кочеров ко мне повернулся. /
-          Ты живой, - сказал я. – Знаешь, это чудо после двух попаданий в голову из огнестрельного оружия.
Теперь о другом натюрморте. Набережная  второй столицы Израиля. Ресторан « Кавказ». На столе в запотевшей бутыли водочка «Абсолют», к ней закуска рыбная и мясная. Рыба в гриле, мясо в шашлыках.  Еще огурчики соленые и блюдце с красной икоркой.
-          А помнишь? - говорю я Боре. /
Он все помнит. Сидит, поблескивает широкими стеклами очков, улыбается таинственно, а с третьей рюмки начинает рассказывать свою фантастическую историю. /
-          Ты в курсе, - сказал он. – В те годы деньги на земле валялись. Только ленивый за ними не нагибался. Был у меня мелкий бизнес, вполне легальный, но открыли границы – и сели мы без почина. Какая уж тут конкуренция. Иду как-то в полной печали, подсчитываю убытки – и вдруг окликает меня из притормозившей роскошной машины старинный приятель. Учились мы с ним в одной школе, когда-то дружили крепко. Не скажу я тебе, как его фамилия. Ты с ним не знаком. Назовем его Феей. С большой буквы. Посадил он меня в машину. Едем, стал Фея меня расспрашивать, как дела? Меня и понесло. Ну, не рассказ, а одни слезы. Выслушал он меня терпеливо, а потом и говорит: « Помнишь, Борь, как ты мне всегда списывать давал?». «Помню», - говорю. « А помнишь, как мы с тобой порох рванули в сортире? Тебя поймали, а ты меня не выдал». « Как», - говорю. – «Такое забудешь».  «А теперь скажи прямо, какая у тебя самая главная мечта в жизни?». Ну, я и брякнул про дом в Париже. А он и говорит: « Хорошо, Боб, вот тебе моя карточка. Через три дня позвонишь. В центре города не обещаю, а на окраине, в тихом, зеленом районе, домок тебе обеспечен. А теперь извини, дела». Тут машина остановилась, дверку передо мной охранник распахнул. И все – укатил мой школьный приятель. /
-          Ой, врешь, - сказал я. – Но складно. Тебе, Кочеров, не на операторский надо было податься во ВГИК, а на сценарный. /
 Он обиделся и взялся за шашлык. А меня дальше понесло с шуточками дурацкими.
-          Знаю, - говорю. – За что тебя в Париже «убили». Ты в этом доме устроил мастерскую фальшивомонетчиков по производству монгольских тугриков.
-          Никто меня не убивал, - отмахнулся Кочеров. – Жил себя нормально. Даже семейство перевез. Потом устроил дом приема для наших киношников. Ездили ко мне. Сам Никита был. Очень всем нравился мой сервис. Только с гражданством в Париже проблема. А, сам знаешь, как в чужой стране без прав. А тут и наш брат, кинематографист, ездить перестал…./
-          Боря! – заорал я. – Ты жил в Париже в собственном доме. Фея оказалась настоящей.
-          Представь себе, - сказал он, дожевав шашлык. – Мало того, в нужный момент мой школьный приятель вновь объявился. «Шабаш, друг», - сказал он. – «Кончен бал. Пора менять географию. Есть у меня к тебе предложение: ты продаешь этот дом в Париже и покупаешь отели в Чехии. Карловы Вары тебя устроят?
  Я было стал топорщиться, но он мне за пять минут доказал, что перспектив у меня среди французов никаких. Ну, пришлось отказаться от мечты юности.
-          Теперь ты, бедный, стал хозяином отеля на курорте? – вздохнул я.
-          Не одного, - поправил меня Кочеров. – А пяти отелей. 
-          Можно тебя пощупать? – спросил я.
-          Пожалуйста.
Я пощупал рукав его роскошного пиджака. Под тканью была живая, крепкая плоть. Потом спросил:
-          А теперь скажи честно, чего тебя в наши края занесло? 
-          Да так, хочу кое-какие договора подписать. Понимаешь, последние годы кормился клиентом из России, а тут ввели визовое сообщение. И сразу отели мои опустели.
-          Ну, ты, оказывается, деловой. За евреями, значит, приехал?
-          А что, лечат у нас замечательно… Ванны, грязи, массажи, минеральная водичка. 
-          Да, - сказал я. – В Париже всего этого не было.
-          В Париже был Париж, - тяжко вздохнул Кочеров.

 Кое-что в этом рассказе пришлось приврать, не без этого. Но, клянусь, Борис Кочеров – настоящая фамилия, реально действующего хозяина отелей в Карловых Варах. Когда-то был он золушкой – вторым оператором на «Мосфильме», потом стал хозяином многоэтажного дома в столице Франции. … Ну, а дальше все, как в изложенном выше.

 В доказательство печатаю фотографию тех отелей на знаменитом курорте в Чехии. И вот еще о чем я думал, возвращаясь домой после встречи с Борисом. Опрометчиво я поступил, необдуманно. Надо было попросить у старинного приятеля один из пяти отелей. Он бы мне домик этот обязательно подарил. Я бы ему напомнил, что тогда, в загаженной гостинице, отдал ему безвозмездно последние полстакана «Агдама», а также половину своего сырка «Дружба».Не может такое доброе дело остаться «безнаказанным».