Мир входит в эпоху сплитернета: как государства делят глобальную сеть на зоны
К концу 2025 года интернет все меньше напоминает единое мировое пространство и все больше - систему частично совместимых цифровых зон, где правила определяют государства, а не инженеры. Распад глобальной сети на сегменты, или сплитернет, становится новой нормой для пользователей, бизнеса и технологий.
Идея интернета как универсальной и нейтральной среды стремительно отходит на второй план. Вместо нее формируется модель, при которой доступ к данным, маршрутизация трафика, работа платформ и даже архитектура процессоров все чаще зависят от политических решений и геополитических блоков. Формально сеть остается связанной, но на практике функционирует по разным режимам - от фильтрации контента и локализации данных до полной автономии национальных сегментов.
Ключевой перелом происходит на уровне трансграничного трафика. Если раньше маршруты выбирались по технической эффективности, то теперь все чаще - по административной логике. Государства получают возможность централизованно управлять потоками данных, превращая внешний интернет из гарантии в опцию, которую можно ограничить или отключить.
Аналогичные процессы затрагивают систему доменных имен и BGP-маршрутизацию, где борьба за устойчивость все чаще означает борьбу за суверенный контроль.
Технологическое противостояние США и Китая усиливает этот разрыв. Экспортные ограничения на ИИ-ускорители, курс Пекина на импортозамещение, рост доли HarmonyOS и интерес к архитектуре RISC-V показывают, что разделение закрепляется не только на уровне контента, но и в "железе". Формируются параллельные технологические экосистемы с разными стандартами, цепочками поставок и требованиями к разработчикам.
Отдельные страны уже живут в режиме цифровой изоляции. Речь идет не о временных мерах, а о встроенной архитектуре контроля.
Экономические последствия сплитернета становятся все ощутимее. Локализация данных, дублирование инфраструктуры и усложнение комплаенса увеличивают затраты бизнеса на десятки процентов. Глобальный запуск продуктов все чаще превращается в серию региональных запусков с разными технологическими стеками, платежными системами и юридическими режимами. Дополнительным фактором фрагментации становятся ограничения на международные платежные сети и финансовые санкции.
Параллельно исчезает и цифровой нейтралитет платформ. Давление со стороны регуляторов, судебные процессы и требования к модерации контента вынуждают сервисы делать политический выбор. Регулирование ИИ в ЕС и Китае, а также дискуссии о вмешательстве в зашифрованные коммуникации показывают, что даже криптография и алгоритмы больше не считаются нейтральными инструментами.
В результате интернет будущего - это не единая среда, а набор совместимых, но разных режимов. Побеждают не те, кто апеллирует к абстрактной свободе сети, а те, кто заранее проектирует продукты под фрагментированную реальность и готов адаптироваться к правилам, которые могут измениться в любой момент.
В декабре 1814 года австрийский канцлер фон Меттерних получил тайное донесение о приготовлениях к балу в доме супругов фон Арнштейн - те собирались с размахом встретить Рождество и установили посреди зала огромное хвойное дерево. Серый кардинал империи и архитектор будущей Европы не был знаком с канонической цитатой из Льва Рубинштейна (“Еврей сосну любит”), а посему заподозрил неладное.
Ведь баронесса Фанни фон Арнштейн - не просто светская львица, законодательница мод и в прошлом первая придворная красавица (из-за нее когда-то погиб на дуэли начальник личной канцелярии императора князь фон Лихтенштейн). Она - хозяйка главного венского салона. Что значит - фигура политическая и в высшей степени влиятельная. У Меттерниха не было сомнений: если в главном штабе еврейских либералов появилась ёлка - значит, это кому-нибудь нужно.
Ёлок в католической Вене не ставили. Зачем? Ведь есть рождественские вертепы. Образно и сердито. А ёлки - это обычай немецких протестантов, которым фигурки в вертепах слишком сильно напоминали языческих идолов. К тому же вертепы стоят на площадях - католическое Рождество праздник публичный и массовый. А ёлки - в домах. Как воплощение буржуазного протестантского быта и семейных ценностей среднего класса. Короче, идеологическая диверсия налицо. Тем более, в самый разгар Венского конгресса.
Властители дум и просто властители той осенью съехались в Вену, чтобы договориться о новом - постнаполеоновском - политическом порядке. И договаривались они не в кабинетах, а за кулисами - все в том же салоне баронессы фон Арнштейн. На паркетах, где еще недавно адмирал Нельсон танцевал вальс с леди Гамильтон, давали свои “квартирники” Моцарт и Бетховен, теперь прогуливались в поисках укромного местечка хитроумный Талейран и прямолинейный Веллингтон.
Если монархи заглядывали к Арнштейнам по вторникам, интеллектуалы толпились у них каждый день. Обычно - с двумя целями. Во-первых, чтобы познакомить образованную публику со своими бессмертными идеями. Во-вторых, чтобы собрать информацию и донести кому следует.
Первый подход демонстрировал Вильгельм фон Гумбольдт, либерал-философ. Ему мы обязаны идеей “гумбольдтовского университета”. Второго подхода придерживался Фридрих фон Генц, тоже выдающийся теоретик, переводчик, в прошлом либерал, а ныне - яростный консерватор. Собственно, он и настучал Меттерниху про ёлку в доме фон Арнштейнов.
Мысль о том, что “влиятельные венские евреи хотят навязать старой католической Европе свои еретические протестантские ритуалы”, нам кажется абсурдной и параноидальной. Но не Меттерниху. Фанни фон Арнштейн - дочь председателя берлинской еврейской общины, родственница барона Ротшильда, подруга Мендельсона и главный рупор Аскалы (немецкого еврейского просвещения) в консервативной Вене. Она лоббировала как могла законы о равноправии для евреев - и в Германии, и в Австрии. Впрочем, это были далеко не единственные либеральные инициативы, которые лоббировали супруги Арнштейны.
Ёлка была ими перепридумана тоже вполне в духе Аскалы - как универсальный, внеконфессиональный, общеевропейский праздничный символ. Фанни фон Арнштейн решилась еще на одну инновацию - дарить подарки не только детям, а всем гостям. Причем упаковывать их в специальную обертку (под которой гости, помимо подарков, обнаруживали стихи ее собственного сочинения).
В одном Меттерних не ошибся. Из салона Арнштейнов новые веяния распространялись стремительно - уже через два года ёлку в Вене будут ставить все. На Рождество 1816 года она появится и в доме Габсбургов. Эрцгерцог Иоганн так прокомментировал ее появление: “Мы увидели рождественскую ёлку, увешанную сладостями и маленькими свечами, и комнату, полную всяких игрушек, которые вскоре будут разбиты, растоптаны или потеряны… Я бродил, не находя ни одного знакомого уголка, вся эта пышность стала мне чужой; я почувствовал себя совершенно одиноким и был не в состоянии изобразить веселья”.
Эпилог
24 декабря 1895 года главный раввин Вены Мориц Гудеманн посетил Теодора Герцля, чтобы обсудить с ним некоторые тезисы из книги “Еврейское государство” (она как раз готовилась к публикации). И что же он обнаружил в доме основателя политического сионизма? Да, разумеется.
Сохранилась запись из дневника Герцля: “Я как раз зажигал рождественскую ёлку для своих детей, когда приехал Гудеманн. Он, похоже, был расстроен “христианским” обычаем. Что ж… Если ему не нравится, может назвать ее ханукальной ёлкой или деревом зимнего солнцестояния. Это его право. А я на себя давить не позволю”.
Мобильные шатдауны, «белые списки», ограничения вотсапа и телеграма, мессенджер Max, новые блокировки — все это случилось с Рунетом в 2025-м Как перемены сказались на пользователях? Отвечают читатели «Медузы» из России
Источник: Meduza
Сергей Булкин / ТАСС / Profimedia
9 декабря мы запустили опрос наших читателей из России о том, как изменился их пользовательский опыт на фоне продолжающегося весь 2025 год закручивания гаек в Рунете. За это время власти запретили звонки в телеграме и вотсапе и продолжили ограничивать два самых популярных в стране мессенджера в стране; параллельно запустили «суверенную» альтернативу в лице Max; ввели механизм «белых списков» на фоне регулярных отключений мобильного интернета в регионах; заблокировали еще целый ряд популярных сервисов. Со стороны кажется, что все это неизбежно должно было усложнить россиянам доступ к привычному набору онлайн-услуг. Однако ответить, усложнило ли, могут лишь люди, которые сталкиваются с проблемами изнутри. Мы благодарим всех, кто ответил на наши вопросы, — и подводим субъективные итоги этого исследования. Каким был год в Рунете для российской аудитории «Медузы»?
Кто поучаствовал в опросе
Несколько тысяч читателей «Медузы» из России. Больше половины из них — в возрастной категории от 25 до 44 лет. 60% живут в крупных городах, почти 30% — в Москве.
С «белыми списками» сайтов пока сталкивались далеко не все читатели «Медузы»
Видимо, это связано с тем, что отключения мобильного интернета, хотя и происходят по всей России, неоднородно охватывают территорию страны. В ответах на вопрос о частоте шатдаунов результаты примерно поровну распределились между четырьмя предложенными нами вариантами: «Ежедневно», «Раз в несколько дней», «Еще реже» и «Вообще не случаются».
При этом 66% наших респондентов отметили, что с «белыми списками» сайтов пока не сталкивались. Лишь 17% (в совокупности) заявили, что пользуются «разрешенными» интернетом каждый день или регулярно. Еще 18% делают это редко.
Самый популярный сценарий использования «белых списков» — доступ к онлайн-банкингу, маркетплейсам и сервисам доставки (так ответили 42% наших читателей). Следующие по востребованности ресурсы в реестрах — «Госуслуги» и сайты госорганов (13%), соцсети (8%) и развлекательные ресурсы (4%). Лишь 1% читателей выбрали ответ «мессенджер Max». Еще 33% отметили, что не пользовались вообще никакими сервисами из «белых списков».
Главная боль россиян в Рунете — ограничения в работе телеграма, вотсапа и ютьюба
На вопрос, чего вам больше всего не хватает в «белых списках», более половины читателей отметили, что скучают по полноценной работе двух самых популярных в стране мессенджеров — вотсапа и телеграма. Еще более 20% особенно сильно страдают без привычного доступа к ютьюбу, который власти начали ограничивать еще в 2024 году. О включении в «белые списки» «Медузы» и других независимых источников информации как о приоритете сообщили 8% респондентов. Лишь 3% не хватает в первую очередь передовых моделей искусственного интеллекта вроде ChatGPT.
Примерно ту же тенденцию выявили ответы на вопрос о том, какое ограничение вызвало у наших читателей наиболее сильные неудобства в уходящем году. Отключения мобильного интернета выделили 33% респондентов, запрет звонков в вотсапе и телеграме — 26%, замедление ютьюба — 19%, блокировки VPN — 14%. Лишь по 5% особенно сильно ударили блокировки других сервисов вроде мессенджеров Discord и FaceTime.
VPN пользуются почти все читатели «Медузы» из России
И это определенно хорошая новость. Власти, хотя и ведут постоянную борьбу с VPN, пока все же не решаются на тотальный запрет сервисов обхода блокировок. Россияне активно пользуются этой лазейкой: судя по результатам опроса, более 90% наших читателей обзавелись VPN, причем большинство — 64% — предпочитают платные приложения. Это правильная стратегия: бесплатные сервисы, напомним, могут зарабатывать на торговле пользовательскими данными, а потому не рекомендуются специалистами как надежный механизм сохранения доступа к важным для вас ресурсам.
Интересно, что почти половина опрошенных используют VPN в первую очередь для просмотра роликов на ютьюбе. 23% с помощью таких сервисов ходят в запрещенные соцсети — прежде всего, очевидно, в популярный в России инстаграм. 16% устанавливают VPN прежде всего для доступа к «Медузе» и другим заблокированным источникам информации.
Лишь 10% выбрали вариант ответа «для звонков в вотсапе и телеграме». Вероятно, это может быть связано со всей той же неполнотой блокировок или с наличием многочисленных альтернатив вроде Google Meet, imo и др.
Конечно же, наш отдельный интерес состоял в том, чтобы узнать, как вы получаете доступ к контенту «Медузы». Главным каналом дистрибуции по результатам опроса оказался телеграм. Там нас читают более половины всех опрошенных. Еще по 21% используют наше мобильное приложение (пожалуйста, не забудьте скачать его, если вдруг еще не сделали этого) или добираются до сайта благодаря VPN. 3% читателей заходят на наши незаблокированные «зеркала», а 1% уже установил плагин «Медузы» (и мы очень хотим, чтобы этот процент рос; вот тут есть вся полезная информация на этот счет).
«Суверенным» альтернативам блокируемых сервисов наши читатели не доверяют
Или, во всяком случае, не спешат ими пользоваться. Две трети опрошенных заявили, что пока избегают любых продвигаемых властями альтернатив. 12% смотрят ролики на «убийцах ютьюба» вроде VK Video и RuTube. По 6% пользуются «национальными» развлекательными сервисами (например, стримингами) и платформами для коммуникации без учета мессенджера Max (то есть «VK Мессенджером», «Яндекс.Телемостом» и др.). Сам Max как альтернативу выбрали лишь 2% респондентов. Еще по 3% используют российские соцсети (VK, «Одноклассники») и «суверенный» искусственный интеллект в лице GigaChat, YandexGPT и других ресурсов.
Пользовательский опыт в Рунете ухудшается — это замечают почти все
Более 90% поучаствовавших в опросе читателей отметили, что замечают в своем пользовательском опыте изменения к худшему. Причем сразу 62% считают, что за 2025 год ситуация в Рунете стали «сильно хуже». Позитивное же отношение к регулированию сети разделяют в совокупности лишь 3% респондентов.
Объяснениям цензуры со стороны властей читатели «Медузы» не верят
Как известно, два кита современной цензуры в Рунете — это украинские дроны и мошенники. Именно из-за угрозы налетов беспилотников в стране стали регулярно отключать мобильный интернет, а из-за угрозы обмана россиян — ограничивать популярные мессенджеры. Но почти 90% читателей «Медузы» уверены: это лишь предлоги для строительства Чебурнета.
Трамп анонсировал создание одного из самых смертоносных и быстрых линкоров
Президент США Дональд Трамп одобрил строительство двух линкоров для Военно-морских сил.
Выступая перед журналистами, он заявил, что корабли станут крупнейшими и в сотни раз мощнее любого линкора в истории.
По словам Трампа, судна будут одними из самых смертоносных для ведения надводной войны. Пока что речь идет о плане строительства двух линкоров, но в дальнейшем их количество будет увеличено.
"Мы говорим о 10, но начнем с двух и быстро перейдем к 10. В конце концов мы считаем, что это будет от 20 до 25 таких кораблей", - подчеркнул Трамп.
Линкоры будут оснащены современными видами вооружения: артиллерией, ракетами, гиперзвуковыми системами, лазерами. Также они будут носителями ядерных крылатых ракет морского базирования.
Когда выбор между тренировкой и сном - лучше поспать: новое исследование
Если времени не хватает и приходится выбирать между дополнительной физической активностью и более длительным сном, приоритет стоит отдать именно сну. К такому выводу пришли исследователи Университета Флиндерса, проанализировав одни из самых масштабных в мире данных о сне и ежедневной активности.
Исследование, опубликованное в журнале Communications Medicine, охватило более 28 миллионов дней наблюдений за 70 963 участниками из 244 регионов мира. Для анализа использовались данные подматрасных сенсоров и носимых фитнес-трекеров, что позволило получить объективную картину повседневных привычек людей.
Результаты показали, что лишь 12,9% участников одновременно выполняют две базовые рекомендации для здоровья: спят от семи до девяти часов и проходят более 8 000 шагов в день. При этом 16,5% людей не дотягивают ни по сну, ни по активности - они спят менее семи часов и проходят меньше 5 000 шагов, что связано с повышенными рисками хронических заболеваний, набора веса и ухудшения психического состояния.
Ключевой вывод исследования заключается в том, что именно сон определяет уровень физической активности на следующий день. По словам руководителя работы Джоша Фиттона, качественная ночь сна напрямую связана с большей подвижностью: чем лучше человек спит, тем больше он двигается. Обратная зависимость не подтверждается - дополнительные шаги в течение дня не улучшают сон следующей ночью.
Интересно, что самый высокий уровень активности фиксировался после шести–семи часов сна: такие участники в среднем делали примерно на 300 шагов больше, чем те, кто спал восемь часов. При этом исследователи подчеркивают, что важна не только продолжительность, но и эффективность сна.
Старший автор исследования, профессор Дэнни Эккерт, отмечает практическую ценность результатов: сон следует рассматривать не как пассивное состояние, а как активный вклад в здоровье и способность вести подвижный образ жизни. По его словам, именно приоритизация сна может стать самым простым способом повысить энергию, мотивацию и ежедневную активность.
В среднем участники исследования спали 7,1 часа и проходили около 5 500 шагов в день - заметно меньше рекомендованных уровней. Возраст и регион проживания почти не влияли на общую картину: большинству людей сложно одновременно достаточно спать и достаточно двигаться.
Авторы работы считают, что глобальные рекомендации по сну и физической активности нуждаются в пересмотре и согласовании. Современный ритм жизни делает их трудновыполнимыми, а данные исследования показывают: полноценный сон - это основа, без которой устойчивый активный образ жизни практически невозможен.
«„Красный человек“ стреляет в Украине». Светлана Алексиевич рассказала Би-би-си о жизни в Берлине и своей следующей книге
О статье
Автор,
Вибеке Венема,
Автор,
Татьяна Януцевич,
Автор,
Андрей Козенко*
Светлана Алексиевич — одна из главных писательниц в современном мире, единственная в Беларуси (как и во всех постсоветских странах) обладательница Нобелевской премии по литературе. Но ее книги при этом не приветствуются как в самой Беларуси, так и в России, зато переведены на десятки языков в остальном мире.
Живущая сейчас в Берлине писательница дала интервью Би-би-си и вспомнила белорусские протесты 2020 года, рассказала о книге, над которой работает, и о тех, которые она уже написала — они принесли Алексиевич мировую славу.
Подпись к видео,
Лауреатка, эмигрантка, участница протестов
Светлана Алексиевич живет в Берлине уже пять лет. Это ее вторая эмиграция, первая пришлась на 2000-е годы, когда она жила в Германии, Франции и Италии. В 2013-м она вернулась на родину.
Александр Лукашенко поздравлял ее с Нобелевской премией осенью 2015-го, но уже вскоре, вспомнив неких «лауреатов, которые уехали из Беларуси», сказал, что они «вылили ушат грязи» на свою страну.
10 сентября 2020-го, на следующий день после прошедших с многочисленными нарушениями президентских выборов, Алексиевич смотрела в окно своей квартиры на восьмом этаже, а мимо ее дома шли тысячи и тысячи людей. Они считали результат прошедших выборов, где Лукашенко якобы победил с огромным отрывом, сфальсифицированными.
«Было ощущение, что это какой-то другой мой народ. Такой народ я не знала. Мне казалось, что он никогда не поднимется. А он поднялся. Это было очень сильное чувство. А когда я оказалась на следующий день в толпе этих людей, это, конечно, было, может быть, одно из самых сильных чувств, которые я испытала в жизни», — говорит писательница в интервью Би-би-си.
Это была «наивная, но надежда», вспоминает Светлана Алексиевич сейчас.
Она присоединилась к протестам, вошла в состав оппозиционного Координационного совета, который был готов обсуждать с властями новые выборы и мирную передачу власти. Но вскоре осталась единственной участницей этого совета без уголовного дела.
«Теперь ясно, какими мы были романтиками», — говорит она.
Автор фото,
Twitter/@AnnLinde
Подпись к фото,
Светлану Алексиевич (в центре) защищали дипломаты из Европы прямо в ее квартире
Протесты были жестоко подавлены.
Силовики в масках пытались ворваться в квартиру Алексиевич; ей на помощь пришли европейские дипломаты. В течение двух недель они и их близкие по очереди дежурили у дома писательницы. Потом стало ясно, что Алексиевич придется уехать — охранять так ее свободу на постоянной основе было невозможно.
Алексиевич вспоминает, что в аэропорт ее сопровождала заместитель посла Германии в Минске Анна Лютер — и только благодаря ее участию писательнице разрешили сесть на рейс в Берлин.
Она почти ничего не взяла с собой, надеялась скоро вернуться. Сейчас, спустя почти 5,5 лет, от этих ожиданий немногое осталось.
«Сейчас я не чувствую себя одиноко, — говорит писательница. — Есть [работа], встречи какие-то, музыка, природа. Есть много вещей, которые помогают, но есть и много вещей, без которых трудно».
Тут мы публикуем только главные новости и самые интересные тексты. Канал доступен для нероссийских номеров.
Подписывайтесь
Конец истории Реклама WhatsApp-канала
Светлане Алексиевич сейчас 77 лет, более 40 из них она посвятила документированию жизни людей в Советском Союзе и в пришедших ему на смену независимых государствах.
Она документировала их опыт во время Второй мировой («У войны не женское лицо» и «Последние свидетели»); афганской войны («Цинковые мальчики»); катастрофы в Чернобыле («Чернобыльская молитва»); опыт первых лет постсоветской жизни («Время секонд хэнд»).
Все эти книги объединены в общий цикл «Голоса из утопии», это название — ироничная отсылка к самому СССР, стране, которая жила верой в светлое, но так и не наступившее будущее.
«Я хотела описать эту попытку [создания] утопии, [ее] энциклопедию <...> Именно как это происходило в душе человека, [у него] дома, о чем люди говорили», — объясняет Алексиевич.
Эта работа привела к тому, что власти СССР, затем Беларуси, а в 2000-е и России, считали писательницу врагом. Ее книги цензурировались, саму писательницу ненавидели ее провластные коллеги. Произведения Алексиевич исключены из школьной программы Беларуси и России.
На международном уровне все совсем иначе. Книги Алексиевич переведены на 52 языка и изданы в 55 странах.
Автор фото,
AFP via Getty Images
Подпись к фото,
Алексиевич поддерживала протесты 2020 года
На большом деревянном столе в ее берлинской квартире лежат заметки для следующей книги, которую она начала писать после белорусских событий 2020 года. Для этой работы она общается с молодыми людьми, вышедшими тогда на улицы, спрашивая, чего они хотят и чем разочарованы сегодня.
Она говорит, что обычно не делится своими замыслами, но под впечатлением от увиденного в 2020-м ей хотелось бы написать о том, как «белорусы становятся белорусами, как к ним возвращается их язык, чувство своей национальности».
«Может быть, мы слишком любили революции? Они не всегда оправдывает надежды, — размышляет Алексиевич. — Я теперь не сторонник революций, не сторонник крови».
«Красный» человек
Соотносимые с 2020 годом ощущения были у Алексиевич в 1990-е, после распада СССР. Но и те надежды на лучшее продолжались недолго.
«Нам казалось, что мы все освободились из плена», — говорит Алексиевич. Но добавляет, что «красный», то есть воплощавший советский режим человек, «не погиб вместе с империей».
«Этот красный человек пытается возродиться. Он стреляет в Украине, он сидит в Кремле, — говорит она. — Нет, он пока не умер. Пока много крови».
Для каждой из своих книг Алексиевич берет интервью у сотен людей, объединяя их свидетельства в одно произведение, «роман, написанный голосами» — как говорит она сама.
«Это попытка превратить обыденную жизнь в литературу. Вы просто выбираете произведения искусства из реальной жизни», — рассказывает писательница.
В 2015 году она получила Нобелевскую премию по литературе. В своей речи на церемонии вручения она сказала: «Я люблю, как говорят люди. Я люблю одинокий человеческий голос. Это моя величайшая любовь и страсть».
Реакция на Нобелевскую премию Светлане Алексиевич в Беларуси была «замечательной», говорит она. В Минске люди пили шампанское и могли обнять ее, узнав на улице.
Главные и любимые героини
Алексиевич вспоминает свое детство, которое прошло в послевоенных деревнях Украины и Беларуси. Жили там преимущественно женщины, много мужчин погибли на войне.
«Только на свадьбах люди радовались, но они случались очень редко, потому что большинство молодых людей умерли», — говорит она о тех днях конца 1940-х и начала 1950-х.
Автор фото,
Svetlana Alexievich family archive
Подпись к фото,
Отец Светланы Алексиевич был белорусом, а мать украинкой
С тех пор, по ее словам, женщины — «главные любимые героини».
Первая ее книга «У войны не женское лицо» вышла в 1985-м и была построена на рассказах героинь, которые совсем еще молодыми оказались на фронте, столкнувшись там с ужасающими условиями — в армии просто не думали о том, что женщинам нужны форменные юбки или средства гигиены. Воевали они на равных с мужчинами, многие, работая медсестрами, вытаскивали на себе раненых под огнем немецких солдат.
В массовой советской культуре к 1980-м едва набиралось несколько произведений о вкладе женщин в победу над нацизмом. В книге Алексиевич их рассказы были и ужасающими, и не лишенными юмора — одна из героинь вспоминала, что одним из худших моментов службы в армии было ношение мужского нижнего белья.
«Если бы они не рассказали свои истории, и я бы их не записала, все бы исчезло, и мы ничего не узнали», — говорит писательница.
В годы перестройки в 1980-х книга Алексиевич разошлась тиражом в 2 млн экземпляров, но и этого было мало — люди аккуратно вырывали главы из литературных журналов, где произведение публиковалось в течение нескольких месяцев, а потом сами переплетали их в одну книгу.
Хроника будущего
То же было и со следующей ее книгой — «Цинковые мальчики» (она вышла в 1989-м) — огромный спрос и такая же полемика вокруг произведения. На Алексиевич даже подавали в суд ветераны афганской войны и их родители: за «порочащее честь и достоинство изображение советских солдат».
«Чернобыльская молитва» вышла в 1997-м. Эти воспоминания об аварии на АЭС и ее последствиях окончательно закрепили за Алексиевич статус одной из главных писательниц мира.
«Я боюсь, что сегодня каждый современный человек должен знать что-то об атоме и его опасностях», — говорит она.
Автор фото,
Svetlana Alexievich family archive
Подпись к фото,
В Афганистане Светлана Алексиевич, несмотря на военную форму, работала журналисткой
Она и сейчас опасается, что атаки России на украинские электростанции, в том числе на те, которые обеспечивают резервное электроснабжение ядерных реакторов, могут привести к новой катастрофе.
Сотни воспоминаний в «Молитве» стали главными свидетельствами о той катастрофе. Эти рассказы стали основой для других документальных и художественных произведений, в том числе, для одного из главных американских сериалов 2019-го года — «Чернобыль».
Жена одного из первых пожарных, умерших от радиации, Людмилы Игнатенко, после выхода сериала была очень недовольна огромным интересом СМИ к своей жизни.
«Нет другого варианта о чем-то рассказать, не вторгнувшись в чью-либо жизнь», — говорит Алексиевич.
Автор фото,
AFP via Getty Images
Подпись к фото,
Светлана Алексиевич после присуждения ей Нобелевской премии в 2015-м
Многие люди, напротив, хотели, чтобы их истории стали известны.
Жена другого пожарного, с которым говорила Алексиевич, подкупила врачей, чтобы попасть в больницу, где умирал ее муж, и была с ним в последние дни его жизни. Она занималась с ним любовью, чтобы страдания человека хоть на время стали меньше.
Чтобы защитить женщину, Алексиевич назвала ее вымышленным именем. «Я не хотела, чтобы вам стало больно», — объясняла ей писательница после первой публикации. Женщина настояла на том, чтобы ее настоящее имя все же было названо: «Я так много страдала, он так много страдал. Скажи правду, даже ценой моего сердца».
«Я всегда считала, что пишу о любви. Я не собираю ужасы, я собираю проявления человеческого духа», — сказала Алексиевич в 2015 году.
Члены Нобелевского комитета назвали ее произведения «памятником страданиям и мужеству нашего времени».
Интервью взято в рамках совместного проекта организации Nobel Prize Outreach и Би-би-си.
* Власти России считают Андрея Козенко иностранным агентом. Би-би-си категорически не согласна с этим решением и обжалует его в суде.
