Отмечаем юбилей российской Конституции
Российской Конституции исполнилось 30 лет. До наших дней она дошла в обнулённом виде с двумя сотнями поправок 2021 года; ключевой пункт – обнуление президентских сроков Путина – проходит мимо "разговоров о важном". Прошлое, настоящее и будущее главного закона страны обсуждают профессор Свободного университета Елена Лукьянова и политолог Михаил Комин. Ведущий – Иван Воронин.
Видеоверсия программы
Иван Воронин: Повод для эфира у нас сегодня не лишен торжественности: 30 лет главному закону страны – российской Конституции. Празднуют граждане, празднует гарант, российские школьники перечитывают отдельные главы. Последнее, кстати, не шутка – "Разговоры о важном" от 11 декабря посвящены именно этому.
Иван Воронин: Это видео московского Департамента образования как раз ко вчерашнему уроку. Вроде бы могли подобрать статьи, которые действительно соблюдаются. Давайте пройдемся прямо по пунктам. Свобода слова: попробуйте посмотреть этот эфир на Радио Свобода, находясь в России и без VPN. Свобода передвижения и выбора места жительства: как раз 11 декабря вступили в силу изменения закона "О порядке выезда из РФ и въезда в РФ": 5 дней на сдачу паспорта властям в случае призыва. Свобода вероисповедания: почти 500 иеговистов в российском списке экстремистов, за участие в религиозной деятельности возбуждено почти три сотни уголовных дел. И главное – не рассказывать московским школьникам, в каком виде до них дошла Конституция. Эту функцию благородно взял на себя сенатор Андрей Клишас.
Иван Воронин: "Разговоры о важном" – часть реализации закона о воспитании у школьников патриотизма, предложенного Путиным. Теперь следите за руками: когда законопроект внесли в Думу в мае 2020 года, в пояснительной записке ссылались на поправку к Конституции, которую еще не обновили. Круг замкнулся. Но такого вопроса – "да или нет" – особо и не стояло. Уличная агитация "за" – это информирование, уличная агитация "против" – это повод для задержания. Что уж там, обновленный текст Конституции, теперь вдвое толще, можно было найти в книжных магазинах еще до голосования. И да, ключевая поправка имени Валентины Терешковой: помните ее выступление в Госдуме?
Иван Воронин: Идею о поправках к Конституции внес сам гарант Конституции Владимир Путин, но вот обнуление любезно предложила Терешкова. Все шло по плану, но затем пандемия, пеньки, багажники и электронное голосование, которое ну никак нельзя было сдвинуть. По действующим поправкам кандидат в президенты должен быть не моложе 35 лет и прожить в России не меньше 25 лет. Но позвольте, сам Владимир Путин не прошел бы по таким критериям: он до 1990 года жил в ГДР. И вот он, итог обнуления: Владимир Путин так неловко отвечает господину Жоге на требование немедленно выдвинуться в президенты. Впрочем, слово гаранту, поздравлявшему сегодня членов Конституционного суда с юбилеем Конституции.
Иван Воронин: Слова "плебисцит" чиновники, кстати, старательно избегали в контексте всенародного голосования.
На видеосвязи с нами политолог Михаил Комин, в студии Радио Свобода доктор юридических наук, профессор Свободного университета Елена Лукьянова. Есть мнение, что в том самом первом варианте Конституции 1993 года как будто бы изначально были заложены механизмы, которыми впоследствии и воспользовался Владимир Путин, это неуточнение формулировки: два срока подряд или в принципе два президентских срока.
Елена Лукьянова: Так и есть. Полномочия между ветвями власти распределены таким образом, что нельзя называть республиканской формой правления закрепленную в Конституции форму правления: это называется "выборная дуалистическая монархия". Со временем, когда появился институт преемника, это стала дуалистическая монархия с институтом престолопреемства. Другой вопрос, что можно было воспользоваться этими нормами Конституции, довести все до того состояния, в котором это оказалось сегодня, а можно было не пользоваться. Борис Ельцин пользовался минимально, хотя сам же после конституционного совещания внес своей рукой целый ряд небольших поправок.
Закрепленная в Конституции форма правления называется "выборная дуалистическая монархия"
Иван Воронин: Сейчас на этом играет действующая власть с формулировкой: а вот у нас был настоящий всенародный референдум, плебисцит.
Елена Лукьянова: Это не так, референдум был совершенно незаконный. Потому что на тот момент, когда был принят указ 15 октября 1993 года о проведении голосования по Конституции (кстати, референдумом это не называлось, это было всенародное голосование), в России не был отменен закон о референдуме, по которому эта Конституция не прошла бы, набрала бы не более 32% голосов. Именно поэтому и был принят указ, к нему были приложены одноразовые правила, по которым проводилось то голосование. Это не являлось референдумом, но было гораздо ближе к референдуму, чем то, что мы видели при последнем внесении поправок.
Иван Воронин: Тогда какую же версию нам считать более легитимной?
Елена Лукьянова: Естественно, ту. Естественно, антиконституционные поправки, внесенные в 2020 году, не соответствуют девятой главе Конституции – это глава о порядке внесения изменений и дополнений в Конституцию, они проведены совсем черт знает как. Я не считаю поправку Терешковой главной. И без этой поправки то, что объявил Путин 15 января 2020 года, выступая перед Федеральным собранием, это был уже антиконституционный переворот. Он менял всю схему взаимоотношений ветвей власти, уничтожал местное самоуправление, полностью уничтожал федерализм. И без терешковской поправки это уже была гибель Конституции, потому что эти поправки фактически полностью нейтрализовали возможность работать для первой и второй глав Конституции.
Иван Воронин: Почему в той ситуации, когда власть имущие, в том числе устами Центризбиркома, говорили о том, что закон и так будет принят (он уже принят Госдумой, одобрен Советом Федерации, подписан президентом), так важно было изобразить всенародное волеизъявление?
Михаил Комин: Потому что российский политический режим во многом основан на том, чтобы демонстрировать свою собственную легитимность, показывать, что любое решение, которое принимается президентом, принимается не потому, что президент так захотел, а потому, что люди так захотели. Это, конечно, является результатом имитации, специальных технологий, которые используются Администрацией президента, российской пропагандой, работающей на обслуживание тех или иных нужных власти решений. Тем не менее, это позволяет поддерживать видимость легитимности принимаемых решений, в том числе связанных с таким важным изменением в российской жизни, как изменение Конституции. Собственно, именно поэтому так называемое общероссийское голосование было необходимо Владимиру Путину: чтобы подтвердить мандат тех изменений, которые он фактически уже не комментировал. Эта Конституция дополнительно была проголосована в региональных парламентах, которые являются одними из самых пострадавших акторов российской политической жизни в результате этих поправок к Конституции.
И без терешковской поправки это уже была гибель Конституции
Иван Воронин: Отдельные пункты Конституции, конкретные напоминания господина президента о традиционных ценностях, тогда, почти два года назад, действительно словно определили вектор дальнейшего развития, потому что затем пошли законы о запрете пропаганды ЛГБТК, разговор об ограничении абортов. Конституция была началом или это в процессе захотелось уточнить, насколько мы за традиционные ценности?
Михаил Комин: Такова динамика политического режима. Фактически с каждым новым сроком Владимира Путина этот режим изменяется. В какой-то момент он изменился до того, что… На самом деле те поправки, которые были внесены в Конституцию, в большинстве случаев не идеологические, но формальные поправки в виде окончательного разрушения муниципального уровня власти или разрушения федерализма как такового, – это было разрушено до 2020 года, фактически не функционировало в России задолго до того, как Владимир Путин решил внести эти поправки в Конституцию. Ее изменения фиксировали изменения статус-кво. В этом смысле они не задавали иные принципиальные точки для того, чтобы взаимодействие между разными акторами политической жизни было принципиально иным после 2020 года.
Идеологические поправки, как мы видим сегодня, скорее фиксировали то намерение, которое есть у российского политического режима для того, чтобы закрепить в РФ, в частности, то, что связано с приоритетом традиционных ценностей, ценностей семьи, то, что развивается сейчас, после начала полномасштабного вторжения России в Украину, в виде темной стороны новой российской идеологизации.
В этом смысле не особо имеет смысл разбираться в том, что было раньше. Надо смотреть на то, каким образом динамика функционирования российского политического режима определяет то, как этот режим решает зафиксировать что-то в камне в виде поправок к Конституции или затем, ссылаясь на эти поправки к Конституции, имплементировать решения, выпуская новые президентские указы или создавая новые госполитики, как, например, в этом году была принята новая госполитика по поддержанию и сохранению традиционных семейных ценностей.
Отдельные пункты Конституции почти два года назад определили вектор дальнейшего развития
Иван Воронин: Хочется вернуться к плодотворному сотрудничеству Конституционного суда и президента. Об этом Путин сегодня тоже говорил. Конституционный суд рассматривал поправки на предмет их конституционности, хотя у него нет таких полномочий, затем рассматривал жалобы на свое решение, в том числе в контексте того, что обнуленный действующий президент вроде как в более выигрышном положении, чем остальные кандидаты. Тогда речь шла про выборы, которые мы ожидаем в марте будущего года. Суд тогда нарушений не нашел.
Иван Воронин: Эта ситуация – нарушение принципа разделения властей или удачное совпадение позиций действующих лиц?
Елена Лукьянова: Конституционный суд давно не независим. Уже к 2010-м годам меняется порядок назначения судей Конституционного суда, уже не Совет Федерации избирает, кандидатуры представляет только президент. Уже к этому моменту практически полностью сломана судебная система, когда президент сам назначает всех судей Российской Федерации, председателей судов. Уже к этому моменту изменен порядок назначения председателя Верховного суда. То есть это постепенное, на протяжении 23 лет подчинение судов исполнительной власти, в первую очередь президенту, который де-юре не является главой исполнительной власти. Де-факто, в том числе по Конституции… Я недавно перечитывала подпись Ельцина на тексте проекта его почерком, который я очень хорошо помню, где он вписал в Конституцию это правило о том, что президент имеет право председательствовать на всех заседаниях правительства, принять любое решение в отношении всех актов правительства, то есть отменить любой акт. Таким образом он сам своей рукой вписал свое руководство исполнительной властью.
Конституционный суд давно не независим
На самом деле Конституционный суд – арбитр немножко в другом смысле. Он, конечно, является ветвью судебной власти, но, в отличие от других судов, которые разрешают споры, у него одна функция – рассматривать законы на предмет их соответствия Конституции. Он не должен был рассматривать проект этого внесения поправок в Конституцию. Он рассматривал этот проект ровно так же, как рассматривал вопрос о присоединении Крыма: на предмет правильности чернил, не более того. Потому что главная задача КС в этот раз, когда принимались поправки к Конституции, по закону о Конституционном суде должна была быть следующей: он обязан был рассмотреть вносимые поправки, которые почему-то назывались одной поправкой, на предмет их соответствия первой и второй главам Конституции.
Он этого не сделал. Так же, как он не рассматривал по существу вопрос об аннексии Крыма, он рассматривал процедуру, и здесь он рассматривал процедуру и не нашел в ней никаких закавык. Хотя не нужна была никакая конституционная комиссия ни по каким процедурам, не нужен был никакой плебисцит, который тоже таковым не являлся, не было всенародного обсуждения, ничего не было. Конституционный суд ничего в этом не увидел, его задача была подтвердить правильность чернил и отрапортовать Кремлю.
Было зафиксировано то, что уже было нарушено
Когда вы давали картинку с обращением Путина к Конституционному суду с поздравлениями, это очень интересно было смотреть. Ровно до 15 января 2020 года все предыдущие годы, когда Путин был у власти, есть десятки его цитат, где он говорит: Конституция – священная корова, трогать ее нельзя, мы не будем вносить поправки в Конституцию.
Все к тому шло. Миша Комин прав: было зафиксировано то, что уже было нарушено, вернее, та конституционная действительность, которая была создана к 2020 году, – это не конституционная норма, это конституционная практика, которая сложилась к 2020 году. Она была зафиксирована, но чуть приукрашена всякими "измами" и прочими, которые сейчас используются в движении "русского мира": вся эта стилистика о ценностях и тому подобное. Этого в Конституции в принципе не должно быть: в Конституции запрещена какая-то единая государственная идеология, но, тем не менее, она туда вмонтирована.
Мы четко можем сказать, что все поправки к Конституции нелегитимны. Если произойдут какие-то изменения, связанные с дальнейшими неудачами режима, тогда можно эти поправки просто взять и отменить, приведя Конституцию в состояние 1993 года, и дальше двигаться уже оттуда, видя, какая практика сложилась, допустим, по вопросам реализации прав и свобод, усилив, дополнив, исправив, предотвратив возможный захват власти кем бы то ни было. Эту работу по подготовке законодательной модели для переходного периода в России сейчас активно ведут группы юристов, ее ведет Свободный университет. Я цитирую Александра Аузана, который сказал, что сейчас самое страшное – подойти неподготовленными к тому моменту, когда откроется форточка возможностей. Если мы придем к ней неподготовленными, мы просто выпадем в эту форточку. Вот этого позволять нельзя, мы должны быть абсолютно готовы.
Я помню, что такое первые две Государственные думы, что такое вал совершенно новых законов, которые свалились на депутатские головы: поэтому в них столько недостатков. Нам нужно иметь портфель нормативных актов на переходный период. Мы не знаем, какие "черные лебеди" прилетят в ближайшее время, как будет дальше идти война, что случится в мире и когда откроется форточка возможностей. Но теперь уже, имея тот большой опыт, который у меня есть, я не могу себе позволить выпасть в эту форточку возможностей.
Иван Воронин: Насколько сейчас своевременно готовить документы, потенциальную законодательную базу?
Все поправки к Конституции нелегитимны
Михаил Комин: Такие проекты сейчас есть. Например, мне симпатичен проект под названием "Право". Они наблюдают за динамикой законодательства, за тем влиянием, которое так называемый "бешеный принтер" оказывает на российское общество, культуру, бизнес, социальную сферу, образование, коллекционируют такие артефакты, плохие регулирования и предлагают модель их отмены. Такого рода инициативы точно правильные, потому что, конечно, создавать с нуля государство и писать новую Конституцию – это большая задача. Если Елена с коллегами справится с ней, это отлично. Но есть много более мелких прикладных задач. Одна из них – заниматься правом, действительно отменить весь тот странный корпус законодательных актов, который был принят в РФ после 2020 года, а особенно после 2022-го, после вторжения России в Украину.
Иван Воронин: Еще в памяти обнулительные поправки, а отдельные чиновники в России периодически задумываются о новых. "России не нужна новая Конституция, но нынешнюю Конституцию можно донастроить", – говорит глава Совбеза Дмитрий Медведев. По его словам, в будущем Конституцию ждут некоторые точечные изменения. Свои идеи уже предлагает и Александр Дугин. По его мнению, в новых поправках надо, например, ввести монархию.
Иван Воронин: Что еще, по свежим версиям российских чиновников, стоит добавить в Конституцию?
Продолжение текста появится здесь 13 декабря.
Комментариев нет:
Отправить комментарий