Связывание Ицхака: новое истолкование. Недельная глава «Вайера»
Это самый трудный для понимания отрывок: кажется, он вообще за пределами человеческого разумения. Авраам и Сара много лет дожидались, когда у них наконец‑то появится ребенок. Б‑г неоднократно обещал им многочисленное потомство — многочисленное, как небесные звезды, как пыль земная, как песок на берегу моря. Они ждут — а ребенка нет как нет.
Отчаявшись, Сара предлагает Аврааму завести ребенка от ее служанки Агари. Авраам соглашается. Рождается Ишмаэль. Но Б‑г говорит Аврааму: «Это не тот ребенок, которого Я имел в виду». А Сара уже состарилась, вышла из детородного возраста и больше не в состоянии забеременеть и родить естественным путем.
Приходят ангелы и вновь обещают ребенка. Услышав это, Сара только смеется. Но год спустя рождается Ицхак. В радости Сары есть что‑то глубоко щемящее:
«Сказала Сара: “Смех уготовил мне Б‑г: всякий, кто обо мне услышит, рассмеется!” И добавила: “Кто бы мог сказать Аврааму: ‘Сара будет кормить детей грудью’? Однако я родила ему сына в старости!”» (Берешит, 21:6–7).
А затем звучат роковые слова:
«Возьми своего сына, — сказал Он, — своего единственного, любимого [сына], Ицхака, пойди в землю Мория и там, на одной из гор, которую Я тебе укажу, принеси его в жертву всесожжения» (Берешит, 22:2).
Дальнейшее нам известно. Авраам берет Ицхака и отправляется в путь. Три дня они вместе добираются до горы. Авраам строит жертвенник, укладывает дрова, связывает сына и заносит нож. И в тот миг «воззвал к нему с небес ангел Г‑спода:
— Авраам! Авраам!
— Вот я! — ответил тот.
— Не заноси руку на отрока, — сказал [ангел], — ничего ему не делай! Ибо теперь Я знаю, что ты боишься Б‑га. Ведь ты не отказался отдать Мне своего сына, своего единственного сына!» (Берешит, 22:11–12).
Испытание пройдено. Это кульминационное событие в жизни Авраама, самая трудная проверка его веры, один из тех моментов, которые стали ключевыми для памяти и самосознания евреев.
Но оно наталкивает на жгучие, тревожные вопросы. Почему Б‑г едва не отнял то, что прежде Сам же и дал? Почему Он подверг такому страшному испытанию людей, которые стали родителями в старости, — Авраама и Сару? Почему Авраам — тот самый Авраам, который когда‑то заспорил с Б‑гом об уделе Сдома, воскликнув: «Разве Судья всей земли не поступит по справедливости?», — не стал протестовать против столь жестокого поступка по отношению к безвинному отроку?
Общепринятое толкование, которое предлагают комментаторы — как классические, так и современные — таково: Авраам выказал свою безраздельную любовь к Б‑гу, проявив готовность принести в жертву самое ценное в своей жизни — сына, чьего рождения дожидался много лет.
Христианский теолог Сёрен Кьеркегор написал об этом блестящую книгу «Страх и трепет» , в которой выдвинул такие идеи, как «телеологическое упразднение этического» (любовь к Б‑гу может побудить нас к поступкам, которые в иных обстоятельствах считались бы безнравственными) и «вера силой абсурда» (Авраам доверился Б‑гу, сочтя, что Он сделает невозможное возможным. Авраам полагал, что, хотя он и потеряет Ицхака, все равно не разлучится с ним). В понимании Кьеркегора вера вырывается за пределы рационального мышления.
Рабби Йосеф Соловейчик полагал: история о связывании Ицхака призывает нас не ожидать, что во всем нас ждет триумф. Иногда мы должны испытать на себе, что такое поражение. «Б‑г велит человеку отдалиться от того, что человеку всего желаннее» .
Все эти толкования, безусловно, верны. Они — часть нашей традиции. Однако мне хотелось бы предложить иное прочтение, основываясь на одном соображении. Повсюду в Танахе, с начала до конца, самым тяжким грехом считается жертвоприношение детей. И Тора, и пророки смотрят на такие деяния с ужасом. Эти деяния совершают язычники. Вот что говорит об этом Ирмеяу: «И понастроили они высот Баалю, чтобы огнем сжигать сыновей своих во всесожжение Баалю, чего Я не заповедовал и не повелевал и о чем не помышлял Я!» (Ирмеяу, 19:5).
А вот что говорит Миха: «Отдать ли мне первенца своего (за) преступление мое, плод чрева своего — (за) грех души моей?» (Миха, 6:7).
Меша, царь Моава, совершает подобное жертвоприношение ради того, чтобы боги даровали ему победу над сынами Израиля: «И увидел царь Моава, что проигрывает он сражение, и взял с собою семьсот человек, владеющих мечом, чтобы пробиться к царю Эдома, — но не сумел. И взял он сына своего, первенца, которому предстояло царствовать вместо него, и вознес его в (жертву) всесожжения на (городской) стене. И великая разгорелась ярость (у моавитян) против израильтян; и отступили те от него (царя Моава) и возвратились в землю (свою)» (Млахим II, 3:26–27).
Как может Тора считать величайшим свершением Авраама его готовность поступить подобно наихудшим идолопоклонникам? Казалось бы, тот факт, что Авраам был готов принести в жертву родного сына, означает: если взглянуть на Авраама в контексте Танаха в целом, он ничем не лучше адептов Бааля и Молеха и язычника‑царя Моава. Нет, такое толкование никак не может быть единственно возможным.
Но на испытание Авраама можно взглянуть и под иным углом. Для этого необходимо рассмотреть одну из главных тем Торы. Давайте подкрепим наши рассуждения цитатами.
Первый принцип: Земля Израиля принадлежит Б‑гу. Именно поэтому Он может повелеть людям в юбилейный год возвращать участки первоначальным владельцам: «Земля не может быть продана безвозвратно, потому что земля — Моя, а вы у Меня — как переселенцы и поселенцы» (Ваикра, 25:22).
Второй принцип: сыны Израиля принадлежат Б‑гу, поскольку Он избавил их от рабства. Именно это имели в виду сыны Израиля, воспев песнь у Тростникового моря:
«Пока проходил Твой народ, о Г‑сподь,
Пока проходил народ, который Ты приобрел [ам зу канита]! » (Шмот, 15:16).
Поэтому евреев нельзя обращать в рабство насовсем: «Ибо они — Мои рабы, которых Я вывел из земли египетской; нельзя продавать их, как продают рабов» (Ваикра, 25:42).
Третий принцип: Б‑г — конечный владелец всего сущего. Поэтому мы должны произносить благословение надо всем, что приносит нам удовольствие: «Сказал рав Йеуда от имени Шмуэля: получать удовольствие от чего‑либо в этом мире, не произнеся вначале благословения, — это как пользоваться в личных целях вещами, посвященными небесам, ибо сказано: “Всевышнему — земля, и все ее заполняет”. Раби Леви нашел противоречие между двумя стихами. Написано: “Всевышнему — земля, и все ее заполняет”. И написано: “Эти небеса — небеса для Всевышнего, а землю Он отдал людям”. Нет противоречия: в одном случае имеется в виду — до того, как было произнесено благословение, а в другом случае имеется в виду — после того, как было произнесено благословение » (Брахот, 35а).
Все, что есть в тварном мире, принадлежит Б‑гу, и мы должны признавать Б‑га владельцем, прежде чем воспользоваться чем‑либо. Собственно, это и есть благословение: признание того, что все, приносящее нам удовольствие, исходит от Б‑га.
Это юридическое основание всего еврейского закона. Б‑г властвует по законному праву, а не грубой силой. Б‑г создал вселенную. Следовательно, Б‑г — конечный владелец вселенной. В юриспруденции это называется «суверенное право на отчуждение частной собственности». Следовательно, Б‑г вправе устанавливать, на каких условиях мы можем пользоваться вселенной себе во благо. Именно для того, чтобы установить этот юридический факт (а не с тем, чтобы рассказать о физике и космологии Большого взрыва), Тора начинается с истории Сотворения мира.
Особенно глубокий смысл и особый резонанс это имеет для еврейского народа, поскольку для евреев Б‑г — не только Творец и опора вселенной, каковым Он является для всего человечества. Для евреев Он — также Б‑г истории, Тот, кто избавил их от рабства и дал страну, первоначально принадлежавшую другим людям — «семи народам». Б‑г — владыка вселенной, но в особом смысле Он — единственный верховный царь Израиля и единственный источник еврейского закона. Таково значение книги Шмот.
Ключевые повествования Торы призваны объяснить нам, что Б‑г — конечный владелец всего сущего.
В Древнем мире — даже в относительно поздние времена, например в период существования Римской империи, — дети считались законной собственностью родителей. Ребенок не имел никаких прав. Сам по себе ребенок не был субъектом права. На основании древнеримского принципа patria potestas отец мог сделать со своим ребенком все, что вздумается, в том числе умертвить его. В древности детоубийство было известным явлением. (Даже в наше время гарвардский философ Питер Сингер оправдывал его в случае детей с тяжелой инвалидностью.) Например, история Эдипа начинается с того, что Лаий бросает своего сына‑младенца в горах на верную смерть.
Именно на этом принципе держалась практика жертвоприношений детей, широко распространенная в языческом мире. Тора ужасается жертвоприношениям детей, полагая, что это самый тяжкий из грехов. Потому Тора стремится установить в отношении детей тот же принцип, который она устанавливает в отношении вселенной в целом, Земли Израиля и народа Израиля. Наши дети не являются нашей собственностью. Они принадлежат Б‑гу. Мы всего лишь их опекуны, уполномоченные заботиться о них в интересах Б‑га.
Чтобы заронить в умы людей Древнего мира столь революционную, беспрецедентную, даже непостижимую идею, требовалось воистину драматическое событие. Вот в чем подлинный смысл рассказа о связывании Ицхака. Ицхак не принадлежит ни Аврааму, ни Саре. Ицхак принадлежит Б‑гу. Собственно, все дети принадлежат Б‑гу. Родители не обладают правом собственности на своих детей. Отношения отца и матери с ребенком — это исключительно опекунство. Б‑г вовсе не хочет, чтобы Авраам принес в жертву свое дитя. Б‑г хочет, чтобы Авраам отказался от права собственности на свое дитя. Именно это имел в виду ангел, когда, воззвав к Аврааму, велит ему ничего не делать с отроком: «Ты не отказался отдать Мне своего сына, своего единственного сына!»
История о связывании Ицхака — это полемика с принципом patria potestas и отказ от этого принципа — свойственного всем языческим культурам представления, что дети являются собственностью своих родителей.
В свете всего вышеизложенного сцена связывания Ицхака не противоречит остальным основополагающим повествованиям в Торе — а именно рассказам о Сотворении вселенной и освобождении сынов Израиля из египетского рабства. Смысл дальнейших событий в истории тоже проясняется. Б‑г должен был показать Аврааму и Саре, что их ребенок не принадлежит им по естественному праву, поскольку его рождение ни в коей мере не было «естественным». Ребенок появился на свет, когда Сара давно уже утратила способность забеременеть.
История первого еврейского ребенка устанавливает принцип, распространяющийся на всех еврейских детей. Б‑г учреждает в отношениях родителя с ребенком особое правовое пространство, потому что только такое пространство дает ребенку простор для развития в качестве самостоятельной личности.
В конечном счете Тора стремится упразднить все отношения типа «господство–подчинение». Поэтому она неодобрительно относится к рабству и объявляет, что в Израиле статус раба — временное состояние, а не постоянный удел. Поэтому Тора стремится оберегать детей от тех родителей, которые ведут себя властно или хуже того.
Как мы показали, рассуждая о предыдущей недельной главе, Авраам был избран, чтобы служить образцом для подражания во все времена: чтобы на его примере мы понимали, что значит быть родителем. Теперь же мы видим, что связывание Ицхака — венец истории об Аврааме‑родителе. Быть родителем — значит сознавать, что ребенок — не твоя собственность.
Комментариев нет:
Отправить комментарий