ОБ ОДНОМ ИЗВЕСТНОМ АКАДЕМИКЕ - АНТИСЕМИТЕ.
Оригинал взят у 
vakin в Как зоологический антисемитизм академика Юдина помог «делу врачей»
Академик, врач Сергей Юдин был арестован в декабре 1948 года. Вначале ему инкриминировали работу на английскую разведку. Пытали и морили голодом. Но неожиданно его положение в тюрьме улучшилось, когда выяснилось, что академик — зоологический антисемит. Он по доброй воле рассказал о всех знакомых евреях, подозревая их в сионизме и непотизме. Показания Юдина стали основой «дела врачей». Следователь Рюмин добился замены академику смертной казни на ссылку, в которой он жил не хуже, чем в Москве.
Главный хирург Института имени Н. В. Склифосовского, дважды лауреат Сталинской премии и действительный член Академии медицинских наук СССР, Сергей Сергеевич Юдин родился в 1891 году с семье фабриканта, одного из лидеров российского черносотенства.
Советскую власть не любил, но ещё больше он не любил евреев. В критический момент жизни антисемитизм спас Юдина от смерти.
Юдин был арестован 23 декабря 1948 года и помещён во внутреннюю тюрьму МГБ. Вместе с ним взяли его ассистентку Марию Голикову. Академику «шили» шпионаж на британскую разведку, для чего формально у следователей были основания: в 1930-х он дружил и лечил собкора английской газеты «Дейли Тетеграф» в Москве Челертона. Во время войны он стал чуть ли не личным врачом английского посла в Москве Керра (через которого он смог доставать дефицитный тогда стрептоцид).
Сначала дело Юдина вёл полковник Комаров — один из главных «вышибальщиков с помощью резиновой дубинки» показаний. Кроме шпионажа на Англию, Комаров выбивал из академика показания и на маршала артиллерии Воронова и др. армейской верхушки. Но за 2,5 года дело академика Юдина так и не срасталось. И тут следователям помог случай — они прознали про лютый антисемитизм Юдина.
После ареста министра МГБ Абакумова полковник Комаров был отстранён от дела Юдина.
Его взял к себе ещё один печально известный следователь по особо важным делам -
полковник Рюмин.
Юдин и Голикова, 1944 год
Осечка с покаранием маршала Воронова Рюмина если и огорчила, то ненадолго. Какое действительно имела значение одна мелкая неудача, когда перед начальником следственной части по особо важным делам возвышалась столь грандиозная цель, как подготовка государственного погрома всех буржуазных еврейских националистов. Необходимый опыт для выполнения этого задания партии, правительства и лично товарища Сталина полковник Рюмин накопил, принимая посильное участие в фальсификации следственных материалов по делу «Шпионского центра» в Еврейском антифашистском комитете.
Однако осенью 1951 года, когда полковник взялся за дело «врачей-вредителей», ему понадобились негласные консультанты, обладавшие медицинскими познаниями. Вот тут Юдин преподнёс ему поистине бесценный подарок, заявив на допросе 18 августа 1951 года о своих «антисемитских настроениях» и обвинив коллегу В.Левита (профессора, ответственного редактора журнала «Хирургия», генерал-майора медицинской службы и заместителя главного хирурга Советской Армии в 1941–1950 годах) в «еврейском национализме».
В отличие от некоторых советских чиновников, прибегавших к юдофобской фразеологии как к проверенному способу самосохранения, Юдин был антисемитом с детства — подлинным, кондовым и прямолинейным, никогда не скрывавшим свою ксенофобию от окружающих. Свидетели по делу Юдина рассматривали его как «великодержавного шовиниста и ярого антисемита»; в частности, было известно, что в 1943 году он прилагал немало усилий к тому, чтобы не допускать на службу в Институт имени Склифосовского возвращавшихся в Москву после эвакуации врачей-евреев. Также Юдин с радостью сдал ещё около десятка врачей-евреев, которых он искренне ненавидел.
Юдину резко изменили режим в тюрьме. Ему разрешили писать научные работы, для чего он смог выписывать из библиотек Москвы нужные ему книги и статьи. Кормить его стали «на заказ» — он сам определял себе меню из трёх блюд на каждые три приёма пищи в день. Ему разрешили лежать в дневное время, а также два свидания в неделю с близкими ему людьми и передачи от них.
По признанию самого Юдина, именно Рюмин отблагодарил его за активные показания на врачей-сионистов, лично объявив ему о замене расстрела «за измену Родине», как запланировал первоначально полковник Комаров, ссылкой в город Бердск Новосибирской области сроком на десять лет. Но тот же Рюмин при личной аудиенции в последние минуты пребывания хирурга в Лубянском застенке сказал ему, что Новосибирский филиал Академии наук СССР сможет возбудить ходатайство о возвращении Юдина в Москву, «хотя бы уже через полгода». «Это его подлинные слова», — писал впоследствии Юдин брату.
Следователь МГБ Рюмин
5 марта 1952 года Рюмин направил в Новосибирское управление государственной безопасности предписание: «Не чинить препятствий Юдину к занятию научно-исследовательской работой, разрешить ему для этой цели посещение города Новосибирска. Поставить в известность руководство Новосибирского филиала АН СССР о том, что МГБ СССР не имеет препятствий к занятию Юдина научно-исследовательской работой».
Ранним утром 12 марта 1952 года Юдина вывезли в легковом автомобиле из тюрьмы МГБ. По просьбе хирурга, любезные чекисты немного покатали его по городу для осмотра высотных зданий, а потом доставили на Казанский вокзал, где ему вручили толстую папку с его тюремными рукописями и откуда он отправился к месту ссылки в сопровождении жены, сына и офицера госбезопасности. На четвертые сутки пути он очутился в Новосибирске. Заранее предупрежденные о его прибытии местные чекисты усадили профессора с домочадцами в свою машину и подбросили их в сонный Бердск. Там уже сняли для Юдиных хороший деревянный дом; туда же предупредительные чекисты перевели 200 тысяч рублей Сталинской премии (примерно 25-летний средний заработок советского человека в то время), которые он не успел получить, оказавшись в тюрьме.
Позаботился Рюмин и о Голиковой. По его предложению Особое совещание при министре государственной безопасности 29 апреля 1952 года снизило ей срок с восьми до пяти лет с отбыванием указанного срока в общем (а не в Особом) концлагере (и дав серьёзные послабления по режиму).
Уже в конце мая 1952 года Юдин, испросив разрешение местных чекистов, переселился в Новосибирск и начал работать хирургом в областной больнице, а в конце ноября того же года приехал в Москву по срочному вызову из МГБ СССР. На Лубянке его дожидался помощник начальника следственной части по особо важным делам полковник А.Ливанов. О чем беседовали всемирно известный хирург и полковник, встречаясь ежедневно на протяжении трёх с лишним недель — об этом Юдин никому, ничего и никогда не рассказывал, а документов их бесед не сохранилось.
Нестеров Михаил Васильевич. Портрет хирурга С.С. Юдина. 1933
После смерти Сталина Голикову отпустили на волю по амнистии — в апреле 1953 года она вернулась домой. Юдина освободили из ссылки 5 июля 1953 года по телефонному звонку заместителя министра внутренних дел СССР; 8 июля академик прилетел в Москву. Его восстановили в должности главного хирурга Института имени Склифосовского и поселили в 3-комнатную квартиру в недавно построенном высотном доме у Красных ворот, а реабилитировали постановлением Особого совещания при министре внутренних дел СССР 13 августа 1953 года. Через 11 месяцев после возвращения в Москву он скоропостижно умер в результате тяжелого приступа стенокардии.
Потеряв самого близкого человека, по квазиуголовному делу которого ей довелось отбыть в заключении четыре года и пять месяцев, Голикова собрала все тюремные научные рукописи Юдина, перепечатала их на пишущей машинке и сдала в редакцию хирургической литературы «Медгиза» (позднее издательство «Медицина»). Трёхтомник «Избранных произведений» Юдина вышел в свет в 1960-1962 годах. За монографию «Переливание посмертной крови», написанную в тюрьме МГБ, он был посмертно удостоен Ленинской премии в 1962 году. Ещё одну созданную в заключении работу Юдина, озаглавленную им «Источники и психология творчества», редактор-составитель Голикова дополнила его лекцией «Образы прошлого и силуэты некоторых военно-полевых хирургов» и сдала в набор в июле 1967 года. Через год эта книга, напечатанная тиражом 15 тысяч экземпляров под названием «Размышления хирурга», поступила в магазины и разошлась в считанные дни. Что немного утешило Голикову, половину гонорара за книгу — 5 тысяч рублей — досталось ей.
Фотография Голиковой и рукописи Юдина
Фрагмент одного из допросов Юдина, где он обличает своих знакомых врачей, «еврейских националистов».
18 августа 1951 года. Допрос начат в 0 часов 05 минут.
Вопрос: Профессор Левит Владимир Семёнович вам известен?
Ответ: Да. С Левитом я познакомился в начале 1920 годов, когда мне приходилось встречаться с ним на съездах хирургов в Москве и Ленинграде. В 1924 или 1925 году при содействии своего брата — бывшего заместителя заведующего Мосздравотделом Левита Юрия он занял должность заведующего кафедрой хирургии 2-го Московского медицинского института, где он и работал вплоть до последних лет. Вместе с тем, начиная с 1942 года, Левит является заместителем главного хирурга Советской армии.
Надо сказать, что отношения между мною и Левитом были неприязненными.
Вопрос: Почему?
Ответ: Во-первых, я считал, что Левит недостойным способом — с помощью своего брата — занял кафедру хирургии во 2-м Московском медицинском институте. К тому же по своей научной эрудиции и хирургической квалификации Левит не мог претендовать на подобную должность. Я отрицательно относился к Левиту ещё и потому, что его руководство кафедрой хирургии было бездарным. В данном случае я имею ввиду отсутствие у Левита и его помощников по кафедре серьёзных научных работ и его неумение отобрать и подготовить научные хирургические кадры. И, наконец, другая причина нашей взаимной неприязни заключалась в том, что для меня давно было ясно, что Левит — еврейский националист, а он, в свою очередь, очевидно, знал о моих антисемитских настроениях.
Вопрос: Что вам известно о националистической деятельности Левита?
Ответ: С давних пор Левит постоянно как в печатных работах, а также в устных выступлениях и частных разговорах всячески восхвалял и отдавал предпочтение учёным еврейской национальности, будь то советским или зарубежным. Он благоволил и преклонялся перед научными авторитетами лишь из числа евреев и при любом случае (в научных вопросах) делал ссылки преимущественно на них. Используя свое служебное положение, Левит бесцеремонно подбирал сотрудников как в свою клинику, так и в редакции журнала «Хирургия» и медицинской энциклопедии, где он занимал должность редактора, главным образом из числа лиц еврейской национальности.
Профессор Владимир Левит
Насколько мне известно, Левит отобрал себе в ассистенты и помощники исключительно евреев. Такая же тенденция наблюдалась в деятельности Левита и на 1-м Белорусском фронте в 1944 году, куда он выезжал как заместитель главного хирурга Советской армии. Пользуясь своей властью, Левит способствовал устройству и продвижению фронтовых медицинских работников из числа евреев на более выгодные для них должности и рекомендовал представлять их к правительственным наградам.
Цитаты: Виктор Тополянский, «Дело профессора Юдина», журнал «Континент», №147, 2011
Источник - Блог Толкователя
vakin в Как зоологический антисемитизм академика Юдина помог «делу врачей»Академик, врач Сергей Юдин был арестован в декабре 1948 года. Вначале ему инкриминировали работу на английскую разведку. Пытали и морили голодом. Но неожиданно его положение в тюрьме улучшилось, когда выяснилось, что академик — зоологический антисемит. Он по доброй воле рассказал о всех знакомых евреях, подозревая их в сионизме и непотизме. Показания Юдина стали основой «дела врачей». Следователь Рюмин добился замены академику смертной казни на ссылку, в которой он жил не хуже, чем в Москве.
Главный хирург Института имени Н. В. Склифосовского, дважды лауреат Сталинской премии и действительный член Академии медицинских наук СССР, Сергей Сергеевич Юдин родился в 1891 году с семье фабриканта, одного из лидеров российского черносотенства.
Советскую власть не любил, но ещё больше он не любил евреев. В критический момент жизни антисемитизм спас Юдина от смерти.
Юдин был арестован 23 декабря 1948 года и помещён во внутреннюю тюрьму МГБ. Вместе с ним взяли его ассистентку Марию Голикову. Академику «шили» шпионаж на британскую разведку, для чего формально у следователей были основания: в 1930-х он дружил и лечил собкора английской газеты «Дейли Тетеграф» в Москве Челертона. Во время войны он стал чуть ли не личным врачом английского посла в Москве Керра (через которого он смог доставать дефицитный тогда стрептоцид).
Сначала дело Юдина вёл полковник Комаров — один из главных «вышибальщиков с помощью резиновой дубинки» показаний. Кроме шпионажа на Англию, Комаров выбивал из академика показания и на маршала артиллерии Воронова и др. армейской верхушки. Но за 2,5 года дело академика Юдина так и не срасталось. И тут следователям помог случай — они прознали про лютый антисемитизм Юдина.
После ареста министра МГБ Абакумова полковник Комаров был отстранён от дела Юдина.
Его взял к себе ещё один печально известный следователь по особо важным делам -
полковник Рюмин.
Юдин и Голикова, 1944 год
Осечка с покаранием маршала Воронова Рюмина если и огорчила, то ненадолго. Какое действительно имела значение одна мелкая неудача, когда перед начальником следственной части по особо важным делам возвышалась столь грандиозная цель, как подготовка государственного погрома всех буржуазных еврейских националистов. Необходимый опыт для выполнения этого задания партии, правительства и лично товарища Сталина полковник Рюмин накопил, принимая посильное участие в фальсификации следственных материалов по делу «Шпионского центра» в Еврейском антифашистском комитете.
Однако осенью 1951 года, когда полковник взялся за дело «врачей-вредителей», ему понадобились негласные консультанты, обладавшие медицинскими познаниями. Вот тут Юдин преподнёс ему поистине бесценный подарок, заявив на допросе 18 августа 1951 года о своих «антисемитских настроениях» и обвинив коллегу В.Левита (профессора, ответственного редактора журнала «Хирургия», генерал-майора медицинской службы и заместителя главного хирурга Советской Армии в 1941–1950 годах) в «еврейском национализме».
В отличие от некоторых советских чиновников, прибегавших к юдофобской фразеологии как к проверенному способу самосохранения, Юдин был антисемитом с детства — подлинным, кондовым и прямолинейным, никогда не скрывавшим свою ксенофобию от окружающих. Свидетели по делу Юдина рассматривали его как «великодержавного шовиниста и ярого антисемита»; в частности, было известно, что в 1943 году он прилагал немало усилий к тому, чтобы не допускать на службу в Институт имени Склифосовского возвращавшихся в Москву после эвакуации врачей-евреев. Также Юдин с радостью сдал ещё около десятка врачей-евреев, которых он искренне ненавидел.
Юдину резко изменили режим в тюрьме. Ему разрешили писать научные работы, для чего он смог выписывать из библиотек Москвы нужные ему книги и статьи. Кормить его стали «на заказ» — он сам определял себе меню из трёх блюд на каждые три приёма пищи в день. Ему разрешили лежать в дневное время, а также два свидания в неделю с близкими ему людьми и передачи от них.
По признанию самого Юдина, именно Рюмин отблагодарил его за активные показания на врачей-сионистов, лично объявив ему о замене расстрела «за измену Родине», как запланировал первоначально полковник Комаров, ссылкой в город Бердск Новосибирской области сроком на десять лет. Но тот же Рюмин при личной аудиенции в последние минуты пребывания хирурга в Лубянском застенке сказал ему, что Новосибирский филиал Академии наук СССР сможет возбудить ходатайство о возвращении Юдина в Москву, «хотя бы уже через полгода». «Это его подлинные слова», — писал впоследствии Юдин брату.
Следователь МГБ Рюмин
5 марта 1952 года Рюмин направил в Новосибирское управление государственной безопасности предписание: «Не чинить препятствий Юдину к занятию научно-исследовательской работой, разрешить ему для этой цели посещение города Новосибирска. Поставить в известность руководство Новосибирского филиала АН СССР о том, что МГБ СССР не имеет препятствий к занятию Юдина научно-исследовательской работой».
Ранним утром 12 марта 1952 года Юдина вывезли в легковом автомобиле из тюрьмы МГБ. По просьбе хирурга, любезные чекисты немного покатали его по городу для осмотра высотных зданий, а потом доставили на Казанский вокзал, где ему вручили толстую папку с его тюремными рукописями и откуда он отправился к месту ссылки в сопровождении жены, сына и офицера госбезопасности. На четвертые сутки пути он очутился в Новосибирске. Заранее предупрежденные о его прибытии местные чекисты усадили профессора с домочадцами в свою машину и подбросили их в сонный Бердск. Там уже сняли для Юдиных хороший деревянный дом; туда же предупредительные чекисты перевели 200 тысяч рублей Сталинской премии (примерно 25-летний средний заработок советского человека в то время), которые он не успел получить, оказавшись в тюрьме.
Позаботился Рюмин и о Голиковой. По его предложению Особое совещание при министре государственной безопасности 29 апреля 1952 года снизило ей срок с восьми до пяти лет с отбыванием указанного срока в общем (а не в Особом) концлагере (и дав серьёзные послабления по режиму).
Уже в конце мая 1952 года Юдин, испросив разрешение местных чекистов, переселился в Новосибирск и начал работать хирургом в областной больнице, а в конце ноября того же года приехал в Москву по срочному вызову из МГБ СССР. На Лубянке его дожидался помощник начальника следственной части по особо важным делам полковник А.Ливанов. О чем беседовали всемирно известный хирург и полковник, встречаясь ежедневно на протяжении трёх с лишним недель — об этом Юдин никому, ничего и никогда не рассказывал, а документов их бесед не сохранилось.
Нестеров Михаил Васильевич. Портрет хирурга С.С. Юдина. 1933
После смерти Сталина Голикову отпустили на волю по амнистии — в апреле 1953 года она вернулась домой. Юдина освободили из ссылки 5 июля 1953 года по телефонному звонку заместителя министра внутренних дел СССР; 8 июля академик прилетел в Москву. Его восстановили в должности главного хирурга Института имени Склифосовского и поселили в 3-комнатную квартиру в недавно построенном высотном доме у Красных ворот, а реабилитировали постановлением Особого совещания при министре внутренних дел СССР 13 августа 1953 года. Через 11 месяцев после возвращения в Москву он скоропостижно умер в результате тяжелого приступа стенокардии.
Потеряв самого близкого человека, по квазиуголовному делу которого ей довелось отбыть в заключении четыре года и пять месяцев, Голикова собрала все тюремные научные рукописи Юдина, перепечатала их на пишущей машинке и сдала в редакцию хирургической литературы «Медгиза» (позднее издательство «Медицина»). Трёхтомник «Избранных произведений» Юдина вышел в свет в 1960-1962 годах. За монографию «Переливание посмертной крови», написанную в тюрьме МГБ, он был посмертно удостоен Ленинской премии в 1962 году. Ещё одну созданную в заключении работу Юдина, озаглавленную им «Источники и психология творчества», редактор-составитель Голикова дополнила его лекцией «Образы прошлого и силуэты некоторых военно-полевых хирургов» и сдала в набор в июле 1967 года. Через год эта книга, напечатанная тиражом 15 тысяч экземпляров под названием «Размышления хирурга», поступила в магазины и разошлась в считанные дни. Что немного утешило Голикову, половину гонорара за книгу — 5 тысяч рублей — досталось ей.
Фотография Голиковой и рукописи Юдина
Фрагмент одного из допросов Юдина, где он обличает своих знакомых врачей, «еврейских националистов».
18 августа 1951 года. Допрос начат в 0 часов 05 минут.
Вопрос: Профессор Левит Владимир Семёнович вам известен?
Ответ: Да. С Левитом я познакомился в начале 1920 годов, когда мне приходилось встречаться с ним на съездах хирургов в Москве и Ленинграде. В 1924 или 1925 году при содействии своего брата — бывшего заместителя заведующего Мосздравотделом Левита Юрия он занял должность заведующего кафедрой хирургии 2-го Московского медицинского института, где он и работал вплоть до последних лет. Вместе с тем, начиная с 1942 года, Левит является заместителем главного хирурга Советской армии.
Надо сказать, что отношения между мною и Левитом были неприязненными.
Вопрос: Почему?
Ответ: Во-первых, я считал, что Левит недостойным способом — с помощью своего брата — занял кафедру хирургии во 2-м Московском медицинском институте. К тому же по своей научной эрудиции и хирургической квалификации Левит не мог претендовать на подобную должность. Я отрицательно относился к Левиту ещё и потому, что его руководство кафедрой хирургии было бездарным. В данном случае я имею ввиду отсутствие у Левита и его помощников по кафедре серьёзных научных работ и его неумение отобрать и подготовить научные хирургические кадры. И, наконец, другая причина нашей взаимной неприязни заключалась в том, что для меня давно было ясно, что Левит — еврейский националист, а он, в свою очередь, очевидно, знал о моих антисемитских настроениях.
Вопрос: Что вам известно о националистической деятельности Левита?
Ответ: С давних пор Левит постоянно как в печатных работах, а также в устных выступлениях и частных разговорах всячески восхвалял и отдавал предпочтение учёным еврейской национальности, будь то советским или зарубежным. Он благоволил и преклонялся перед научными авторитетами лишь из числа евреев и при любом случае (в научных вопросах) делал ссылки преимущественно на них. Используя свое служебное положение, Левит бесцеремонно подбирал сотрудников как в свою клинику, так и в редакции журнала «Хирургия» и медицинской энциклопедии, где он занимал должность редактора, главным образом из числа лиц еврейской национальности.
Профессор Владимир Левит
Насколько мне известно, Левит отобрал себе в ассистенты и помощники исключительно евреев. Такая же тенденция наблюдалась в деятельности Левита и на 1-м Белорусском фронте в 1944 году, куда он выезжал как заместитель главного хирурга Советской армии. Пользуясь своей властью, Левит способствовал устройству и продвижению фронтовых медицинских работников из числа евреев на более выгодные для них должности и рекомендовал представлять их к правительственным наградам.
Цитаты: Виктор Тополянский, «Дело профессора Юдина», журнал «Континент», №147, 2011
Источник - Блог Толкователя
Комментариев нет:
Отправить комментарий