Предостережение нам, люди
Материал любезно предоставлен Tablet
Новый фильм Netflix «Что за люди» — о молодом еврее, влюбившемся в чернокожую девушку, что ошарашило обе семьи. Одни назовут его современной версией фильма «Угадай, кто придет к обеду?» , смелым и честным размышлением о межрасовых взаимоотношениях в Америке. Другие — очередным оправданием ненависти к евреям в духе Кайри Ирвинга и Канье Уэста. Зависит от того, кого вы спросите. У меня хорошие новости: этот фильм — ни то, ни другое. Однако посмотреть его определенно стоит, ведь «Что за люди» — значимая картина, которую американские евреи заслужили.
Действие начинается с видуя на Йом Кипур, молитвы с признанием грехов общины: либеральные лос‑анджелесские евреи, очевидно, очень любят исповедоваться в прегрешениях реальных и мнимых. Но пока нарядные евреи, залитые медовым солнечным светом Скирболл‑центра, бьют себя в грудь, Эзра Коэн возится со своими сияющими сине‑белыми кроссовками. Не то чтобы мы без этой подсказки не догадались, что Эзре неуютно в шуле. Эзру играет Джона Хилл, он написал сценарий фильма в соавторстве с Кенье Беррисом, и для него неловкость — что для Ван Гога звездные ночи: возможность претворить приземленные чувства в почти Б‑жественное ощущение благодати. Стоит Эзре взяться за шнурки, как на него напускается мать: упрекает в том, что он без кипы. Из титров я узнал, что мать героя Хилла играет Джулия Луи‑Дрейфус. Если так, она заслуживает отдельного «Оскара» за то, сколь искусно притушила свое обаяние и умение невероятно точно определить, когда нужен комический эффект (взять хотя бы сериал «Вице‑президент», где она в главной роли), и явилась воплощением назойливого мискайта по имени Шелли, образцом показной добродетели, глухой к чужим переживаниям.
Она далеко не одинока: когда славные лос‑анджелесские идн, покончив с молитвами, судачат у синагоги, перед нами проходит целая галерея любимых портретов — шалом, Эллиот Гулд ! гут шабес, Реа Перлман , — они выпускают на волю своих внутренних нудников и говорят бестактно, пусть порой и забавно, давая Эзре понять: хотя они и немолоды, зато прогрессивны, что твой второкурсник Вассара.
Эзру коробит, и не без причины. Одна из важных находок фильма заключается в том, что Эзра — вопреки породившей его зловонной духовной среде — милый и порядочный парень. И вскоре он встречает милую и порядочную девушку Амиру Мохаммед, ее играет очаровательная Лорен Лондон. Их случайная встреча одновременно трогательна и по‑настоящему забавна: он садится к ней в машину, решив, что Амира водитель «Убера». Она обвиняет Эзру в том, что он расист и для него все чернокожие девушки на одно лицо. Он показывает ей фотографию упомянутого водителя: та девушка действительно вылитая Амира. Напряженная и немногословная пикировка, изобилующая обвинениями в привилегированности и системном расизме, лингва франка самозваных интеллектуалов и нравственных светочей, тает в воздухе, сменяется более звучными и вневременными репликами двух людей, искренне пытающихся поладить друг с другом.
А поскольку мы смотрим ромком, Эзре и Амире вскоре это удается: оба радуются, что наконец‑то нашли родственную душу после многих неудачных попыток завязать романтические отношения. Как тут не влюбиться без памяти? В конце концов, обоих воспитывали родители, преподносящие свою идентичность как своего рода перформанс, громкий, пылкий, но маловразумительный — так последнее время водится в Америке.
Отца Амиры зовут Вуди, хотя теперь он, видите ли, называет себя Акбаром. Он носит шапочку‑куфи, подаренную Луисом Фарраханом . Явно это человек, чья глубина познаний и преданность вере свидетельствуют о том, что он прочел в Википедии первые строчки статьи об исламе и с ходу решил стать мусульманином, не удосужившись ни узнать о религии больше, ни соблюдать ее обряды. Его вроде как играет великий Эдди Мерфи, но если вы надумаете отыскать в деревянном и несмешном Акбаре сходство с Акселем Фоули или принцем Акимом , — что ж, удачи.
Два семейства знакомятся. Смеху, смеху‑то. Шелли разражается гневной тирадой о зверствах полиции — она считает их злободневной темой. Акбар обвиняет евреев в том, что они наживались на работорговле. Ни то, ни другое мы не принимаем всерьез, потому что видим: ни ее, ни его никоим образом не волнуют те доводы, которые они столь бездумно высказывают.
Вот почему стоит потратить два часа на комедию «Что за люди», пусть этот фильм и не доставит вам наслаждение, и это не шедевр. Если вы недоумеваете, почему 40% американских евреев в возрасте от 18 до 29 лет определяют себя как «евреи без религии», так это потому, что их воспитывали Шелли, балаболящие о том, как важно быть евреем, но не прикладывающие никаких усилий к тому, чтобы их вера носила хоть сколь‑нибудь осмысленный характер: каноны прогрессивных взглядов заменили им каноны иудаизма.
«Эзра, сыночек, — всхлипывает Шелли, когда сын сообщает ей о помолвке с Амирой, — ты встретил чудесную женщину, ты счастлив с ней. Это главное». Долгая идеальная пауза, и далее: «То есть, конечно, было бы замечательно, если бы она была еврейкой, разве не так? Нас, евреев, все меньше. Да и так было бы проще жить. Но я все равно рада за тебя!» Широкая улыбка, реплика завершается: «Наша семья станет больше, и как же это круто, модно и клево, да? Б‑же мой! У меня будут черные внуки! Мы теперь семейство цветных! Будущее за нами!»
Эпизод задумывался как смешной, но скольким из нас приходилось в том или ином виде вести такие разговоры в реальной жизни: рудиментарная приверженность еврейскому партикуляризму вступает в противоречие с догмами космополитического универсализма и радикального принятия, и результат предсказуем: с тем же успехом Netflix может рекламировать «Что за люди» как документальное кино.
И чернокожих героев фильм тоже не щадит. Кстати, в самой смешной сцене фильма участвуют Мерфи и Майк Эппс, единственный человек, который явно получает удовольствие от происходящего. Эппс играет брата Акбара, дядю Иджея. Он заходит в гости в поддельном пиджаке «Версаче», который даже Элтон Джон счел бы слишком кричащим. Диалог братьев — блистательный и тонкий обязательный номер: каждый обвиняет другого в том, что он законченный лицемер. И нам остается только гадать, что хуже, бахвалиться пиджаком якобы от известного модельера или идейными убеждениями. Независимо от того, что вы сочтете более оскорбительным, вывод один: если «быть чернокожим» для вас означает лишь повторять модные глупости и догмы — хоть сейчас публикуй в твиттере, — не удивляйтесь, что ваши дети сбегут на Голливудские холмы.
А у детей, барух а‑Шем, все в порядке. Амира сообщает Эзре: она хотела бы, чтобы их поженил ее имам. Молодой мистер Коэн недоумевает: «Твой имам? Окей, мисс Шакур, когда вы успели стать такой мусульманкой?» Амире не смешно. «Я и была мусульманкой, я родилась мусульманкой. Это важно для моего отца. Поэтому я считаю, что надо пойти ему навстречу», — отвечает она. «А бекон, который ты ела на завтрак, был мусульманский?» — поддевает ее Эзра. И Амира, не задумываясь, парирует: «Нет, бекон был еврейский». Люди, если вы не понимаете, что этот диалог не только гениальный, но и очень жизненный, почитайте исследование центра Пью . Из него очевидно, что, если годами уменьшать сложные обязательства — перед религией, традицией, народом, — это выйдет боком.
По сути, оторвавшиеся от корней евреи в фильме настолько равнодушны ко всему, что даже лучшие из них теряют лицо в единственный по‑настоящему тревожный момент: обсуждение вышеупомянутого лидера «Нации ислама», оголтелого антисемита. Когда Акбар рассыпается в похвалах Фаррахану, Шелли выказывает легкое неудовольствие. А Эзра, дабы подольститься к будущему тестю, называет этого отпетого антисемита «ГАДом», то есть «гениальным американским деятелем». Когда Эзру спрашивают, чем же ему так нравится Фаррахан, он, разумеется, не знает, что ответить. Правда, Акбар тоже не знает, но это слабое утешение.
Кошмар, да? Ужасно, что омерзительному антисемиту в фильме не только отпускают грехи, но его защищают и оправдывают сами евреи? Конечно, ужасно! И если вам не нравится, что такое показывают в кино, я сообщу вам кое‑что новое о современном мире. В реальной жизни у исторически безграмотных евреев недостает ни образования, ни гордости, и они теряются, когда им швыряют в лицо смехотворные конспирологические вымыслы. Вот что меня бесит, а вовсе не Джона Хилл.
Неужели Амира и Эзра тоже останутся без ориентиров, как и их родители, и за них будет так же стыдно? Повторят ли они грехи своих матерей и отцов, воспитают ли своих будущих детей так, как воспитывали их самих, привыкнут ли те относиться к своему наследию как к мебели из ИКЕА — чему‑то, что можно собрать наспех, использовать не слишком бережно и выбросить при первой возможности? Или позаботятся о том, чтобы в их доме понятия «еврей» и «чернокожий» были не пустыми словами, а действительно значили нечто важное, лично пережитое? К тому моменту, когда молодые пляшут хору, у зрителя остаются только эти вопросы, потому что будущее у нас с Эзрой и Амирой во многом общее, и, если мы утратим осторожность, сиквел может получиться скверный. Дух Джеймса Болдуина , о котором провидчески упоминают в самом начале фильма, ощущается и в финальных титрах: «Что за люди» — это знак. Довольно комедий, в следующий раз — пожар трагедии .
Оригинальная публикация: ‘You People’ Is a Warning, You People
Комментариев нет:
Отправить комментарий