вторник, 2 марта 2021 г.

НАША МОЛОДАЯ СВОБОДА

 

НАША МОЛОДАЯ СВОБОДА
ГОРБАЧЕВУ – 90!
Великий и ужасный, умный и доверчивый, прагматичный и сентиментальный, — все это о Михаиле Сергеевиче Горбачеве, давшем нам впервые вольно дышать, говорить и петь. О первом и последнем президенте СССР.
Как-то утром мы, привыкшие встречать рассвет на кухнях, проснулись и увидели, что «кухней» стала вся страна, вышла на площади и от радости превратила свои города в сплошные «Гайд-парки».
Одни вспоминают о Горбачеве с брезгливым пренебрежением, другие — с равнодушием, прибавляя к нему местоимение «этот», вот уж такой-сякой! Третьи — с ненавистью.
Его попрекают Вильнюсом, Ригой и Баку, не говоря уже о Карабахе, Фергане и прочих несчастьях.
Я бы тоже мог.
В Вильнюсе спецназовцы избили кинооператора Сашу Демченко — недавно он ушел от нас навсегда.
В Риге на моих глазах погибли два оператора из группы Юриса Подниекса.
В Фергане едва не убили меня самого.
Но это не Горбачев. Это машина, которая душила и его, а потом лишила власти.
Лишила власти, но не лишила чести.
Мы с ним много раз встречались. И в 96-м, по ходу президентской компании, и раньше, и позже.
На фоне шизофрении дикого капитализма я воспринимал его, как близкого по духу человека. Он тоже улыбался и махал рукой, у него какая-то феноменальная память на лица и имена людей.
Он благоволил к журналистам его призыва. К тем, для кого потом публицистика закончилась, поскольку профессионалы стали никому не нужны. Не только пишущие, а никакие вообще.
Как-то я встретил Горбачева на приеме в одной газете, с шефом которой он и по сей день дружит тепло.
Михаил Сергеевич стоял со стаканом, я подошел к нему, он сказал:
— Тоскливо здесь. Как-то не по-русски.
— А как бывает по-русски? — спросил я. — Выпили и закусили?
— Нет, не так. Выпили — и спели!
— Так давайте споем?
Невдалеке народ прилип к фуршетному столу, нагребая в тарелки что ни попади и не обращая на нас внимания.
— А что? — с неожиданной готовностью сказал Горбачев. — Почему бы и нет?
— Может, вашу любимую?
Я знал, что из любимых у него — «Летят перелетные птицы».
Экс-президент откашлялся.
— Начинай, — сказал он, — а я подхвачу.
— Я не все слова твердо знаю, только первый куплет.
Горбачев посмотрел на меня иронично.
—То есть, до каких слов я могу на тебя рассчитывать?
— Ну, там, где начинается про Африку.
— Сам ты Африка, — сказал Горбачев. – Не бойся, поехали!
И мы грянули в два голоса Матфея Блантера на слова Моше Исаковского
Мы запели:
«Немало я стран перевидел,
Шагая с винтовкой в руке,
Но не было горше печали,
Чем жить от тебя вдалеке».
Пел он чисто, замечательно, приятным высоким баритоном.
Я не думал, что пою с Нобелевским лауреатом, тем, кто изменил мой мир и мир вообще, кто навсегда останется в мировой истории.
В этот момент мы просто пели про то, во что одинаково верили.
Спасибо, что Вы были и есть! С юбилеем, Михаил Сергеевич, и низкий Вам поклон!
Возможно, это изображение (1 человек)

Комментариев нет:

Отправить комментарий