Мрачный юбилей «Ленинградского дела» и чистки от «космополитов»
70 лет назад в 1949 году по ленинградским элитам – и властной, и интеллектуальной – нанесли мощный удар, осуществили эдакую ковровую бомбардировку, от которой они за эти семь десятилетий так полностью и не оправились.
Одновременно разворачивались «Ленинградское дело», закончившееся физическим уничтожением блокадного руководства городом, и тотальная чистка культурных и научных институций от «безродных космополитов» и «низкопоклонников перед Западом».
Предыдущая тотальная чистка – «Большой террор» 1937-1938 годов стоил жизни сорока тысячам ленинградцев. Но «ежовщина» была одинаково жестокой для всей областей и республик СССР. Наш город не был печальным исключением. Более того, Ленинград продолжал оставаться вторым по значению культурным и научным центром страны. До 1949 года.
Первые признаки сталинского недовольства Ленинградом проявились в 1946-м, когда проработочное постановление ЦК, которое поначалу метило в московский «Новый мир» и Бориса Пастернака, на ходу переадресовали ленинградским журналам «Звезда» и «Ленинград», Анне Ахматовой и Михаилу Зощенко. Тем не менее еще два года положение «ждановцев» казалось неколебимым: Сталин открыто называл своими будущими преемниками Николая Вознесенского и Алексея Кузнецова. Жданов, второй человек в стране, продолжал отвечать и за агитпроп, и за кадры, и за отношения с мировым коммунистическим движением.
Но в начале 1948-го что-то начинает драматически меняться: состоялось «второе пришествие» главного конкурента Жданова Георгия Маленкова, который возвратил себе утраченный было пост секретаря ЦК партии. Весной 1948-го сын Андрея Жданова, Юрий, заведующий отделом науки ЦК КПСС, подверг критике любимца Сталина академика Трофима Лысенко. Это вызвало гнев генералиссимуса. Юрия Жданова заклеймила «Правда». Отец за сына – отвечает. У Жданова – гипертонический криз. Он лечится на валдайской правительственной даче. 28 августа кремлевские врачи после консилиума оптимистично заключают: «Рекомендовано увеличивать движения, с 1 сентября разрешить поездки на машине, 9 сентября решить вопрос о поездке в Москву». Возражает доктор и лейтенант МГБ Лидия Тимашук, настаивает на строгом постельном режиме. Но ее голос услышан не был. 31 августа пациент умер. О докладной Тимащук забыли на три года, но в 1952 году врачей, осматривавших Жданова, обвинят в его сознательном умерщвлении.
А в начале 1949-го начинается собственно «Ленинградское дело». Было осуждено 214 человек. Двое умерли в тюрьме до суда. 23 человека расстреляли. Только в Ленинграде и области выгнали с работы и исключили из ВКП(б) 2 тысячи коммунистов. Для «ленинградцев» смертная казнь была восстановлена задним числом (ее отменили в 1946 году). Их изуверски, даже по нравам того времени, пытали. Осужденным на смерть была запрещена апелляция – расстреляли сразу после военного трибунала.
Ни из обвинительного заключения, ни даже из проекта закрытого письма ЦК (оно так и не было опубликовано) понять почему покарали ленинградцев – невозможно. Бухарина, Зиновьева, Каменева, скажем, обвиняли в планах убийства Сталина, работе на гестапо и Интеллиджент сервис: в данном случае и этого нет. Только странные претензии о попытке «вбить клин» между ЦК и ленинградской партийной организацией.
Почему же Сталин уничтожил преданных ему и доказавших это обороной Ленинграда коммунистических аппаратчиков?
Обычное объяснение – нелюбовь к кланам. Групповщины Сталин боялся и боролся с ней со всей жестокостью. А «ленинградцев» объединяла не только неформальная вертикальная структура во главе с «шефом» – Андреем Ждановым, но и мечты создать Коммунистическую партию РСФСР, перенести столицу Российской Федерации в Ленинград, то есть некая политическая программа.
Думается, были еще какие-то оперативные данные, неосторожные разговоры, вроде тайно записанных на пленку бесед о жестокости Сталина и недостаточной политической смелости Жукова, стоивших жизни расстрелянным в 1950-м генералам Василию Гордову, Филиппу Рыбальченко и маршалу Григорию Кулику.
С началом «Ленинградского дела» в Смольном появились новые люди, никак не связанные с городом, не пережившие здесь блокаду. Василий Андрианов из Свердловска и Фрол Козлов из Куйбышева: они «чистили» номенклатуру и интеллигенцию и вместе со следователями МГБ навели такого страха, что десятилетиями руководители Ленинграда продолжали испытывать почти животный страх перед Кремлем. Руководителей Смольного отличали полная сознательно культивируемая бесцветность, боязнь совершить или допустить у подданных идеологическую ошибку, излишне «выпячивать» память о блокаде, просить у центра каких-то дополнительных средств.
Одновременно со сменой городского начальства началась тотальная чистка интеллигенции. Из Театра Комедии выгнали Николая Акимова, из Театрального института – великого педагога Бориса Зона. Леонида Якобсона партийная пресса называла «космополит в балете». Из «Ленфильма» заставили уйти Леонида Трауберага.
О физике Абраме Иоффе писали: «Роль его явилась ролью безродного космополита, который направил значительную часть того, что давалось ему в руки советским народом, не на пользу советского народа». Прорабатывали «вейсманистов-морганистов» Дмитрия Насонова и Юрия Полянского. Выгнали с директорского поста любимого ученика Павлова академика Леона Орбели.
Эрмитаж лишился Иосифа Орбели. Арестовали Николая Пунина и Льва Гумилева. На филфаке ЛГУ громили Григория Гуковского (будет арестован, погибнет на следствии), Виктора Жирмунского, Бориса Эйхенбаума, Марка Азадовского. На истфаке – Бориса Романова, Сигизмунда Валка, Соломона Лурье, Матвея Гуковского, Осипа Вайнштейна, Владимира Мавродина. Экономический факультет разгромили полностью: шесть из семи профессоров арестовали. Виктор Рейхардт и Ликарион Некраш умерли под пытками.
На смену ошельмованным пришли, как правило, те, кто их шельмовал. Гуманитарные факультеты университета так и не восстановили былую заслуженную международную славу. Ленинградская культура развивалась теперь, скорее, в подполье, нежели на советской поверхности. Серое, запуганное начальство ставило палки в колеса, но не помогало.
Ленинград на семьдесят лет превратился в великий город с областной судьбой. После невыносимых блокадных потерь город ожидала не слава, а позорная опала.
Лев Лурье
Комментариев нет:
Отправить комментарий