ЧЕЛОВЕК - СОВОК

Человек-Совок определялся совокупностью разрешенных и запрещенных чувств. Чувств прогрессивных и чувств реакционных. Чувств наших и вражеских.

   

Советский Человек определялся совокупностью разрешенных и запрещенных чувств. Чувств прогрессивных и чувств реакционных. Чувств наших и вражеских.

Ури Мазлтов.

В Советском Союзе были чувства разрешенные и чувства запрещенные. Человеческие чувства – чувства как таковые – подразделялись на прогрессивные и реакционные, советские и антисоветские, капиталистические и буржуазные. Сострадание в СССР было настолько враждебным Советскому Человеку чувством, что слово это (отчетливо помню) было страшно произносить. Так же как слово “милосердие”. Считавшееся антисоветским. Которое, напомним, у христианина (от которого человек-совок произошел, как обезьяна от человека в процессе проивосественной эволюции, или если обратить направление времени из будущего к минувшему), является не только действием, но и состояньем души. Милосердие в СССР было вражеским чувством не только лишь потому, что официальной идеологией было Воинствующее Безбожие, но также и потому, что милосердие как состояние души советских людей противоречило духу Советского Строя и искоренялось каленой метлой. За проявление милосердия во время выявляющего врагов народа собрания можно было самому оказаться в числе врагов. Милосердие было вражеским состоянием души не только во времена Сталина, но также во времена Брежнева, Андропова и Черненко. Не человеческое лицо социализма (который строили в Пражскую Весну и так и назвали), а человеческая душа социализма, она же и человеческая душа (отличающаяся от “Души Советского Человека” как “старая перечница” от перечницы), выйдя из под контроля в Горбачевскую Перестройку, разрушила СССР. Правильным состоянием Советского Человека была бдительность c ненавистью к врагам. С правильными выражениями лица, увековеченными на портретах членов политбюро и плакатах: либо умилительно-сладкое, либо презрительно-бдительное. С соответтвующими им правильными Советскими Чувствами. Состояния, закрепленные в главных словах главной советской песни: НО СУРОВО БРОВИ МЫ НАСУПИМ (первое состояние советского человека бдительно-ненавидящее) и сразу за этим КАК НЕВЕСТУ РОДИНУ МЫ ЛЮДИМ (ласково-умилительное). И ничего между! Никаких северных сияний эмоций!

Не только слова, мысли и анекдоты в СССР были разрешенными или же запрещенными, находясь под строжайшей цензурой Власти и контролем доносчиков. Запрещенными и разрешенными в СССР были чувства.. Чувства как таковые. Совокупность которых определяла Советского Человека. Человека-Совка.

Чувства романса, являвшиеся своего рода северным сиянием страсти, в котором во время пения чувства и у поющего, и у слушателя переходили друг в друга, были запрещены. Чувства в романсе были палитрой чувств, всех цветов эмоционально-человеческой радуги. Что само по себе было вражеским, империалистическим, буржуазным. И это неудивительно. Чувства простого советского человека должны быть так же просты, как он сам. Вопрос: “ты почему улыбаешься?” мне задавали множество раз в самых разных ситуациях&местах от набережной Невы в Белую Ночь до парткома, на который меня “на ковёр” вызывали.  Не только мелодия или слова, а чувства как таковые в СССР являлись прогрессивными или реакционными. Чувства, вызываемые романсами, были чуждыми Советской Власти! Свойственными только реакционному буржуазному человеку.Не случайно романс в Сталинском СССР называли жестоким.

До возникновения СССР романы жестокими не были, а во времена Сталинщины стали. При том, что в них ничего не менялось! Романсы были русскими, были цыганскими, могли быть и городскими – но жестокими никогда! А в СССР стали – не меняя слов и душевного строя.

Пытки  в НКВД жестокими не были.

Голодомор в Советком Союзе не был жестоким.

Большой террор и каторжный труд в Гулаге были не жестокими, а исправительно трудовыми. КГБ – наследник НКВД -  был не жестоким, а бдительным.

Так же, как само собой разумеется Ленинское Политбюро.

Жестоким в СССР являлся романс. И только романс! Слово ЖЕСТОКИЙ употреблялось с словом РОМАНС как почти обязательное дополнение. Такой вот “идиоматический обормот”.

Романс по своей природе Жестокий – глядя из Советского Сердца. Так же как слово ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ с прлагательным ГНИЛАЯ. А если словосочетание ГНИЛАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ полностью не произносилось, то подразумевалось.

Музыковед Алла Цыбульская в статье о великой певице Изабелле Юрьевой приводит поразительные слове Великой Певицы: “в молодости моей все понималось по-другому, и что теперь приветствуется, тогда отвергалось. Говорили : уберите эту ноту, от нее пахнет цыганщиной, а она была просто  страстной, дурновкусия я бы не допустила. Говорили:  “жестокий” романс  с насмешкой, а он оказался вечным,  ведь  мир чувств, заключенный в - нем, – это мир красоты и драматизма…”  Свидетельство легендарой певицы, карьера которой началась при царизме и продолжилась (несмотря на преследования жанра, в котором она была королевой) вплоть до брежневского СССР, беcценно. Оно открывает забытое, и более того сознательно отрицаемое – жлобство Советской Цензуры.  Которая подвергала преследованию не только мысли или мелодии, действия и убеждения, но даже эмоции. Советские песни должны были вызывать только советские чувства. Которые ни сострадания, ни милосердия, ни страсти (за исключением случая, когда страстно обличались враги) не допускали.

Резюмируя повторим. В Советском Союзе были чувства разрешенные и чувства запрещенные. Человеческие чувства – чувства как таковые – подразделялись на прогрессивные и реакционные, советские и антисоветские, капиталистические и буржуазные. Как только чувства Советского Человека перестали быть разрешенными и запрещенными в Перестройку, СССР развалился и рухнул.

06 01  20 20