“Я прощаю. Забудьте...”

09.07.2014 в 18:26, просмотров: 1194

• 1

Первое после начала войны выступление по радио Сталина:

«Товарищи! Граждане! Братья и сёстры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!» — и голос его дрогнул.

3 июля 1941 года 

фото: Александр Астафьев

Если верить академику Павлову, животным память выдана в простом варианте - в системе инстинктов безусловных и условных. Хотя опять же, сегодня по этому поводу накопилось много сомнений.

Зато вот людямѕ Мало того, что из мозжечка память у человека прямоходящего была поднята до уровня сознания, так еще для ее подкрепления было придумано в мире масса сногсшибательных штучек. От скрижалей до бумаги, от песен и эпоса до аудио, кино, видео и магнитных дисков. И сегодня мы можем взять в руки трехтысячелетний приемосдаточный акт египетской овощной базы и увидеть, как от брюха самолета «Энола Гей» отрывается маленькая точечка, расцветающая потом огромным грибом над Хиросимой.

Неужто Б-гу так важна наша память? Ведь судя по опыту, человечество вышеуказанным даром никак не пользуется. Не делает выводов из уроков истории для совершенствования окружающего мира. Тогда для чего память входит в комплект каждого разумного индивидуума? Только чтобы исходить в истоме от сладких, как “киевский” торт, воспоминаний: Черное море, белый пароходѕ Парное молоко на зареѕ Сеновалѕ Девушкаѕ Березкиѕ Нет! Думаю, что-то здесь кроется.

После боя я спросил выбиравшихся из подвалов поляков – коренных жителей городка Освенцим - Что там, в лагере? - вспоминал Анатолий Шапиро, командир штурмового батальона, освобождавшего зимой 1945 года лагерь уничтожение Освенцим - Биркенау. - Они отвечали спокойно - «немцы пеклы жыдив...».

Казалось бы чего уж больше? Все запечатлено в архивах, на фото, в кинохронике, в видеосвидетельствах сотен уцелевшихѕ История Катастрофы европейского еврейства... Ан нет. Становится все больше «специалистов», говорящих о фальсификации, о раздувании объема Холокоста. Ссылающихся на то, что так и не найден приказ о «решении еврейского вопроса» собственноручно подписанный Гитлером.

( Так ведь и подпись Сталина стоит не более чем на десятке расстрельных дел...). Все время старательно на счетах сбрасываются костяшки. Уже есть мнение, что не семь миллионов уничтожено евреев, а шесть. Потом уже не шесть, а пятьѕ Сегодня и эту цифру опять рвутся пересмотреть. Дескать, граждане евреи, стараясь вызвать к себе жалость и сорвать дивиденды, количество смертей значительно преувеличилиѕ

Группа польских археологов провела выборочные раскопки на территории концлагеря Белжец в Восточной Польше, где в 1942 – 1943 годах были уничтожены 600 000 евреевѕ Археологи пробурили 1600 отверстий с интервалом пять метров, взяли образцы грунта и затем вскрыли отдельные участки на глубину до шести метровѕ В некоторых местах останки были сжаты настолько плотно, что буры даже не могли пробиться сквозь сплошные кости. Вот и еще одна разновидность археологии возникла.

О Белжеце, одном из шести основных лагерей уничтожения евреев (Треблинка, Собибор, Майданек, Освенцим, Хелмн), известно сравнительно мало, поскольку в нем чудом уцелели только два еврея и никого из них уже нет в живых. Но именно с Белжецом, где впервые были использованы газовые камеры, связано самое яркое свидетельство о Катастрофе. Эсэсовский офицер Курт Герштайн оказался там в августе 1942.

Потом в поезде он плакал и бился в истерике, рассказывая об увиденном шведскому дипломату. Тот составил доклад своему правительству. И ничего. Тогда офицер пробился к протестанскому епископу, к папскому нунцию. Все молчали. Измученный памятью Курт Герштайн уцелел в войне, чтобы в плену у французов успеть написать подробно об увиденном, а потом покончить жизнь самоубийством:

«Эсэсовцы забили до отказа газовую камеру очередной партией евреев и закрыли герметические двери. Однако дизельный двигатель, качавший газ в камеру долго не заводился. Он начал работать через три часа. В момент запуска двигателя люди были еще живы. ПотомѕСемьи можно было определить даже после смерти. Они держались за руки».

Люди! Кто-нибудь может себе это представить?! Ведь и пулю принять - дело непростое, и цианистым калием мучиться десяток секунд тоже очень больно. Но чем измерить вот этоѕ Стоять, обнимая своих детей, и нестерпимо долго ждать, когда же эти недотепы - солдаты «перестарки», отсиживающиеся здесь от фронта, наконец-то запустят двигатель. И «спасительный» газ потечет в лёгкие тебе и твоей семье... Чтобы наконец-то это всё закончилось.

Можно ли после этого утверждать, что память дана человеку для запоминания дифференциальных уравнений и химических формул, стихов и анекдотов. Думаю, это просто такѕ сопутствующий процесс. На самом деле память - наш неизбывный укор. Потому что каждый из нас - Эпштейн и Кац, Иванов и Петренко - даже если не владеет информацией, обязательно помнит нутром - было сделано все возможное, чтобы мы с вами не родились.

Чтобы не родились у нас дети и внуки. Это делалось в этом веке, как и на протяжении всех других столетий. А мы - все равно родились. И память жжет нас вопросом - для чего? Зачем? Для продолжения рода, усиления процесса энтропии? В конце концов, просто для съедания в течение жизни тонны колбасных изделий и вытаптывания трех десятков ромашек? А может для чего большего?

Получается, что память – кондуит наших слабостей и грехов - тревожит нас, требует работы Души. Но человек ведь обязательно что-нибудь да придумает, чтобы не напрягаться. Поэтому в силу глухоты и ленности, животной природы выстроили мы в веках особые отношения со своей памятью. Отношения по принципу «наоборот».

Чтобы было удобней жить, мы старательно стремимся утопить поглубже укоры совести, воспоминания о наших грехах и возникающие побуждения к совершенствованию. Мы насилуем механизм нашей памяти, заставляя работать его путем подмены мотивировок на вытеснение, на забвение, на подавление.

То есть на личном уровне и на уровне человеческого общества идет непрекращающаяся война с памятью. Вместо того, чтобы, мучаясь, помнить, извлекать уроки, восходить к смыслу существования, мы со всей нашей изворотливостью придумываем кучу дел, играем в чужие политические игры, покрываем мощными слоями лака наше прошлое, отсекая его от настоящего и будущего.

Я читаю здесь в Америке о Праздновании Дня Победы в России. Вглядываюсь с ужасом в фотографии «ветеранов». Так долго в России люди, опалённые войной, не живут. Кто же эти, бодренькие? Скорее всего «вохра» ГУЛАГ и «исполнители» (кокетливое обозначение палачей в МВД и КГБ).

А вокруг фотографий бред текстов, переполняющих газеты и экраны телевизоров! Эта дымовая завеса над страшной коллективной памятью народа, полной греха, вероотступничества, предательства родных и близких, убийств и в словах и на деле, отторжения Добра и служения Злу.

Ведь не могут НЕ приходить к мирно доживающим свой век на персональных пенсиях партаппаратчикам и генералам карательных ведомств тени загубленных ими людей. Точно так же, как не может НЕ стоять перед глазами нынешних функционеров, начиная с Президента России, лица жертв «Норд-Оста» и сгоревших детей Беслана. Как же они живут, суки?!

Хотя, ведь, если честно, и вся Всемирная история, по сути своей, - это старательное умолчание истинных причин и следствий, вынимание неуютных фактов и достойных людей. Торжество забвения. Боюсь, что даже Евангелие - это не откровение, а вытеснение, старательное невспоминание. И уж тем более, я готов биться о заклад, что любые мемуары, написанные вроде бы с целью рассказать правду, на самом деле истошное желание спрятать.

Не сказать! Память берется в плен, память сгнаивается в концлагерях неточностей и удобных толкований, потому обступают души обиженных, обкраденных – в любви, в заботе, в дружбе, в милосердии. Даже в виде предположения невозможно допустить, чтобы кто-то признался в грехе? Какой народ, какое правительство осмелится на этоѕ Социалистическое корейское или капиталистическое польское?

А может советское? Например в том, что из почти трех миллионов уцелевших во Второй мировой войне узников концлагерей, перемещенных лиц и военнопленных «родное» советское государство, профильтровав их в лагерях для перемещенных лиц, отпустило по домам всего двадцать процентов. Остальных оно сгноило в ГУЛАГ и на принудительных работах в Донбассе и Караганде. Об этом молчат все!

Бывший майор – освободитель Освенцима Анатолий Шапиро, потом, обратите внимание, был начальником советского лагеря для перемещенных лиц, устроенного там же, в бараках Освенцима. Помню, я спросил про этот лагерь. Он долго молчал, а потом сказал: «Смершевцы» допрашивали «контингент» по ночамѕ Допрашиваемые так кричалиѕ»

Здесь в Бруклине бывший майор Шапиро писал стихи о войнеѕ Увы, стандартные, лапидарные. Не спал ночами. И выбрал себе способ борьбы со своей памятью. Он всем доказывал, что при подсчете жертв Холокоста нечистоплотные люди в угоду политике занизили цифру на миллион и требовал точности. Ходил на пикеты к польскому консульству в Нью-Йорке, потому что вокруг Освенцима, где было уничтожено ориентировочно до трех миллионов человек, 90% из которых были евреи, католики Польши хотели поставить 300 крестов, отвоевывая право считать это место братской могилой поляков и никого больше.

Хотя взять бы им всем - евреям, полякам, немцамѕ Да, всем людям. Сесть рядом! Погоревать и поставить вокруг всех лагерей в мире магендовиды, кресты, полумесяцы и, какие там есть еще, например символы Будды. То есть установить всё, что только нужно, чтобы этот ужас никогда не повторился. Нигде в мире. Ни для кого.

Что же до отдельно взятого человека. И о его борьбе с памятью... Ну, разве признается он, хотя бы сам себе, в своих прегрешениях. Ведь после такого признания уже нельзя будет жить дальше. Надо будет стреляться, вешаться, топиться. А так, глядишь, мы все бодро существуем.

Правда, просыпаемся каждое утро с ужасом. Потому что, как «мертвые с косами вдоль дороги», стоят предки, пронесшие сквозь огонь и смерть свою сперму и яйцеклетку, свою любовь и надежду, чтобы зачать нас. Стоит Всевышний – третий участник всякого соития свершенного для рождения человека...

Я смею предположить – наша память - самая большая пытка, данная Б-гом в надежде на наше прозрениеѕ Это тот Страшный суд. И победить память нашу нам не удастся.

ѕ На Украине в городе Днепропетровске в сентябре 1941 года, уже после того как расстреляли всех местных евреев в противотанковом рву в районе Ботанического сада, была проведена еще одна акция, как в общем-то во всех других городах и местечках на оккупированной территорииѕ В дворе дома № 9 по улице Мостовой были собраны матери с детьми – полуевреями. И приказано было им - русским и украинкам – детей оставить, а самим уходить. И они ушлиѕ А куда деваться? Это факт. А дальше легенда...

По рассказам, вроде бы две мамаши упросили остаться и всю ночь провели, обнимая своих детей и утешая плачущих чужих. И утром единственный среди проводивших все эти акции полицаев чистопородный немец – унтер-офицер, строя детей в колонну, не выдержал и разрешил этим матерям – «забирайте своих и уходите!» Было ли это или так хотелось людям, чтобы среди иродов попался хоть один человек. Странно, что народная молва на эту роль выбрала немца?

Наверно все-таки это сказкаѕ Ведь всех остальных детей по его же команде отвели к противотанковому рву...  Так что, боюсь, что жизнь тех двух мамаш оборвалась там же. Ну что ж, думаю, им повезло в этом случае. Потому что невозможно представить, как смогли жить потом, как смогли совладать с памятью те матери, что выли ночью, кружа вокруг того двора. А как удалось прожить со всем этим свою жизнь немецкому унтер-офицеру и трем десяткам ублюдков - местных полицаев? Может они - на их же счастье – были пойманы после войны и повешеныѕ И мучиться всю жизнь им не пришлосьѕ

О-о-о! Какая была войнаѕ Вторая мироваяѕ Было на что списать загубленные жизни, потерянных детейѕ На кого нам списать, кого нам сделать крайними за те тысячи душ детей, потерянных в прямом и переносном смысле нами в ужасе жизни. И там - в оставленных нами странах и здесь...

А кого назначить виноватым за наши собственные души, полные непримиримости, гонора и атеизма? Вот уж действительно, больше всего, господа, везет тем, у кого начался склероз... Б-г, наконец, жалеет их. И говорит – Ладно, я прощаю. Забудьте... 

Ефим ГАЛЬПЕРИНМК