The New York Times: Почему евреи вызывают смех?
Марк Хоровиц 31 декабря 2017
Всегда ли евреи были смешными? На протяжении большей части своей истории, по крайней мере, среди своих соседей‑неевреев они пользовались репутацией угрюмых и лишенных чувства юмора людей. Однако в 1978 году журнал Time заявил, что 80% стендап‑комиков США — евреи. Либо евреи обрели чувство юмора, либо они всегда были смешными, только никто этого не замечал.
Существует множество гипотез, объясняющих еврейский юмор, — большинство из них создано самими евреями. Сол Беллоу, выражаясь в духе Кьеркегора, считал, что еврейский юмор сочетает в себе «смех и трепет». По мнению Фрейда, еврейский юмор является защитным механизмом или формой сублимированной агрессии, к которой прибегают жертвы преследования для того, чтобы справиться со своим положением. Или, как говорил Мел Брукс: «Если они смеются, разве смогут они забить нас до смерти?»
В книге «Еврейская комедия: серьезная история» профессор Колумбийского университета Джереми Даубер предлагает обзор материала, накопленного за 2000 с лишним лет, не отдавая предпочтения какой‑то одной теории. Вместо этого он выстраивает, как это делается в полевой биологии, подробную таксономию еврейского юмора, в семь категорий входит все: от Книги Эсфирь до сериала Ларри Дэвида «Умерь свой энтузиазм». Каждой категории автор посвящает отдельную главу. Одна глава посвящена шуткам об антисемитизме; другая — сатире; есть главы, посвященные интеллектуальному остроумию и игре слов, философскому и теологическому юмору; и, наконец, есть не вполне четко определенный обобщающий подвид, «комедия с переодеванием», куда относятся все работы Франца Кафки, Марселя Пруста, братьев Маркс и Джерри Сайнфелда.
Вместо хронологического подхода, Даубер отдает предпочтение систематическому и для каждой главы ищет примеры из всей еврейской истории, приводя цитаты из Библии, идишской драматургии XVIII века и сериала Лены Данэм «Девчонки». Завершив одну главу, он как бы перематывает запись и начинает все сначала. И так семь раз. Из‑за повторений результат получается довольно раздражающим. Как в конечном итоге признается сам автор, «в Библии нет ничего смешного», но его это не останавливает. Содержит ли Книга Эсфирь достаточно развлекательного материала для семи различных экзегез? Забавно, что вы спросили. То, что начиналось как причудливый замысел, быстро превращается в не более чем раздражающий тик. Вынужденный ходить по кругу, Даубер пытается сориентировать читателей разными неловкими фразами, например: «как уже упоминалось ранее», «о чем уже говорилось», «раббан Гамлиэль уже встречался нам в предыдущей главе» или: «Рассматривая евреев и пространство, мы вновь возвращаемся к Вуди Аллену».
Тем не менее, ограничивающие рамки нарратива не помешали Дауберу, серьезному специалисту в области литературы на идише и иврите, высказать в своей работе некоторые оригинальные соображения. В книге присутствуют глубокие мини‑эссе о Филипе Роте и Кафке. Что касается последнего, Даубер утверждает, что его провокационный юмор имеет ярко выраженную еврейскую природу, поскольку высмеивает гордыню и претензию на научную достоверность, стремящуюся скрыть те иррациональные силы, которые управляют нашей жизнью. Рассказы Кафки передают «проявляющиеся время от времени чудовищные искажения, и передают их таким ужасающим образом, что невозможно не рассмеяться».
Все же надо отметить, что Даубер отдает явное предпочтение современной американской еврейской кино- и телевизионной комедии. Ларри Дэвиду уделяется больше внимания, чем Кафке или Роту. К сожалению, размышления и высказывания автора по поводу таких персонажей, как Дэвид, Джерри Льюис, Майк Николс и Джадд Апатоу, не представляют ничего нового или оригинального. Гораздо лучше ему удаются темы, где он обладает преимуществом в силу своих научных знаний. Разделы, посвященные идишской драме XVIII и XIX веков, поразительно интересны, хоть и слишком коротки. Кто мог подумать, что комическое у немецкого еврейства было до такой степени направлено на высмеивание более набожных евреев из Восточной Европы, изображая их продажными, глупцами, сексуальными извращенцами и деревенскими простаками. Еврейское меньшинство Берлина сделало ставку на ассимиляцию и интеграцию, стараясь дистанцироваться от чуждых им соплеменников из Восточной Европы. Но, оглядываясь назад, кто был большим глупцом?
Именно здесь отсутствие какой бы то ни было большой объединяющей теории ощущается как уход от ответа. Даубер предпочитает говорить скорее о триумфе американской еврейской комедии, чем о страшном финале европейской. Он приводит лукавое наблюдение Фрейда: «Я не знаю, много ли есть примеров других народов, которые так высмеивают свой собственный характер», однако не проявляет желания углубляться слишком сильно в этот мазохистский вид еврейского юмора. Более тонкий анализ можно обнаружить в книге Рут Виссе «Без шуток: как создавался еврейский юмор». Книга посвящена той же теме, но автор демонстрирует гораздо большую, подчас излишнюю готовность исследовать то, каким образом еврейский юмор превратил слабость и пассивность в добродетель.
«Что мне делать, если смех для меня словно болезнь», — говорил великий еврейский юморист Шолом‑Алейхем. Он принял сионизм отчасти как спасение из западни; а создание еврейского государства, конечно, представляет собой испытание для большинства теорий еврейского юмора. Что произойдет, когда евреи перестанут быть преследуемым меньшинством? Может ли хорошо вооруженное большинство по‑прежнему вызывать смех?
Но в своей книге Даубер уделяет Израилю всего несколько страниц, в которых почти не чувствуется интереса и энтузиазма. Не упоминаются ни классические сценки Арика Эйнштейна и Ури Зохара, ни современная политическая сатира телевизионных передач «Великолепная страна» («Эрец Неэдерет») и «Евреи идут» (посмотрите их вариант Книги Эсфирь на YouTube!). Автор оставляет без внимания недавний израильский фильм «Мотивации ноль», популярную сатирическую комедию о скучной повседневной рутине женского подразделения Армии обороны Израиля и игнорирует таких молодых авторов, как Этгар Керет и Асаф Гаврон; роман последнего «Высотка», вышедший в 2014 году, в высшей степени саркастически изображает поселенческое движение.
Но если Даубер действительно искренне обеспокоен тем, что по мере ассимиляции американских евреев американская еврейская комедия и юмор утратят свой отчетливо еврейский характер и станут более американскими, от чего автор предостерегает на последних страницах своей книги, то тем больше причин серьезному ученому, занимающемуся еврейским юмором, обратить взор на восток. 
Оригинальная публикация: Why Are Jews Funny?
Комментариев нет:
Отправить комментарий