НЕИЗВЕСТНЫЙ НЬЮТОН

Был этот мир кромешной тьмой окутан;

Да будет свет! - и вот явился Ньютон.

Но сатана недолго ждал реванша -

Пришел Эйнштейн - и стало все, как раньше...

(стихи С.И.Маршака)

Ньютон, по всей видимости, не был евреем и не воспитывался иудаизму. Его отец умер еще до рождения Ньютона. Мать Ньютона - урожденная Айскоф. По имущественному положению семья Ньютонов была середняками-крестьянами. В детстве Ньютон воспитывался в религиозной атмосфере; когда он вырос, он решил посвятить себя священнической деятельности. По свидетельству современников – был чрезвычайно заносчивым и жадным человеком. Недоброжелатели утверждают, что он занялся наукой исключительно ради того, чтобы возвыситься над одноклассниками, а как только Ньютону предоставилась возможность занять денежное место, он в расцвете сил, в возрасте 43 лет, немедленно бросил науку и ушёл в начальники монетного двора, затем активно спекулировал на бирже, но вовремя не притормозил свою неимоверную жадность и разорился в 1720 году, когда лопнул мыльный пузырь Компании Южного Моря (South Sea Bubble). Впрочем, эти доводы разбиваются одной его знаменитой фразой: «Не знаю, чем меня признают потомки, но себе самому я представляюсь маленьким мальчиком, который на берегу безграничного океана собирает отдельные ракушки, выброшенные волнами на берег, в то время как сам океан и его глубины остаются по-прежнему для меня непостижимыми». Он был не только гениальным физиком, но и выдающимся теологом, и даже «последним из магов». Некоторые легковесные люди сгоряча даже записывают его в Верховные Магистры Ордена тамплиеров (предтечей масонов).

«У Ньютона собственные взаимоотношения с Богом, но, по-видимому, он разделяет представления своих современников о соответствии между строением Вселенной и Святым Писанием. По крайней мере задача понимания текста Библии действительно была для Ньютона равной задаче понимания устройства Вселенной» [10]. «Если Ньютон однажды сказал, что историей он занимается в часы отдыха от работ по математике и физике, то этих его слов, как давно уже указали исследователи, нельзя принимать всерьёз. Своей хронологией он начал заниматься много ранее 1690 г., когда его труд был в основном готов, и занимался им до самой своей смерти» [3]. «Нам интересно обратиться к Ньютону не только потому, что его "Начала" как бы завершают генезис новоевропейского естествознания, но и потому, что выстроенное им величественное здание классической механики тоже имеет свой философско-религиозный фундамент. Ньютонова трактовка христианской теологии, и прежде всего догмата о творении мира, существенно отличается от картезианской; в немалой степени она определяется, по-видимому, тем влиянием, которое оказали на Ньютона кембриджские платоники, в первую очередь Генри Мор, а также оккультно-герметическая традиция,- с которой кембриджский платонизм был тесно связан… Абсолютное пространство Ньютон наделяет особым свойством активности, называя его "чувствилищем Бога" (Sensorium Dei)… Учение об абсолютном пространстве идет у Ньютона не столько от христианской теологии, сколько от эзотерических учений, связанных с возрожденческим неоплатонизмом и каббалой и распространившихся в натурфилософии XVI и XVII вв., в особенности среди алхимиков, к которым, как известно, принадлежал и Ньютон... в личной библиотеке Ньютона... были сочинения Платона, Ямвлиха, Прокла, Архимеда, Евклида, Плутарха, Иринея, Иоанна Златоуста, Фотия, Агриппы, Я. Б. ван Гельмопта и Ф.М. ван Гельмонта, двухтомник Каббалы, изданный Кнором фон Розенротом, книги Ф.Бэкона, А. Арно, Р.Гука, Н. Мальбранша, Р.Декарта, Т.Гоббса, П.Гассенди, Дж.Рафсона, И.Барроу,. кембриджских платоников Р. Кедворта, Н Кемберленда, Г. Мора (с маргиналиями Ньютона)... И при этом - ни единого сочинения Аристотеля, ни одного трактата Альберта Великого, Фомы, Бонавентуры или еще кого-либо из великих схоластов!" (Никулин Д. В. Пространство и время в метафизике XVII века. Новосибирск, 1993. С. 109)» [67]. Ньютон сделал свои основные открытия в области физики и математики в молодом возрасте и публиковал их часто с опозданием на десятки лет в полемике с Лейбницем и Гуком (этому примеру следовали позднее ряд других крупных ученых - Кавендиш, Гаусс, Хевисайд). Большую часть своей жизни он посвятил толкованию апокалиптических книг Библии (впрочем, достаточно рационалистическому) и алхимическим исследованиям. Существует ряд легенд и собственных утверждений Ньютона о достигнутых им успехах в алхимии (см., напр., М.Элиаде, Азиатская алхимия); здесь его предшественником был Роберт Бойль (1627-1691). Эти факты (однако в крайне "светском" осмыслении) можно найти, например, в Британской энциклопедии и книге С.И.Вавилова "Исаак Ньютон".

«Степень знакомства Ньютона собственно с иудейской традицией оценивается по-разному. Если в некоторых работах лишь упоминается его знакомство с произведениями еврейских философов, в частности Маймонида (см. Дмитриев 1991), то крупнейший знаток рукописей Ньютона лорд Кинес (Keynes) называет его "иудейским монотеистом школы Маймонида" (по McLachlan 1950). Во всяком случае громадная часть наследия Ньютона посвящена толкованию Библии, причём в своих толкованиях Ньютон активно ссылается на собственно иудейскую традицию толкования (включая Талмуд). Анализ "ненаучных" интересов Ньютона затрудняется тем, что полностью труды Ньютона не опубликованы до сих пор. Не существует даже общего описания всех сохранившихся рукописей. Начиная от самого Ньютона (оставившего соответствующие труды только в рукописях), нежелание публиковать его теологические труды очевидно нельзя считать случайным. Действительно, при жизни публиковать эти работы было попросту опасно, поскольку взгляды Ньютона расходились с общепринятыми и, вероятно, могли быть сочтены преступными. Всю жизнь Ньютону приходилось скрывать эти взгляды из опасения обнаружить близость к унитаризму - движению противников догмата Троицы, официально запрещённому в 1572 г. Характерно, что унитариями в эпоху Реформации называли также иудеев. Возможно, что аналогичные опасения препятствовали публикациям и после смерти Ньютона. Во всяком случае известно, что непосредственно после смерти Ньютона в 1727 году всё его рукописное наследие было просмотрено д-ром Томасом Пеллетом, специально назначенным для подготовки рукописей к печати. Однако на 84 из 85 объектов просмотра стоит резолюция о непригодности к печати "not fit to be printed. Tho. Pellet"» [10]

Пренебрежение к подлинному Ньютону проявляли не только издатели, но и научные библиотеки, постоянно "не находившие" места для его неопубликованного наследия. После неоднократных отказов научных библиотек принять на хранение рукописи, а также после возврата части уже хранившихся рукописей из кембриджской библиотеки, родственники Ньютона продали остававшиеся у них рукописи в 1936 г. на аукционе Сотби. Большая часть коллекции была приобретена двумя исследователями. Приобретший часть рукописей библеист, профессор Ягуда (A.S. Yahuda) пытался подарить их в библиотеки ряда известных американских университетов, однако его предложения были отвергнуты - несмотря на вмешательство Эйнштейна - за "недостатком места" (см. Popkin 1988). Впоследствии - по завещанию Ягуды - эта коллекция попала в Национальную библиотеку Израиля. Исследователям из Иерусалима удалось расшифровать уникальные рукописи великого английского физика – всего четыре с половиной тысячи страниц. В них содержится конкретная дата конца света – это 2060 год.

Ньютон достаточно рано знакомится с древнееврейским языком - в первой известной записной книжке, которую он вёл ещё до поступления в университет, содержатся заметки по транскрипции, в которых используются буквы еврейского алфавита (см. публикацию этих заметок в Elliott 1954). Первой же научной работой Ньютона, написанной в 1661 г. (в восемнадцатилетнем возрасте, в первый год его обучения в Кембридже), оказывается проект универсального языка, впервые опубликованный только в 1957 г. (см. Elliott 1957, в переводе на русский язык Ньютон 1986). В этом проекте во многих деталях ощутимо влияние древнееврейского языка. В примерах фигурируют характерные для еврейского трёхбуквенные корни. Однобуквенные грамматические показатели явно повторяют идею еврейских "служебных букв". Словообразовательные модели, строение придаточных предложений, механизм отрицания напоминают языковые формализмы иврита. Показательно, что текст проекта предваряет странный заголовок "Тhе site of this is as a kiss", который, по-видимому, следует перевести "Вид этого похож на поцелуй". Дело в том, что в каббалистической традиции поцелуй символизировал слияние души с Богом. Факт знакомства Ньютона со сборником латинских переводов каббалистических сочинений "Kabbala denudata" отмечается в Manuel, 1974. Помимо изучения оригиналов, Ньютон обращается и к богатой еврейской традиции комментирования священных текстов. В собственных многочисленных толкованиях библейских текстов Ньютон постоянно сопоставляет еврейскую и христианскую традиции, упрекая традиционные переводы в незнании еврейской традиции. В незнании "раввинистического учения" Ньютон упрекает и христианских теологов. Его "Наблюдения над пророчествами" (Newton 1733) наполнены отсылками к Талмуду, а также к надёжной энциклопедии того времени по еврейским вопросам - произведению известного христианского гебраиста Иоганна Буксторфа (Buxtorf) "Synagoga Judaica". По стилю произведения Ньютона по библейской тематике близки скорее не к теологическим, а к филологическим сочинениям, иногда напоминая более поздние работы критической школы. Ньютон отмечает, что текст Нового Завета часто неадекватно толкуется из-за незнания деталей еврейских обрядов и что для его адекватного понимания необходимо знать соответствующее словоупотребление. Так, например, Ньютон обращается к описанию церемоний Дня Очищения для понимания слова печать в Апокалипсисе (Newton 1733, р. 266).

«Одной из основных задач книги Ньютона и была борьба с этими неверующими: путём устранения противоречий в древней истории и нового толкования отдельных мест Ньютон хотел спасти веру в божественное откровение и библейские чудеса в непререкаемость Библии в целом. Однако в исторической литературе того времени атеисты и деисты не оставили и по цензурным условиям не могли оставить сколько-нибудь значительного следа. И впоследствии, когда он писал свои «Principia» и «Оптику», он вовсе не имел в виду доказать, что в мире господствует механическая закономерность: наоборот, он хотел раскрыть природу бога и показать, как мудро устроил бог мир, сделав излишним свое непрерывное вмешательство в ход вещей. Ньютон не только не думал отрицать возможность чудес и пророчеств, но считал, что на первой стадии мировой истории бог постоянно должен был прибегать к чудесам и приостанавливать действие законов природы, чтобы демонстрировать людям свое всемогущество, тогда как в наше время это излишне. Итак, «Principia» и «Оптику» Ньютон посвятил изучению законов, на основании которых бог управлял уже готовым миром. Хронологический же его труд должен был показать, как создавалось человеческое общество в ту эпоху, когда бог ещё приходил в тесное соприкосновение с людьми, открываясь им в чудесах и пророчествах: отдельных людей он одарял чудесной силой, при помощи которой эти люди могли изменять движение светил и приостанавливать действие естественных законов. Эта сила была отнята у людей, после того как откровение было дано людям полностью через смерть и воскресение помазанника божия. Итак, люди, действительно, когда-то обладали даром пророчества; когда-то в мире, действительно, происходили чудеса, нарушавшие естественные законы. Поэтому ничто не препятствует тому, чтобы в Библии всё с начала до конца было истиной. Но признавать непререкаемость Библии ещё не значит признавать непререкаемость дошедшего до нас текста Библии. Священен лишь текст, написанный в ту эпоху, когда бог ещё открывался непосредственно людям; изменения, внесённые в этот текст в более позднюю эпоху, от кого бы они ни исходили, есть лишь человеческие изменения, а не божие откровения. Поэтому задача серьёзного историка и верующего христианина — одна и та же: восстановить Библию в том виде, какой она имела в ту эпоху, когда она была дана людям как откровение. Любя человечество, бог не стал бы открываться людям в туманных, запутанных и спорных выражениях: слово божие может поражать нас своей чудесностью и сверхъестественностью, но оно не может не быть ясным. Эту мысль Спинозы проповедует и Ньютон» [3].

Отрицание триединства божества Ньютон обосновывал филологическими и логическими соображениями [3]: 1) Он доказывал в уже цитированной статье «О двух замечательных искажениях текста Писания», что стих 7 «Послания апостола Иоанна» ("Ибо существуют трое, которые свидетельствуют в Небесах - Отец, Слово и Святой Дух; и эти трое суть одно") — поздняя подделка — факт, ставший теперь прочным достоянием науки, что в стих 16 «Послания Тимофея» внесено сторонниками триединства божества небольшое изменение в одном слове (в этой аргументации Ньютон имел предшественником Симона: см. ниже, там же). А эти места являются единственными в «Евангелии», содержащими догмат триединства. 2) В неопубликованной до сих пор, но известной мне // C.Лурье по цитатам в книге Мора рукописи Ньютона приводятся и логические возражения против триединства: «Сын назван "словом", значит он не бог, а только как бы рупор бога, через который бог обращается со своим словом к людям; так как Иисус был зачат богом, то он не мог существовать до зачатия, а следовательно, не извечен, подобно богу; так как сказано, что отец превыше сына; так как сказано, что сын не знал своего последнего часа; так как сын получил всё от отца; так как сын мог быть облечён в бренную плоть».

Главной задачей Ньютона было такое сокращение египетской и греческой хронологий, чтобы они пришли в гармонию с хронологией библейской. Еврейская хронология противопоставляется всем этим хронологиям как безусловно достоверная. Итог трудов Ньютона по хронологии подводит С.Лурье [3]: «Предположим, что талантливому, аккуратному и безукоризненному вычислителю поручено произвести сложное вычисление на «основании определённых заданных начальных условий. Проделав эти вычисления остроумнейшими путями» и с величайшей тщательностью и аккуратностью, проверив результаты всеми доступными ему способами, вычислитель сдает работу, заверяя, что максимальная ошибка — на 5, 10, максимум 20 последних десятичных знаков, ибо он знает, что больших ошибок у него никогда не бывает. Но оказывается, что заданные начальные условия взяты тупыми и ленивыми бюрократами с потолка и не соответствуют никакой реальной действительности; поэтому и результаты, полученные вычислителем, не имеют никакого практического значения; в них ошибка на сотни и тысячи. Можно ли при таких условиях обвинять вычислителя в самоуверенности, в недостаточной скромности? Ни в каком случае! Так же обстояло дело с Ньютоном. Та научная и религиозная среда, в которой он вращался, та наука, продолжателем которой он был, задала ему два начальных условия: 1) всё, что сказано в священном писании — святая истина, в которой нельзя сомневаться, и 2) мифы, это — историческая действительность, приукрашенная поэтически. Ньютон сделал буквально всё, что было возможно, чтобы устранить недостатки в древней хронологии, не нарушая этих аксиом. Не считаясь с традицией, он прибег к смелым перетолкованиям и перестановкам, которые и вызвали протесты со стороны цеховых историков, увидевших, что их многовековое непоколебимое здание хронологии разлетается вдребезги»