ПОСОБЕНЕЦ ЛУРЬЕ Рассказ пенсионера

  Давно знаю этого человека. При встрече он считает своим долгом рассказать очередной и, как он думает, свежий анекдот. Лурье Иосиф Карлович убежден, что люди при случайном или необходимом контакте должны радовать друг друга, а не огорчать.

 Знаю, что в библиотеке этого человека есть целый набор модной, «анекдотической» литературы. Он штудирует эти сборники, выбирает из них самые «убойные» шутки и заносит их в специальную тетрадь.

 Вот и на этот раз Лурье начал с шутки: « Слушай, дорогой, пока мы жалуемся на жизнь, она проходит». Сказал он это без обычной улыбки и добавил: «Знаешь, а иногда все-таки хочется пожаловаться».

-         Это на что же? – удивившись, спросил я.

-         На слово, - усмехнулся Лурье. – Всего лишь одно слово – «пособие». Ты пойми меня правильно. Я не сумму, получаемых по нему денег, имею в виду, а само слово, очень, на мой взгляд, обидное.

-         Объяснитесь, сударь, - потребовал я, все еще стараясь выдержать шутливый тон.

Но Лурье, против ожидания, меня не поддержал. На этот раз он был настроен серьезно:

  - Выходит я, в свои 72 года, не пенсионер, а какой-то пособенец, что ли? Живу на подаяние, выплачиваемое мне не потому, что я всю свою жизнь честно работал, а по милости, чтобы с голоду не помер, - начал он свою невеселую исповедь. - Вот мой сосед. Его привезли в Израиль малышом, всю свою жизнь сосед филонил, даже в армии не служил, в какой-то конторе штаны протирал, а теперь валютой приторговывает. Он – законный пенсионер, а я – всего лишь пособенец.  Повторяю, на бедность не жалуюсь. Живу в семье, в полном достатке, вот только  слово это поганое меня преследует.

 Понимаю, не все наши старики заслуживают и то, что имеют. Кто-то всю жизнь «ковал» оружие для арабов, кто-то рьяно преподавал марксизм-ленинизм, кто-то служил в органах, а кто-то и вовсе был известным вором в законе.  Ничего не поделаешь – какова страна – таковы и люди. Но большинство наших стариков все-таки не пособенцы, а настоящие пенсионеры, достойны они этого невеселого, но гордого слова.  Знаешь, я ведь работать начал  за год до конца войны с Гитлером, в мае 44-го года. Бросил школу пятнадцатилетним, когда получили мы «похоронку» об отце, и пошел на завод. Год обтачивал гильзы снарядные. Внес я свой вклад в борьбу с фашизмом? Внес. Разве это не имеет значения для еврейского государства?

 Дальше работал на том же, машиностроительном заводе в инструментальном цехе и учился. Окончил вечернюю школу, потом техникум…. Пригласили меня в школу – «труд» преподавать детишкам. Вот я и занимался этим делом всю свою жизнь.  Часто говорят так: « Мы здесь и дня не работали. Спасибо, хоть пособие платят». Не нравятся мне такие речи. Можно подумать, что не на одной планете мы все живем. И все люди и страны на Земном шаре - враги. В СССР, к примеру, было почти подвигом сохранить свое еврейство. Уж за одно это местный люд не имеет право оскорблять новоприбывших. Впрочем, что взять с людей темных. Но мерзкую, унижающую человека терминологию придумали не они, а чиновники абсорбирующих органов, которые обязаны иметь не одну, а хотя бы две извилины.  Давай посмотрим, работал я в своей Рязани на Еврейское государство или нет?  Знаю точно, что из моих учеников 10 человек живет и работает в Израиле. Причем работают достойно, производительно и честно. Я говорю только о тех, кто меня здесь нашел, и добрыми словами вспомнил мои уроки у станка или верстака.

 Выходит, мои ученики, те, кого я на «крыло» поставил в свое время, эффективно работают на государство, где я лично не пенсионер, а всего лишь пособенец.  Давай посмотрим с другой стороны. Двое детей у меня и пятеро внуков. После путча гекачепистов, понял я, что дальше рисковать их жизнями, их будущим, не имею право. Всех поднял, всей семьей мы в Израиль прибыли.

 Должен тебе сказать, что, грешен, после «дела врачей» никогда не считал себя особенным патриотом России. И всегда думал, что работаю я не на «социалистическую родину», а на своих детей, на свою семью.

 Выходит, тем самым, я и работал на Израиль, потому что дети мои хорошо устроены, неплохо зарабатывают, оба сына трудятся на производстве, а внуки, тоже двое из пятерых, служат в нашей армии. Заметь, в боевых частях служат, а младший, Зямка, даже в бригаде «Гилани».

 Что получается, работая на своих детей и внуков, я, тем самым, работал и на государство, которое за все это выдает  мне милостыню пособия, а по нынешним временам еще грозит и заморозить то, что дает.  И правильно. Тут не приходится обижаться. Раз ты живешь на подаянии – терпи и будь доволен тем, что дают.  Вот с этим я тоже категорически не согласен. Мы не гости Израиля, а законные граждане Еврейского государства. Большая часть из нас привезла на родину предков своих детей и внуков. Выходит, это мы во многом обеспечили могущество, обороноспособность и промышленный рост нашего государства.  Так, по крайней мере, нам говорят власти. Почему же, в таком случае, я должен быть не законным пенсионером, а пособенцем – подоянцем. Не хочу!  Мало того, должен тебе сказать, что  многие наши «русские» старики сохранили в себе еврейский дух, вопреки всему сохранили. С молодыми картина получается не такая лучезарная. Мы были чаще всего «паровозами» последнего, большого Исхода. Израиль не получил бы и половины миллионной алии, если бы не мы – старики. А в награду приклеили к нам это обидное словечко.  Пойми меня правильно. Понимаю все проблемы нашей экономики. Я не прошу прибавки к пособию, хотя его связь с инфляцией должна существовать непременно, но пособие я получать не хочу. За полувековой стаж честной, трудовой деятельности я имею полное право на пенсию. Любую, но  п е н с и ю. И точка!   О каком человеческом достоинстве может идти речь, когда каждый месяц я должен вспоминать, что в Израиле начал жизнь с нуля и подкармливают меня здесь из милости.  Для немолодого человека нет большего унижения, когда кто-то пробует перечеркнуть его прошлую жизнь. Это значит – пробуют перечеркнуть его самого.  Ты не думай, что я говорю только от своего имени. Сколько раз подобное слышал от других.  Замечательно, что наше государство хоть как-то начинает замечать участников войны, инвалидов, «ликвидаторов» аварии в Чернобыли и прочих, но у любых льгот, привилегий есть и другая сторона медали. Мы это проходили в СССР. Нельзя делить людей по сортности: этот старик, успевший повоевать два месяца, - первый сорт, а старушка, всю свою жизнь преподававшая физику или математику в поселковой школе, – второй.  Нет, не согласен я с этим. Категорически не согласен. Ладно, что-то мы с тобой  заскучали. Хочешь бородатый анекдот. Я его слышал лет тридцать назад, но он, как мне кажется, не устарел даже в Израиле. Значит так, вызывает начальник Рабиновича. «Скажи, Хаим, ты любишь теплую водку?» «Ненавижу!» « А потных женщин?» «Терпеть не могу!» «Значит, пойдешь в отпуск в январе».

 И мой знакомый Иосиф Лурье так заразительно и радостно смеется, будто перед этим и не было никакого серьезного разговора об оскорбительных особенностях чиновной лексики, и о новом, печальном, но неизбежном термине «пособенец».