ПРИВЫЧКА - ЗАМЕНА СЧАСТЬЯ?

"...Рвалась и плакала сначала, 
С супругом чуть не развелась; 
Потом хозяйством занялась, 
Привыкла и довольна стала. 
Привычка свыше нам дана: 
Замена счастию она"

 Гений науки, физик Гейзенберг пришел как-то к неутешительным выводам и придумал свой «Принцип неопределенности». Согласно этому «Принципу» не может человек предсказать, где в данный момент находится элементарная частица, и какова ее скорость.

 Проще говоря, слабый мозг человеческий способен как-то осмыслить и организовать лишь внешнюю оболочку природы. В глубины материи нам  путь заказан.

 Может быть человек счастлив при таком порядке вещей, сознавая тщетность своих усилий и ограниченность мозга? Нет, конечно. И я не шучу. От дискомфорта душевного, от тревоги, и страха перед бездной и непредсказуемостью Вселенной - и патологическая агрессивность человека, и беспокойство вечное, и гордыня – причина всех несчастий.

 Другой знаменитый ученый, философ Карл Попер, считал, что любую научную теорию, в конце концов, можно опровергнуть. Он вторил Гейзенбергу: «Наука не есть системы определенных, вполне доказанный положений. Не является она и системой, которая постоянно движется к состоянию законченности (завершенности). Наука не есть знание. Она не может претендовать на достижение истины. Ей недоступен даже суррогат истины… Мы не можем знать. Мы можем только предполагать».

 Нильс Бор – один из самых могучих и светлых умов человечества писал о том же: «Не следует думать, что задача физики состоит в том, чтобы установить, к а к  у с т р о е н а  П р и р о д а. Физики озабочены тем, что мы можем о ней сказать».

 Совсем недавно ученые верили в непоколебимость своих доктрин, а неугомонные «прорабы перестройки» жизни человеческой в возможность социальной гармонии. Ныне сами ученые и разного рода революционеры давно пришли к выводу о тщетности своих усилий.

 Нет и быть не может в таком мире места для покоя, гармонии и равновесия.    

 Дело в том, что и природа счастья человеческого тоже страдает явной неопределенностью. Трудно предугадать, как расположены элементарные частицы этого счастья, и с какой скоростью они движутся.

 Но здесь «Принцип» Гейзенберга все же не так всесилен. Гений поэзии А.С. Пушкин написал некогда :  « Привычка свыше нам дана. Замена счастию она».

  «Свыше» – это откуда? С неба, от Бога? И почему «замена», и существует ли оно – это счастье? Возможно, и нет его вовсе, как истины в конечной инстанции. Именно к этому положению и подталкивают нас выводы ученых.

 Но вот знаменитый кинорежиссер Отар Иоселиани с Александром Пушкиным не  согласен. В одном из последних интервью он отнесся к привычкам человеческим даже с некоторой брезгливостью: «Привычка – это жуткая вещь. Она сродни лени, сродни любого рода пассивности. Когда Эдисон – самый большой разбойник на этом свете – изобрел электролампу, граммофон и телеграф было нарушено привычное состояние человека».

 Высказывание кинорежиссера только подтверждает неопределенность путей человеческих к счастью. Ну, нарушил Эдисон покой, но во имя новых привычек. Процесс этот бесконечен и подобное только доказывает хрупкость человеческого счастья, достижимого посредством этой очередной «замены счастия».

 Гений религиозной науки ребе Менахем-Мендл Шнеерсон писал: « Мудрость и воля Б-га абсолютны и определенны. Они учат, как человек должен поступать, чтобы добиться максимальной пользы для себя и для общества. В отличие от науки Б-жья мудрость есть абсолютная истина. Она не ограничена ни причиной, ни следствием и, бесспорно, нейтральна».

 Есть множество привычек и возможность традиции. Один человек несчастен, если по выходным дням  его лишат возможности сидеть на берегу реки с удочкой, другой видит смысл жизни лишь в филателии, третий привык по утрам пить простоквашу, четвертый выкуривать сигару после обеда…. Есть вредные привычки. И человек способен чувствовать себя несчастным, если лишить его наркотиков, спиртного, права на убийство, насилие или воровство….

 Ненадежная штука – привычки человека. Мало того, хрупкая основа для счастья. Мир привычек – языческий мир, мир идолов. «Замена счастию» - опасная замена. Может быть, и даны привычки «свыше», но в утешение, чтобы как-то спасти человека в отчаянии, в неспособности жить в трудах тяжких и в сознании неизбежной смерти. Да и «Принцип неопределенности», как уже говорилось, не способствует росту оптимизма.

 Счастливая картина: восемнадцатый век, Восточная Пруссия, город Кенигсберг. Ровно в семь часов вечера жители этого города видят на улице философа Канта. Кант совершает прогулку и размышляет. Он счастлив, что именно в семь часов, вот уже долгие годы, прогуливается по улице родного города. И жители города Кенигсберга счастливы тем, что каждый вечер, ровно в семь часов, видят на улице своего города знаменитого философа Канта.

 Никто не знает, о чем думает этот философ, но горожане счастливы тем, что он двигается и размышляет.  Город Кенигсберг счастлив.

 Но вот умирает философ Кант – и приходит несчастье на улицы этого населенного пункта. Жители растеряны, ушел мозг города, смысл его существования, ушла гармония бытия.

 Привычка не смогла стать традицией. Да и не могла ей стать. Негде взять другого Канта. Значит, она и на самом деле всего лишь временная «замена счастия».

 Возможность обретения счастья – в традиции. В чем-то общем, что накрепко связывает человека с другими людьми….Связывает во времени и пространстве, связывает и с небом. Это традиции, судя по всему, даны нам свыше. И чем старше традиция, тем надежнее гарантии счастья.

  Только традиции, освещенные тысячелетиями, только они устойчивы и хранят секреты покоя и равновесия души человеческой.

 В привычках гордыни смеяться над традициями. Но смех этот, в итоге, заканчивается новой попыткой создать традицию из той же гордыни и лжи о себе самом, о будущем мира. Лихорадочные попытки зацепиться за суррогат традиции - обречены, но за ними несчастье многих людей, привыкших верить в святость искусственной, фальшивой традиции.

 Знаю в Израиле старика, который справляет в одиночку все советские праздники: 7 ноября, 1 мая, 23 февраля…. Не торопитесь осуждать этого человека. Он давно не верит в приход мессии - коммунизма и никогда не был членом КПСС. Он так привык. Ему  одиноко и холодно без этих надуманных, пустых традиций.

 Якобинцы ломали календарь, старались привить французам новые, революционные традиции. Что осталось от этих традиций: всего лишь день, когда буйная чернь зачем-то снесла тюремный замок по имени Бастилия, а действо, в свою очередь, привело к сооружению гильотины и долгой полосе террора и кровопролитных войн.

 Но ничего не поделаешь: молодым народам нужны свои, искусственные традиции. Именно свои. Без традиций этих и национальное достоинство немыслимо. Какова его цена, достоинства этого, построенного на мифе о самих себе, трудно сказать.  Суррогат традиции не способен  стать традицией подлинной, основой существования народа.

 Евреи – счастливый народ. Счастливый, несмотря ни на что. Евреи – народ Книги и традиций. Древних, испытанных временем традиций. Народ не привычки, способной стать заменой счастья, а счастливый народ подлинных традиций и ценностей.

 Возможно, здесь и кроется причина юдофобии. Это нормально, это можно понять: несчастные народы люто завидуют народу счастливому, и стремятся отравить его жизнь, или уничтожить этот народ.

 Счастье – сродни жизнелюбию. Откуда жизнелюбие в еврее, после тысячелетий издевательств, гонений, насильственных смертей? Вполне возможно, от сознания своей правоты, правоты веры и традиций. От сознания  защиты   свыше от хаоса и дисгармонии природы. И не только природы, но и зла в природе человеческой.

 Людям привычки или суррогату традиций смотреть на такое и обидно, и больно. Отсюда, вполне возможно, и  еврейское презрение, ненависть к самим себя.  Отсюда и глупые страхи самих евреев, что еврейская традиция способна заменить собой привычки, любезные нашему сердцу. Ограничить свободу либеральных исканий.

-         Нет, не может быть, чтобы только эти люди в кипах, в черном, в потешных пейсах, с цицис по бокам – были счастливы! Я тоже имею право на счастье без веры и традиций! – вот истинная подоплека всех разговоров о «религиозном засилье».

 Такой человек уверен, что завтрак, обед и ужин спокойно могут заменить традиционный уклад с молитвой три раза в день. В борьбе за трехразовое питание без молитвы  они готовы на все. Этот принцип кажется им залогом свободы воли. 

 Читаю в криминальных новостях одной из последних сообщений: «Малолетние подростки из СНГ подозреваются в осквернении двух Синагог г. Димоны… В Синагогах сильно повреждены свитки Торы, украдена часть святых вещей и касс. После одного из взломов на центральном столе синагоги были оставлены экскременты. В нескольких местах после взлома были нарисованы свастики».

 Что здесь? Не только услышанная, громогласная фраза о «борьбе с религиозным засильем в Израиле». Вот они и начали бороться, тем более, что   галут веками уводил нас в сторону от самих себя. Галут делал это насильно, с отчаянной ожесточенностью, потому что смертельно боялся силы наших традиций, не хотел смотреть на счастье чужого народа. Традиции эти бросали вызов  идолам, подвергали сомнению право язычника на замену счастья с помощью привычек. Да что там на счастье, на долгий век.

 Я не умею молиться три раза в день, но я верю, что за меня это делает кто-то другой, потому что  никогда не испытывал недобрых чувств к этому, другому человеку веры.

 Так было в России, ничего не меняется и в Израиле. Принадлежу, к несчастью, к тем людям, кто способен на поиски счастья с помощью одних лишь привычек. Люблю читать и размышлять о прочитанном, люблю пачкать белую бумагу черными значками букв, люблю… . Впрочем, не так уж это важно, какими путями удается личности человеческой бежать от тоски и страсти к суициду. Мне никогда не подняться на высоту традиций, к подлинному освобождению души. Поздно, ничего не изменишь.

 Но я не верю тем, глубоко несчастным, на мой взгляд, людям, кто свое пристрастие к пустым привычкам и ненависть к традициям своего народа старается выдать за истину в конечной инстанции, за единственный путь в поисках гармонии, справедливости и покоя. Не верю я этим знатокам. Не верю  людям «суррогатного счастья». Опыт истории дает мне полное право на это неверие.