От Шекспира с приветом
 |
Читатель, чтобы понятнее была тема этой статьи, прежде чем станете читать дальше, рекомендую сначала прослушать мою лекцию о загадке авторства Шекспира.
***
Во второй половине 80-х годов прошлого века в качестве научного консультанта я принимал участие в одном бизнесе, который располагался в небольшом городке в центральной части Англии. Поэтому я летал в Лондон 3–4 раза в году. Добирался от аэропорта Хитроу до станции Кингс-Кросс, где садился на поезд, который шёл в сторону Лидса, и отправлялся в трёхчасовую поездку. Однажды, это было в середине сентября 1988 года, я зашёл в вагон, разместился у окна и стал читать книгу Дианы Прайс «Шекспир. Неортодоксальная биография», которую купил в нью-йоркском аэропорту перед полётом. Меня интересовала загадка: действительно ли существовал драматург и поэт Шекспир, а если нет, кто именно писал под его именем? Книга, которую я читал, была как раз на эту занимавшую меня тему.
На соседнее кресло рядом со мной уселся благородного вида седовласый джентльмен лет шестидесяти, в очках, с усами и бородкой в стиле Троцкого. Выглядел он довольно старомодно: серый потёртый сюртук, чёрная жилетка с «искрой», синий галстук-бабочка, в левой руке держал курительную трубку, а в правой — видавший виды рыжий портфель. Он приветливо мне кивнул, потом открыл портфель, засунул туда трубку, достал газету и стал читать. Поезд катил на север; минут двадцать-тридцать мы сидели молча, каждый углубившись в своё чтиво. Вскоре я заметил, что мой сосед изредка скашивает глаза и поглядывает на страницы моей книги. Наконец он отложил газету, снял очки и сказал:
— Прошу прощения, что беспокою. Я заметил, что вы читаете об авторстве шекспировских пьес. Эта книга, да и множество ей подобных, мне хорошо знакомы. Я сам написал на эту тему пару книг. Позвольте представиться, моё имя Арчибальд Фостер, можно просто Арчи.
Я назвал себя и спросил, куда он направляется и что за книги он написал про Шекспира. Арчи пояснил, что по профессии он историк литературы, живёт в Лондоне, преподаёт в университете, а сейчас едет в Шеффилд, где у него деловая встреча как раз по поводу рукописей Шекспира.
— Шекспир, которого знает весь цивилизованный мир, — сказал он, — это одна из удивительных загадок литературы. Не только английской, а мировой литературы!
Голос Арчи звенел по-молодому, в глазах загорелся озорной огонёк. Похоже, это была его любимая тема, о которой он не упускал случая поговорить. А тут в поезде ему неожиданно подвернулся под руку благодарный слушатель. Я поинтересовался, как он сам относится к этой загадке — к шекспировскому авторству? Он сказал:
— У нас в Англии есть несколько шекспировских клубов, участники которых называют себя «анти-стратфордианцами». Кстати, самый влиятельный такой клуб, находится в шекспировском театре «Глобус». Они убеждены, что драматурга по имени Шекспир в реальности не существовало, а все его пьесы и сонеты писали другие авторы, скрываясь под псевдонимом «Потрясающий Копьём» (Shake-Spear), то есть «Шекспир». Вот и эта Диана Прайс, чью книгу вы читаете, тоже убеждена, что реального человека по имени «Шекспир» никогда не существовало. Я же принадлежу к противникам этой «теории заговора», и считаю, что они неправы. Я верю, что великий Бард в действительности жил и писал четыре сотни лет назад.
— Но позвольте, Арчи, — я решился ему возразить, — в отличие от вас я не специалист, мне с вами спорить трудно, тем не менее, я давно интересуюсь загадкой Шекспира и не вижу тут никакого заговора. На мой взгляд, доводы скептиков очень весомые и от них нельзя просто так отмахнуться. Всё серьёзно. Вот, скажем, один из их главных аргументов, и как вы на него возразите? Хорошо известно, что в те давние годы в Лондоне жил некий театральный бизнесмен по имени Шáкспер, родом из Стратфорда-на-Эйвоне. Он был театральным маклером, немного играл на сцене, поставлял от других авторов пьесы для театров, но его самого никто за драматурга не принимал. Действительно, пьесы, которые Шакспер продавал в театры, были подписаны похожим именем «Шекспир», но он их не писал. Писал кто-то другой! Критики считают, что писал не он потому, что нет никаких доказательств, что этот Шакспер вообще что-то мог написать. Он был малограмотный. Вы же прекрасно знаете, что не сохранилось ни одной рукописи, ни одной страницы, ни единой даже строчки, написанной его рукой. Известны лишь несколько подписей этого Шакспера на документах, причём, все с жутким почерком, корявые и с ошибками в собственном имени. Вот здесь, в этой книге, что я читаю, есть копии его подписей. Смотрите, вот они. Это же жуть, а не почерк! Разве писатель мог так писать? И потом от всех других писателей и поэтов той эпохи рукописи сохранились, а от Шекспира нет. Абсолютно ничего! Кроме подписей Шакспера, нет ни единой записки, не то, что рукописей его пьес и сонетов! Если нет ничего, написанного его рукой, как же вы можете принимать пройдоху Шакспера за Шекспира? Вы сказали, что едете в Шеффилд по поводу рукописей Шекспира. Как это может быть? Каких таких рукописей? Их же не существует в природе!
— Ах, молодой человек, — вздохнул Арчи и снисходительно улыбнулся, — ну что вы горячитесь? Не ершитесь и не повторяйте стандартные доводы скептиков. Я всё это слышал бессчётное число раз. Аргумент, что нет рукописей, в ходу вот уже без малого триста лет. Кто его только не повторяет! Впрочем, я хорошо понимаю и не осуждаю всех этих критиков. Действительно, трудно поверить, что Шекспир может быть автором пьес и сонетов, если не сохранилось ни одной странички, написанной его рукой. У меня на эти доводы есть простое объяснение. Я его не раз публиковал: отсутствие рукописей Шекспира — это иллюзия. Миф. Рукописи есть, но в ином виде.
Я объясняю это так: рукописей нет потому, что он сам не хотел сохранять ничего, написанного своей собственной рукой. Вы только что показали мне образцы его подписей — действительно, жуткий почерк. Думаете, он сам это не понимал? Ещё как понимал! Бог наградил его ужасным почерком, и прочитать его каракули было непросто. Пишущих машинок в те годы не было, всё писалось гусиным пером, но как можно работать в театрах с такими каракулями? Ни режиссёр, ни актёры разобрать не смогут! Полагаю: по этой причине он свои рукописные тексты в театры не отдавал, а нанимал переписчиков, которые разбирали его каракули, переписывали всё начисто красивым почерком и потом эти переписи шли в работу. А свои оригинальные рукописи он потом выбрасывал, а, скорее всего, продавал в мастерские, где делали бумагу. Бумага в те годы была очень дорогой и макулатура высоко ценилась. Поэтому и не сохранилось ничего писаного его рукой. Надеюсь, вам на это нечего возразить? А сейчас я вас удивлю ещё больше. Готовы?
Арчибальд торжествующе на меня глянул, поднял свой портфель, положил его себе на колени и отстегнул два ремешка. Открыл портфель и вынул оттуда небольшой пакет в пластиковом мешке. Постучал по нему пальцем и сказал:
— Вот здесь у меня то, что может оказаться величайшей находкой нашего века, если не считать кумранских свитков Мёртвого Моря. У нас с вами есть ещё около часа в дороге, торопиться нам некуда, так что, если интересуетесь, послушайте. На прошлой неделе, я бродил по антикварным лавкам в лондонском Портобелло. Я вообще люблю там гулять и рассматривать на столах и полках старинные книги, рукописи, гравюры и вообще всё, что относится к литературе прошлых веков.
В одной лавке меня привлекла старинная записная книжка. На обложке стояли инициалы W.S. На первой странице была дата 1613, но главное — записи. Как я сказал, я много лет занимаюсь Шекспиром и мне сразу бросился в глаза почерк — такой же, как подписи на купчих и на его завещании. Бумага была плотная, так делали 300–400 лет назад. Разобрать почерк было непросто, но всё же я смог узнать текст «Пролога», с которого начинается одна из последних пьес Шекспира «Два знатных родича» [The Two Noble Kinsmen]. Впервые эта пьеса была поставлена в том же 1613 году — это год, указанный на книжке. Но самое поразительное, что сразу бросилось мне в глаза, — там есть подпись: WM Shakspear, похожая на те, что в завещании Шекспира. Тут я понял, что эти факторы, я имею в виду: год, тип бумаги, почерк, отрывок из пьесы и, главное, подпись — прямо указывают на то, что по невероятному везенью мне попала в руки записная книжка самого Шекспира! Судя по подписи и тексту из пьесы, Шакспер и Шекспир — один и тот же человек. Хозяин в лавке много не запрашивал (он и понятия не имел, что продаёт) и я, разумеется, купил. Хотите взглянуть?
Арчи бережно раскрыл пакет и вынул небольшую книжицу в потёртом кожаном переплёте и с плотными пожелтевшими страницами. В руки мне не дал, но перевернув несколько листов, нашёл и показал мне подпись, которая действительно выглядела похожей на ту, что была на одной из иллюстраций в книжке, которую я читал.
— Вы первый, кто видит эту редчайшую находку, — продолжал он. В голосе его звучали торжество и почти детская радость, — вам, молодой человек, повезло, можете гордиться. Я её пока никому не показывал. В таких делах спешить опасно. Сначала мне надо получить подтверждение эксперта о том, что это действительно рука Шекспира. Лучший и наиболее авторитетный эксперт по манускриптам средних веков живёт в Шеффилде, куда я и направляюсь. Если он подтвердит, что это действительно писано Шекспиром, — будет большая сенсация. Уверяю вас, вы об этом услышите.
Нет нужды говорить, как я был впечатлён записной книжкой, что мне показал Арчибальд. Не просто увидеть «вживую» автограф самого Шекспира, но оказаться первым свидетелем того, что после нескольких веков сомнений авторство великого Барда близится к разгадке! Я сказал об этом моему спутнику, поздравил его с потрясающей находкой и спросил:
— Арчи, это просто феноменально! Мне ужасно интересно узнать, чем закончится ваш визит в Шеффилд. Вы не возражаете, если я вам позвоню и узнаю?
— Никаких проблем, — сказал он, — я буду только рад.
Он достал из кармана сюртука пачку своих визиток, перетянутую резиновым колечком. Вынул одну карточку и протянул мне:
— Позвоните мне недели через две. Я не сомневаюсь, что экспертиза займёт какое-то время. Думаю, не день, и не два. Надеюсь, получить ответ к концу месяца. А если что — прочитаете об этом в газетах. Шума будет много.
Вскоре поезд остановился в Шеффилде, Арчи простился со мной, подхватил свой портфель с бесценной находкой и вышел на перрон, а я поехал дальше.
***
В начале октября, вернувшись домой в Штаты, я ежедневно стал просматривать газеты и новости по ТВ — был уверен, что находка рукописи Шекспира станет мировой сенсацией и возникнет «много шума из ничего». Шли дни и недели, но всё было тихо — в газетах ни строчки, на ТВ ни полслова. Тогда я решил позвонить в Лондон и узнать результаты экспертизы. Я долго не мог дозвониться, наверное, дней десять, но однажды услышал в трубке слабый голос Арчибальда. Он сначала не понял кто звонит, и мне пришлось напомнить ему о совместной поездке в поезде месяц назад. Тогда он воскликнул:
— Ах да, ну разумеется, я помню, вы ещё читали книжку о Шекспире. Меня целую неделю не было дома. Провёл это время в госпитале. Сердце подвело. Вы спрашиваете о результатах экспертизы. Что вам сказать… Из-за этой экспертизы я и попал в госпиталь. Разволновался очень. Всё получилось весьма скверно. Записная книжка, что я вам показывал, оказалась фальшивкой, старой подделкой. Около 1790 года её сфабриковал некто Айрлэнд. Эксперт в Шеффилде сказал мне, что фальшивые рукописи Шекспира, которые двести лет назад изготовлял Айрлэнд, давно известны специалистам по старинным манускриптам. Я не первый, кто на этом подзалетел. Так что извините, не могу вас порадовать хорошей новостью.
После разговора с Арчи я решил разыскать, что известно об этом ловком жулике Айрлэнде. Задача оказалась не из простых. Интернета тогда ещё не было и мне пришлось немало повозиться, прежде чем я смог кое-что разузнать о человеке, который фабриковал поддельные рукописи Шекспира две сотни лет назад. Выяснилось вот что.
Во времена Елизаветы, то есть в конце 16-го - начале 17-го веков, Лондон был довольно маленьким городом, всего каких-то 50 тысяч населения. Но вот что удивительно — там была невероятно насыщенная театральная жизнь (впрочем, как и в наше время): каждый третий житель Лондона посещал театр по крайнее мере один раз в месяц! Театры процветали. Для них работало множество прекрасных драматургов, таких как Кристофер Мэрлоу, Бен Джонсон, Роберт Грин, Томас Наш и, разумеется, тот или те, кто писал под псевдонимом «Шекспир». Поначалу пьесы Шекспира особо не выделялись из массы других, но к середине 18-го века, его имя возвысилось над всеми прочими английскими писателями. Бард из Стратфорда стал своего рода суперзвездой. Почти все театры ставили его пьесы, в школах сонеты и пьесы Шекспира изучали наравне с Библией, латинским и греческим языками. Однако, одновременно возникали и вопросы. Поскольку от всех драматургов елизаветинских времён осталось множество рукописей, а от Шекспира — абсолютно ничего, начали возникать различные теории о шекспировских мистификациях. Свято место пусто не бывает, и вскоре появились на свет «документы», якобы писанные рукой Шекспира.
Выяснилось, что многие такие фальшивки были изготовлены в конце 18-го века неким лондонским подростком Вильямом-Генри Айрлэндом [William–Henry Ireland]. Фальсификатором он был настолько талантливым, что его творения поначалу не вызывали подозрений и поклонники Шекспира твёрдо верили в подлинность сфабрикованных им рукописей, ибо видели или хотели видеть в них высокий слог Барда.
Вилли Айрлэнд родился в 1775 году, две сотни лет после Шакспера. Его отец Сэмюэль Айрлэнд, был гравёром и успешным издателем путеводителей по европейским странам. Он также был собирателем древностей и коллекционером шекспировских пьес и личных вещей, якобы принадлежавших Шекспиру. Вилли, тоже стал коллекционировать редкие книги. Когда ему исполнилось одиннадцать лет отец отправил его на несколько лет во Францию на учёбу, а потом вернул обратно в Англию и отдал в ученики к юристу Бингли, который специализировался на ипотечных договорах. Там подросток Вилли не столько учился и работал, сколько втихаря рисовал картинки. В тайне от всех он стал экспериментировать со старыми бумагами и подделывать на них подписи известных людей. Через некоторое время в этом сомнительном искусстве он добился таких успехов, что решил подделать несколько исторических документов.
Однажды Самюэль поехал в Стратфорд-на-Эйвоне чтобы для своих гравюр сделать зарисовки памятника Шекспиру и его дома. В поездку он взял с собой сына. В Стратфорде Самюэль расспрашивал местных жителей, не сохранились ли у кого манускрипты, писанные Шекспиром? Один шутник решил его подразнить: «Был у меня целый мешок таких старых бумаг, да я его на прошлой неделе сжёг в печке.» Самюэль ему ответил: «Ну и дурак. За одну только страничку рукописи Шекспира я отдал бы половину своей большой библиотеки». Эти слова запали в душу 15-летнего Вилли, и, чтобы порадовать отца, он решил втайне изготовить фальшивый документ и выдать его за подлинник Шекспира.
У знакомого печатника он раздобыл прокисшие чернила, которые имели выцветший от времени вид, листы старой бумаги, а в библиотеке отца было множество старинных рукописей, которые послужили образцами для подделок. Когда работа была закончена Вилли придумал сказку будто в доме у своего друга, чьё имя он обещал не раскрывать, он обнаружил тайник со старыми документами, некоторые из которых были с подписью Шекспира. Рассказал эту байку отцу и отдал ему фальшивую рукопись. Увидев документ, тот пришёл в крайнее возбуждение. Уж столько лет Сэмюэль безуспешно охотился за шекспировскими рукописями — и вдруг такая удача! Увидев, что его отец, знаток старинных манускриптов, принял фейковый документ за чистую монету, Вилли воодушевился и принялся за дело с ещё большим энтузиазмом.
Следующей подделкой было письмо, которое якобы было написано Шекспиром графу Саутгемптону в знак благодарности за его покровительство. Затем он изготовил целых 26 любовных писем Шакспера своей жене Энн Хатуэй (даже прикрепил к одному прядь волос) и одно письмо к королеве Елизавете. Вилли уверял, что все они были взяты из найденного им тайника. Он даже «нашёл» несколько книг с шекспировскими пометками на полях и «оригинальные» рукописи «Гамлета» и «Короля Лира». Эксперты того времени подтвердили их подлинность.
24 декабря 1795 года Сэмюэль Айрлэнд, свято веривший своему сыну, опубликовал собственную книгу о документах «из тайника» — богато иллюстрированный и дорогостоящий фолиант «Бумаги и юридические документы писаные рукой и с печатью Вильяма Шекспира».
Опьянённый успехом Вилли совсем обнаглел и поставил производство фальшивок почти что на поток. В 1795 году объявил, что «обнаружил» неизвестную пьесу Шекспира «Вортигерн и Ровена». Разумеется, эту пьесу он написал сам на старинной бумаге корявым почерком Шакспера. Лондонский театр «Друри-Лэйн» купил у Сэмюэля Айрлэнда права на эту пьесу за 300 фунтов стерлингов. Однако, вскоре возникли подозрения в подлинности манускрипта и Джон Филип Кембл, актер и менеджер театра, предложил назначить дату премьеры на 1 апреля (День дураков), намекая, что эта «новая пьеса Шекспира» — всего лишь розыгрыш, но Сэмюэль Айрлэнд воспротивился - и премьера состоялась 2 апреля.
«Вновь найденные рукописи» Шекспира имели массу поклонников, но были и скептики, которые сомневались в их подлинности. Гром грянул 31 марта 1796 года, когда шекспировед Эдмонд Мэлоун опубликовал свой детальный анализ рукописей Шекспира: «Исследование подлинности некоторых бумаг и юридических документов». Он убедительно доказал, что бумаги «из тайника» не могут быть ничем иным, как современными подделками.
Премьера «Вортигернa и Ровены» состоялась 2 апреля 1796 года, всего через два дня после выхода в свет книги Мэлоуна. Первые три акта премьеры прошли гладко, однако в конце спектакля Кембл воспользовался случаем, чтобы вставить фразу, которая прямо говорила, что пьеса — это фальшивка, и представление закончилось скандалом под улюлюкание зала. Спектакль был показан всего один раз и не возобновлялся до 2008 года.
Когда критики набросились на Сэмюэля Айрлэнда с обвинениями в подделках, его сын Вилли опубликовал признание: «Правдивый рассказ о рукописях Шекспира», где писал, что, подделывая документы, не хотел никому причинять вред, а его единственная цель была порадовать отца. Весьма сомнительное объяснение. Признание не помогло — никто не мог поверить, что 15-летний парень самостоятельно мог подделывать документы с таким невероятным искусством, что вводил в заблуждение экспертов. Пытаясь спасти честь семьи, в 1805 году он опубликовал книгу «Исповедь Вильяма-Генри Айрлэнда», но и это не помогло восстановить его репутацию.
Из-за скандала с поддельными рукописями Вилли Айрлэнд до конца своих дней остался изгоем. Он брался за самые разные работы, в том числе писал по заказу статьи и книги, но денег всегда не хватало. В 1814 году он переехал в Париж, благо свободно говорил по-французски, и работал во французской национальной библиотеке, продолжая публиковать книги в Лондоне. Вернулся он в Лондон в 1823 году, а в 1832 году опубликовал новое издание пьесы «Вортигерн и Ровена», в этот раз под своим собственным именем. Всю свою последующую жизнь Вильям-Генри бедствовал, сидел в долговой тюрьме и был вынужден занимать деньги у друзей и знакомых.
Нет сомнений, что некоторые документы Вильяма-Генри Айрлэнда, сфабрикованные две сотни лет назад, дожили до наших дней — свидетельством тому записная книжка, которую в 1988 году в антикварной лавке нашёл лондонский литературовед Арчибальд Фостер.
Вебсайт Якова Фрейдина: www.fraden.com
Комментариев нет:
Отправить комментарий